Просто поверь мне

      Было что-то глубоко противоестественное в том, что Призрак Оперы плакал. Он, такой большой, сильный, — и плакал. Из-за неё. Вот уже… в очередной раз. И в очередной раз Кристина не знала, что делать и куда себя деть, и поэтому просто стояла напротив в ожидании с неловкой улыбкой.       — Прочь! Уходите! — кричал Призрак, шагая к своему жилищу. — Забудьте меня! Она ваша, Рауль!       А Кристина всё так же стояла на месте, не понимая услышанное. Они… свободны?       — Забудьте обо всём, что видели! Уходите, пока вас не нашли! Возьмите лодку, поклянитесь хранить тайну! Тайну об ангеле в аду…       Она побежала к Раулю так быстро, как позволяло отяжелевшее от воды платье, и принялась освобождать жениха от верёвок. Жениха?!. Как же это… нелепо!       Она быстро закончила и машинально обняла Рауля.       — Уходите! Сейчас же! — прогремел голос Призрака.       — Всё закончилось, — шептал Рауль, — идёмте.       Кристина обернулась и посмотрела наверх, но Призрака не увидела.       — Идёмте же, скоро здесь будут жандармы.       Да, брак с Раулем — это нелепость. И вовсе не потому, что он виконт, а она — оперная певичка, опозорившаяся на весь Париж. И точно не потому, что он сейчас совсем не похож на Прекрасного Принца. Просто она не может представить, что они действительно поженятся, что у них появятся дети… Боже правый, Рауль же только друг из далёкого детства! А Призрак? Она прикрыла глаза — и припомнила их редкие яркие встречи. Каждую, начиная с той первой в её детстве и заканчивая сегодняшним вечером…       — Рауль, я… Я не могу, — она отвела взгляд, сжав юбку. — Вы идите, я… остаюсь.       — Кристина, всё позади, всё закончилось. Вы свободны! Понимаете? Идёмте же, — он дёрнул её за руку, но Кристина не сдвинулась с места:       — Простите меня. Я не могу уйти, я остаюсь.       — Он ещё властен над вами, этот монстр! Кристина, молю вас, бежим! — Рауль попытался взять её за руку, но она снова выдернула её. — Мы уедем, вы забудете эти ужасы — и всё будет хорошо. Пожалуйста, Кристина! Клянусь, вы забудете это чудовище!       — Он отпустил нас! — Кристина непонимающе взглянула на него, отчего Рауль стушевался. — Отпустил меня к вам. Он не чудовище, Рауль. И это я прошу вас уйти.       — Вы же сами просили спасти вас от него. На крыше, помните?       Кристина опустила голову:       — Помню. Но я не могу. И не… не хочу уходить. Я хочу остаться, — твёрдо сказала она.       — Если это действительно только ваше желание… — с болью произнёс Рауль, и она кивнула. — Обещайте, что будете осторожны.       — Обещаю, — только и успела сказать Кристина, прежде чем Рауль крепко обнял её.       Он забрался в лодку и, с трудом отталкиваясь шестом от дна, поплыл к выходу. Он постоянно оборачивался к ней, и Кристина, наконец улыбнувшись ему прощание, глубоко вздохнула, подобрала юбку и пошла на берег. Стоять в воде было холодно, но на берегу оказалось ещё холоднее. Теперь нужно найти Призрака: Рауль прав, скоро здесь будут жандармы и работники театра. И даже Кристина не защитит его.       Нигде поблизости она его не увидела и направилась в комнату с причудливой кроватью. Где только он нашёл её? Или сам сделал? Нет, это неважно, всё это после. Когда Кристина вошла, Призрак действительно сидел там, на полу, и едва заметно покачивался, глядя на музыкальную шкатулку. Видимо, он наконец заметил Кристину: повернул голову и посмотрел на неё неверящим взглядом:       — Кристина, я люблю вас.       — Нужно уходить, — с трудом выговорила она. — Они скоро будут здесь.       — Где виконт? Уходите, Кристина, они не должны застать вас.       — Я не смогла. Я осталась. С… с вами. Нам нужно торопиться.       — Вы остались… со мной?! — Она кивнула. — И вы думаете, я поверю в вашу ложь? Где он? — Призрак вскочил и осмотрелся. — Ну же, отвечайте, маленькая лгунья, где ваш виконт с ружьём? Где он притаился?       — Его здесь нет, он ушёл. Здесь только я. Пока что. Пожалуйста, нужно идти!       — Идите. — Призрак сел обратно к шкатулке и погладил обезьянку.       — Я не пойду одна. Вы сможете вдоволь упрекать меня, когда мы покинем театр. Пожалуйста, они скоро будут здесь. Они разорвут нас. Идёмте же!       — Вы хотите… остаться со мной? С моей прогнившей чёрной душой, которая ужаснее этого? — он указал на правую сторону своего лица. — И хотите, чтобы я в это поверил? Откуда мне знать, что это не очередной гениальный план вашего юнца?       — Я уже осталась! Мы должны спешить, разве вы не слышите их крики? — Кристина всхлипнула, закрыв руками лицо. — Пожалуйста…       Она не видела его глаз — но хорошо чувствовала его взгляд. Он изучал её, проникал в самую душу. Наконец она уловила, как Призрак поднялся, и убрала руки.       — Надеюсь, хотя бы сейчас вы не лжёте, маленькая змея. И на выходе меня не поджидает ваш рыцарь с наставленным на меня дулом пистолета, — процедил он. — Я соберу некоторые вещи и деньги. Нам придётся скрываться. Какое-то время. Вы готовы к этому?       — Да, скорее, скорее! — она схватила его за руку. — Они вот-вот придут!       — Вы же не думаете, что я не пытаюсь защитить себя от незваных гостей? — усмехнулся Призрак, и от тона его голоса Кристина вздрогнула. — Здесь, — он махнул на комод, — ваши вещи. Вы лучше знаете, что вам потребуется. Я скоро вернусь.       Он вышел к озеру, и вскоре она услышала, как с грохотом опустилась решётка. Кристина метнулась к комоду: рубашки, нижние юбки, чулки, панталоны, несколько платьев — всё бережно завёрнуто в бумагу. Осталось только переложить их в сумки. Кристина выбрала необходимое и сложила на кровати. Вскоре вернулся Призрак и поставил перед ней пустую сумку. На нём уже были парик и расстёгнутый сюртук, и он спешно застёгивал жилет¹. Но вот заметить маску оказалось не так-то просто — эта по цвету почти сливалась с его кожей. Кристина быстро сложила одежду в сумку:       — Я готова.       — Вы уверены, что хотите этого? — спросил он твёрдым голосом, но она чувствовала, как он волнуется. — Кристина, зачем вам это? Жизнь в бегах с уродом и преступником. Возвращайтесь к своему виконту, пока не слишком поздно.       — Позвольте мне решать самой, как поступать и что делать, — она с вызовом посмотрела ему в глаза. — Идёмте… Ох, я ведь даже не знаю вашего имени.       — Эрик.       Красивое имя. Элегантное. Ему очень подходит. Но, кажется, сейчас не лучшее время для комплиментов.       Он подхватил сумки и вышел к озеру. Кристина огляделась, схватила фонарь и поставила в него горящую свечу. У шторы с ламбрекеном они остановились. Эрик дёрнул за кисть, и взору Кристины предстало огромное зеркало. Он куда-то нажал — и зеркало отъехало в сторону, открыв проход. Призрак протянул Кристине руку:       — Если не передумали и не боитесь…       Она положила свою руку в его — как тогда, в первое её путешествие сюда, — и шагнула следом за ним. Эрик снова дёрнул за кисть, опуская штору, снова что-то нажал — проход закрылся, и воцарилась темнота. Одна свеча не могла толком освещать, но с ней спокойнее.       — Держитесь… за меня.       Дороге, казалось, нет конца. Но вот он остановился и предупредил, что сейчас будет лестница. Кристина подхватила юбку, медленно поднялась на первую ступеньку, но тут же сжала его пальцы и спустилась обратно.       — Вы передумали, — глухо сказал Эрик.       — Я должна переодеться. Я не могу так выйти на улицу, нас поймают. И вам тоже нужно, — она поднесла фонарь ближе, — у вас нет галстука.       Эрик поставил фонарь на ступеньку повыше и отвернулся. Кристина быстро расшнуровала лиф, сняла юбку и вытащила из сумки зелёное шёлковое платье, украшенное бахромой и бархатными лентами². Боже, оно ведь такое дорогое! Но это было самое простое платье из всех.       — Вы закончили? — нетерпеливо спросил Эрик, когда она застёгивала последние пуговицы.       — Да, Эрик.       — Надеюсь, вы не сложили своё свадебное платье. Теперь оно стало ещё бесполезнее.       — Нет, — прошептала она и стыдливо опустила глаза.       Он схватил её за руку и потащил за собой. Вскоре они вышли на улицу, и Кристина огляделась: они позади Оперы. И что теперь? Боже, да ведь им некуда идти!       Призрак осторожно шагнул вперёд, по-прежнему сжимая её руку, и повёл её в сторону бульвара Осман. Там он остановился в тени дерева, поставил на землю сумки и поймал фиакр. Кристина не слышала, куда он приказал отвести их, — только надеялась, что не на какой-нибудь вокзал. Он же понимает — не может не понимать! — что там-то их и будут искать! К мадам Жири тоже нельзя… Куда же они едут?       Всю дорогу Эрик держался как можно дальше от неё, но когда фиакр остановился, вышел, забрал вещи и подал ей руку. Кристина спустилась и осмотрелась: серые дома, вульгарные афиши, грязь… Неужели они…       — Монмартр? — она с ужасом посмотрела на Призрака.       — К сожалению, у меня нет роскошного особняка или поместья. Но вы всегда можете вернуться к тому, у кого они есть, — процедил тот. — А если вы остаётесь со мной, то должны понимать, что нам нужно где-то спрятаться. И желательно так, чтобы нас не нашли. Поэтому да, Монмартр. Здесь живут достаточно бедные люди, чтобы не задавать вопросов.       Кристина в ответ могла только кивнуть. Он подхватил сумки и направился вперёд. Наконец они остановились у дома с потрёпанным объявлением о сдаче квартир. Эрик несколько раз оглушительно постучал в дверь, и Кристина поразилась, как та не разлетелась в щепки. Вскоре после этого вышла заспанная женщина, пристально их оглядела и согласилась сдать им одну из квартир на две недели.       — Деньги вперёд, — непреклонно заявила она.       Эрик покопался в сумке и вытащил помятую купюру в пятьдесят франков. Женщина проверила её на просвет и велела следовать за ней. Квартирка, в которую она их привела, была маленькой, не слишком чистой, но им и правда не задали ни одного вопроса, кроме как о деньгах. Когда дверь за хозяйкой закрылась, Кристина устало опустилась на диванчик, а Призрак встал напротив неё, прислонившись к стене.       — Скажите, Эрик, — осторожно начала Кристина, — что стало с Пьянджи?       — Если у этих идиотов есть хоть немного мозгов, то с ним всё в порядке. Я не убил его, если вы об этом. Думаю, он уже прекрасно себя чувствует.       Кристина замешкалась: убийство Буке не дало даже зародиться сомнениям, что и Пьянджи убит. Но Призрак говорит, что это не так. Однако что ему стоит соврать?       — Подумайте сами: зачем мне убивать неплохого тенора? — фыркнул тот. — Даже такого попробуй найди. Его единственный минус в том, что он слишком толстый. Это имеет значение в некоторых случаях. Согласитесь, что в роли Альфреда он комичен.       В ответ она только вздохнула. Хоть одна хорошая новость за этот день. Она взглянула на Эрика — и воспоминание о поцелуях окатило огненной волной. Кристина смущённо отвела взгляд. То, что она сделала, и эти чувства — это всё неправильно, неприлично.       — Я так отвратителен вам, что вы не можете смотреть на меня, даже когда я в маске?       — Что? — она подняла на него взгляд. — Нет, я… совершенно не поэтому. Давайте поспим, это был очень долгий день.       С боем Призрак отправил её в спальню, на нормальную кровать, и улёгся на диванчике.       Кристина пыталась заснуть. Пусть день, как она сказала, оказался и долгим, и тяжёлым, у неё ничего не вышло. Она всё думала о том, как сорвала маску, как предала его, как своими руками натравила на него жандармов. Какую мучительную смерть она едва не принесла ему! Ведь его бы либо казнили, либо растерзали на куски прямо в Подвалах — чутьё подсказывало, что до казни он вряд ли бы дожил. Что же она наделала!.. Ведь… ведь если бы она не сорвала маску, люстра бы осталась на месте, никто бы не погиб, Опера не была бы сейчас объята пожаром. Боже, это она настоящее чудовище!       Она спустилась с кровати, накинула халат³, зажгла свечу и вышла в гостиную. Эрик лежал неподвижно — спит? Если так, то и не стоит его будить, ему нужно отдохнуть. Она уже хотела повернуть обратно, когда он спросил:       — Почему вы не спите, Кристина? Вы устали.       — Вы тоже. — Она села рядом и заметила его замешательство. — Я пришла… Я хотела спросить… Вы могли бы когда-нибудь простить меня? Я поступила ужасно, отвратительно, я знаю, — она спрятала лицо в ладонях. — Но, может, однажды…       — Почему, Кристина? — с болью спросил он. — Почему вы это сделали?       — Простите меня, — разрыдалась она. — Я… испугалась. Я боялась вас. И мне показалось… что так будет правильно. Чтобы больше никто не пострадал. Я такая глупая!       Он едва ощутимо провёл по её щеке и волосам, и постыдные воспоминания вновь нахлынули. Ох, если бы это был невинный поцелуй в лоб!.. Но ведь она… она поцеловала его — сама! И как поцеловала! Подобного она не позволяла даже с Раулем. Тем более целовать мужчину первой! А уж дважды… Это было и не обязательно: Призрак бы отпустил и после первого. Выходит… она этого хотела?! Кристина взглянула на него и вздохнула. Выходит… да.       Он взял её руку и осторожно прикоснулся к ней губами — в тело будто ударила молния, и Кристина вздрогнула.       — Не стоило опять делать это из жалости, — бросил он с отчаянием и злостью и отвернулся. — Вам стоило остаться с этим…       — Нет, просто это… было неожиданно. Вот и всё, — она сжала руки, чтобы унять волнение, и только сейчас поняла, что его кольцо всё ещё на её пальце. Значит, они помолвлены.       — Вы снова лжёте, я знаю.       Она помотала головой и снова вперилась взглядом в кольцо. Она невеста… кого? Призрака Оперы? Ангела Музыки? Эрика? Ей ужасно хотелось что-то сказать, чтобы только прервать эту ужасную тишину, но в голову ничего не шло.       — Кристина, вы… позволите… поцеловать вас? В щёку.       Кристина кивнула, и он оставил лёгкий поцелуй на её щеке. Но уже в следующую секунду прижался к её губам, и она вцепилась в его плечо. Ей хотелось, чтобы это приятное тянущее ощущение внизу живота никогда не заканчивалось… Она скользнула ладонью по его щеке, притягивая к себе. Но Эрик вдруг отстранился, тяжело дыша:       — Идите спать, Кристина.       Она прижала руку к груди. Потом медленно поднялась, не отводя от него взгляда, — и бросилась в спальню.       Уснуть получилось только к утру — и то ненадолго. Воспоминания о прошедшем вечере так и стояли перед глазами, и эти ощущения сводили с ума. Когда Кристина проснулась, уже совсем рассвело. Она надела халат и вышла в гостиную. Эрик как раз разжигал камин.       При свете дня квартира выглядела намного привлекательнее, чем показалось ночью. В любом случае, это гораздо лучше и подвала Оперы, и комнат в Опере, и… тюремной камеры.       — Я иду на рынок. Нужно купить продуктов, — сказал Эрик.       — Лучше схожу я. — Он недоверчиво взглянул на Кристину, и она пояснила: — Ваша маска привлечёт внимание, а меня никто не заметит.       Потекли однообразные дни. Эрик будто вознамерился вообще всё делать сам. Ей стоило немалых усилий убедить его, что она будет только рада заняться домашними делами.       — У вас есть ваши труды, а что остаётся мне? Я не могу целыми днями лежать на диване!       В конце концов он уступил.       Кристина то каждый день, то через день ходила на рынок, готовила еду и… сходила с ума от безделья. Эрик бо́льшую часть времени проводил в работе над набросками, но почти всё ему не нравилось, и ей пришлось купить ещё бумаги и нотных листов, когда взятые с собой закончились. А себе — наборы для шитья и вышивания. Прежде ей не очень нравились эти занятия, но сейчас они стали настоящей отдушиной.       Ещё она купила книгу рецептов: много готовить раньше тоже не требовалось. Ведение быта в целом и готовка в частности, как выяснилось, никогда не были сильной стороной Эрика: питался он как придётся, периодически его подкармливала Антуанетта. И эти вопросы пришлось взять на себя Кристине.       Иной раз они случайно касались друг друга, но это ни к чему не приводило. Только однажды, когда она читала какой-то роман, Эрик вдруг поцеловал её руку. Кристина отложила книгу и взглянула на его губы — и от мысли о теперь уже трёх поцелуях вновь покраснела. Она не могла вспомнить, кто кого поцеловал первым на этот раз, — просто в один момент она оказалась в его объятиях.       Когда две недели почти истекли, Эрик оплатил ещё две и сказал Кристине, что по прошествии этого срока можно будет уехать. Полицейские, так рвавшиеся найти чудовище из подвалов Оперы, поостыли. Не то безуспешные поиски их разочаровали, не то они и впрямь поверили, что он призрак. Кристине подумалось, что Рауль, наверное, тоже успокоился.       — Куда вы хотите отправиться? — спросила она Эрика за ужином ещё через неделю.       — Может, Милан. Или Венеция. Или Барселона. Или Вена — у них прекрасный оперный театр, вы могли бы… О, о чём я говорю!..       — Я не была ни в одном из этих мест. Наверное, мне там понравится.       — Если вы этого хотите, — Эрик с нарочито равнодушным видом пожал плечами. — Мы отправимся, куда вам хочется. Потому что мне нет разницы.       — Эрик, я подумала, нам стоит навестить мадам Жири. Она наверняка уже с ума сошла от волнения. Если мы уедем не попрощавшись, это разобьёт ей сердце. Я не могу так поступить.       — Хорошо, — ответил он после долгого молчания. — Напишите ей. Не удивлюсь, если она не захочет меня видеть.       Следующим утром, на рассвете, Кристина написала записку и отправила её с гаменом к мадам Жири. Мальчишка вернулся через час с ответом и получил ещё пять сантимов.       «Буду ждать вас к ужину, в восемь. Передай ему привет. А. Жири»       Кристина показала Эрику ответ, на что он только многозначительно хмыкнул и погрузился в работу. А Кристине оставалось лишь заняться ежедневными делами. Но как бы она ни пыталась отвлечься на них, ничего не получалось — она продолжала гадать по поводу мадам Жири и Эрика.       Когда он чуть-чуть расслабился за обедом, Кристина решилась спросить:       — Эрик, скажите: что за отношения связывают вас с мадам Жири?       — О, Кристина, — протянул он с ухмылкой. — Я обязательно расскажу вам — как только захочу, чтобы вы возненавидели меня с новой силой и убежали ещё к какому-нибудь смазливому мальчонке с титулом. Не раньше.       — Вы сделали ей что-то нехорошее?.. — осторожно спросила Кристина.       — Разумеется! Именно поэтому она все эти годы помогала мне держать связь с директорами, передавала вам мои цветы и делала ещё кучу всего! Конечно нет!       Остаток дня до отъезда к мадам Жири Кристина злилась на себя: ничего не узнала, зато снова разозлила Эрика. Отличный результат, лучше и не придумаешь! Она яростно вытирала тарелки, потом швырнула в угол полотенце и ушла в спальню переодеваться.       Выбор не то чтобы большой: или надеть зелёное платье, в котором она покинула Оперу и теперь ходит на рынок, или остаться в коричневом платье⁴, или… Достать самое красивое из тех, что у неё были⁵, и хоть раз надеть его на улицу, а не только к редким совместным ужинам. Кристина вытащила его из сумки и аккуратно разгладила жемчужный муар. Несколько секунд она раздумывала, какой из двух лифов выбрать, но остановилась на дневном: ещё не очень тепло, а её долман⁶ совсем тонкий. Она быстро переоделась, набросила его на плечи, взяла шляпку⁷, перчатки и вышла в гостиную.       Эрик ожидал перед потухшим камином. Когда за Кристиной закрылась дверь, он тоже натянул перчатки, и они спустились на улицу.       Дорога до квартиры мадам Жири прошла в молчании. Лишь под конец Эрик тихо сказал, что ни Антуанетте, ни её дочери, ни Кристине он бы никогда не осмелился причинить вред.       — Я знаю, — улыбнулась Кристина, коснувшись его руки.       Мадам Жири ждала их одна. Едва Эрик убедился в этом, как сразу успокоился. Весь ужин Кристина не переставала поражаться тому, что и с ним, всемогущим Призраком Оперы, она держалась не менее строго, чем с балеринами. И он, что удивляло ещё больше, прислушивался. Наконец, когда ужин подошёл к концу, Эрик отпросился уединиться в тишине и ушёл в гостиную.       — Эрик принудил тебя остаться с ним?       — Нет! То есть… он хотел, но потом передумал и отпустил меня с Раулем.       — Но ты всё-таки ушла от него к Эрику. Не буду лгать, что понимаю тебя. Но это твой выбор, как и ответственность за последствия. — Мадам Жири старалась говорить твёрдо, но то, как она теребила край рукава, выдавало её волнение. — Что вы будете делать дальше? Боже правый, Кристина…       — Наверное, покинем страну… Я не знаю, куда мы уедем. Милан, Вена, Барселона… Я не знаю ничего об этих местах! А он ещё ничего не решил.       — Когда вы обвенчаетесь? Это недопустимо — жить с мужчиной вне брака, — отрезала мадам Жири. — Ты ведь это понимаешь.       — Я… не знаю, — Кристина, покраснев, опустила голову. — Мы не говорили об этом больше. После… того вечера в Опере.       — Пойми, я не сомневаюсь ни в тебе, ни в Эрике. Но остальные не знают вас так, как я.       — Да, да, вы правы, но… — Кристина на несколько секунд прикрыла лицо руками. — Иногда я всё ещё боюсь его. После того, что было в подвалах…       — Тогда тебе стоит вспомнить, почему ты предпочла его виконту, — жёстко сказала мадам Жири, и Кристина заёрзала на стуле. — У него непростой характер, но это ты знаешь и без меня. Не буду скрывать, у него была не безоблачная жизнь. Об этом он сам тебе расскажет, когда будет готов. Это его история — не моя. — Она вздохнула и продолжила уже мягче: — Несмотря на всё, он хороший человек, Кристина. Вспомни, какие гениальные произведения он творил! И творит сейчас, не сомневаюсь. И он любит тебя. Не всегда умеет правильно это выразить, но… Не затягивай.       — Да, вы правы… Я подумаю.       Прошло несколько минут, и вернулся Эрик:       — Надеюсь, вы успели обсудить меня, — ядовитым тоном процедил он. — Или мне ещё подождать?       — Тебе стоит умерить гордыню, — мадам Жири метнула в него прожигающий взгляд. — Мы говорили о том, куда вы отправитесь. Мне больше нравится Вена. Да и в первую очередь вас будут искать в Италии. Если вдруг решат когда-нибудь снова приняться за поиски.       Кристина не дыша следила за ними. Эрик чертыхнулся, буркнул извинение, а мадам Жири хитро улыбнулась Кристине.       — Иди за мной, Эрик, — повернулась к нему мадам Жири. — Ты ведь хотел забрать свои деньги, не так ли?       Вскоре они вернулись. Кристина со слезами простилась с мадам Жири, пообещала телеграфировать и часто писать, когда они прибудут в Вену. Та обняла её и бросила на Кристину пронзительный взгляд, от которого Кристина смутилась.       На улице уже совсем стемнело. Пришлось идти до самого бульвара Осман, чтобы поймать фиакр. Как и в прошлый раз, Эрик не проронил ни слова до самого дома. Кристине безумно хотелось нарушить тишину, но все слова казались глупыми. Не ужин ведь обсуждать!       В квартире они пожелали друг другу спокойной ночи, Кристина закрыла за собой дверь спальни и только тогда выдохнула. Мадам Жири права: так нельзя. Но выйти за него замуж, связать себя с ним навсегда перед лицом Господа? до самой смерти?       Но для чего же тогда она выбрала остаться с ним три недели назад? Чтобы пожить вместе в одной квартире и уйти? Глупости. А то, что он не настаивает на браке, — это какой-то абсурд!.. Да что угодно — только не то, чего она ожидала! Но брак!.. Связать себя на всю жизнь с человеком, чьё настроение может измениться за доли секунды. Который может разгромить в этом порыве всё вокруг. И который… сделал её той, кем она является. Дал голос, проложил дорогу к славе — а она всё это упустила.       Она долго ворочалась в постели, прежде чем уснуть. Всю ночь снился то манекен с её лицом, то угрозы Призрака, буквально державшего жизнь Рауля в своих руках, то огненные поцелуи с Эриком, то её предательство на сцене, то их путешествие в Царство Музыки… Кристина потёрла глаза и посмотрела в окно на светлеющее небо. Нет, лучше покинуть Францию, и только тогда обвенчаться. Лишний раз выходить из квартиры — слишком опасно. В конце концов несколько дней ничего не решат.       Ещё через три дня Эрик куда-то ушёл сразу после обеда и вернулся только к ужину, чем изрядно напугал Кристину. Оказалось, он купил билет на поезд до Страсбурга на завтрашнее утро. К ночи они уже будут на месте. А следующим вечером сядут на поезд до Вены.       До ночи они укладывали вещи, пытаясь запихнуть в сумки ещё и кулинарную книгу Кристины, и все сочинения Эрика. Наконец со сборами покончили, и Кристина отправилась сказать хозяйке об отъезде.       — Вы уверены, что хотите этого? — тихо спросил Эрик, когда Кристина вернулась.       — Я ведь не ушла и даже не пыталась. Я осталась с вами, Эрик. — Он поцеловал её руку, и Кристина опустила глаза. — Давайте немного поспим, завтра будет длинный день.       После завтрака она завернула в пакетик оставшееся печенье и вафли и спустилась следом за Эриком на улицу. Он уже поймал фиакр и укладывал сумки. Когда же закончил, помог сесть Кристине, забрался сам, и фиакр направился к Восточному вокзалу.       Даже в столь ранний час и на площади, и внутри было полно полицейских. Внешне Эрик оставался спокойным, но порой он так сильно сжимал руку Кристины, что она с трудом удерживалась, чтобы не вскрикнуть от боли. Но он то и дело наклонялся, шептал всякие глупости, и от этого она легко смеялась. Пожалуй, со стороны они выглядели, как счастливые молодожёны, отправляющиеся в свадебное путешествие. Ни один полицейский к ним не то что не подошёл, но и даже не пригляделся.       Когда они почти прошли вагоны второго класса, Кристина вопросительно взглянула на Эрика, и тот недовольно ответил:       — У нас билеты в первый класс. Мне же не нужно объяснять почему?       До Страсбурга добрались спокойно: кондуктор проверил билеты на входе — и только. Эрик погрузился в работу: даже на объявления остановок не обращал внимания. А Кристина коротала время за вышивкой платка, но мысли её так же витали далеко и от вышивания, и от поезда.       По приезде в Вену они должны будут пожениться. Весь этот месяц она сжигала мосты, а сегодня утром, когда села в этот поезд, сожгла последний. Жить без брака и дальше нельзя, а если она уйдёт — это убьёт Эрика. Второго предательства он не выдержит. И… мадам Жири права: она уже выбрала его. Ещё в подвале. Значит, по приезде в Вену.       Когда подошло время обеда, Кристина с трудом убедила его пройти в ресторан. Эрик неустанно повторял, что им не стоит лишний раз попадаться на глаза людям. Но Кристина напомнила, что до прибытия в Страсбург ещё несколько часов. А провести всё это время голодными — крайне плохая мысль. На их счастье в углу оказался свободный столик. Эрик сел к стене правым боком и уткнулся в меню. Когда официант принёс заказ и они немного поели, Кристина решилась заговорить:       — Эрик, может, вы расскажете мне про ваше знакомство с мадам Жири? — Кристина заметила на его лице недовольство и быстро добавила: — Я не настаиваю. Но мне очень хотелось бы знать, ведь она так любит вас.       — Так любит, что привела ко мне этого шута, который собирался меня убить. Это вы хотели сказать?       — Она тоже была напугана! Эрик, вспомните маскарад: вы напугали тогда всех. Как она могла не волноваться и обо мне, и об остальных? И всё же она любит вас, очень любит.       Эрик опустил голову на руки и долго молчал, а Кристина боялась лишний раз вздохнуть.       — Хорошо, — тихо проговорил он наконец. — Она спасла меня, когда я был ещё совсем мальчишкой. Мне было около десяти лет. Она спасла меня от полиции — укрыла в подвале Оперы. С тех пор я жил там, а она заботилась обо мне. Как… старшая сестра.       — За вами гналась полиция? — ужаснулась Кристина. — Но что случилось?       — Нет. Нет, не спрашивайте. Не хочу стать в ваших глазах ещё большим чудовищем.       — Но ведь вы не стали из-за этого чудовищем в её глазах. Она не стала бы помогать вам, если бы посчитала ваш поступок плохим. И не стала бы говорить, что вы хороший человек.       — Значит, вы не говорили обо мне — только о наших планах?!       Наших — как это странно звучит! Но ведь так и есть: теперь это их, со… совместная жизнь. Кристина судорожно вздохнула и ответила:       — Мы говорили о вас немного. В основном мы действительно говорили о наших планах. — Он хотел что-то сказать, но Кристина подняла руку и продолжила: — Я ответила на ваш вопрос. А вы на мой — нет. Что случилось?       — Вам не понравится эта история. Вы испугаетесь и сбежите. Я не хочу напугать вас, Кристина, — он покачал головой.       — Эрик, пожалуйста, — она коснулась его руки. — Я не боюсь. Расскажите.       — Вы всё та же маленькая любопытная Пандора. Но если вы действительно хотите знать… Простите, я не знаю, сколько точно мне было лет — может, пять или шесть. Но это не так важно. Я попал к цыганам. Они держали цирк, а я стал звездой их программы… — Эрик сжал кулаки, и Кристина положила свою руку на его. — «Дитя Дьявола». Эти… цыгане держали меня в клетке, избивали на потеху толпе. Часто не давали есть, если я в чём-то провинился. Когда публика была достаточно разгорячена, снимали мешок с моей головы.       — О Эрик!.. — Кристина всхлипнула, и он подрагивающей рукой протянул ей платок.       — Я рассказал вам это не для того, чтобы разжалобить, — отрезал он. — Я хочу, чтобы вы понимали, почему я так поступил. В тот день всё было, как всегда. Не знаю, почему именно тогда… Когда представление закончилось… Я убил цыгана, который… Задушил его и сбежал, — его голос обжигал холодом. — Меня бы поймали, но на улице я натолкнулся на Антуанетту. Она протянула мне руку и спрятала в театре. Теперь вы знаете. Я пойму, если… если вы не захотите… Но если вы всё же сможете разглядеть за чудовищем человека…       — Пожалуйста, не говорите этого! — Кристина перевела дух и твёрдо сказала: — Убийство человека — это смертный грех. Но… я не смею винить вас. У вас не было другого выхода.       — Кристина!.. Вы не… не уйдёте? Вы не считаете меня… чудовищем? Вы правда не уйдёте? — Она кивнула. — О, Кристина! — Он схватил её руку и прижал к губам.       — Эрик, пожалуйста, на нас все смотрят. Я не уйду. А сейчас… давайте доедим десерт.       Остаток пути Эрик рассказывал ей то, что знал об Австро-Венгрии, а кроме того — обмолвился, что с его накоплениями они вполне могут жить и не работая ни дня. Однако этого не будет, поскольку он всё же желает прославить своё творчество. А голос Кристины слишком прекрасен, чтобы запирать её у домашнего рояля. От этих слов она смутилась. Но Эрик строго отчитал её за это: его слова — не лесть, а только констатация факта.       Поезд прибыл в Страсбург уже ночью. Они дождались, пока остальные пассажиры покинут вагон, и только тогда спустились на перрон. В неярком свете фонарей Кристина заметила, что складка на переносице Эрика разгладилась и он больше не сжимал нервно губы. Свобода! От этой мысли стало так хорошо, так легко!.. Кристина прильнула к нему, и он несмело обнял её. Они простояли так некоторое время, но нужно было идти.       Тут же выяснилось, что ещё в Париже Эрик успел обменять деньги. Вспомнить хоть что-то на немецком не вышло ни у него, ни у Кристины. Зато слово «отель» кучер понял: радостно воскликнул нечто непонятное, забрался на облучок и сорвался с места. Гостиница, куда он их привёз, до превосходной не дотягивала, но внутри было чисто и опрятно. И для них нашёлся двухкомнатный номер. Ещё и портье говорил на французском!       — Если вы позволите, Кристина, я возьму подушку и покрывало, — сказал Эрик, когда они расположились в номере.       Кристина посмотрела на диван, где он собирался спать: чуть лучший, чем в квартирке на Монмартре, но, наверное, такой же жёсткий. Впервые она подумала о том, как неудобно ему приходилось на том диване с таким огромным ростом. И стыд больно обжёг её: она-то всё это время спала на большой кровати. К тому же… разве она не решилась стать его женой? И… что плохого в том, чтобы… Кристина сцепила руки и проговорила:       — Он не выглядит удобным. Вы же не сможете нормально отдохнуть. Ложитесь на кровать. Я хочу, чтобы вы выспались.       — Но где тогда будете спать вы? Нет, Кристина, — он помотал головой, — я не…       — Я тоже… лягу на кровать. Это просто сон, Эрик. Мы будем спать, — устало проговорила она. — Пожалуйста, ложитесь.       Потребовалось ещё время, прежде чем Эрик сдался. Он ушёл в ванную, пока Кристина раздумывала, в чём будет спать.       Можно надеть халат, но он такой громоздкий… Она вытащила из сумки ночную рубашку. Вскоре Эрик вышел, и Кристина юркнула в ванную. Там, когда она закончила процедуры, особенно приятные после целого дня в поезде, она надела свежие панталоны⁸, нижнюю рубашку⁹ и сверху — ночную¹⁰. Пожалуй, нижняя юбка¹¹ и камисоль¹² будут перебором. Они ведь будут только спать. Просто сон.       А… а что будет после венчания? Дыхание перехватило, и Кристина несколько раз умылась холодной водой, чтобы успокоиться. Сейчас не время об этом думать. Потом. Сейчас нужно поспать, отдохнуть. Впереди несколько сумасшедших дней. Она накинула халат, только завязав пояс, и вышла в гостиную.       Когда Кристина открыла дверь спальни, Эрик уже скинул халат на пол и сидел в кровати, читая газету. Он не поднимая головы выключил лампу¹³, бросил газету на столик и отвернулся. Кристина прошла к кровати, сняла халат, разложила его на одеяле и забралась в постель.       — Доброй ночи, мой ангел, — тихо сказал Эрик.       — Доброй ночи, Эрик.       Она погасила лампу и легла, почти сразу же уснув.       Утро для неё наступило ещё на рассвете. Эрик спал лицом к ней, положив свою руку на её и — в маске. Кристина тяжело вздохнула, аккуратно, боясь потревожить его сняла маску, положила её на столик, повесила его халат на стул, надела свой и выскользнула в гостиную, тихо притворив дверь.       Было почти восемь часов. Кристина сходила в ванную, заказала завтрак в номер, и только погрузилась в чтение свежей газеты, как из спальни вылетел взбешённый Эрик. В маске.       — Маленькая змея! Зачем вы трогали мою маску? Вам это доставляет изощрённое удовольствие — смотреть на жалкого урода? Или вы получаете его, когда выводите меня из себя? Не смейте больше трогать её!       Оцепенение схлынуло через несколько мгновений, и остаток его речи Кристина терпеливо ждала окончания.       — Ни то и ни другое. Прекратите вести себя глупо. Меня не пугает ваше лицо. Я уже устала это повторять. А теперь посмотрите, до чего вы довели себя… Вы хотя бы в Париже спали без неё?       — Вы могли войти в любой момент. Довольно. Поклянитесь, что больше никогда…       — Нет, — Кристина вскочила с дивана, — это вы поклянитесь, что больше никогда не будете спать в ней! — Она подошла к Эрику и провела кончиками пальцев по его щеке, заправив прядки волос за ухо. — Пожалуйста. Снимите её сейчас, вам нужно отдохнуть от неё.       — Кристина, — еле слышно простонал он, — зачем вам это? Вы же не хотите смотреть на это уродство…       — Я не хочу, чтобы вам было плохо ещё и из-за маски. — Она взялась за край, но Эрик остановил её руку. — Не упрямьтесь.       Он разжал пальцы, и Кристина, сняв маску, оставила лёгкий поцелуй на его изувеченной щеке. Эрик отвернулся и быстро скрылся в ванной.       Через несколько минут принесли еду. Кристина расставила её на столе, заплела волосы и села на диванчик, ожидая Эрика. Он вскоре вышел и, когда Кристина пригласила его к завтраку, сказал, что не голоден.       — Неправда. Поешьте со мной или я решу, что вы меня избегаете.       Хоть он и стоял к ней спиной, Кристина знала: он закатил глаза и оскалился. И всё-таки Эрик присоединился к ней. Завтрак оказался не так хорош, как в приличном ресторане, но точно не хуже её стряпни.       После Кристина уговорила Эрика на прогулку по городу: до поезда оставалось ещё много времени и совсем не хотелось бы провести его в четырёх стенах. Особенно если почти ничего в жизни не видел. Но вместо простой прогулки, которую вообразила себе Кристина, её ожидала настоящая экскурсия.       — Откуда вы знаете всё это, Эрик? — восхищённо спросила она за обедом в ресторане.       — У меня было много времени для чтения, когда я попал в Оперу.       Они приехали на вокзал за полчаса до отправления и, как только раздался тройной звонок, поспешили к своему вагону. Эрик хотел попасть внутрь до остальных пассажиров, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в проходе.       До позднего вечера Эрик погрузился в работу. Кристина читала книгу. Только иногда тишину нарушали его тихие напевы.       Перед тем, как лечь спать, Кристине снова пришлось долго убеждать его снять маску. И уже лежа на своём диванчике, она гадала: как скоро он перестанет бояться сделать это? Нескоро… Слишком давно он привык к этому, маска стала его частью. Это совсем не удивительно после кошмара, что ему довелось пережить в детстве. При этой мысли перед глазами всё поплыло, и Кристина сморгнула слёзы.       За всю ночь она так толком и не поспала. Несколько раз проваливалась в сон, но из-за странных страшных картин, в которых смешивались её прошлое, прошлое Эрика и её фантазия, она всякий раз просыпалась измотанной. В конце концов, когда часы показали начало восьмого, Кристина застегнула платье и прошмыгнула в коридор.       — Два кофе, пожалуйста, — сказала она кондуктору.       — Kaffee?! — непонимающе посмотрел на неё тот.       — Да, — кивнула Кристина и прикусила губу, пытаясь вспомнить. — Два… Как же это?.. Zwei. Zwei Kaffee! М-м-м… Bitte?..       Кондуктор с улыбкой кивнул, и Кристина, облегчённо вздохнув, вернулась в купе.       Эрик уже проснулся и встретил её недовольным взглядом:       — Где вы были, Кристина? Так долго.       — В чём вы опять пытаетесь меня уличить? В том, что я сходила умыться? Или в том, что заказала нам кофе? Что ж, извините, что хотела позаботиться о вас.       — Простите, я… Этого не повторится, — он отвернулся к окну.       Кристина покачала головой: не повторится, как же… Ничего, она ещё вернёт его доверие, он поймёт, что ей не плевать на него. Он соглашается, что был неправ, — это уже полдела.