Просто поверь мне

      Поезд прибыл в Вену только к полудню. Они подождали немного, пока толпа разойдётся, и только тогда вышли. На перроне царило такое же оживление, как и в Париже. Только здесь, как и в Страсбурге, говорили на почти незнакомом пока языке. С горем пополам удалось найти фиакр до отеля — здесь это слово тоже легко поняли. Кристина добавила к словам Эрика «bitte», и кучер улыбнулся.       В гостинице Кристина убедила Эрика сначала принять ванну, поесть, переодеться и только после этого искать квартиру. После обеда она отправилась на телеграф послать весточку мадам Жири. А Эрик в это время нашёл портье, говорящего на французском, и тот согласился помочь за небольшое вознаграждение.       Следующий день прошёл в поездках по приглянувшимся объявлениям. В конце концов они остановились на небольшой квартире в четыре комнаты, не считая кухни и кладовой: за рекой, недалеко от Оперы и в стороне от большой улицы. К тому же домовладелец не был против пианино — видно, сказывалось соседство с театром.       Вечером, после переезда, когда они сидели перед камином с бокалом вина, Кристина решилась заговорить с Эриком. Она ведь дала себе слово обсудить с ним это по приезде в Вену — значит, сейчас самое время. Она уже решилась, решилась… Ещё месяц назад, в подвале Оперы, когда осталась с ним.       — Эрик, как мы будем жить дальше? Чем вы хотите заняться?       — С чего вдруг вас это интересует? — Кристина дёрнула плечами. — Пока что я планировал писать для себя. Хоть раз в жизни, знаете ли. Может, издам что-нибудь. Или построю. Позже решу.       — А что будет… с нами?       — О чём вы? — он напряжённо посмотрел на неё.       — Я говорю о том, что мы не… не женаты. Мы же не сможем так жить всегда.       Эрик поперхнулся и, вытерев рот, проговорил:       — Умоляю, Кристина, скажите… что вы не шутите. Мы можем обвенчаться хоть завтра!       — Я не шучу, Эрик. Я ведь осталась с вами.       На секунду всё в комнате замерло и даже камин как будто бы перестал трещать. Эрик смотрел перед собой, часто дыша, и Кристина не решалась пошевелиться.       — О, Кристина! — он упал перед ней и уткнулся лицом ей в колени. — Вы действительно хотите этого? Вы станете… моей… ж-женой?       Она гладила его по волосам и, когда он успокоился, легко поцеловала в лоб:       — Да. Я стану вашей женой.       Эрик прижался к её рукам, потом вскочил и принялся ходить по комнате, бормоча под нос:       — Всё должно быть хорошо, правильно… Вы должны быть… Где-то здесь были ноты…       Он кинулся к записям и не поднял головы, даже когда Кристина пожелала ему доброй ночи и попросила не сидеть допоздна. Что-то не изменится, наверное, никогда. Только не его одержимость работой. Кристина остановилась в дверях спальни: пожалуй, не стоит его больше тревожить. Ему нужно осознать всё это. Она быстро уснула, а утром не обнаружила его в квартире.       Эрик вернулся аккурат перед обедом с коробочкой, в которой лежали венок из флёрдоранжа и кружевная вуаль¹. Ещё ему удалось найти кирху, где их обвенчают через пять дней. До самой ночи Кристина не могла ничего делать. Никогда ещё брак не был таким реальным. И это брак с Призраком Оперы. С Ангелом Музыки. Наконец с просто Эриком.       Она вспоминала всё, что знала о нём, всё, чему стала свидетелем. Его характер — даже сейчас он вспыхивал и метал в неё взгляды, полные недоверия, после любого неверного или двусмысленного слова. Кристина говорила себе, что он же повторял ей по десять раз, когда учил петь, — значит, и она должна набраться терпения. В остальном… он готов носить её на руках по квартире и в прямом смысле сдувать пылинки. От такого отношения она терялась. Но это гораздо лучше, чем когда он взрывался от неосторожного слова.       А что будет ночью? Пусть она и прожила полжизни в театре, но всё равно ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной. Конечно балерины и хористки шептались об этом и шутили, но она старалась пропускать их слова мимо ушей. А теперь совершенно не представляла, чего ждать. И к мадам Жири не побежишь. И что хуже всего — Эрик, видимо, тоже слабо представлял себе… всё это.       Нужно на что-то отвлечься, чтобы не сойти с ума от этих мыслей.       Кристина отправилась в книжный магазин за учебником немецкого. По дороге к кассе она заметила несколько любовных романов. Наверное, раньше она бы купила один или два, но сейчас её интересовали другие вопросы, — более… жизненные. А в этих книгах не было ничего подобного: только вздохи под луной и очень расплывчатые описания поцелуев.       Наконец Кристина нашла нужный стеллаж, а на нём — целых две книги на французском. Первая оказалась посвящена готовке, но книжка по кулинарии у неё уже была. Вторая же рассматривала все аспекты семейной жизни, и уже от беглого просмотра самых интересовавших глав Кристине стало дурно. Но справочник она решила всё-таки купить: спросить сейчас ей некого, а оказаться совершенно не готовой не хотелось.       Два дня, когда Эрик отсутствовал или работал, она читала справочник. Услышанное в Опере совпадало с описанным в книге, с той лишь разницей, что девушки в театре говорили об этом оживлённо, посмеиваясь, с азартом, а здесь всё описано так технично, так сухо… Даже рецепты читать интереснее, чем это!       Вспомнились поцелуи с Эриком… Может, и всё… последующее… в первую ночь будет… таким же?       Эти мысли её не оставляли. Кристина старалась припомнить каждое слово, услышанное в театре. И накануне венчания её осенило, что у неё нет красивой одежды для вечера. Она с тоской вспомнила свою невзрачную глухую рубашку — и тонкие рубашки Эрика и его роскошный бархатный халат. С этим нужно что-то делать. Он конечно дал ей деньги, и она сразу после завтрака убежала в магазины.       Ей даже удалось сказать «У меня скоро будет свадьба», после чего продавщица, понимающе улыбнувшись, повела её в нужный отдел. И когда она показала товар Кристине, та чуть не убежала: у этой рубашки² даже не было рукавов! Только полупрозрачное кружево на плечах и… и на груди! И, судя по длине, она едва прикрывала колени. Впрочем, это не так и важно, если учесть, что ткань полупрозрачная.       — Вам нужно это, — авторитетно сказала продавщица, и Кристина кивнула.       Следом Кристине продемонстрировали батистовый с кружевами пеньюар³: тоже полупрозрачный, но хотя бы длиной до пола, с рукавами и застёжкой до горла. На него Кристина согласилась гораздо легче, пусть до сих пор не представляла, как решится надеть подобное.       Вечером, когда она уже заканчивала ужин, вернулся Эрик и потребовал прерваться. Кристина наскоро закончила, вытерла руки и зашла в гостиную. На столе лежало несколько больших коробок. Это всё ведь не для неё одной? Может, там что-то для дома? Новые портьеры или скатерть… Она вопросительно взглянула на Эрика.       — Где же ваше любопытство, Кристина, когда оно так нужно? Открывайте же!       Внутри коробок оказалось несколько роскошных платьев: кремовое с кофейной отделкой, из сливочного и нежно-голубого шёлка, муаровое фиолетовое, ярко-синее с кружевным воротником и манжетами, голубое с оборками и шляпка к нему, белое батистовое с оборками, палевое тафтяное, сиреневое с бахромой⁴. Ещё два долмана: из жемчужно-белого муара с бахромой и стёганый зимний с опушкой⁵. Кристина перебирала их, не веря глазам. Зачем ей столько одежды? И такой прекрасной!.. Она ведь стоит целое состояние!       — Эрик, они прекрасны, но…       — Но вы не видели главного, мой ангел, — сказал он, стоя в дверях, и в следующую секунду на столе возникла ещё более красивая коробка, чем предыдущие. И перевязанная широкой лентой с бантом.       Кристина дёрнула конец ленты, чувствуя, как дрожат руки. Наконец она сняла крышку и застыла не дыша. Платье оказалось слишком прекрасным. Из тафты цвета слоновой кости, с кружевами и оборками по вырезу, на манжетах, на юбке⁶… Кристина осторожно провела по нему самыми кончиками пальцев, будто оно бы рассыпалось от её прикосновения.       — Вам… нравится? Вы, наверное, хотели чего-то более красивого, знаю, но…       — О, Эрик, — она с укором покачала головой и улыбнулась: — Оно потрясающее! Они все такие роскошные, что мне страшно на них даже смотреть.       — Вам не должно быть страшно! Не от них… Вы будете носить их. Я хочу, чтобы у вас было всё самое лучшее.       Она крепко обняла его, пытаясь унять волнение. Всего несколько часов. Несколько часов — и она станет его женой. Эти мысли не отпускали её до самого отхода ко сну. Уже в постели Кристина пыталась составить прочитанное в книге, услышанное в Опере и собственные ощущения в единую картину, но ничего не получалось. И это непонимание, чего ожидать завтра в это же время, сводило с ума.       В итоге проснулась Кристина совершенно невыспавшейся. Как бы там ни было, пришлось встать, умыться, одеться… В кухне уже привычно пахло очень крепким кофе — чашка с ним стояла прямо перед Эриком, но тот к ней не прикасался и молча смотрел перед собой. Кристина вылила себе в чашку остатки и разбавила молоком.       — Доброе утро, — улыбнулась она, садясь за стол. — Сколько у нас времени?       — Два часа, — Эрик сверился с часами. — Сейчас начало одиннадцатого. Доброе утро.       После завтрака она очень медленно мыла посуду, пытаясь поверить в то, что скоро станет женой. И не просто женой, а женой Призрака Оперы. Ангела Музыки. Эрика. Но это до сих пор звучало слишком невероятно. Кристина закончила с посудой и отправилась переодеться: она до сих пор ходила в халате, тогда как Эрик встретил её уже в полном костюме.       Она закрепила венок в причёске; вспомнился манекен с её лицом — тоже в свадебном платье, с венком из флёрдоранжа под фатой. Её нынешнее платье прекрасно, как и то на манекене. Однако сейчас кое-что изменилось совершенно: её отношение к Эрику, к этому браку. И наконец она сама. Сейчас мысль о браке с ним её не пугала, как когда-то в подвалах. Неужели достаточно было всего лишь прожить с Призраком месяц, как с обычным человеком, чтобы страх исчез? Она ведь почти не вспоминала о Рауле за это время. Ушёл страх перед грозным Призраком Оперы — и желание спрятаться в объятиях Рауля последовало за ним. А ведь она думала, что любит Рауля. Знала ли она что-то о любви?       — Кристина, вы… готовы? — постучал Эрик.       — Да, я уже иду, простите. — Она вышла из спальни, и Эрик протянул ей букет:       — Вы прекрасны, мой ангел.       Они спустились на улицу, где их уже ждал фиакр, и вскоре приехали к церкви в самом центре, рядом с дворцом. Эрик помог Кристине выйти, и она почувствовала, как сильно дрожит его рука. Всю церемонию венчания они оба волновались, путали слова, но пастор только улыбался. Наконец он сказал, что жених может поцеловать свою жену, и Эрик оставил лёгкий поцелуй на её губах.       — Так значит ваша фамилия Вебер? — нарушила молчание Кристина по дороге к фиакру.       — У меня не было фамилии до недавнего времени, — бросил Эрик, садясь напротив, и после короткой паузы сказал: — Вы ведь любите пирожные, мы могли бы купить их.       — Это было бы чудесно, спасибо!       Кристина быстро выбрала несколько эклеров, пакетик галетов, и они вернулись в фиакр. В квартире же выяснилось, что утром Эрик успел купить не только букет, а ещё и бутылку вина и сыр к нему — на вечер. Кристина переоделась в сливочно-голубое платье, и они отправились сначала на прогулку в городской парк, а потом зашли в ресторан. Кристина вызвалась сделать заказ, объяснив, что хочет тренировать немецкий.       Но стоило только вернуться домой, как Эрик до самой ночи погрузился в работу, начисто проигнорировав приглашение к ужину.       Чем темнее становилось за окном, тем сильнее волновалась Кристина. Он с таким жаром целовал её, обнимал, — и она ощутимо краснела, едва вспоминала эти моменты. Что же будет ночью?..       В конце концов она не выдержала: достала из шкафчика пирожные, разложила их на тарелке, нарезала сыр, вытащила бокалы, расставила всё на столе и позвала Эрика.       — Что это значит? — удивился он.       — Разве вы не хотели отпраздновать нашу свадьбу? — она потупила взгляд.       — Я никогда не устраивал… праздников. Но если вы хотите, мы можем…       Он открыл вино, разлил по бокалам, и Кристина предложила выпить за этот день. После второго бокала она почувствовала себя очень-очень легко, а вот на Эрика вино, казалось, не произвело никакого эффекта. Он вообще сегодня вёл себя отстранённее, чем обычно, и понять причину Кристина не могла, как ни пыталась. Под конец же и вовсе отправил её спать.       — А как же вы? — остановилась она в дверях спальни.       — Кристина, вы не должны бояться. Я не прикоснусь к вам. Доброй ночи.       — А если, — ей стало очень жарко, — если я вас попрошу?       — Не шутите так со мной, — отрезал он. — Никто не захочет, чтобы его касался такой урод, как я. Даже моя мать, вы знаете…       — Но Эрик, — мягко возразила Кристина, — ведь я не она. Подойдите, пожалуйста. Я сегодня стала вашей женой перед Богом, а вы до сих пор не поцеловали меня.       — Я могу не… — его голос сорвался, — не сдержаться.       Она точно знала только одно: ей становилось совершенно по-особенному приятно, когда он целовал её или обнимал. И сейчас ей до ужаса этого хотелось.       Она встала на носочки, прильнула к его губам — и Эрик прижал её к себе, отвечая на поцелуй. Кристина запустила пальцы в его волосы, притягивая его ближе. Внизу живота словно рассыпались искры — и разлетались по всему телу. Эрик, оторвавшись от неё, покрывал поцелуями её шею, а Кристина, запрокинув голову, цеплялась за его плечо, чтобы не упасть. Он спустился к ключицам, и из груди Кристины, как она ни пыталась сдержаться, всё же вырвался еле слышный стон. Эрик отпрянул, как от огня:       — Я предупреждал вас! Я говорил, что вам не понравятся прикосновения чудовища! — Он плеснул вина в бокал, залив стол, потом опрокинул вино одним глотком — и со всей силы запустил бокал в стену. — Жестокое дитя! Зачем вы издеваетесь надо мной? Только из-за этого? — он указал на правую сторону лица. — Ну же, скажите мне это! Скажите, что я урод и чудовище, что вы ненавидите меня и боитесь!       Кристина стояла обхватив себя руками. И что ей делать? Попасть под горячую руку вовсе не хотелось. Но его последние слова подсказали ей, как действовать. Она подошла к нему и, аккуратно убирая его волосы с лица, проговорила:       — Хоть я и поклялась несколько часов назад перед Богом слушаться и подчиняться вам, сейчас я не буду этого делать. — Она оставила несколько поцелуев на его щеках. — Мне… понравилось. То, что вы делали… это было… очень приятно.       Эрик замер, уставившись на неё оторопелым взглядом. Боже, неужели она опять сделала что-то не так? Только бы не это!..       — Это правда?! Вам на самом деле нравилось? — Он тяжело дышал.       — Да, правда. Но сейчас я хочу переодеться, если вы не против. Я не могу спать вот так.       — Да, конечно, конечно… — он отступил от неё на пару шагов, схватившись за голову.       — И вам тоже нужно переодеться, Эрик. Я постараюсь быстро.       Кристина медленно вышла в коридор, достала из комода запрятанные покупки и, войдя в ванную, торопливо развернула их. Боже, как же это… вызывающе! Почти что пошло. Но, может, так и нужно? В Опере ни разу не обсуждали, насколько длинными должны быть рукава, — только кружева, где достать самый тонкий батист и тому подобное.       Она вздохнула, расшнуровала лиф, расстегнула крючки на юбке, сняла нижнюю юбку, турнюрчик, кринолин, камисоль, расстегнула бюск корсета, сняла нижнюю юбочку, нижнюю рубашку, панталоны, чулки⁷ — и надела ночную сорочку и поверх кружевной пеньюар. Теперь она чувствовала себя голой и совершенно беззащитной. Все эти слои одежды создавали иллюзию безопасности. А сейчас между ней и Эриком всего два полупрозрачных одеяния.       На еле гнущихся ногах она проковыляла в гостиную — конечно Эрик не пойдёт сам в её… теперь уже их спальню — и застыла в дверях. Он сидел на диване с бокалом вина: когда она приблизилась к двери, Эрик осушил его и снова уставился в незажжённый камин. Но на шум в холле повернулся и несколько секунд смотрел не моргая.       — Вам не нравится? — Кристина не поднимала головы. Боже правый, она же действительно совсем голая! От стыда хотелось убежать, но она не могла пошевелиться.       — Кристина, вы… вы… — Эрик ринулся к ней и не касаясь провёл рукой вдоль её тела. — Вы прекрасны, мой ангел. Но вы же не могли сделать этого для меня?       — Но почему? Мы ведь… женаты. И я подумала, что… Но если вам не нравится…       Он прижал её к себе спиной — как тогда, в подвале, когда она первый раз спустилась в его жилище. От ощущений и воспоминаний по телу прокатилась огненная волна; Кристина закрыла глаза, закусив губу.       Эрик целовал её в шею, и Кристине хотелось прильнуть к нему ещё сильнее. Она чувствовала, как его рука медленно скользит по её талии, бёдрам… Тело просило большего — но чего? Эрик развернул её и впился в её губы. Кристина обвила его шею, пытаясь удержаться и прижаться к нему.       — Пойдёмте… в спальню, — задыхаясь прошептала она.       Эрик подхватил её на руки и направился в комнату, а Кристина, уткнувшись ему в плечо, вдруг подумала, что будет, если она поцелует его в шею? Ведь ей было очень приятно — значит, и ему должно… Она осторожно коснулась губами его шеи, и Эрик споткнулся.       — Не нужно, — сдавленно сказал он, — особенно сейчас.       Он опустил её на кровать и сел в отдалении. Кристина, борясь со смущением, расстегнула несколько пуговиц на пеньюаре. Эрик не сводил с неё глаз, потом скинул халат и снова прижался к ней в жгучем поцелуе. Кристина подалась навстречу, провела рукой по его шее, груди… Эрик оторвался от неё и попытался расстегнуть оставшиеся пуговицы, но в итоге просто рванул пеньюар, и пуговицы отлетели в стороны. Кристина не сразу осознала, что только что произошло, а осознав — отвела глаза в сторону. На ней ведь почти ничего нет!.. Но ей не удалось полностью погрузиться в эту мысль: Эрик лихорадочно покрывал поцелуями её шею, плечи, грудь… Она потянулась к его рубашке⁸, расстегнула её до конца и хотела уже стянуть, но Эрик вновь перехватил её руки:       — Не стоит. Если только вы не любите кошмары.       — Эрик, вы мой муж, я имею право знать. И я догадываюсь, что там, после вашего рассказа. Позвольте, пожалуйста.       Он немного помедлил и всё же разрешил. Кристина, сняв с него рубашку, в ужасе прикрыла рот и осторожно коснулась пальцами старых шрамов:       — Это сотворили звери, а не люди. Но они в прошлом, всё это в прошлом.       Она чувствовала, что он словно окостенел и едва заметно подрагивал от напряжения. Боже правый, что же он пережил, если простое прикосновение рождает такую реакцию? Кристина легко гладила его по шрамам, касаясь их губами, и с каждой секундой он расслаблялся всё больше, пока наконец его плечи не опустились. Эрик наслаждался её ласками с закрытыми глазами, но потом обернулся к ней — и Кристина забылась в этом поцелуе. Тем неожиданнее стало, когда Эрик оторвался от неё:       — Вы не понимаете, что может произойти. Кристина, вы не можете хотеть этого…       — Я немного… — она сжала край одеяла в руках, — немного понимаю. Я прочитала в книге, там… рассказывали, что… откуда…       — И вы даже после этого… хотите? — выдавил Эрик; Кристина кивнула. — Вы ангел…       Она смущённо улыбнулась: ведь она не делала ничего… особенного, ничего, что не делала любая другая жена, что не делал любой другой человек. На эти мгновения она даже позабыла о своей почти абсолютной наготе. Эрик же наклонился к ней за поцелуем и еле касаясь провёл по её груди, животу, бедру, отчего Кристина тихонько простонала, прильнув к нему. Он стянул с неё пеньюар и поражённо выдохнул.       Когда его рука скользнула под её рубашку, Кристина вздрогнула, но почти сразу расслабилась: это оказалось так приятно, что все мысли словно ветром сдуло. Она не могла смотреть на его полуобнажённую фигуру без стеснения, и даже мысль о том, что с ней произойдёт то, о чём писали в той книге, её пугала. Но Кристина напомнила себе, что девушкам в Опере это занятие нравилось. А ведь они были не с теми, кто их любит, в отличие от неё. Кристина искоса взглянула на него: стоит ли удивляться, что его тело оказалось таким привлекательным, не считая ужасных шрамов? Ведь ему постоянно приходилось перемещаться по огромному театру, лазить по колосникам и… и он затащил в подвалы ту огромную кровать!       Она уже давно потеряла счёт его поцелуям и очнулась, лишь когда он стянул с неё рубашку. Хотелось закричать, но голос пропал, а взгляд Эрика — восхищённый, пожирающий — не оставлял места для стеснения.       — Вы божественно прекрасны. Мой ангел, моя маленькая Фрейя…       От звука его голоса Кристина всякий раз оказывалась целиком его власти. И ей было слишком хорошо, чтобы хоть подумать о сопротивлении. А сейчас она не просто наслаждалась этим — она обвивала его шею, зарывалась в его волосы, вцеплялась в его плечи: неужели существует ещё большее удовольствие? Она изгибалась под его поцелуями, прикосновениями. Она позволяла себе гладить его спину, проводила, задевая ногтями, по груди и животу.       В один момент он отстранился — слишком резко, чтобы Кристина не обернулась к нему. Но ей хватило увидеть, как он расстёгивает пуговицу на поясе брюк, и в ту же секунду её заинтересовала... отделка потолка. Кристина закрыла глаза, стараясь продлить ощущения. В жизни всё оказалось так ярко, так бесконечно приятно — никакого сравнения с той книгой. Слишком приятно. Как никогда раньше. Она сжала ноги, и от низа живота по телу разлилась волна жара, а следом окатило холодом, и снова жар — и так до бесконечности…       Эрик провёл по её щеке, шее, груди кончиками пальцев, и Кристина, будто очнувшись, повернулась к нему. Он склонился над ней в поцелуе, сжав её бедро, и она прижалась к нему всем телом. Ей даже казалось, что она чувствует, как бьётся его сердце. Когда он раздвинул ей ноги, Кристина вздрогнула. Но тут же напомнила себе, что это Эрик, что он любит её, что он не будет причинять ей боль намеренно…       — Кристина, вы уверены? Вы действительно хотите?..       Вместо ответа она прильнула к его губам, полностью отдавшись этому поцелую. Тем резче и неожиданнее оказалась боль, когда Эрик медленно вошёл в неё: Кристина вскрикнула, вцепившись ему в плечо. Он замер, и она прерывисто выдохнула.       — Прости меня, мой ангел, — прошептал он, целуя её за ухом.       Кристина скользнула по его волосам, по спине, притягивая к себе, и Эрик вошёл снова, быстрее. Боль ослабла, и на её место пришло удовольствие. Он входил снова, и снова, двигаясь всё нетерпеливее, — и с каждым движением ей становилось всё приятнее. Она стонала, закусив губу, но крики всё равно прорывались наружу. Вдруг он врезался в неё до упора, зарычав, и Кристина медленно выдохнула.       Он повалился рядом, бесстыдно глядя на неё. Даже сейчас этот взгляд её смущал. Всегда ли так будет?       — Вы ангел, Кристина. Вы сделали меня счастливейшим человеком в мире. — Он поцеловал её руку. — Это… больше, чем я когда-то смел мечтать.       Он отвернулся, но Кристина и без этого знала, что он плачет.       — Эрик, после того, что… произошло… — она робко улыбнулась.       — Я понимаю, можете не продолжать, — отрезал он. — Мне не следовало…       — Вы когда-нибудь дадите мне договорить? Я хотела сказать, что… Не обращайтесь ко мне на «вы». Теперь это как-то… неправильно?! Пожалуйста. Не нужно этого.       — То есть вы не уйдёте? Вы останетесь со мной? После произошедшего? — обернулся к ней Эрик. — Прос…ти. Ты не уйдёшь? Останешься? Со мной? Это правда, Кристина?       Кристина села рядом с ним и поцеловала. Однажды он обязательно поверит, что она не уйдёт. Однажды он сможет снова ей доверять. Эрик крепко обнимал её, и ей стало невероятно спокойно. Как тогда на вокзале неделю назад.       Она отстранилась, нашарила тут же на кровати свою рубашку, забралась под одеяло и закрыла глаза. От одной мысли, что Эрик совсем без одежды здесь, кровь приливала к щекам. Уложить же в голове то, чем они только что занимались, всё ещё не получалось. Наконец он задул свечи и лёг в постель. Кристина подвинулась к нему, устроилась на его плече, и он несмело обнял её в ответ.       Утром она проснулась одна. Эрик сидел в кабинете и, судя по кипе исписанных листов, уже не первый час. На появление в дверях Кристины он не отреагировал, и она, вздохнув, отправилась на кухню варить кофе. Да, жизнь определённо входит в привычную колею. Не хватало только уроков пения, но в последнее время было совершенно не до них. Теперь, наверное, они тоже вернутся. Кристина разлила кофе по чашкам, достала булочки, джемы, расставила на столе и пригласила Эрика к завтраку.       — Скоро будет постановка «Ромео и Джульетты». У нас есть три недели, чтобы в… ты вспомнила эту партию. Мы начнём заниматься сегодня.       — Я очень рада, Эрик. Я как раз хотела спросить об уроках, — улыбнулась Кристина.       Два часа после завтрака прошли под звуки пианино и их голосов. И это ещё один момент в жизни, который не поменялся и, наверное, не поменяется. Кристина оставалась его прилежной ученицей, а Эрик — её строгим учителем. Только сейчас она его видела. И он играл на пианино, а не на скрипке, — вот и вся разница. Ей даже показалось, что она пела сегодня совершенно по-особенному, не так, как раньше, но понять эти изменения не могла. Эрик только раз вопросительно взглянул на неё и снова уткнулся в клавиатуру.       После обеда он спросил Кристину, чем бы она хотела заняться, и она сказала, что хочет гулять. Эрик кивнул, они переоделись и отправились пешком по окрестностям. Изредка горожане смотрели на его маску, пусть и не слишком выделявшуюся. Но ни вопросов, ни криков — ничего. Может, дело в характере немцев? Сдержанность и молчаливость. Тогда переезд оказался совершенно верным. Кристина поглаживала его руку, сжатую в кулак, но лишь к середине пути Эрик немного расслабился.       Ещё через пару дней Кристина села за письмо мадам Жири. Теперь ей точно есть что рассказать. Так много случилось за эти дни в поездке и в городе. И ещё больше она передумала, перечувствовала, поняла. От малышки Кристины, прятавшейся от жестокого Призрака — от собственных страхов? — на груди виконта де Шаньи, не осталось и следа. Из Парижа уехала другая Кристина и Эрик — не Призрак.       Через неделю пришёл ответ: мадам Жири поздравляла со свадьбой, надеялась, что брак будет счастливым и что характеры супругов не станут на пути к общему счастью. Также велела не переживать из-за роли Джульетты, поскольку лучшей исполнительницы не найти и Кристина должна это знать. Рассказала, что Оперу быстро восстанавливают. С гордостью — это чувствовалось — сообщила, что Мэг получила наконец главную партию в «Сильфиде». И будто между делом обмолвилась, что Рауль пока не женился — отправился в новую экспедицию и, кажется, его это вполне устраивало.       Прошло около полутора недель, когда Эрик объявил, что завтра в Опере прослушивание. Неужели так скоро? В этот миг показалось, будто она не знала ни одного слова, ни одной ноты! Как же она будет петь там завтра? Кристина рухнула на стул и невидящим взглядом упёрлась в Эрика. Нет, она не сможет, не сможет!       Кристина была готова репетировать всю ночь, и в этот раз Эрику пришлось приложить невероятные усилия, чтобы она выпила чай и легла спать. Для этого он даже составил ей компанию за столом и лёг спать с ней вместе. Уже в темноте, когда он потушил свечи, Кристина расплакалась у него на плече, а он только гладил её по волосам и тихо напевал детскую колыбельную, надеясь, что это поможет, как помогало когда-то в детстве.       До самой двери в зал театра Кристину не отпускала дрожь. Не помогало ничего: ни две кружки чая с мятой, ни попытки Эрика успокоить её, ни его строгий голос, ни его напевания за завтраком и в дороге. Как она оказалась на сцене, Кристина не помнила. Но когда пришло время вступать, голос зазвучал идеально. Она чувствовала это. И знала, что Эрик того же мнения. Наконец затих последний аккорд, и Кристина замерла, боясь вздохнуть. Директора переговаривались, но расслышать ни слова не удавалось.       — Замечательно, спасибо.       Вот и всё, что ей удалось разобрать. Наверное, они известят о решении в ближайшие дни, как и в Париже. А если не будет новостей, она сама сходит в театр. Что ей терять? Кристина присела в реверансе, едва не упав, и поспешила уйти со сцены. Эрик ждал её у лестницы и, едва она спустилась с последней ступеньки, протянул ей красную розу с чёрной лентой:       — Ты была великолепна, любовь моя.       Из театра, вопреки ожиданиям Кристины, они поехали на прогулку в сад на окраине города. Оттуда — в ресторан, потом — в булочную и только после этого домой. Уже там, ближе к вечеру, когда эмоции схлынули, Кристина снова мысленно вернулась на сцену…       Нет, ей показалось, точно показалось. Но такой взгляд ей теперь уже хорошо знаком. Но наверняка показалось, с чего бы вдруг кому-то из руководства ею заинтересоваться? Она замужем, да и кроме неё прослушивали много более привлекательных девушек.       Да и гораздо больше её волновало поведение Эрика. Он вёл себя спокойно, он старался покупать ей сладости и украшения, регулярно дарил цветы. Даже ходил с ней на прогулки… Но не перестал носить маску дома; он постоянно вздрагивал от её прикосновений, при каждой стычке не забывал упомянуть, что его душа не так давно настолько напугала бедняжку Кристину, что она хладнокровно предала его на глазах у всего Парижа. После этого они расходились по разным комнатам, а через некоторое время Эрик с виноватым лицом извинялся за свои слова.       А ведь несколько недель назад она пообещала себе завоевать его доверие. Но ничего не вышло. Кристина долгими ночами думала, как можно заслужить его прощение. Если даже тот факт, что она стала его женой во всех смыслах слова, не изменил этого отношения — то что изменит? Атмосфера в доме сводила с ума.       Недели до премьеры запомнились разве что постоянными репетициями, истериками ведущего солиста и флегматичным выражением лица дирижёра. На генеральной репетиции присутствовали директора и покровитель, и Кристина снова почувствовала на себе тот пожирающий взгляд, но тут же отмахнулась от этой мысли. Сейчас не до этого, сейчас нужно думать только о партии. И вообще, думать, что она — никому не известная певица — интересна кому-то из подобных господ, — это гордыня. Конечно Рауль даже знатнее их, но ведь он был другом детства. Вряд ли он бы обратил на неё внимание, не будь они знакомы.       Эрик казался ещё более взволнованным, чем Кристина. Он ходил из угла в угол по её гримёрной, бросался язвительными репликами по любому поводу, разносил в пух и прах всё, что видел. А Кристина, следя за ним, не могла понять, что с ним происходит. В конце концов она отослала обеих горничных и, придерживая незашнурованное платье, подошла к Эрику.       — Тебе не о чем волноваться, — тихо сказала она, коснувшись его щеки. — Здесь нет Карлотты, я прекрасно знаю свою партию, ты сам вчера ещё раз прорепетировал со мной все трудные места. Неужели ты сомневаешься, что у меня получится? Я не позволю тебе сомневаться в моём учителе, — улыбнулась Кристина и прижалась к его губам. Эрик, будто по команде, расслабился и приобнял её.       — Разумеется, у тебя получится. Никакая Карлотта тебе и в подмётки не годится. Мне стоит пойти в зал, чтобы не нервировать тебя, — и он хлопнул дверью.       Кристина села к зеркалу и принялась поправлять украшения в причёске, хоть она и без того идеальна. Чувство, что Эрик чего-то недоговаривал, не покидало. Но что именно он недоговаривал? Неужели случилось что-то страшное? Может, он заболел? Она припомнила события последних дней. Нет, не похоже. Но что тогда?       До выхода на сцену оставалось не больше двадцати минут, и Кристина позвала горничных обратно, позволяя одеть себя до конца. По их словам, в зале присутствовала императорская семья. Ноги задрожали, Кристина едва не упала. Как она сможет петь при таких гостях? И сможет ли вообще? И следом за этой мыслью мелькнула другая — если она не сможет, это не просто разрушит её репутацию, но и причинит боль Эрику. А этого она не хотела ещё больше.       Балконы кричали и свистели, партер и ложи аплодировали, но Кристина по-настоящему следила только за одной ложей — беспросветно тёмной. Но она знала, что сейчас там сияют гордостью и счастьем голубые глаза. Несколько раз Кристина выходила на поклон, пока наконец не опустили занавес. Только тогда она почувствовала, насколько устала за последнее время.       Но предвкушение отдыха омрачила мысль о грядущем приёме директоров, покровителей и самых знатных гостей. У неё есть час, не больше, чтобы подготовиться. Что ж, такова плата за успех. И плата Эрика.       На туалетном столике лежала алая роза, перевязанная чёрной лентой, и Кристина, вдохнув её аромат, прижала её к груди.       — Brava! Brava! Bravissima! — откуда-то пропел Эрик.       — Спасибо, Ангел. Но, может, вы покажетесь мне?       Он вышел из-за ширмы и, поцеловав руку Кристины, сказал:       — Ты действительно превосходно пела сегодня. Однако тебя что-то расстроило. Что же?       — Приём, — вздохнула она и торопливо добавила: — Мы должны там появиться. Прошу, это мой первый спектакль здесь.       — Чёрт, — прошипел Эрик еле слышно, и Кристина укоризненно посмотрела на него. — Хорошо. Но мы уйдём оттуда, как только ты поздороваешься с каждым из этих идиотов.       — Мы уйдём, как только сможем. Поверь, мне тоже не хочется туда идти. Я бы с удовольствием поехала с тобой домой. Но я должна там быть. И… раз уж ты здесь и конечно не пустишь мою горничную, может, поможешь мне переодеться? Только затяни корсет, пожалуйста. Не хочу выглядеть толстушкой.       — Ты божественно прекрасна, — тихо и медленно проговорил он.       Он едва дотрагивался до её кожи, и от каждого прикосновения Кристину обдавало жаром. Эрик расстегнул костюм, помог надеть вечернее платье⁹ и застегнул колье¹⁰ на её шее. Кристина посмотрела в зеркало: да, она прекрасно выглядит, но… Как же не хочется идти туда! И если какую-нибудь Карлотту могла прельстить возможность щегольнуть обновками, то её — нет. И всё же придётся идти. Она натянула перчатки, и вышла вслед за Эриком.       Зал уже был полон. Всюду сновали официанты с подносами шампанского и закусок, дамы обмахивались веерами¹¹ и хихикали, мужчины же, сбившись в кучки, что-то обсуждали. Кристина, едва увидела это собрание, застыла на месте и вцепилась в руку Эрика.       — Боже милостивый… Прошу, Эрик, только не оставляй меня здесь одну, — прошептала она. — Они меня будто под лупой рассматривают.       — Ничего не бойся. Просто пожелай им хорошего вечера — и мы поедем домой.       Только он успел договорить, как к ним начали подходить знакомые и незнакомые люди. Директор представлял каждого из них, Кристина конечно же улыбалась, благодарила за комплименты, представляла им Эрика… Но вспомнить хотя бы одно имя, не говоря уж о лицах, не могла уже через минуту. Однажды Эрик, пытаясь выместить злость безопасно для окружающих, руками разломил яблоко. Оно громко трещало — прямо как её голова сейчас.       Но вот люди, с которыми знакомил её директор, закончились. Кристина даже облегчённо вздохнула, и тут директор попросил её о разговоре наедине.       — Я верну вам вашу жену через пару минут, герр Вебер.       Эрик сжал руки, но кивнул. Кристина ободряюще улыбнулась ему — наверное, из последних сил, — и последовала за директором. Он долго расточал ей комплименты, но от слащавого тона его голоса и от выражения его лица ей становилось не по себе. Хотя сказать точно, что её смущало, она не могла: всё происходило исключительно в рамках приличий…       Вдруг директор заговорил о предыдущей приме. Она не отличалась такими же выдающимися вокальными данными, однако некоторые другие её таланты были очень многообещающими — и за них её вознаградили по достоинству. В прошлом году она — стараниями директора, а через него ещё и стараниями покровителя театра — даже познакомилась с одним аристократом, подыскивающим жену. Но и до брака, все годы, что она выступала, её труды прекрасно оплачивались.       — Я не понимаю, на что вы намекаете, — Кристина едва сдерживала волнение. — Но мне это совершенно не нравится.       — Моя дорогая, вы же замужняя женщина. В таком случае вы прекрасно понимаете. Поверьте, на выходе из консерватории стоят десятки не менее талантливых певиц, чем вы…       — Что вы обо мне думаете? Вот именно, я замужняя женщина, и я никогда!..       — Говорите тише, моя прелесть, — протянул он с приторной улыбочкой. — Вы будете.       — Это… это не предмет торга. Особенно… такого. Мой ответ — нет.       — Как знаете, фрау Вебер. Мне будет очень жаль прощаться с вами весной, когда ваш контракт не продлят на следующий сезон, — произнёс он уже громко. — Что ж, я обещал вашему мужу вернуть вас через пару минут, а прошло уже намного больше. Не смею вас больше задерживать. Приятного вечера.       Он коротко поклонился и исчез в толпе. Кристина схватила с подноса бокал шампанского и выпила его чуть ли не одним глотком. Возможно, не лучшая мысль — пить на пустой желудок, но… Так хоть немного лучше. Она приложила руку к глазам и выдохнула.       — Что это сейчас было? — прошипел Эрик за её спиной, и она вздрогнула от неожиданности.       — Это ты… — облегчённо выдохнула она. — Ни… ничего, всё в порядке.       — Ты опять пытаешься меня обмануть. Но ты снова забыла, что я не глухой и не идиот. Хотя, пожалуй, именно этого мне и не хватает. Может, тогда моя жизнь была бы немного легче. Как думаешь, а?       — Зачем ты спрашиваешь меня, если всё слышал? — устало отозвалась Кристина. — Ты ведь всё слышал.       — И ты хочешь, чтобы я поверил в эту ложь? Поверить, что ты в самом деле…       — Поедем домой, — прервала его Кристина. — И поговорим там. Не будем делать этого прилюдно. Пожалуйста, Эрик.       — Хорошо. Хорошо. Только не думай, что у тебя получится второй раз ускользнуть от этого разговора, маленькая змея, — отрезал Эрик, схватил её за руку и повёл к выходу, буквально расталкивая встречных.       В фиакре он ехал молча, даже не глядя на неё, и Кристина чувствовала себя до ужаса неуютно. И воздух, казалось, стал от этого ещё холоднее. Наконец экипаж остановился, Эрик помог ей выйти и затащил её в квартиру. Кристина сняла шляпку, пальто и сапожки¹², села на диван…       — Рассказывай. Я ведь что-то не так понял, не так ли?       — Эрик, ты всё слышал. Ты слышал, что он мне предлагал, слышал мой отказ и слова этого человека, что мне не продлят контракт. Мне нечего к этому добавить.       Он ядовито рассмеялся, и Кристину перетряхнуло от этого смеха.       — И я должен в это поверить? После того как ты лгала мне, что не помолвлена с этим мальчишкой, а за моей спиной вы… вы… — Эрик попятился, закрыв лицо руками.       — Да. Хотя бы потому, что я не знала, что ты слушаешь нас. Я говорила это не для того, чтобы… чтобы обмануть тебя, — она приблизилась к нему и осторожно обняла его со спины. — Я говорила то, что думаю. Я никогда не сделаю ничего подобного, Эрик.       — О, конечно, ты ведь поклялась перед Богом! — патетически воскликнул он.       — Да, и поэтому тоже. Но не только. Ещё и потому, что я… я люблю тебя.       Он вмиг сгорбился и, казалось, вот-вот упадёт. Кристина обхватила его ещё сильнее и прижалась щекой к его спине. Это ведь… первый раз… Она ведь раньше не говорила ему…       — Я… я надеялась, я… я думала, это и так заметно.       — Ты понимаешь, что погубила своё будущее из-за подвального чудовища?       — Не смей так говорить! — Кристина отпрянула от него.       Эрик обернулся и пристально посмотрел на неё:       — Ты в самом деле не знала, что я вас слышу?       — Нет. Я бы знала, что ты нас слышишь, только если бы видела тебя. А в таком случае тебя видел бы и этот… директор. Подумай, Эрик: разве решился бы он предлагать мне подобные мерзости, если бы знал, что мой муж слышит всё это? — она села обратно на диван и потёрла глаза: — Пойдём спать, умоляю. Я очень устала.       — Да, да, конечно… — рассеянно пробормотал Эрик, бегая глазами по гостиной. — Ты права, тебе нужно отдохнуть. Только скажи прежде: ты… сможешь простить меня?       Он рухнул на пол перед ней, всё ещё сгорбившийся, дрожащий… Кристина положила руку ему на плечо, коснулась его щеки и… села рядом.