***
Что снилось – не помню. Какая-то мешанина из криков Уилджека, возмущений и ругани Рэтчета, да причитаний Балкхэда смешалась и легонько проехалась по мозгам. Больше ничего вспомнить не удалось. Возможно я просыпалась и бредила. Может поэтому помню, как от Камикадзе с трудом оттаскивали Дедулю на пару с Птенчиком. Причем делало это сине-красное пятно, смутно напоминающее Прайма. Кажется, я тогда что-то ехидное сказала. Вроде, попросила отпустить ботов и пусть правосудие свершится! А потом снова отрубилась. Итак, исходя из всех этих снов, смутно похожих на воспоминания… где я, мать вашу? Это не больница. Это не медпункт, оборудованный мною на базе. Это не моя комната. Это даже не гроб. Больше всего помещение похоже на одиночку в тюрьме. Железная коробка три на три метра с железным… всем. Пол. Стены. Потолок. Койка на которой я проснулась от холода. Унитаз с раковиной. И просто невъебенно массивная дверь с маленьким окошечком. Зарешеченным, ага. Железными прутьями. Освещение, кстати, шло как раз из этого окошечка, так как лампочки на потолке обнаружено не было. Зато нашлись четыре камеры видеонаблюдения. По штуке на каждый угол. Фоулер все-таки психанул и решил меня запереть от греха подальше? Ну, так хоть подушку с одеялом бы выделил! Холодно же! А из одежды на мне что? Ручками ощупываю себя с головы до пят и прихожу к неутешительному выводу. На мне больничная рубаха. Хорошо хоть не смирительная, иначе было бы совсем ужасно. А так просто ужасно, так как кроме рубашки, едва прикрывавшей пятую точку да радужных трусов, у меня нихрена нет. Даже резинку для волос спиздили, мрази. Ну, вот чем она им помешала? Волосы держала неправильно? Или похитителям нравятся распущенные? Ну, хоть бинты на простреленной руке оставили, спасибо и на этом. Сучары. Аккуратно спустила ноги на пол, и чуть было не взвизгнула от того, какой он холодный. Это что, иней? Вы меня там убить хотите? Ох, и пиздец же вам наступит, когда об этом автоботы узнают. Если узнают, ага. Никогда не думала, что когда-нибудь буду полагаться на этих железных дровосеков, но дареному спасению в жопу не смотрят! Я даже на Уилджека согласна, если он меня отсюда вытащит. Надо осмотреться. Стуча зубами от холода и дрожа, я ощупывала здоровой рукой стены. Ровные, без единого стыка или вмятины. Как монолитные, ей богу. Ну, или места соединений настолько мелкие, что нащупать их не представляется возможным. Пол такой же, до потолка не достала. Даже, встав на койку. Унитаз самый обычный, а в раковине обнаружилось наличие горячей воды. Ага, значит отопление тут все-же есть. Был соблазн включить горячую воду и так хоть немного согреться, но я его подавила. Неизвестно сколько этой горячей воды тут есть. Может, они несколько кубометров нагрели и больше не собираются. А горячая водичка мне пригодится. Да и не уверена я, что ею можно обогреть эту камеру. Ну, хоть иней мне тогда почудился. Не морозят, и на том спасибо. Итак, настала очередь двери. Можно было с самого начала ее обследовать, но вдруг что-нибудь интересное все-же нашлось? Аккуратно подхожу к массивной железяке, перекрывающей мне путь к свободе. Встаю на носочки и, опираясь на здоровую руку, заглядываю в окошко. И моему вниманию предстает ахуенная, ничем не заляпанная и абсолютно непоколебимая бетонная стена уныло-серого цвета. Негусто. Постаралась посмотреть по сторонам. Получилось хреново, но зато обнаружились еще двери камер. Точно тюряга. Но не правительственная. Или все-таки Фоулер постарался? Нет, все-таки меня спиздили. И я даже догадываюсь кто. Снова усевшись на койку и сжавшись в комок как можно теснее, чтобы сохранить тепло, я принялась думать. И думы мои были ой какие тяжкие! На мне определенно больничная рубашка. Рука обработана хорошо, чувствуется рука мастера. Значит я была в больнице, где мне зашили рану. Вспоминаем дока Леона. Подозреваемый номер один. На него в прошлый раз сработала чуйка, значит этот хрен не простой, а волшебный. Хе-хе. Ага, засланный казачок. Вполне возможно, что он работает на моих похитителей. Ну нету у меня других вариантов! Он единственный человек в Джаспере, который меня реально напрягал. И то, как он себя вел при лечении ожогов. Он точно знал, чем я тогда траванулась. Точно знал, как это лечить. И не задал ни одного уточняющего вопроса. Тогда почему сразу не повязал? Ждал чего-то? Или кого-то? Тот паренек в поезде. Он назвал меня по фамилии. Скорее всего разговор был на японском, это был единственный язык, который знала Мико и которого не знала я. Поэтому и не разобралась сразу. Возможно тот наемник успел доложить обо мне начальству, прежде чем я… его… Отрезвляюще приложилась затылком о стену. Отставить слезы! Поплачу о своей нелегкой судьбе позже, сейчас надо думать, как отсюда свинтить. Так, вдох-выдох. Вдох-выдох. Успокаиваемся. Вот так, хорошо. Вдох-выдох. Не реветь. Я не реву. А кто ревет? Да не реву я. Так, ок. Судя по всему меня забрала та самая организация, что завербовала отца Мико. И это может означать только одно. Папаша жив. А я нужна как элемент шантажа. И если само мое наличие в руках этих сволочей не подстегнет Иоши, то меня, скорее всего, будут пытать. Долго и с упоением. На камеру. Или перед отцом Мико. В любом случае живой меня отсюда не выпустят. Дерьмовая перспектива. Надо валить. Только как? Тайных ходов, ха-ха, обнаружено не было. Такую здоровенную дверь мне снять с петель не удастся, не те габариты. А даже если и получилось бы, за мной тут следят в четыре камеры. Да я бы выйти не успела, как повязали бы. Обложили со всех сторон. Остается только ждать. И действовать охране на нервы. Очень надеюсь, что тут есть прослушка, тогда ощущения от концерта будут полными. В камере холодно. А подхватить воспаление легких мне не хочется. Значит надо согреться. Горячей водой – не вариант. А вот упражнениями… или танцами вполне. Может петь и плясать, находясь при этом в тюремной камере, да еще и с раненой рукой не очень здравая мысль. Но со мной в последнее время столько пиздеца произошло, что уже как-то все равно. Пускай считают меня психованной, мне же на руку. А пока… спрыгиваю на холодный пол и с хрустом разминаюсь. Показательно оборачиваюсь вокруг своей оси, вскинув здоровую руку вверх, как при выходе на сцену. Сделала вдох и затянула «Смуглянку». Танцевала я с упоением. Пела, вкладывая в слова душу, эмоции, выплескивая все напряжение последних дней. Отбивала босыми ногами ритм, кружилась в воображаемом вальсе и плевать, что ритм не подходит! Махала здоровой рукой, подчеркивая особо эмоциональные моменты, и пела. Пела как в последний раз и чувствовала, как становится легче. Двигаться, думать, даже дышать. Истерика капитулировала, уступив место болезненному веселью, а после могильному спокойствию. Наступившему как только я допела последнюю строчку, выдохнула и театрально поклонилась. Внезапно стальная дверь распахнулась, впуская в камеру холодный белый свет из коридора, и раздались хлопки. Медленные, будто саркастические. Тянущие мгновения, как резину. Затылок заныл. Я разогнулась, тяжело дыша, и посмотрела на своего будущего мучителя. Ну что, внушительный дядька. Высокий, хорошо сложен. На вид лет шестьдесят дам. Волосы коротко стрижены, лицо обезображено шрамом. Военная выправка, наемническая броня. И взгляд. Нехороший такой взгляд. Так обычно смотрят на бутерброд, перед тем, как его съесть. Что-то мне подсказывает, что играть перед ним поехавшую дурочку не выйдет. Но я попытаюсь. - Хороший концерт, Накадаи-сан. – Тяжелый, с хрипотцой голос отразился от стен железной темницы эхом. - Старалась. – Улыбайтесь! Это обескураживает людей. – Если вы хотели, чтобы для вас кто-нибудь станцевал, могли бы просто попросить. Мужчина ухмыльнулся и сделал шаг назад. Из-за его спины вышли два солдата в тех самых противогазных масках с автоматами наготове. Круглые стекла в линзах зловеще сверкнули, когда один из них в два шага приблизился ко мне и нацепил на запястья наручники. Можно было бы взбрыкнуть, но второй постоянно держал меня на мушке. Да стоит мне только чихнуть, как этот черт нафарширует мое тело свинцом. Положение – хуже некуда. Когда холодный металл сомкнулся на моих запястьях, надежно фиксируя руки за спиной, один из конвоиров грубо толкнул меня вперед. Мужчина явно рассчитывал на то, что я свалюсь, не особо контролируя свою силу. Чтобы устоять на ногах, пришлось сделать несколько быстрых шагов по направлению к двери, где меня уже поджидал седой гад. Схватив меня за раненое плечо, и сильно сжав ладонь, мужчина буквально швырнул меня второму наемнику. Руку обожгло дикой болью, огнем разошедшейся по мышцам, от чего я не выдержала и коротко взвизгнула. В глазах на мгновение потемнело, а когда прояснилось, я снова получила ощутимый толчок в спину. Мне явно задавали направление. - Догадываетесь, почему вы здесь, Накадаи-сан? – Шедший впереди седовласый мужчина чинно сложил руки за спину и глянул на меня из-за плеча. С такого ракурса видно плохо, но если судить по глазам, то эта скотина ухмыляется. Предвкушающе так. - Ваш главный – любитель маленьких девочек? – Да, молодец, Катя. Продолжай копать себе могилу. Живой отсюда ты выйдешь только если очень сильно повезет. А опыт говорит, что уровень удачи у тебя отрицательный. Мужчина хмыкнул и, отвернувшись, продолжил путь по коридору. Абсолютно серому, без каких либо отличий. С одной стороны были железные двери. Хорошие такие, массивные. Судя по кодовым замкам, какой-то проводке, идущей к косякам и тотальному отсутствию ручек, могу предположить, что двери электронные. А значит взломать их не выйдет при всем моем желании. Да и нечем, если уж на то пошло. С другой стороны коридора тоже находились двери, но не такие массивные и с ручками. Надписей не было. Комнаты персонала? Рядом с камерами? Это чтобы не забывать, где нерадивый сотрудник может оказаться? Поворот, еще поворот. Тюремные двери кончились, пошли перекрестки, развилки, пару раз я заметила тупик. Мы что, в лабиринте Минотавра? Если я – Тесей, то где моя нить Ариадны и меч? Наконец, Седовласка свернул к одной, на первый взгляд непримечательной двери. Не теряя времени зря, мужчина освободил проход, и меня впихнули внутрь. В ноздри забился мерзкий гнилостный запах трупного разложения. Кал, моча, тонкий аромат химикатов. Яркий белый свет заливает небольшую комнатку четыре на четыре метра, в которой одиноко стоит железный стул с подлокотниками, ремнями и фиксатором для головы. В сидении была дырка, под которой стояло ведро. Напротив шикарного места для отдыха стоял стол с педантично разложенными на нем инструментами. Скальпели, шприцы, иглы, молотки… секатор? Также на том же столе находилась странного вида камера, судя по всему выключенная. Ну, здравствуй, комната пыток. А я надеялась, что мы с тобой никогда не познакомимся. Очень захотелось, чтобы тут оказались автоботы. Вот прям очень сильно. На крайний случай подойдут десептиконы. Так я хоть под шумок удрать успею. Меня подвели к стулу и разомкнули наручники. При этом второй конвоир все также держал меня на мушке, чтобы не дергалась. А я бы дернулась. Тут в шаговой доступности стол с инструментами. Зацапать скальпель и резануть по сонной артерии. А вот себе или солдатам – это уже кому успею. Первое, что со мной сделали, усадив на стул – зафиксировали тело хорошими кожаными ремнями. Мне оставалось только вращать глазами туда-сюда в попытках уследить за происходящим. А следить было за чем. Конвоиры, закончив работу, встали чуть позади стула, пропав из моего поля зрения, а Седовласка начал осмотр. И пустил в ход руки. Явно наслаждаясь происходящим, он, щурясь, провел большим пальцем по шрамам на руках, отчего мне захотелось блевануть. Никогда бы не подумала, что буду благодарить энергон за то, что тот выжег нервные окончания в коже. - И откуда у тебя такие шрамы, Накадаи-сан? – Мужчина провел ногтем по кромке одного из белесых пятен, едва-едва залезающий на шею. После чего нахмурился и, оттянув ворот рубашки, обнажил метку. – Занятная татуировка. - О! Я поняла! – Сейчас я готова сказать что угодно, чтобы этот урод перестал меня трогать. – Вы и есть главнюк*, любящий маленьких девочек, я права? Усмехнувшись, мужчина почти ласково убрал прядь волос с моего второго глаза и насладился розоватым, только зажившим порезом. Легко надавил на него пальцем, отчего я шикнула. Было все еще больно. Кто-нибудь, уберите его от меня! Сучара. А ведь он кайфует не от самого факта прикосновения, тут точно не педофилия. Глаза урода так и лучатся собственным превосходством, он упивается властью. Тем, что я не могу ответить. Черт, да меня десептиконы так сильно не пугали, как эта мразь! Послышался звук открывшейся двери и в комнате появилось новое действующее лицо. Знакомая солидная борода, военная выправка и льдисто-голубые глаза, смотрящие на меня со всем холодом Арктики. Доктор Леон Джонсон. Приветствую вас на этом блядском рандеву жизни! Теперь понятно как меня выкрали прямо из больницы. Не зря ты мне с самого начала не понравился, крыса. Хоть руку обработал и на том спасибо. Ублюдок. - А! Агент Нова*! - Трогавший меня мужчина повернулся к вошедшему врачу и довольно усмехнулся. – Что-ж, теперь мы можем познакомиться поближе. Оба сволочных создания подошли к столу с пыточными инструментами и отвесили друг другу по кивку. После сего странного действа агент Нова протянул руку к камере и на что-то нажал. Загорелся маленький красный огонек. Ясно, я в эфире. - Знаете, я никогда не хотела прославиться в качестве БДСМ-порно-звезды. Смените, пожалуйста, направление. – И кому они материал отправят? На Порнхаб выложат? Или себе оставят, на память? Что-то бред какой-то в голову лезет. Ох, башка моя дурная! Думай, давай! На мою попытку отшутиться, Седовласка лишь хмыкнул, после чего заложил руки за спину и подошел ко мне, чеканя каждый шаг. И от того хищного, предвкушающего взгляда, которым он на меня смотрел, мне как-то резко поплохело. Ок. Ладно. Я согласна на войну, десептиконов, автоботов и еще хрен знает каких трансформеров! Я даже на Кибертрон слетаю и достану Праймусу этот сраный артефакт! Только вытащите меня отсюда! - Ну, Накадаи-сан, давайте знакомиться. – Седовласка сделал несколько шагов в сторону. Мне открылся чудесный обзор на Леона, демонстративно перебирающего инструменты. Лица доктора-уебка я не видела, но подозреваю, что оно очень задумчивое. Будто он не хреновину для пыток выбирает, а печеньку к чаю. – Полагаю, что с агентом Нова вы уже знакомы. – Небрежный кивок в сторону дока Джонсона. – Я Сайлас, глава организации под названием МЕХаноиды. - О, так значит ты тут главный по блинчикам? – Что-то нос зачесался. А почесать не обо что. – Ну так какого хрена такому высокопоставленному лицу понадобилось от меня, самой обычной школьницы из Устьзалупинска? – Затылок предупреждающе заныл. Ох, и огребу же я… - Обычной школьницы, убившей четверых тренированных солдат. – Хорошее уточнение. - Ну, может не совсем обычной. - Не совсем обычной школьницы, якшающейся с гигантскими живыми машинами. – А вот это уже удар ниже пояса. Но отнекиваться глупо. - Хорошо, совсем не обычной. - Совсем не обычной школьницы, чей отец отказался продолжать работу над очень важным для нашей организации проектом. - Эй, может хватит передраз… - и тут я запнулась. Иоши. Папаня Мико. Которого похитила неведомая организация вместе с женой. Сука, да что-ж мне так не везет-то? Я хоть один раз могу оказаться не права в своих догадках? Так, для разнообразия? - Вижу, обо всем остальном ты уже догадалась. – Сайлас удовлетворенно кивнул и обернулся к камере. – У тебя очень смышленая дочь, Иоши. Я бы даже назвал ее вундеркиндом, если вспомнить что она успела сделать. Наладила контакт с внеземной цивилизацией. Заработала сильнейшие химические ожоги и выжила. Умудрилась защитить себя от хулиганов продажей самогона. Убила четырех моих людей из М96. Попала в плен и сидя на пыточном стуле все еще шутит. – Раздался оглушительный в воцарившейся тишине смешок. – Твоя дочь либо гений, либо свихнулась. Склоняюсь ко второму варианту. - Не, у меня просто избирательная удача. – И, покосившись, на выбравшего инструмент для экзекуции Леона, добавила. – Очень избирательная. Даже и не подумав подавить усмешку, Сайлас вернул свое внимание мне. Краем глаза отметила, что Нова что-то набирает в шприц. Меня прошиб холодный пот. Ну что, начинается? А можно мы еще немного поболтаем? Я вам побольше шуток расскажу, а вы не будете колоть мне всякую гадость? Пожалуйста! Нет? - Смотрите, Накадаи-сан. – Главный ублюдок всех времен и народов вновь заложил руки за спину и горделиво вздернул подбородок. Уже закончивший набирать в шприц какую-то дрянь, Нова, взял маленькую баночку с какими-то кристалликами. И впрыснул туда прозрачную жидкость, тут же ставшую желтоватой. – Это капсула с понератоксином.* Около тридцати микрограмм этого концентрированного вещества могут убить любое позвоночное. Так что, специально для вас мы разбавили его физраствором, сделав не столь смертельным. Вы почувствуете все краски жизни, прежде чем умрете от конечной инъекции… - Сайлас вновь усмехнулся и довольно прищурился, наслаждаясь моей паникой. - …ну, если ваш отец не возобновит работу над проектом, конечно. А пока что устраивайтесь поудобнее, Накадаи-сан. Эти двадцать четыре часа вы не забудете до самой смерти. Агент Нова, уже закончивший набирать яд в шприц, переключил все свое внимание на меня. Я задрожала, на одних инстинктах пытаясь вырваться и сбежать. Плевать куда! Плевать к кому! Главное – подальше отсюда. Я зажмурилась, чувствуя, как по щекам опять текут горячие слезы. Черт, пусть все это окажется сном. Просто кошмарным сном. И я проснусь в больнице, пускай и не в своем мире. Рядом будет Сиерра. Раф. Вечно спорящие Клиффджампер и Скайвейк. Боже, я даже на Прайма с Уилджеком согласна. Игла проникла под кожу. - Есть что сказать, Накадаи-сан? – Уже чувствуя, как по венам растекается жидкий огонь, я различила насмешливый голос Сайласа. И решила ответить. - Хороший тамада. – С трудом, чувствуя, как сводит челюсть и губы, как перестает слушаться язык, я выдавила из себя эти слова. И, не открывая глаз, зло усмехнулась. – И конкурсы интересные. А потом начался ад. Я никогда не слышала прежде про понератоксин. Но действие у него воистину незабываемое. Спустя секунд пятнадцать после эпичной фразочки, мое тело парализовало полностью. А после меня скрутило. И начался тремор. Мышцы жгло от нагрузки, конечности тряслись в кожаных ремнях. Нервы будто раскаленным паяльником ковыряли. В глазах плясали цветные круги. Меня крутило и ломало. Трясло и сдавливало собственными мышцами. Тело обливалось холодным потом, кажется из носа потекла кровь. Сердце колотилось в груди как бешеное, кожа стерлась от трения о стул. К горлу то и дело подступала тошнота. Я даже дышать нормально не могла, делая частые надрывные вдохи и выдохи, от чего голова нещадно кружилась. По венам тек яд, отравляя тело и подвергая его мучениям. А я не могла и пальцем пошевелить по своей воле. Даже кричать не могла. Только радоваться тому, что успела закрыть глаза и стиснуть зубы. Сайлас был прав. Эти двадцать четыре часа я не забуду до самой смерти. Кажется, под конец я перестала соображать вообще. Только и могла, что сидеть и ждать, пока терзающее мое тело раскаленными щипцами боль отступит. Я слилась с ней. Стала одним маленьким концентрированным комком боли. А потому не заметила, как мое обессиленное и безвольное тело отцепили от стула и отволокли в камеру. Оставшееся время до конца действия яда, я лежала там. В маленьком темном помещении, на холодной койке. В абсолютной тишине, которую только через четыре часа развеяли тихие всхлипы, так и не перешедшие в рыдания.***
Очнулась я под одеялом. Тоненьким, маленьким, явно видавшим еще первую мировую. Но одеялом, хоть немного, но спасающим от царящего в камере могильного холода. Не знаю кто ты, таинственный добродетель, но спасибо тебе. Иначе до утра я бы не дожила. Если сейчас вообще утро. После целых суток гребаного ада мои внутренние часы окончательно сбились. Ну и хрен с ними! Главное, что я жива осталась. Я ведь еще жива? Тело слушается плохо. Я бы даже сказала, хреново. А еще тошнит. Не так сильно, как во время экзекуции, но все же. Скорее всего от голода, я больше суток ничего не ела. Меня вообще кормить собираются? Вроде должны, я им нужна как рычаг давления на Иоши. Вон, одеялко даже выдали, чтоб продержалась подольше. Вздрагивая всем телом от недавно пережитого ужаса, я завернулась в тонкую ткань и отметила, что текстура очень знакома. Вот так сразу не вспомню откуда, но точно знакома. Подоткнув края и свернувшись калачиком, я уткнулась носом в колючую ткань и стала думать тяжкие думы. То, что живой мне отсюда не выйти я поняла давно. А вот осознала только сейчас. Меня просто запытают до смерти, стоит только Иоши закончить проект. Он станет им не нужен. И его уберут. А следом и меня, как отработавший свое ресурс. Хотя, может, нас просто милосердно пристрелят? Милосердно… Ха. Дважды ха. Да меня скорее освежуют и повесят вялиться на солнышке. Так, чисто по приколу! А это значит, что надо сваливать. Я с инопланетного корабля свалила! Что, обычных наемников не осилю? Здравый смысл подсказывает, что не осилю. Интуиция вопит, что попытаться стоит. Поскольку интуиция громче, послушаюсь ее. Она меня еще ни разу не подводила. А вот здравый смысл, в связи с происходящим вокруг пиздецом, начал сдавать позиции. Так! Ладно! Врагу не сдается наш гордый варяг! Или моряк? Не важно! С силой хлопаю себя по щекам, чтобы прийти в себя и вскакиваю с койки. Ноги сразу же подкосились, и меня повело в сторону. Но я устояла. Хрен вам. Хрен! Вам! Без масла и соли. Сосите так. И причмокивайте. Я не намерена быть вашей игрушкой до конца своих дней! И подыхать тут тоже не намерена! Не для того я умерла и возродилась. Не для того прошла через ад. Одеяло послужило отличной туникой. Тонкое, но теплое, оно отлично защищало от холодного воздуха, пока я по второму кругу осматривала камеру. Никаких изменений замечено не было. На четвертом кругу тоже. На пятом я начала потихоньку впадать в отчаяние. А на шестом психанула. - Вселенная! – Гневно возведя руки к небу, я оскалилась и чуть не зарычала. – Ну подкинь мне ништяков, сука ты бессердечная! - А потом, видимо от отчаяния я протянула руку в сторону двери я во весь голос рявкнула, - Сезам откройся! И стоило только мне заткнуться и обреченно опустить руки, постепенно смиряясь с положением, как в коридоре погас свет. А следом раздался лязг открывающихся автоматических дверей. Загорелось аварийное красное освещение и я недоуменно выглянула наружу из открывшегося прохода. В коридор из таких-же камер выглядывали заросшие и истощенные люди, явно не верящие своему счастью. Ты волшебник, Гарри. Не верю. Это кто-ж такой хороший систему электропитания наебнул? Не знаю кто ты, голубчик, но дай Бог тебе здоровья. А я сваливаю отсюда! Натянув повыше тунику из одеяла, я припустила по коридору. Пробегая мимо ошалевших заключенных, я краем глаза старалась заметить хоть какие-то знакомые черты. Ну, какие шансы, что Иоши находится в этом комплексе? Околонулевые. Но и шанс того, что внезапно вырубится свет и я смогу дать деру, тоже был околонулевой. Так что не стоит от такого отмахиваться. Услышав топот нескольких явно не босых ног, я едва успела затормозить. На противоположной стене показались четыре тени спешивших куда-то вояк. Ну, куда они так бегут догадаться не сложно. В панике оглядываюсь, ища где можно спрятаться, и внезапно понимаю, что свалить с корабля десептиконов было достаточно просто. Там, по крайней мере, я могла заныкаться в какую-нибудь щель и там переждать патруль. А тут из щелей только моя. Ну, и проход справа. Осторожно пытаюсь открыть дверь, не произведя при этом шума. Оказалось не заперто, чем я и воспользовалась, быстро прошмыгнув в помещение. В нос сразу же ударил запах еды, а желудок скрутило в болезненной тошноте. Сглотнув вязкую слюну и пару раз моргнув, чтобы в глазах прояснилось, я таки смогла оглядеть место, в которое забрела. Итак, что мы имеем? Две огромных раковины, столько же монструозных размеров холодильников, тумбы, хреново работающая вытяжка, гигантская плита с греющейся на ней сковородкой. Ох, судьба, спасибо тебе за такой подарок! Кухня. То что надо! Забыв об осторожности, я сразу же подбежала к одному из холодильников и, уцепившись за ручку обеими руками, распахнула дверцу. И обомлела. Из уголка рта потекла слюна, которую пришлось спешно вытирать ладонью. Какой тут главный злыдень? Юникрон? Да он и рядом не стоял с Сайласом! Потому как имея в распоряжении такое огромное количество еды, не накормить одного субтильного подростка – это настоящее зверство! Тварь! Мразота! Ненавижу! Сука, только дай мне отсюда выбраться, я на тебя Рэтчета натравлю! Уж наш доктор-то вам объяснит, почему нельзя молодой развивающийся организм морить голодом! А пока что… вы ведь не будете против, если я вас немного объем? Кусок белого, воздушного, мягкого и божественно вкусного хлеба заставил меня блаженно застонать и забыть о происходящем на долгие две минуты. А чистая, чуть прохладная вода из обычной пластиковой бутылки вернула веру в то, что жизнь может быть прекрасной. Эх, жалко, много есть пока нельзя. А то стошнит. Но ничего. Отъемся потом. На костях Сайласа и агента Новы. А пока что нужно найти оружие. И то, во что можно будет завернуть покушать и попить. Не думаю что там, где расположена данная база, есть магазины. Да и покупать еду мне не на что. Спустя пять минут усиленного обыска я пришла к неутешительным выводам. Тащить еду мне придется в одеяле, сделав из него узелок. А еще на данной кухне нет ножей. Вот вообще. Ни одного. Только сковородка сиротливо греется на плите и, судя по запаху, прогорает. Ну что, за неимением лучшего, придется брать, что есть. Ручка оказалась хорошей, деревянной. Совершенно не нагретой. С стоило мне только взяться за нее руками, как дверь на кухню распахнулась и внутрь под аккомпанемент звуков выстрелов и взрывов влетел один из солдат Механоидов. Вбитые призрачным десептиконским сенсеем рефлексы сработали как надо, и я рыбкой нырнула за ближайшую кухонную тумбу, не забыв прихватить с собой сковородку. Очень напуганный молодой человек в смешном поварском колпаке, беленьком халате и с таким-же беленьким лицом захлопнул дверь и, выдохнув, облокотился на нее. Звуки боя сразу же стихли. А хорошая тут звукоизоляция! Парень перекрестился, сделал глубокий вдох и зачем-то полез на тумбу. Встал на столешницу и пошарил руками в пространстве на холодильнике. Я, не будь дурой, подползла поближе и стиснула ладонью ручку сковороды, готовясь атаковать. Вот повар, если судить по колпаку, нашел то, что искал. Сел прямо на тумбу спиной ко мне и, вздохнув, приложился к горлышку пыльной бутылки. Глотнул, занюхнул рукавом, выругался… и, получив по голове сковородкой, обмяк. С тихим стуком на пол упала бутылка коньяка, а следом за ней рухнул отключившийся повар. Мне бы пожалеть паренька, но я слишком зла, чтобы забивать себе голову подобной дурью. А потому, как только головушка вражины коснулась пола, я сразу же принялась мародерствовать. Еле удерживаясь от того, чтобы приложить сотрудника Механоидов по голове еще раз, чтобы наверняка, я пошарила руками по его карманам. Жизнь парню спасла обнаружившаяся и вполне рабочая зажигалка. Хороший боевой нож тоже подправил положение. Однако на достигнутом я не остановилась. Жизнь-то эти предметы ему спасли. Но не честь. Бежать мне придется далеко и долго. И хаос, творящийся в коридорах не будет длиться вечно, так что ногами придется шевелить очень и очень быстро. Благо, я видела на стене план эвакуации. Знаю в какую сторону драпать. А потом еще хрен знает сколько выживать. Так что мне понадобиться снаряжение. И одежда. По лицу расплылась гадостная ухмылка и я повернула защелку на двери, не замеченную ранее из-за паники. Нда, я, конечно, мечтала в свое время раздеть мужчину, но думала, что это будет по обоюдному согласию. Да и не в такой… интересной ситуации. И не в теле несовершеннолетней. В общем, все вышло совсем не так, как я фантазировала. А потому решила оставить бедолаге хотя-бы трусы. И берцы с носками, которые для меня слишком большие. Без шнурков, правда, но это такие мелочи! Пусть радуется, что я его вообще с голой задницей не оставила. Хотя позор парня ждет знатный, это да. Натягивать чужую одежду, пахнущую терпкой кожей и дезодорантом с печеньками, было не очень приятно, но какой у меня выбор? И дальше сверкать радужными труселями? Нет, спасибо. Так что штаны и водолазка нашли свое место на моем теле, разве что ремень пришлось затянуть до упора. Ну, и штанины закатать. Больничная рубашка пошла на портянки. Поварской халат был переделан в более-менее удобную сумку, в которую я закинула одеяло, пару бутылок с водой, хлебушек с колбаской, зажигалку и бутылку с коньяком. Хороший, кстати. Вроде французский. Закинув сумку на спину и затянув потуже лямку из рукавов, я попрыгала на месте. Убедилась, что ничего не звенит, не хрустит и не разваливается, засунула за пояс нож, натянула на голову поварской колпак и перехватила поудобнее еще не остывшую сковородку. Эх, ну погнали! Нас не догонят!* Сколько бы тренированным не был солдат, а увидев несущееся на него пугало в поварском колпаке и размахивающее сковородкой, струхнет. И наемники Механоидов струхнули, за что и огребли чугуном по лицам в противогазах. А кто самый невезучий – ножом под ребро. Моральных терзаний не было, что неудивительно. После того, как меня тут пытали, я готова к чертям подорвать это гребаное здание со всеми находящимися в нем людьми. Возможно я даже сплясала б на пепелище. Вот, где пригодился бы Уилджек! Все зеленые человечки, судя по всему, сосредоточились на подавлении бунта заключенных. А я, как самая удачливая, пересидела основную волну на кухне, обворовывая повара. Ай да я! Ай да молодца! Теперь на моем пути попадались лишь редкие маленькие группы, пытающие обустроить баррикады. Вот они мне и помогли узнать, что сковородки я метаю также хорошо, как и ножи. Вот так, задыхаясь от нагрузки, то и дело спотыкаясь и держась на одном только упрямстве, я и добежала до одного из технических выходов. Оставив позади еще три трупа. Учитывая вехикона, на мне уже восемь жизней. Но это уже не имеет значения. Я вцепилась в единственное препятствие, отделяющее меня от вожделенной свободы и начала судорожно дергать ручку. В глазах темнело, меня шатало из стороны в сторону. Еще одной стычки я просто не выдержу. Очень близок обморок. Дышать становится больно, а лямки импровизированной сумки сильно давят и натирают. А еще, кажется, открылось кровотечение в простреленном плече. Или у меня из носа опять течет, потому что эти красные капли на полу появились вот только что. Наконец, в сознании мелькает мысль использовать нож как рычаг, что я и делаю. Алое от крови лезвие выдерживает и дверь поддается. Я выбегаю на улицу, опьяненная запахом свободы. Двор абсолютно пустой, вдалеке слышатся выстрелы, взрывы и какой-то странный писк, похожий на птичий. Отбегаю к первому попавшемуся укрытию и падаю за батарею бочек, чтобы хоть немного перевести дыхание и осмотреться. Вот это пробежка! Вот это спринт! Спасибо Скайвейку и Клиффджампепу за комплекс тренировок на выносливость, а то своими побегушками вокруг квартала я бы не добилась такого результата! Так, ладно. Осматриваюсь. Звездное безлунное небо и абсолютный штиль. Ночь была бы тихой, если б не лютый пиздец на базе. Так, прямо по курсу у меня лес. Смешанный и, судя по всему, густой. Отличное место, чтобы скрыться от преследования. Пока мое отсутствие в общей суматохе заметят, я успею отбежать на достаточно большое расстояние. По крайней мере я должна смыться и заныкаться так, чтобы меня если и нашли, то не достали. С направлением разобрались, теперь посмотрим, кто это такой добрый решил мне помочь. Отсюда поле боя было не видно, все загораживали обломки и техника. Да оно и к лучшему, иначе б меня давно заметили. А хорошо народ отрывается! Интересно, по кому они так шмаляют? Уж не автоботы ли пришли по мою душу? Пускай ни нападавших, ни отбивающихся я видеть не могла, мне это ничуть не мешало прикинуть дальнейший маршрут. От укрытия к укрытию, рисковать ни к чему. Так. Вдох-выдох. Погнали. Ноги несли меня по холодной пыльной земле так быстро, как никогда. Ледяной воздух врывался в легкие, дыхание было шумным и частым. Сумка замедляла и неприятно давила, но я продолжала бежать, спасая свою жизнь. Удаляясь все дальше и дальше от проклятого места, полного ужаса и боли. От моей несостоявшейся могилы. Навстречу лесу. Навстречу свободе. Только у самой кромки чащи я позволила себе остановиться и отдышаться, перевести дух. И, напоследок обернувшись, увидеть как красиво в свете огромного взрыва в небеса улетает странного вида железная птица. Ее силуэт, ловя на себе блики от взрывов, на мгновение заслонил Полярную звезду, а после скрылся в ночной тьме.***
Проснулась я, как ни странно, под кустом. Вся в грязи, сосновых иголках и, почему-то с мокрыми штанами ниже колена. В поясницу неприятно упирается какой-то корень, да и тело затекло. Я даже не сразу поняла, где нахожусь, из-за царящего в голове хаоса. Просто лежала на сырой земле в полнейшей прострации и наблюдала за тем, как по зеленому листу, прямо напротив моего лица ползет какой-то размытый жучок. Пели птицы, было немного прохладно. И дышалось так легко. Вставать категорически не хотелось. Я постепенно приходила в себя. Сколько я так лежала, не знаю. Час. Может два. Не суть. Окончательно меня пробудила капля росы, упавшая с одного из листков прямо мне на нос, от чего я моргнула. И по новой сфокусировалась на жучке, начав считать его лапы. Одна. Четыре. Восемь? А разве восемь ног не у пауков? Тогда передо мной не жук, а паук. Черненький такой, лохматый. А разве я не боюсь пауков? Боюсь. Тогда, наверное, мне следует закричать. Я еще раз моргнула и вновь сосредоточилась на пауке. Хм, мне кажется, или он стал больше? А. Он просто ко мне спускается. Ко мне. Спускается. Паук. Нет, окончательно разбудил меня все-таки этот восьмилапый мерзавец. От визга меня удержало только то, что за мной может быть погоня. Да она и есть скорее всего. Так что, я быстренько выкатилась из под куста сирени, под которым так комфортно лежала и начала себя быстро отряхивать. Больше ползучей гадости обнаружено не было. Зато нашлись ошметки водорослей на портянках. Ясно. Судя по всему, я в полнейшем угаре умудрилась перебраться через реку. Как только не простыла? Октябрь же на дворе. Ох, просто надеюсь, что я сейчас не где-нибудь в Сибири. Хотя у них в это время года снег уже должен лежать. Немного успокоившись и отдышавшись после утреннего испуга, я огляделась. Лес. Дремучий и непролазный осенний лес. Деревья пестрили яркой листвой, то и дело сбрасывая окончательно пожелтевшие листочки. Пели птицы, переговариваясь между собой. Ну, или ругаясь. Зазывая самок. Где-то вдалеке стучал дятел. Ухала сова и каркала ворона. Но, самое главное, тут было светло. Солнечные лучи пробивались сквозь желтые, красные, бордовые и зеленые листья, освещая маленькую, поросшую лебедой полянку с огромным кустом облетающей сирени. Не сдержавшись, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я вырвалась. Сбежала. Выдохнув, я подтянула к себе снятую впопыхах сумку и достала буханку хлеба с бутылкой воды. Много есть все еще нельзя, что огорчает. Но я могу хотя бы немного, но набраться сил. Хлебушек все еще мягкий, а вода после ночных приключений показалась чуть ли не сладкой. Кушать пришлось быстро, а потом так же быстро упаковывать все обратно. Какой бы чудесной полянка не была, оставаться на ней опасно. Шла я долго. Пробираясь сквозь бурелом, обходя звериные тропы, шугаясь каждого шороха. Сковородку пришлось запихнуть в сумку. Каким бы полезным этот инструмент свободы не был, в лесу лучше использовать нож. Хотя бы для того, чтобы отбиться от дикого зверя, если такой встретится. Не думаю, что у меня получилось бы это, но с хорошим боевым ножом я все равно чувствую себя уверенней. Пока шла, собрала немного валежника. Грибы и ягоды поостереглась пока трогать. Вдруг недостаточно далеко ушла? А по такому хорошему следу меня запросто найдут. Только когда начало смеркаться, я сочла расстояние приемлемым и начала искать место для убежища. Местность была горной, вокруг находилось много скал. Можно, конечно, облюбовать какую-нибудь пещерку, но такие места будут обыскивать в первую очередь. А значит, придется корячиться самой. Вот тут-то я и возрадовалась тому, что в прошлой жизни жила возле леса. Да не простого, а у настоящей русской тайги. И что всяким полезностям нас научили еще в детстве. На случай, если кто потеряется. И в походы мы в лес ходили. И просто с ребятней. Далеко, правда, старались не забредать. Троп придерживались. Иногда звериных. Но случалось и одной в лес ходить. За грибами, ягодами. И иногда, когда вечер заставал в чаще, приходилось выкручиваться. Через еще полтора часа блужданий я таки нашла место для своей берлоги. Слегка нависающая над землей скала и два больших дерева, растущие к ней почти впритык. Тут легко можно будет обустроить такое убежище, которое не сразу можно будет обнаружить. И то, если глаз будет наметан. Скидываю тут сумку и разминаю спину. Вдалеке слышится шум воды, значит, от обезвоживания я не умру. Также тут много сухих поваленных деревьев – идеально для дров. Также обнаружились несколько кустиков брусники и опята. Да я вообще с удобством тут устроюсь! Идеальное место. Задумчиво кручу в руке нож и примериваюсь к деревьям. Нижние ветки надо убрать, как раз пойдут на крышу. Также для огня надо будет выкопать небольшую ямку, чтобы он не распространялся. Желательно еще камнями обложить, их тут в достатке. Кучку песка сложить рядом, на случай если придется экстренно тушить. И что-то, чтоб прикрыть его. Можно, конечно, сделать очаг прямо в берлоге, но я очень не хочу сгореть заживо. Так, на крышу еще лапника накидать. И дерн для маскировки. Как раз видела камни, поросшие им. Ну, вдох-выдох. Погнали. С упорством маньяка, потрошащего свою жертву, я набросилась на нижние ветви. Деревья старые, внизу все сухое, ломкое. Хрустит и шелушится. Мне такое нахрен не надо. Так что, стиснув зубы и тихо сквозь них матерясь, я полезла очищать пространство. Ветки отламывались и без ножа. Смачно и с хрустом. Некоторые легко. А на некоторых необходимо было повиснуть, оперившись ногами о ствол. Сучки с внутренней стороны пришлось срезать ножом. Некоторые – сбивать сковородкой, потому что пилить ножом слишком долго. Следующий шаг – опора для крыши. Для этого подойдут две или три не очень широких деревца. Благо, тут есть уже поваленные. Осталось найти более-менее подходящие, очистить их от веток и… отволочь к скале. С первыми двумя шагами я справилась. Искололась, выматерилась, вспотела как не знаю кто. Но справилась. А вот с тем, чтобы отволочь и поставить в нужное положение уже появились проблемы. Как это сделать, имея при себе только одну здоровую руку и вторую простреленную? Которая снова начинает болеть. Нет, она, конечно, и до этого болела. Но сейчас что-то усиливается. Как бы заражения не было. Я-то обязательно поищу какие-нибудь полезные травки, но они – не панацея. Мне нужны антибиотики, бинты и нормальное лечение. Эх, дай бог не умереть от сепсиса. Деревья оказались достаточно тяжелыми. Естественно. Так что пришлось знатно попотеть, прежде чем поставить их так, чтобы они не рухнули мне на голову. Но у меня получилось. Одно бревно легло между деревьями, второе – вдоль скалы, опираясь на выступающие камни. А третье стало дополнительной опорой для первых двух и утыкалось одной стороной в землю, а другой в скалу. Отлично. Поперек первых двух набросала прочных палок и веток – основа для крыши. Осмотрела полученное сооружение, пнула пару раз на пробу и, удовлетворенно кивнув, потопала резать лапник. Вернулась только через полчаса. Исколовшаяся, злая, но с огромной охапкой пушистых еловых веток. Пришлось обойти все окрестности, чтобы нарвать такую и не сильно спалиться. Большую часть лапника я накидала на крышу, для защиты от земли и грязи. Плюс дополнительный слой утеплителя и гидроизоляция. Оставшуюся часть расстелила внутри, чтобы тепло не уходило в землю. Вход в импровизированное убежище получился довольно близко к земле, но внутри было достаточно просторно для того, чтобы сидеть. Открытую дырку можно спокойно заложить парой еловых веток, замаскировав от любопытных глаз. Солнце уже почти спустилось за горизонт, когда я, вооружившись ножом, пошла за дерном для крыши. Берлогу лучше закончить сегодня, чтобы со спокойной душой покушать, попить и только потом свалиться без чувств, завернувшись в одеяло. С костром, так и быть, обожду. Да и ссыкотно как-то огонь разжигать. Запалят еще. Нужный камень, поросший дерном, нашелся довольно быстро. Я его еще при свете заприметила. Если его сейчас аккуратненько снять, никто даже и не заметит, что он там был. Осторожно подцепляю ножом край растительности и начинаю медленно и методично ее отдирать. Лесной газон отходил легко, почти не сопротивляясь. Кусок получился даже немного больше нужного, но так даже лучше. Неровно обрезаю ножом на сгибе и тащу свою крышу к берлоге. Так, теперь уложить дерн на еловые ветки. Осторожно, чтобы ничего не развалилось. Все. Теперь он будет расти тут. Расстилаю внутри одеяло таким образом, чтобы оно и лапник прикрывало, и завернуться в него можно было. Снимаю водолазку и достаю из сумки бутылку с коньяком. Ту самую, утрофеенную у повара. Осторожно снимаю бинты и в сумраке пытаюсь разглядеть рану. Ну, покраснения вроде нет, нагноения тоже. Просто растревожила ее. Но обработать все-таки стоит. Отрываю от больничной рубахи длинный лоскут, от него еще один. Его смачиваю коньяком и аккуратно протираю рану с двух сторон. Там, где пуля влетела и там, где вылетела. Так, хорошо. Щиплет и горит, но начинает заживать. Так же чуть смачиваю импровизированный бинт и накладываю новую повязку, после чего закрываю бутылку и убираю подальше. Был большой соблазн вот прям так сейчас из нее хлебнуть, но я не рискнула. Не стоит с голодухи пить. Это мне даже не обучение на врача говорит, а простая логика. А вот хлебушка с колбаской навернуть – это можно. Что я и сделала. Запила все это дело водой, после чего заткнула проход лапником и, завернувшись в одеяло, попыталась уснуть. Провалиться в небытие не получилось. Во-первых было холодно. Одеялко и теплая берлога, конечно, спасали положение, но костер бы справился лучше. Из этого вытекает во-вторых – за мной таки пришли. Поначалу я подумала, что это дикие звери ходят, хрустят ветками. Но потом сквозь лапник на входе пробились лучи света от фонаря и мне резко поплохело. - Думаешь, она выжила? – Тихий, но достаточно точно произнесенный вопрос заставил меня нервно сглотнуть и возрадоваться, что я додумалась замаскировать вход в убежище. - Одна в лесу? После пыток, голодовки и с простреленной рукой? – Второй солдат был, судя по голосу, старше. Послышалось характерное чирканье зажигалки. – Не, окочурилась небось. - Не дыми. – Первый закашлялся и подошел слишком близко к моему лежбищу. Я напряглась, боясь пошевелиться. Одно неверное движение и подо мной хрустнет лапник. Не продумала, блин. Сейчас ни нож выхватить, ни банально лечь поудобнее. – Эта мелкая сучка положила семерых наших. Четверых в том поезде и трех при побеге. Как думаешь, какие у нее шансы выжить? Сука, уйди. Уйди-уйди-уйди. Свали к ебеням и никогда сюда не суйся! - Мизерные. – Старший причмокнул, сплюнул и пошел куда-то в сторону ручья. – Пошли уже. Нечего по ночному лесу шляться. Этот район мы все равно обыскали, нет тут ни девчонки, ни ее тела. Да не смотри ты на меня так! Держу пари, она от голода в обморок грохнулась да шею себе свернула! Там ниже по склону ее другая группа отыщет. А мне осточертело собой комаров кормить. - Сейчас нет комаров. - Не суть. Пошли на базу. Я есть хочу. Эх, жаль, что сегодня снова бурда будет. Старый повар готовит, как я свои носки стираю. - Да, хорошо нового те психи приложили. До сих пор не отошел. Бедолага Джеймс, он-то ведь вообще не причем был. - Первый, судя по звукам, пнул какой-то камушек и, цыкнув, пошел вслед на Старшим. Ушли. Меня не заметили. Этот район сочли чистым. Значит тут и останусь. На неопределенный срок. Хотя, до зимы надо будет разведать местонахождение ближайшего населенного пункта, иначе я тут просто от холода сдохну. Но это попозже, когда шумиха уляжется и меня перестанут искать. А сейчас нужно поспать. Набраться сил. Вот только уснуть удалось лишь под утро, когда я устала настолько, что перестала вздрагивать от каждого шороха и вслушиваться во тьму.