Тучанка: жизнь и быт для чайников

Челнок на «Нормандию» возвращался в молчании. Даже Стив и Джокер не трепались как обычно по корабельной связи, разбавляя тишину профессиональными колкостями, и только переводчик тихо бубнил, вторя передачам на общей частоте – звенья истребителей вылетели зачистить долину от остатков «Цербера». Под брюхом челнока проплывали густые облака Тучанки, рыжие и желтоватые от пыли, в прорехах изредка показывало серое скалистое пятно Кельфийской долины, на которое мрачно пялился в окно Джеймс. Боевая платформа СУЗИ застыла в неактивном состоянии, пока СУЗИ, задействовав все мощности «Нормандии», обрабатывала собранные на миссии сведения. Явик копался в скачанных файлах, мельком проглатывая гигабайты данных о военных порядках в Иерархии. Гаррус положил поперек колен посеревшую от пыли «Гадюку» и возился с заменой перегревшегося бронебойного модуля на новый, Рэйчел наблюдала за его отточенными движениями, забравшись на соседнее со Стивом кресло, и мечтала о горячем душе. Хорошо бы залезть туда прям так, в броне, думала она, с присвистом вдыхая влажный от испарины воздух через респиратор; в броне и с головой, и часика на два, а лучше на все три. Трех должно хватить, чтобы ей перестало казаться, будто тучанская вездесущая пыль забилась под каждую складку комбеза, в трусы и навечно въелась в морщинки в уголках глаз. И хорошо бы устроить душ и для челнока тоже: прилепленный на приборную панель счетчик Гейгера лишь потрескивал – незначительное отклонение от нормы, безопасно, – хотя Рэйчел казалось, что его тон вот-вот превратится в истеричное попискивание, насчитывающее сразу сотни бэр. Чаквас точно не обрадуется, если ко всем проблемам на корабле добавится еще и какая-нибудь радиационная болячка… Иногда в мыслях что-то сбоило, плавный, убаюкивающий их ход обрывался, сменяясь отчетливым, слишком ярким образом – миганием деактивированной бомбы, подламывающимися конечностями похожего на краба каркаса-носителя, воплем падающего в провал Тарквина Виктуса, – и Рэйчел трясла головой, отгоняя мельтешение картинок. Она твердо решила, что сначала душ, а потом все остальное. Не стоило даже сомневаться: на «Нормандии» все пойдет не так и сначала будет все остальное, а потом, чисто теоретически, однажды ей удастся доползти до своей каюты. Но было так приятно помечтать даже двадцать минут, пока челнок несся сквозь низкие пылевые облака. Стыковка прошла тоже в полном молчании, Стив даже не стал сообщать о прилете по протоколу: наблюдавший за ними с самой земли Джокер без подсказки распахнул брюхо «Нормандии». Взревели вентиляторы, гнавшие из ангара налетевшую вместе с челноком пыль, Джеймс с трудом дождался, пока они закончат работать, распахнул дверь и первым выпрыгнул наружу. Стив коротко ругнулся ему вслед: в «Кадьяк» все же замело немного пыли, впрочем, сердился пилот без особого запала – после приземления на Тучанку грязь можно было завозить в челнок мешками, разницы все равно никакой. «Кадьяк» чуть встряхнуло – спрыгнули Гаррус и Явик, – СУЗИ сошла бесшумно. Рэйчел протиснулась между кресел и выбралась последняя, отщелкнула крепления респиратора, сорвала с лица влажно чпокнувшую маску, делая жадный вдох. Воздух, несмотря на утроенную нагрузку на систему жизнеобеспечения, все равно был сухой, под стать Тучанке, пахло машинной смазкой, дезинфектором и горячим металлом, к которым примешивался еще и едкий кроганский душок, но Рэйчел все равно едва не зажмурилась от удовольствия. Родная «Нормандия» и никакого ощущения, будто тучанская железобетонная почва, упокоившая в себе руины тысячелетних городов, жжет сквозь подошвы ботинок – не это ли счастье в нынешние времена? – Данные по операциям «Цербера» обработаны, – первой нарушила тишину СУЗИ, «отвиснув» от аналитического режима. – Скорректированные по челнокам координаты их базы перепроверены, вероятность обнаружения 98,95%. Данные внесены в реестр мишеней для воздушной атаки, все пилоты подтвердили изменение курса. – Пусть отвесят им жирного пинка с Тучанки! – Можешь даже не сомневаться, Вега, – почти промурлыкал Гаррус, голос его глухим эхо размножился в недрах оружейного шкафа. – В «Артимек» набирают лучших из лучших, а наши предки, смею напомнить, не научились летать только потому, что драться на земле оказалось продуктивнее. Только укажите им верное направление, чтобы сделать большой ба-бах. Да и за Виктуса, думаю… кхм… Он раздраженно щелкнул мандибулами, сообразив, что легкомысленный тон не очень вязался с событиями в долине, но все предпочли сделать вид, что не заметили заминки. Рэйчел понятия не имела, хорошим решением или нет было отправить автоматически отснятые СУЗИ кадры деактивированной бомбы на турианский канал, но в одном не сомневалась: вдохновленные пилоты камня на камня не оставят от последней базы «Цербера» на Тучанке. И все же, она малодушно предпочла бы, чтобы имя Тарквина Виктуса не звучало еще хотя бы пару минут. – Спасибо, СУЗИ, – маскируя неловкое молчание, кивнула Рэйчел. – На корабле все в порядке? – Все системы работают в штатном режиме. Рэйчел кивнула еще раз и потянулась к застежкам брони, в два щелчка сняла наручи, чуть больше провозилась с наплечниками – от удара о щит церберовского стража пережало крепление, надо потом починить. А вот без Чаквас можно обойтись: растертое плечо ныло, но, прощупав сустав, Рэйчел выдохнула скорее обрадованно – зря боялась растяжения, всего лишь синяк, такие уже и считать забываешь. Рядом фырчал, сбрасывая детали брони, Джеймс, Явик, не снимавший боевое облачение даже на корабле, только убрал винтовку в шкаф и посторонился, пропуская бегущего навстречу капрала Коупланда. За ним тянулся размотанный хвост шланга, которым стоило обдуть «Кадьяк» от пыли; Стив крикнул, выбравшись из кабины, что дополнительно нужен дезактиватор – и Коупланд, отрапортовав «есть», метнулся обратно, споткнувшись о шланг и только чудом не покатившись кубарем. – Эй, chico, если у тебя такие длинные ноги, учись шевелить ими не только ради танцев! – ехидно выпалил Джеймс. Явик закатил глаза, Рэйчел вздохнула – на корабле все задвигалось своим чередом, в порядке стандартных протоколов и привычных шуток. В общем-то, логично, это же только ее и ничья еще обязанность – думать, что у них над головой, на второй палубе, ждет отчета Адриэн Виктус… Картинки снова замелькали слишком часто, как заговоренные. Рэйчел потерла висок и поторопилась быстрее избавиться от набедренных щитков и кирасы, под которой ткань липла к пояснице и подмышкам так, что проще было выжать всю Рэйчел целиком вместе с комбезом, чем вытряхнуть из одежды. Или сразу так, вместе с собой, в стирку и кинуть? – Обновление данных, – отвлекла от мыслей СУЗИ. – Я подключилась к камерам. Машинный голос плохо справлялся с эмоциями, но от этой интонации Рэйчел будто мурашками окатило, и она, уже схватившись было за наголенник, настороженно вскинула голову. – Урднот Рив только что покинул координационный центр и направился к залу совещаний, к Адриэну Виктусу. Трейнор просит поторопиться, Шепард. – Merde! – Действительно, дерьмо, – согласилась Рэйчел с Вегой, сглотнув горькую слюну. Испарина от респиратора высохла, во рту снова стало сухо, пыльный ангарный воздух скребся на вдохе, так что подсознательно снова хотелось прижать к лицу осмотическую маску. Рэйчел торопливо облизнула губы, старясь не думать, что вместе с душем откладывается обед с двойной порцией сока, и бросила снятый наголенник на стол, к деталям джеймсовской «Медведицы». – Успокой всех, я уже иду. – Составить компанию? – отвернулся от шкафа Гаррус. Соблазн был слишком велик. «Да», – чуть не ляпнула Рэйчел, понадеявшись, что, пока она отвлечет Рива на себя, Гаррус подберет для примарха подходящие слова. Потом заметила, что турианец, уже убрав винтовку на место, как бы намеком положил ладонь на потертый приклад, и резко мотнула головой, сухо кашлянула, прочистив горло. – Не стоит. Я разберусь, лучше отдыхайте. Стив, умоляю, перекинь проверку на техников и выспись, два вылета даже для тебя многовато. Джеймс… – Я сделаю, – отрывисто кивнул лейтенант, сграбастав в кучу сразу и детали «Медведицы», и N7. Рэйчел выдавила благодарную улыбку – заняться амуницией надо было как можно раньше, пока грязь не прилипла намертво к абляционке, – и поторопилась к лифту, грохая ботинками по ангарной решетке и оставляя за собой следы тучанской рыжей пыли. Вторая палуба встретила непривычной тишиной. На карте вместо галактики горели красные и желтые кружки планет в системе Аралаха, Саманта, оглянувшись затравленно через плечо, разулыбалась, стоило распахнуться створке лифта: – Шепард! Рэйчел бегло огляделась. Терминал Саманты горел десятком открытых окон – она пыталась работать, но, судя по нервной дрожи пальцев, намертво стиснутых на кружке, получалось с трудом. «Нормандия», однако, пока вроде не разваливалась, да и тишина… По палубе прокатился глухой раздраженный звук, будто на пол уронили несколько центнеров груза. Как раз стандартный кроганский вес, подумала Рэйчел, и докрутила мысль: может, не уронили, может, эти кроганские пять центнеров подпрыгнули, давя на собеседника не только словесно. Или не подпрыгнули, и бросились рывком вперед, вминая внутренние переборки… Проклятье, если Рив сломает ее корабль, ему лучше начать извиняться прямо сейчас! – Если этот чумной рептилоид проломит палубу моего корабля, я ему врежу, наплевав на кости! – рявкнул Джокер по внутренней связи. Саманта прыснула сдавленным смешком, убрав на панель кружку, Рэйчел вдруг тоже улыбнулась. – А за твои кости перед Чаквас отчитываться мне, – выпалила она в секретарский комм мимоходом и схватила кружку. – Трейнор, будьте моей спасительницей, тут кофе? – Чай, – поправила Саманта. – Черный, с мятой и… – она вытаращила глаза, но ни звука не выдавила, пока Рэйчел опрокинула в себя половину. Горло после респиратора наконец-то перестало драть сухостью и горечью – приятный бонус, учитывая, насколько сложно переорать крогана. – С меня обед на Цитадели, – отсалютовала Рэйчел кружкой и, на ходу допивая остатки, свернула направо. То ли наваристая сладкая жижа прочистила мозги, то ли шутка Джокера подействовала отрезвляюще: дышать сразу стало легче. Это всего лишь один кроган, а не целая стая Вейрлоков, к примеру; и к тому же, без союза с примархом Рив не справится, так что даже он в такой ситуации будет только клацать зубами, но укусить не посмеет… Уж хотя бы на это надеяться Рэйчел могла? На посту в командный центр стояли, как обычно, Кэмпбелл и Уэстморленд, хотя на этом сходство с обыденностью заканчивалось. Ривовская брань отсюда слышна была лучше, чем из БИЦа: Кэмпбелл замерла, как охотящийся варрен, напряженно вытянув шею и не мигая, Уэстморленд тоже неотрывно пялилась на дверь, одной рукой опершись о стол, а другой шаря по горизонтальной полке. – Коммандер! – обе обернулись на шорох распахнувшейся створки. Рэйчел кивнула в ответ на приветствие, потом, разгадав маневр Уэстморленд – под столом по уставу покоился «Мститель» со снятым предохранителем, – выдохнула в зубы: – Отставить. На рефлексе Рэйчел подобрала тон так, чтобы приказ, подкрепленный стуком опустевшей кружки по столу, прозвучал категорично, но беззлобно. Рядовые вытянулись по стойке смирно, рявкнув «Есть, мэм!», потом Уэстморленд, сообразив, что в первую очередь обращались к ней, козырнула: – Так точно, мэм. Однако насчет крогана… – Бешеный кроган на «Нормандии» – это уже традиция, – перебила Рэйчел, выдавив улыбку. Было бы сейчас уместно пошутить ту шутку от Саманты, чем отличается кроган и Шепард? Или шока стало бы только больше? К счастью, хватило одной улыбки, чтобы Кэмпбелл хихикнула, а воздух, наэлектризованный гудением сканера, перестал казаться таким загустевшим от напряжения, что рев Рива колыхал его, как брошенный на тарелку кубик желе. Тормозить не стоило. Рэйчел нацепила на себя самый уверенный вид из своего арсенала, протиснувшись сквозь решетку сканера – мол, да, ваша коммандер идет разбираться с ревущим кроганом с голыми руками и одним наголенником из двух, все в порядке, это такой план, – жестом разблокировала последнюю створку и ступила в зал совещаний. Она категорично отвергла предложение Гарруса и намек Уэсморленд, потому что вряд ли можно добиться чего-то хорошего от переговоров, притащив за собой огневую поддержку к безоружному союзнику, и все же, в этот момент мысль о биотике соблазнительно промелькнула в голове. Жаль, ей так и не удалось освоить «стазис», чтобы законсервировать Рива хотя бы на несколько минут в неподвижности, хотя и «бросок» в такой момент, наверное, сгодился бы: кроган и турианец застыли по разные стороны стола, но если неподвижность «стазиса» была бы безоговорочна, неподвижность, в которой они пялились друг на друга, больше походила на мгновенье перед сходом лавины. Рив низко пригнулся, выставив, как носорог, нарост на лбу и показав зубы под приподнятой верхней губой, Виктус держался прямо и вроде бы отстраненно, хотя в наклоне головы и расставленных ногах легко читалась готовность к маневру. Если бы Рив бросился вперед, смяв, как картонку, стол, турианец успел бы отшатнуться в сторону, а крогана по инерции занесло лбом в стену. Вряд ли бы его остановила преграда, но оглушила на пару мгновений. Потом Рэйчел затруднялась просчитать бой – в командном пункте даже она находилась всегда без оружия, а раз биотикой Виктус не обладал, то его шансы стремились к нолю… Боже, о чем она вообще думала в такой момент! – Отставить! – рявкнула Рэйчел, на этот раз вовсе не церемонясь с приказным тоном. В Виктусе она не сомневалась – дисциплина у турианцев в крови, и, на счастье, для Рива расчет тоже сработал: он поперхнулся, перестав низко, на одной ноте то ли рычать, то ли рокотать, встряхнулся, оглянулся через плечо. Уголки пасти свела мгновенная судорога, взгляд бешено сверкнул алым – и тут же погас, стоило ему медленно моргнуть. – Шепард, – пророкотал, будто во рту его волна перекатывала гальку, Рив и выпрямился. – Шепар-р-рд. Этот пыжачий сын, – он махнул рукой на Виктуса, выдал длинную тираду, настолько матерную и исконно кроганскую, видимо, что даже переводчик не осилил, пискнув в ухе колким разрядом, – варренов ублюдок, он знал про бомбу! Знал, что минимум четыре наших лагеря можно подорвать по одному хотению турианской задницы! Какого хрена, Шепард, мой народ должен помогать ему вытаскивать из огня его планету? Вот так сразу, ошарашенно подумала Рэйчел, вот так сразу к главному. Переговоры с кроганами – совсем не то же самое, что попытки переубедить Совет или партнерские миссии в сотрудничестве с Иерархией. Проклятье, да как вообще можно вести переговоры с народом, у которого на совещаниях принято бодаться лбом в лоб!? – Потому что гребанные Жнецы, сняв жатву на Палавене, придут и за твоим народом!? – рявкнула Рэйчел и шумно, сквозь зубы выдохнула, заставляя себя успокоиться. Ну уж нет, у Рива не выйдет вывести ее из себя. Она вытерпела прошлый Совет, пережила переговоры со старым бош’тетом, тьфу, адмиралом Зорой, нашла общий язык даже с гетом, черт возьми! – как-нибудь справится и с этим. Как ни странно, сработало. Рэйчел действовала скорее по наитию, хотя некоторые абзацы из Мэно Корна, исчерканные карандашом, даже месяцы спустя помнила наизусть. Кроганы – потомки рептилий, их неокортекс адаптирован под тысячелетнее существование, а значит, справляется с нагрузкой на сенсоры не так резво. «Реакция «бей или беги», у исконно теплокровных видов вроде азари или людей определяемая в первую очередь нейронной активностью, у кроганов требует подкрепления гормональным стимулом. Их адреностероны, гомологичные адреналину, оказывают более комплексное и длительное воздействие, однако период между активацией железы и проявлением эффекта длится дольше»… и что-то там еще действительно серьезное про нервную регуляцию, но Рэйчел хватало этого тощего абзаца, чтобы понимать, что делать. Наорать. Выбить из колеи. Поставить в ступор – и желательно до того момента, как Риву кровавое бешенство ударит по мозгу как кувалдой в гонг так, что переговоры можно будет априори считать провалившимися. Нельзя было этого допустить. Рэйчел глубоко вдохнула, но Рив не дал вставить и слова: – Именно. Если Жнецы сожрут всех нас, то, кажется, «союзные силы» турианцев, – он издевательски скривился, клацнув зубами, так что кавычки буквально прозвучали в его тоне, – должны были рассказать про бомбу… А не бросать отряд своих щенков на мою планету! Это хуже пыжаков с бомбой, нет, они и есть пыжаки с бомбой! В Кельфийской долине полно женских лагерей! «Через мой труп это будет только «твоя» планета», – зло вспыхнуло в голове. Когда они разговаривали о лагерях в последний раз, Рив хвастался гениальным планом, из-за которого Ева и ее соплеменницы попали к Вейрлокам на операционные столы; ядовитый привкус желчи поднялся от горла, и Рэйчел не успела прикусить язык: – Готова ставить «Нормандию» об заклад, повернись война иначе, это на Палавене оказалась бы зарыта кроганская взрывчатка. Следом за желчью поднялась волна льдистых мурашек, но обошлось. Рив распахнул пасть и захлопнул, внезапно задумавшись, краем глаза Рэйчел покосилась на примарха – сама не знала зачем, поддержки она не ждала, а какая-то реакция если и была, то человеку такие нюансы не распознать. Турианцы не бледнеют, не дергаются и не скрипят зубами, когда их погибших детей презрительно называют щенками; хотя, может, промелькнуло в мыслях, им бы стоило. Рэйчел молилась про себя беззвучно, чтобы кажущееся хладнокровие Виктуса было таковым на самом деле. Он выглядел, как плененный офицер в кинотриллере, попавший меж разборок дикарей и наблюдающий за их склокой с горделивым презрением. Но вот если его некстати прорвет… То тогда она и будет думать, что делать потом. Рэйчел мысленно отвесила себе пощечину – сосредоточься, тряпка! – и прочистила горло, подбирая подходящие слова. Когда-то ведь сработало, когда Грюнт, весь мокрый от жижи инкубатора, прислушался к ее отповеди… Правда, ей пришлось приставить к его брюху дуло «Палача», чтобы прибавить весомости аргументам… Черт, Рив тупица, но не настолько же, чтобы ставить под удар сейчас не только свою шею, но и союз! – Рив, я не спорю, заложенная на демилитаризованной планете бомба – это отвратительно. Но бомба осталась со времен войны, которую не помнит уже никто из живых, и Виктус виноват во всем не меньше и не больше, чем я или консул азари. Даже, вернее сказать, – пересохло горло, Рэйчел мелко сглотнула, стараясь, чтобы пауза осталась незамеченной, – если кто из нас меньше заслужил твой гнев – так это Виктус. Напоминаю, что по его приказу турианские истребители сейчас чистят твою планету от «Цербера». Если бы не Виктус, мы бы до сих пор торчали на орбите Сур’Кеша и ругались с далатрессой. Он первый согласился с твоими требованиями для союза. А его сын… Виктус ожил. Только что был замершей статуей, внимательно наблюдавшей за перепалкой – и вот один плавный шаг спустя встал практически плечом к плечу Рэйчел, положив ладони на край стола таким жестом, будто в последний момент передумал грохать кулаком. – Не думаю, что стоит развивать эту мысль, коммандер. От Рэйчел не укрылось, как у него дрогнули мандибулы, и она оборвала себя на полуслове. Виктус все же стиснул кулаки. Рив осклабился: – Я тоже не думаю, – проскрежетал он, пялясь на примарха, и после паузы обернулся, ловя взгляд Рэйчел. – Я понял, к чему ты клонишь… Шепар-р-рд. Ты ведь тоже знала про бомбу заранее? – Узнала сегодня, – она даже не дернулась, выдержав пристальный кроганский прищур. – Часа три как. Как видишь, не было времени советоваться, мы сразу вылетели в долину. Рив сухо хохотнул, перебив ее: – Можешь даже не напрашиваться на благодарности. Эта бомба была способна уничтожить десятую часть моего народа, и если бы вы не успели… – понизив тон, он набычился исподлобья, скрежетнул челюстями, но Рэйчел после приступов Грюнта уже никакие кроганские ужимки не пугали: – Ты бы разорвал Виктуса голыми руками, – устало кивнула она и поморщилась. – За это кто-нибудь из моей команды пристрелил тебя, и ты повторил бы судьбу Рекса, а потом мы все сдохли, и на наших костях станцевали бы Жнецы. Остынь, Рив. Мы успели. Благодарностей не жду, но будет здорово, если ты перестанешь чуть что видеть в союзниках врагов. – Пока я вижу только пугливого костемордого и жукоебку… Самообладанию каменного Виктуса могли позавидовать все элкоры галактики, Рэйчел только бровью повела, сдерживая невеселый смех – жукоебкой ее еще не называли, стоит запомнить на будущее. Гаррус посмеется, а вот Джокеру все равно лучше не говорить, мало ли, вдруг ему слишком уж понравится… Жукоебка, рахнофилка… Или рахнифилка? Черт, даже лингвистика пасует перед логикой кроганов. – Посмотрим, что увижу потом, – в тишине закончил Рив, раздраженно дернул уголком пасти, будто тайком все же надеялся на ответную колкость, развернулся и, проворчав что-то про пыжаков, которые не дают работать, покинул переговорку. От хлопка плексигласовая дверь разбилась бы вдребезги, если бы не прорезиненные прокладки. В ломанном, мутном отражении Рэйчел заметила тень, резко оглянулась – вглубь постового коридора отпрянули Уэстморленд, Кэмпбелл и… Рэйчел протерла глаза – нет, не ошиблась, тени было три, Саманта тоже подглядывала. Хорошо хоть не подслушивали, хотя даже если так – сил ругаться совершенно не осталось. За спиной Рива сомкнулись створки командного центра, и Рэйчел привалилась копчиком к краю стола, стиснув пальцами гудевшие виски. Недо-спор вышел жарким, зато теперь, как только схлынуло напряжение, тело прошило ознобом от пяток до пучка на макушке – то ли от нервов, то ли от сырой, потной ткани комбеза, липшей к лопаткам, то ли от всего сразу. А может, все проще: двумя ложками сахара в чай не восполнить потраченные на биотику силы, даже удивительно, что ее всего лишь чуть-чуть потряхивает, а не колотит, как от лихорадки… Надо доползти наконец до каюты, подумала Рэйчел, сильнее помассировала виски, будто уговаривала себя: в каюте горячий душ и глюкозные батончики, станет легче. Потому что как только станет легче, надо будет собирать настоящее совещание, а не жалкое его подобие, с Евой и Мордином, и даже если основной инструктаж ляжет на плечи Виктуса, ей все равно найдется, чем заняться… Рэйчел встряхнулась. Доползти до каюты, приказала сама себе, обрывая мысленный стон, там смотреть по обстоятельствам, точка. И только после тихого покашливания Виктуса сообразила, что турианец, направившись вслед за Ривом, так и не вышел из переговорки. – Коммандер, позволите вопрос? – заметив ее взгляд на себе, поинтересовался Виктус. Рэйчел отлипла от стола – невежливо как-то изображать из себя развалину, – хотя, судя по тому, как почти усмехнулся Виктус, скосив взгляд вниз, на одинокий наголенник брони, им обоим было достаточно наплевать. – Да, Примарх. Конечно. – Когда вы сказали, что ради союза пожертвовали бы любой секретностью… – Виктус с намеком понизил тон, выдержал паузу, дожидаясь резкого утвердительного кивка, и едва заметно качнул головой в ответ. – Я так и подумал, что это не было сказано в запале. Хотелось бы знать, коммандер, ваш ответ не изменится, если откровенничать вам пришлось бы с Ривом? Рэйчел обратно оперлась о край стола. Да, должна была сказать она. Да, не изменится. Это замечательный вопрос, замечательный вдвойне – потому что в кои-то веки существовал единственный правильный ответ, без рассуждений о меньшем зле и обстоятельствах, и Рэйчел его знала. Плевать на любую секретность; в последний раз, когда Совет решил повыпендриваться перед человечеством, «Властелин» едва не захватил Цитадель, а «Цербер» и Альянс должны были сразу выложить карты на стол, если не хотели отдать Коллекционерам на переваривание тысячи колонистов. Вспомните, Примарх, турианцы поверить не могли, что может существовать народ, незнакомый с законом Цитадели, а люди насмотрелись слишком много ужастиков про бессердечных инопланетян-убийц, но стоило нашим народам хоть раз поговорить об этом в открытую, наплевав на риски, стоило выжать хоть каплю доверия – и мы смогли остановить целую войну. Капля доверия – и мы вместе накостыляем Жнецам так, что из кроны галактики будет видно… Да, должна была сказать Рэйчел, но почему-то это короткое, всего на один выдох слово застряло в глотке жгучей болезненной царапиной. Она старательно пыталась не думать об этом последние дни, но все равно сразу же вспомнила отчеты СУЗИ: тонны взрывчатки всех сортов, атомные боеголовки и десятки наемничьих кланов, поставляющих на Тучанку боеприпасы. Два часа назад Стив гнал в долину, а она держалась за поручень и молилась, чтобы предсказание Тарквина оказалось не таким мрачным и на месте не пришлось вызванивать Рива и требовать эвакуацию для гражданских. Если бы он разорвал союз… По сравнению с запасами этого пыжачьего ублюдка бомба турианцев показалась бы пушечным выстрелом на фоне Хиросимы. Нет, к черту, она однажды уже пыталась втолковать взбешенному крогану очевидное, и повезло, что Эшли оказалась рядом. Уэстморленд на ее месте скорее всего не успела бы выстрелить. – С Ривом пришлось бы поосторожничать, – уклончиво пробормотала Рэйчел, резко выдохнула – нет, все должно было звучать не так. – Да плевать на Рива! Все равно было опасно держать информацию в секрете до последнего. СУЗИ пробилась к каналу передатчиков в долине, если бы риск был больше расчетного, мы бы все равно объявили эвакуацию. Шаман Урднот – здравомыслящий кроган, он прислушался бы… – И все-таки ваш ответ – нет. Виктус не спрашивал и не оценивал. Констатировал, подсказал внутренний голос, как констатирует факты в ответ на прямой запрос СУЗИ. Рэйчел оглянулась на турианца – тот замер со скрещенными на груди руками, пялясь в иллюминатор, – дернула щекой и тоже уставилась на рыже-серый бок Тучанки. Что тут еще добавить. По какой-то чертовой роковой случайности опять поблизости от этой планеты ей задавали вопросы, на которые отвечать вовсе не хотелось. Наверное, Тучанка действительно проклята, подумала Рэйчел, и под языком ей почудился кисловатый привкус вдоха, процеженного через респиратор. Можно объяснить ненависть к бюрократам, или батарианцам, или соусу барбекю – почему все на «б», кстати, – но ненависть к целой планете? К куску камня? Жители этого камня, напомнила себе Рэйчел, верят, что в разрушении могут обрести силу. Толку лечить генофаг, если они останутся жить здесь, посреди развалин и отравленного воздуха, и снова выучат тот же урок – раз даже родной мир ненавидит их, от галактики и подавно нельзя ждать ничего хорошего? Несправедливо из-за одного тираничного ублюдка предвзято относиться к целой расе, но она офицер, а не профессор этики, и должна быть уверена в последствиях приказа. Сегодня у Рива стало на одну причину больше желать мести всей галактике, и если он вспомнит об этом после войны… Рэйчел одернула себя от очередного задумчивого ступора: со времен Сур’Кеша мысли ее, не считая мелких корабельных забот, так и ходили кругами. Какая на самом деле разница, что она думает; у нее приказ привести флоты к Земле, у Виктуса – горящий Палавен, думай не думай – выбора все равно, по большому счету, нет. Удивительно, что в этом случае безвыходность положения действовала успокаивающе. Нет так нет; значит, товарищ коммандер-лейтенант, время намотать сопли на кулак и пойти заняться делом. Рэйчел скосила взгляд на инструметрон, проверила, что Мордин пока не ответил на сообщение – занят последними тестами, наверное, – и привстала на носочках, хрустнув шеей. Тогда они соберутся не раньше, чем через час или два, и если Примарх не возражает, как раз хватит времени разгрести текучку. Не возражает ведь, хотела спросить Рэйчел, обернувшись к турианцу, но вопрос выветрился из головы раньше, чем она открыла рот. Виктус не мигая смотрел в иллюминатор так, будто ни стекло, ни тысячи километров не были для него препятствием (и вряд ли вообще имели какую-нибудь значимость). Он был там, всецело – мыслями, надеждами, сердцем, – поняла Рэйчел, и ее как из ушата ледяной водой окатило. В турианской мимике она все еще понимала хорошо если треть, но конкретно этот взгляд знала: так с недавних пор смотрел Гаррус на калибровочные шкалы, подолгу не в состоянии сфокусировать взгляд на пересечении линий осциллографа. На рабочем столе он всегда держал открытым личный терминал в ожидании рассылки с Палавена, но если его семья пропала без вести, то у примарха… Рэйчел не забывала ни на мгновенье о смерти Тарквина, но мыслями была от нее уже слишком далеко, чтобы так же, как Виктус, смотреть на скапливающуюся над долиной полосу пыльной бури. – Примарх? – осторожно позвала Рэйчел. Человек на его месте обязательно дернулся, турианец же только заторможенно, с паузой в несколько секунд, повернул голову, тем же пустым немигающим взглядом уставившись на Рэйчел. Неловкость увязла в тишине, зашкалив за любые показатели, но она все же справилась с собой и недрогнувшим голосом: – Я не очень хорошо знакома с турианскими обычаями, но если вам необходимо спуститься вниз, чтобы попрощаться… или провести какой-нибудь ритуал, только скажите. Челнок будет готов к новому вылету в течение часа, если потребуется. Мордин, уверена, будет не против, если мы соберемся попозже, у него проверок наверняка на год вперед запланировано… Виктус медленно, как пойманная в луч света сова, моргнул. Слышал ли он вообще что-нибудь, растерянно подумала Рэйчел и, сбившись, перескочила с мысли на мысль. – Прошу прощения, если не стоило вовсе поднимать эту тему, Примарх. – Нет, что вы, – турианец все еще несколько заторможенно, но вполне твердо мотнул головой. – Я благодарен за предложение, коммандер, но не стоит беспокойства. У турианцев практически отсутствуют погребальные обычаи, мы слишком редко погибаем в собственных постелях и слишком часто – там, где тело невозможно вернуть. Тело всего лишь тело. Другое – дух… Турианцы или люди – схожего все-таки больше, чем различного, потому что этот тон, несмотря на кальку переводчика, Рэйчел могла распознать и без справочников по ксеноксам. Примарх словно пытался переубедить себя в чем-то, и Рэйчел, вздохнув и собрав по закромам памяти все оговорки Гарруса, осторожно вставила в паузу: – Дух вашего сына, уверена, присоединится к духам его полка. – О да, – негромко согласился Примарх и, шепотом повторив «о да», будто пробовал слова на зуб, отвернулся обратно к иллюминатору. Буря назревала, как гигантский гнойник. В завихрении ветров, рассекавших хребты вокруг Кельфийской долины, было что-то гипнотически-завораживающее и отталкивающее одновременно, и даже собравшись с мыслями, чтобы убраться из переговорки, Рэйчел оторвала взгляд от иллюминатора только в нескольких шагах от двери. – Пока вы не ушли… – нарушил тишину Виктус, и Рэйчел замерла как вкопанная, оглянувшись через плечо. – Хочу сказать «спасибо», коммандер. Что дали моему сыну эту возможность. Я получил еще не все отчеты выживших, но уже могу представить, что… чем обязан вам. Честью сына и преподанным уроком, пусть он и горький. Примарх стоял спиной, скрестив на груди руки и выпрямившись, будто смотрел не в иллюминатор, а в лицо равного соперника. На его месте Рэйчел тоже, наверное, хотела остаться одна, без назойливых болтливых ксеноксов под боком, но одно дело – настоящее одиночество наедине с горем, и другое – одиночество с Тучанкой, затягивающей на своем теле струп от могилы погибшего сына. Жизнь – ничто, честь – все; кажется, это вполне себе человеческий девиз, но в какой-то статье автор использовал его для описания турианской меритократии… Проклятая планета, подумала Рэйчел, коснувшись замка на двери, проклятая. И у порога, уже отведя прозрачную створку в сторону, негромко ответила: – Я думаю, что тоже могла бы сказать Тарквину «спасибо» за урок. Примарх не стал спрашивать, за что. Его прямой силуэт четко вырисовывался на фоне желто-серой Тучанки. В памяти всплыл силуэт Тарквина, сосредоточенно взламывавшего механизм бомбы, но Рэйчел легко отогнала его из мыслей: не настолько она все же хорошо разбирается в нюансах, чтобы различать турианцев со спины, кажущееся родовое сходство – не более, чем ошибка мозга, для которого все ксеноксы одного вида на одно лицо… Она вздохнула и прикрыла дверь уже с другой стороны, замерла ненадолго в коридоре, сверля взглядом дверь командного центра. В отсеке воцарилась привычная рабочая суета – даже за шлюзовой створкой слышны были переговоры связистов, щелканье консольных команд, чей-то раздраженный усталый голос, и вряд ли этот кто-то выговаривал техникам за пропущенные погрешности калибровки, если бы Рив продолжил бушевать. Пойти проверить? Или не рисковать и не дразнить крогана лишний раз, если он и так едва успокоился? Не стоило позволять себе срываться, даже одной колючей фразой. Порой Рэйчел забывалась, но все же старалась держать в памяти, что о Риве правильнее думать как о бунтующем подростке, чем о действительно ублюдочном ублюдке… Целая раса подростков, чей бунт из-за идиотов-родителей растянулся на тысячу с лишним лет: подумать только, что может свариться в перегруженной человеческой голове, если подолгу дискутировать с Мордином обо всем подряд. Никто же не ждет, что подростки сами вдруг одумаются, извинятся, научатся завязывать галстук и инициируют равносторонние переговоры? Нет, нормальный родитель будет терпеливо талдычить одно и то же, пока не отсохнут язык или мандибулы, и постарается учить на собственном примере; вот и с кроганами также. Их лишили шанса на обычное поэтапное взросление, а теперь ждут, что они сознательно пойдут навстречу – была ведь война, у турианцев действительно не было выбора, как же кроганы не понимают, за что огребли. И не поймут, и вовсе не потому, что у них неокортекс не такой, как у людей – у саларианцев вон вообще скорость нейронного метаболизма в три раза выше человеческого и ничего, общаются как-то. Уничтоженные данные не давали Рэйчел покоя, и пусть она надеялась никогда не вернуться на Тучанку – краем мысли все равно думала и о планете, и о кроганах, и о том, что делать, если она доживет до времен, когда заложенная на Тучанке бомба взорвется. Не в том буквальном смысле, как это чуть не произошло, конечно же, но… Круто, конечно, сидеть в научной библиотеке Цитадели и рассуждать о том, что кроганы не готовы. Но как им понять, что они не готовы, если никто – и она сама, вся такая в белой броне махавшая Тучанке с орбиты, – не готов даже поговорить с ними? На пиликнувшем инструметроне высветилось сообщение от Мордина. «Заканчиваем с последним тестом. Минут через сорок будут результаты. Хочу обсудить», – прочитала Рэйчел и, вздохнув, с силой протерла лицо ладонями. Как она и предполагала, душ откладывался… хотя как раз в этом сомневаться никогда не стоило. Успокаиваться осталось одним: пусть в ее жизни стабильно случаются только нестабильности, хоть какая-то закономерность лучше никакой. Итак, за сорок минут можно извиниться перед Трейнор за украденный чай, выгнать Стива спать, присесть кому-нибудь на уши… И неплохо бы пожрать – желудок робко, почти с вопросительной интонацией взвыл, намекая, что еще понадобится, и Рэйчел пообещала себе самый жирный и калорийный сэндвич, какой найдет в обеденных пайках. Заодно, пока будет жевать, допишет письмо Грюнту – его накануне ночью перевели из реанимации в обычное отделение, надо поделиться с ним новостями и новомодным нынче словечком «жукоебка». И книжку какую скинуть, чтобы не скучал. Что ему после Хэмингуэя понравится, Ремарк какой-нибудь? Фолкнер? – СУЗИ, умоляю, включи кофемашину, – пробормотала Рэйчел, запрокинув голову к потолку, и, подумав, добавила. – И можешь дополнить список дел? «Заказать Диане разгромную рецензию, почем Мэно Корн и все другие авторы, пишущие про кроганов – теоретизирующие в воздух пустозвоны». – Это шутка, Шепард? Рэйчел, присев на одно колено, наконец расщелкнула заклепки наголенника. – Шутка, – мрачно подтвердила она, засунув наголенник под мышку, выпрямилась и зашагала к лифту. – Но если мы выживем после Завесы, я хочу это почитать.