Человек хорош и прекрасен. Пока его не разбили, не обманули и не растоптали.
Тик-так, тик-так. На часах, висевших прямо перед моим лицом, минутная стрелка остановилась на шестерке, а часовая замерла ровно между тройкой и четверкой. Следующий день только недавно вступил в свои права, но я, как и Фиона, ещё не сомкнула глаз, а вот Дебби уже часа два сопела на коленках сестры. Старшая Галлагер устало подперла головой с нечесаными волосами белую стену полицейского участка, и медленно перебирала рыжие пряди девочки. Её карие глаза закрывались буквально на ходу, но она с неимоверным упорством держала их открытыми. Я нервно ходила туда-сюда около поломанной кофе-машины, которая с противным звуком сцеживала в бумажный стаканчик ещё одну порцию крепкого кофе. Когда сосуд был практически наполнен, она затихла и в ту же секунду отключилась, видимо пытаясь показать, что ей тоже нужен отдых. Но меня совершенно не волновало состояние машины, поэтому я со всей силы долбанула кулаком по её потертому корпусу. Она не запустилась, поэтому я ударила ещё раз, а потом ещё и ещё. Я уже буквально избивала аппарат, совершенно не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Чувство неизвестности и страха за одних из самых дорогих мне людей, съедало изнутри, и как бы я не старалась держать себя в руках, всё то, что было у меня на душе — выливалось наружу. Спустя пару минут бессмысленного избиения прибора, я была практически готова разобрать его на винты и шурупы, но неожиданно раздался противный писк, который громким эхом разнесся по пустому коридору. Видимо, мои поколачивания не прошли даром, ведь машина продолжила с тихим жужжанием цедить в стаканчик мою заслуженную порцию кофеина, за которую я заплатила несчастные, но практически честно заработанные, полтора доллара. С полутеплым экспрессо в ладонях, я села напротив девушки и закинув ноги в потертых кроссовках на сиденья, отпила немного крепкий жидкости из стаканчика. Спать хотелось до безумия, но я не могла позволить себе заснуть. Мало ли, вдруг их отпустят или случится ещё что-нибудь? Подбадривая себя такими мыслями, я одним глотком осушила бумажный сосуд, и закинула его в ближайшее мусорное ведро. Прогнувшись в спине, я звонко прохрустела позвоночником, а после устало растянулась на неудобных металлических стульях. Вдруг, дверь с другой стороны коридора распахнулась, несильно ударившись о совсем недавно покрашенную стену. Оттуда вышел человек в служебной форме. За ним шли двое парней со сцепленными за спиной руками. Я подорвалась с места, и одновременно с Фионой кинулась в их сторону. Девушка сразу же подлетела к мужчине и начала о чем-то быстро тараторить, когда же я, отпихнув второго легавого (кажется, его звали Джордж) в сторону, протиснулась к не дай Бог будущим уголовникам, которые в данный момент спали чуть ли не стоя. Подлетев к ним, я занесла руки над их макушками, и одновременно отвесила каждому по смачному подзатыльнику. Это хотя бы на время отрезвило «угонщиков». — Как вы умудрились вляпаться в такое дерьмо? — зарывшись руками в спрятанные под шапкой волосы на выдохе спросила я. Йен лишь дернул уголком губ, когда же Лип тихо рассмеялся, и оторвав от своих не самых чистых ботинок взгляд, посмотрел прямо на меня. В этих чертовых голубых глазах не было страха, лишь весёлые искры, которые он даже не хотел скрывать. Урод! — Надо было с нами ехать. Сейчас бы провели чудесную ночь втроем. Только представь: железные неудобные наручники на твоих запястьях, руки заведены за спину и прикованы к спинке стула. Звучит, как начало лучшего порнофильма в истории. Увлекаешься МЖМ, Ким? — ответом на пошлую шутку друга были губы, растянутые в саркастичной полуулыбке и несильный удар в его грудь. На это действие, которое не причинило совершенно никакого дискомфорта, он тихо засмеялся, и вывернув руку до хруста суставов, схватил меня за запястье и притянул к себе. Не ожидав этого, я рефлекторно поддалась вперед, и из-за этого уже через секунду оказалась вплотную прижата к его правому боку. Стоявший рядом Йен все-так же продолжал сохранять молчание. Кинув на нас пару взглядов из-под опущенных ресниц, он еле слышно хмыкнул себе под нос, и отвернул голову в другую сторону. Когда я уже было собиралась что-то сказать, офицер резко оборвал разговор с девушкой и кивнув напарнику, двинулся дальше по освещенному лампами коридору. Лип сразу же отпустил мою руку и послушно двинулся следом, но перед тем как они скрылись за углом, я уловила на себе быстрый взгляд зеленых глаз, в глубине которых почему-то плескалось… разочарование?***
— Что сказал офицер? — спросила я, садясь рядом с Фионой и перекладывая рыжую макушку Дебби к себе на колени. Галлагер выдохнула и крепко зажмурив глаза, практически неслышно прошептала: — С Йеном все должно обойтись, а Липа видимо будут судить как взрослого. На первое слушанье предоставят государственного адвоката, а дальше как пойдет. Если его вину подтвердят — он сядет на пять лет, — она резко открыла глаза и поднялась на ноги. Я не смела и шевельнуться, ведь шок от услышанного сковал меня, и я, кажется, забыла, как дышать. В голове раз за разом прокручивались последние слова девушки: он сядет на пять лет, он сядет. — Я могу помочь. У меня есть знакомые в Сан-Антонио, которые могут предоставить лучшего адвоката, юриста, хоть киллера, да кого угодно! Если все не закончится одним слушаньем, то я позвоню им, и Липа в тот же день вытащат, — я хотела сказать что-то ещё, но Галлагер меня уже не слушала. Аккуратно потрепав сестру за плечо, она мягко улыбнулась и помогла ей встать. Сонно потирая глаза, Дебс сразу же начала заваливать нас тонной вопросов, но Фиона одним взглядом показала ей, что не сейчас, не время. — Идем, Ким. Переночуешь у нас, домой я тебя одну не отпущу, а завтра поговорим, — после этого она схватила Дебби за руку и накинув не её хрупкую шею свой шарф, цокая небольшими каблуками сапог по белой плитке, направилась в сторону выхода. Я провела ладонью по лицу, пытаясь убрать желание вырубиться прямо здесь и сейчас. Получилось из рук вон плохо, но я всё же нашла в себе силы встать с такого уже невероятно удобного места и догнать их.***
Дойдя до дома Галлагеров, я быстро скинула с себя верхнюю одежду, и пожелав сестрам спокойно ночи, тихо, чтобы не разбудить уже давно спящего Карла, проскользнула в комнату. Включив ночник на прикроватной тумбочке Йена, я попыталась как можно быстрее переодеться в первое, что попадется под руку. Этой вещью стала уже довольно потрепанная, но тем не менее всё ещё любимая футболка Липа. Сняв с груди перетягивающие её бинты, я аккуратно смотала их и положила на самое дно своего рюкзака. Натянув импровизированную пижаму на сегодняшнюю ночь, я откинула покрывало с кровати рыжего на пол и быстро заползла под его одеяло. Как только голова коснулась чего-то мягкого, я перевернулась на бок, лицом к окну с задернутыми жалюзи и уловила еле ощутимый, практически полностью выветрившийся запах парфюма. Тихо втянув воздух в легкие, я завернулась в кокон из одеяла и поджав ноги к животу, прижала подушку как можно ближе к себе и зарылась в неё лицом. Хотелось буквально задушить себя ей, чтобы чувствовать столь очаровывающий запах ещё сильнее, но я воздержалась от хоть и приятной, но все же попытки самоубийства и решив прожить ещё немного, я просто закрыла глаза и практически сразу же провалилась во всепоглощающую темноту.***
Сигаретный дым снова оседает на стенках моих легких. Мне хорошо, ведь осознание того, что я самостоятельно рою себе могилу — совершенно не пугало, а наоборот какой-то странной тягучей свободой оседало на подкорке разума. Почему-то было до боли в голове приятно думать о том, что ты сам разрушаешь себя, закапываешь все глубже. Ты, а не кто-то другой. Выбросив догорающий фитиль в сугроб, я достала из кармана зажигалку и покрутила между пальцев. Железо приятно покалывало кожу, заставляя улыбаться всё шире. Со стороны я выглядела ненормальной, но кто сказал, что я не была такой? Несмотря на мою любовь к теплу, я могла долго сидеть на холоде и размышлять о чем-то своем. Мне нравилось запивать снотворное кофе и ложиться после этого спать, лелея надежду о том, что возможно следующее утро для меня не наступит. Это не нормально, после такого бы любого отправили как минимум к психологу, но мне везло, и никто не знал о моих суицидальных мыслях. Практически всю свою жизнь я жила в саутсайде, где каждый, как бы не старался это скрыть, сделает все, чтобы выжить самому. Вы можете быть семьей, самыми близкими друг другу людьми, но никто не застрахован от предательства. Ситуации могут быть разными, но факт остается фактом: все живущие здесь — эгоисты до мозга костей. Поверьте, уж я-то знаю.День назад
Их выпустили на следующий день. Насколько я поняла, Тони чем-то подкупил офицера и парней отпустили под его строгую ответственность. Иногда, я удивляюсь этому парню. Он раз за разом вытаскивал меня из-за решетки, совершенно осознавая, что ему за это ничего не будет, ведь Фиона об этом даже не узнает. Этот коп прямо как принц на белом коне, жаль только что старшая Галлагер предпочитает драконов с подвалами полными золота. Хотя, я я не в праве её осуждать, ведь поступила бы точно так же. Пока все члены семьи приветствовали этих недо-уголовников, я стояла около фонарного столба и лишь наблюдала, почему-то не решаясь подойти. Желание покурить, буквально разрывало меня изнутри, но я терпела, ведь пятнадцатилетнему подростку не стоит святиться с сигаретой в руках прямо около дверей полицейского участка. Наконец, приветствие закончилось, и все Галлагеры вместе с Вероникой и Кевином направились в обратную сторону. Поравнявшись со мной, Лип остановился, а Йен просто прошел мимо, даже краем глаза не посмотрев в мою сторону. Такая необъясненная реакция парня, резанула по сердцу острым кухонным ножом. Захотелось кинуться за ним, и потребовать ёбаных объяснений, но я не стала так делать. Если хочет играть в обиженку не пойми из-за чего — пусть, я не хочу бегать за ним. Устала. Поэтому я лишь быстро взглянула на его удаляющуюся фигуру, и завела непринужденную беседу с Липом. — Ну и какого это быть за решеткой? — пряча покрасневший от порывов холодного ветра нос в вороте куртки спросила я. На мой вопрос парень усмехнулся, ведь прекрасно знал, что я на своей шкуре опробовала чуть ли не весь возможный спектр эмоций, сидя в одной камере с алкашами и наркоманами. Но этим двоим всегда до одури везёт, ведь им хотя бы более-менее цивильные условия выдали — аж целую лавку, когда же я делила территорию с более чем тремя людьми. — Знаешь, а мне даже понравилось, — признался он, доставая из кармана помятую пачку. Мы отошли уже достаточно далеко, поэтому бояться быть застуканными легавыми — не приходилось. — Правда эти допросы — пиздец какое утомительное занятие. Я думал, что от скуки вырублюсь прямо там, — затягиваясь долгожданной порцией никотина продолжил Галлагер. Усмехнувшись, я выхватил из его пальцев сигарету и с какой-то несвойственной для меня брезгливостью осмотрела. Все было вроде нормально, но почему-то в груди появилось резкое отторжение, и я вернула её Липу, так и не прикоснувшись. — С тобой все нормально? — спросил он, на что я лишь кивнула. Дальше, мы шли, разговаривая о каких-то посторонних вещах. Но, если быть до конца откровенной, говорил из нас двоих только парень, а я лишь как китайский болванчик просто кивала головой в нужный момент. Меня почему-то начало жёстко мутить, в горле встал ком, а виски практически плавились, настолько сильной была головная боль. Поэтому, когда наша компания проходила мимо моего дома, я быстро с ними распрощалась и отказавшись от праздничного обеда, ссылаясь на плохое самочувствие, отворила хилую дверь проволочного забора и вбежав вверх по ступенькам, скрылась за дверью.***
Дом опять пустовал. Мать вышла на работу, и снова не появляется сутками, а отец к моей радости — так и не объявился. Я надеялась, что он сейчас мертвый валяется где-нибудь под забором в луже своей мочи и блевотины. Перед глазами на секунду пронеслась эта картинка. От представленного, моя кожа покрылась мурашками, только вот не от отвращения или презрения, а от какого-то мимолётного счастья. Я до глубины души желала, что он сейчас был хотя бы примерно в таком состоянии; бережно хранила мысль о том, что больше я его никогда не увижу. Поднявшись в комнату, я по привычки заперла её и открыла дверь маленького деревянного шкафа. Встав на носочки, я принялась шарить ладонью по самой верхней полке. Нащупав нужную мне вещь, я быстро схватила её, и кинула на кровать. Подойдя к окну, я настежь распахнула его, впуская в комнату холодные потоки воздуха. Сняв с себя куртку и как-то слишком для меня педантично развесив ту на стуле, я села на заправленную клетчатым пледом кровать, и взяв в руки коробку, внимательно пробежалась глазами по инструкции. Кивнув сама себе, я вскрыла запечатанную скотчем бумажную упаковку, и достав конвалюту с маленькими белыми таблетками, открыла одну из ячеек и препарат вывалился мне на ладонь. В последний раз недоверчиво осмотрев таблетку, я закинула её в рот и быстро проглотила. На вкус она оказалась более чем мерзкой, но мне не привыкать, поэтому я просто прополоскала рот прохладной водой из-под крана и сняв обувь, положила подушку под голову и принялась ждать. Спустя, наверное, минуты три-четыре, тошнота подошла к своему пику и я, быстро сорвавшись со своего места, побежала в туалет, который находился прямо под моей комнатой. Перепрыгивая через три ступеньки сразу, я за пару секунд спустилась вниз и дернув ручку двери на себя, распахнула её настежь и упав на колени перед уже давно не белым унитазом, собрала волосы одной рукой в высокий хвост. Уже больше не в силах сдерживаться, я склонила голову над унитазом, где в следующую секунду оказалось всё содержимое моего желудка. Я кашляла, пытаясь избавиться от желудочного сока, который выходил из меня, как только очередной приступ тошноты накрывал меня с головой. Те несчастные пять минут, что меня выворачивало на изнанку около «белого друга», как всегда казались вечностью. Я уже десять раз подумала о том, как же было бы прекрасно вдруг умереть и больше не проснуться, не надрывать себя ещё больше. Но я не умерла, а все мучения закончились. Смыв всё то, что скопилось в унитазе, я подошла к треснутой в нескольких местах керамической раковине, которую к слову стоило бы выбросить на помойку, и включив холодную воду, набрала её в ладони и прыснула себе в лицо. Это немного привело меня в чувство. Выполоскав ужасное послевкусие, я покинула ванную комнату, и прошла на кухню, чтобы заварить себе крепкого кофе и сесть за уроки, ведь школа никуда не делась.***
Тихий стук в дверь. Я напряглась, и проверив наличие огнестрельного оружия в заднем кармане джинс, медленными шагами двинулась в сторону входа в дом. Чайник на плите начал закипать, издавая характерные свистящие звуки. Я не стала выключать его, решив, что сделаю это после того, как узнаю кто решил навестить меня. Дойдя до двери, я одной рукой открыла замок, а другую положила на рукоять пистолета. Слегка приоткрыв её, я увидела того, кто решил нарушить моё одиночество и облегченно выдохнув, открыла шире. — Ты как? — спросил Лип, заходя в дом. На автомате ответив «нормально», я вынула руку из заднего кармана и пошла выключать чайник, который казалось вот-вот взорвется. Перекрыв газ, который за последние несколько месяцев сильно подорожал, я достала две кружки. Парень сразу же отказался от кофе, на что я лишь пожала плечами, но сосуд не убрала. Мало ли, вдруг передумает. — Зачем пришел? — немного разбрызгивая кипяток по столешнице спросила я. Галлагер лишь неопределенно пожал плечами, и плюхнулся на ближайший ко мне стул. — Окей, как захочешь — расскажи, — откручивая крышку заветной банки с кофе, я вдохнула чарующий запах. На фоне этого аромата все остальные меркли. Все, кроме одного. — Карен меня бросила, — сказал парень, когда я уже стояла около раковины и мыла за собой кружку. Данная информация была менее шокирующая, чем то, что мне однажды сказал Йен, но всё равно. — А вы разве встречались? — поставив на место свою любимую и единственную не треснувшую в доме кружку, я запрыгнула на гарнитур. Если честно, то мне всегда казалось, что они лишь трахаются, или что-то в этом роде, но, чтобы встречаться, да ещё и с Карен? Иногда, я подозреваю, что Лип всё-таки пропил половину своих умных мозгов. — Нет, но все равно паршиво, — он откинулся на спинку стула, и сложив руки за головой, принялся балансировать на задних ножках. Я лишь понимающе кивнула. Соглашусь, что осадок остается ужасный, но в голове всё ещё не укладывается один момент. — Так ко мне ты зачем пришел? Рассказал бы, ну я не знаю, Йену например? Он явно понимает в этом больше меня, — болтая ногами в одних лишь коротких носках высказала своё мнение я. — Он со мной не разговаривает с той ночи, как нас в отдел перевели, — нда, вот так поворот. Я бы никогда не подумала, что они когда-нибудь поссорятся. Это же самая крепкая братская дружба, которую я знала. Хотя, я знаю не так уж и много. — Ясно, — спрыгнув с гарнитура, я пересела на диван и включила первый попавшийся канал. По мелькающим картинкам, я поняла, что в данный момент транслировалась какая-то часть звездных воинов, которых я никогда не смотрела, как бы рыжий меня не уговаривал. Единственное, что привлекало меня в этих фильмах, так это Чубакка и Хан Соло. Они там самые прикольные и, как по мне - адекватные. Лип сел рядом, и полностью погрузился в сюжет фильма, когда же я смотрела без особого интереса. Видимо, я включила как раз на самом начале, ведь спасительные финальные титры наступили лишь через целых три долгих часа, которые тянулись как все шесть! — Не понимаю, что в этом интересного? — проворчала я, когда фильм закончился. Сразу же после него началась какая-то сопливая мелодрама. Этот стиль в кино обожает моя мать, поэтому я сразу же переключила на другой телеканал. Но там не было ничего интересно, поэтому я нажала на кнопку пульта и картинка на экране вновь сменилась. Пролистав все имеющиеся и немногочисленные телеканалы, но так и не найдя ничего интересного, я вырубила телевизор, и откинув голову на спинку дивана, повернула голову в сторону давно молчавшего парня. Поймать на себе взгляд небесно-голубых глаз — было как-то странно и страшно одновременно. Лип смотрел на меня совсем не так, как обычно. Не как на подругу детства, или же сестру, а как на девушку? От осознания этого чертового факта, меня передернуло и я рефлекторно прижалась ближе к подлокотнику дивана. Я уже не могла контролировать себя, ведь мозг включил режим немедленной паники. Из-за этого, я даже сейчас не могу никак объяснить свои следующие действия. — П.почему ты так смотришь? — при вопросе голос слегка дрогнул, но Галлагер кажется этого не заметил, ведь пододвинувшись ко мне как-то слишком близко, посмотрел в моё лицо, пытаясь разглядеть там что-то. Но я уверена на миллион процентов, что ничего кроме животного страха и отчаянья он там не нашёл. — Не знаю почему, но я никогда не говорил тебе, что ты очень красивая, Ким, — начиная слегка понимать к чему он клонит, я чертыхнулась сквозь зубы. Почему, почему именно сейчас? Зачем он это делает? Что побудило его говорить такое? Он же знает. Он же черт возьми всё знает! — Лип, пожалуйста, не надо, — я предупреждающе выставила руку вперед, но моя своеобразная защита быстро пала, когда он мягко, почти невесомо схватил меня за запястье. Сердце стучало как бешенное отдавая сильными импульсами в только начавшую приходить в норму голову. Мой взгляд лихорадочно бегал по комнате в поисках хоть чего-то, что сможет мне помочь, но того, что могло бы не причинить ему боли — не нашлось. — Не беспокойся, — он подушечками пальцев провел по браслету, подаренным его братом. Я поперхнулась воздухом, и попыталась вырвать руку. Парень позволил мне это сделать, и как только я почувствовала свободу, то вскочила с дивана и отбежала от него в самый дальний угол. — Я не сделал бы ничего, если бы ты не захотела. Помнишь, как тогда? — из-за пелены подступающих слез, я практически не видела его лица, но мозг почему-то рисовал на нём холодную уверенность в своих словах. Галлагер заставил меня вспомнить тот день, ту кабинку туалета. Тогда мне было неимоверно тесно, жарко, но почему-то слишком хорошо. Я помню, как мозг совершенно отказывался думать, заставляя действовать лишь какими-то первобытными инстинктами. После того неоднозначного секса под марихуаной, тело ещё несколько дней отдавало приятной болью. Болью, от которой одновременно кружило голову в диком экстазе, и от которой хотелось отмыться, самолично содрать с себя кожу, чтобы не чувствовать чужих пальцев на своих рёбрах, бёдрах, груди, чтобы смыть ласковые поцелуи с шеи. Мне было одновременно и хорошо и противно от самой себя. И от мысли, что я позволила кому-то, пусть это был всего лишь Лип, прикоснуться к себе еще раз. — Мы были накуренные, — хрипло, всё ещё задыхаясь произнесла я, хватая губами такой желанный в данный момент воздух. Чтобы жить мне нужно было сделать всего лишь один чертов вдох, но хочу ли я этого? На этот вопрос я даже спустя время не нашла точного ответа, но скорее всего, я бы предпочла тогда задохнуться в приступе паники, чем терпеть то дерьмо, что происходит сейчас в моей жизни. — Чего ты хочешь от меня, Лип? Чтобы я без раздумий прыгнула к тебе в постель? Чтобы стала временной заменой Карен? Ты же знаешь, что я не могу. Ты наешь это, Лип. И сейчас, ты думаешь лишь о себе, о том, как же забыть Карен, — испугавшись своих собственных слов, я замолчала, заставив парня остановиться буквально в пару шагах от меня. Он мысленно метался из стороны в сторону, не зная как правильно поступить. По глазам Галлагера я поняла, что он осознал свою ошибку, и, наверное, уже сто раз пожалел о ней, но для меня это стало каким-то финальным ударом. Возможно, я просто устала. Устала от них, от себя, от жизни. Мне нужна была передышка, и возможно… помощь. Да, отрицать этот факт сейчас - просто бессмысленно. Мне определенно нужна помощь, ведь одна я не справляюсь, лишь закапываю себя еще глубже и глубже. Но почему, почему я чувствую от этого какое-то мазохистическое удовольствие? Эта мысль заставила меня рассмеяться. Наверное, для Липа я выглядела сейчас совершенно не нормальной, да и кому покажется адекватной девушка, сидящая углу комнаты в слезах, но при этом смеясь как чёртов Джокер? Я думаю, что никому, хотя это и к лучшему. Лучше быть в глазах общества сумасшедшей, чем нормальной, обычной. Той, которую можно жестко трахнуть в каком-нибудь переулке и бросить там как ненужную сломанную игрушку. — Ким, я… — Галлагер попытался приблизиться ко мне, но я была быстрее и в следующее мгновение дуло пистолета было в нескольких сантиметрах от его лица. Стрелять я бы скорее всего не стала, хотя не могу дать сто процентной гарантии. Я была не в себе. — Уходи. Уходи, Лип! — истерично заверещала я. Оружие в моих руках ходило ходуном, ведь руки тряслись как будто я находилась в самом эпицентре землетрясения. Мне срочно нужно было принять таблетки. Свободной рукой я залезла в карман своей домашней кофты, и достав заветную баночку кое-как открыла её. Не помню точно, сколько я тогда выпила, но то количество дневную дозу точно превышало. Правда, уже было слишком поздно. Волна истерики обрушилась на меня внезапно, заставив раствориться в ней полностью. Я лишь услышала, как оружие выпало из моей руки, а дальше просто полнейшая тишина. Я была как будто в вакууме, где не было ничего. Оглушающая, абсолютная пустота, которой я поддалась навстречу будто старому доброму другу. Мне захотелось остаться там навсегда, хотелось пробыть там вечность, но сильная пощёчина вывела меня из этого состояния. Когда зрение началось более-менее фокусироваться на каких-то определенных деталях, первое, что я увидела перед собой были такие родные, нужные в тот момент рыжие волосы. При виде них мне захотелось снова жить, вдохнуть полной грудью. Хотелось просто быть. — Йен, — тихо и так беспомощно одними лишь губами прошептала я. Крепкие руки, которые как обычно выстроили вокруг меня непробиваемую стену, обвитую ядовитым плющом, прижали меня к себе, заставив уткнуться в ямку между ключиц. Родной запах забился в ноздри, и я постаралась полностью заполнить им свои легкие. Хотелось загнать его в каждую клеточку своего тела. — Йен, — повторяя имя парня вновь и вновь, я прижималась к нему все ближе, пачкая слезами его клетчатую рубашку. Он молчал, и просто гладил меня по волосам, иногда зарываясь в них пальцами и нежно массируя кожу головы. Когда я осмелилась поднять взгляд на человека, стоящего в дверях, то ужаснулась увиденному. Всё лицо Липа было превращено в фарш. На секунду столкнувшись с ним взглядом, я почему-то громко, до разрыва барабанных перепонок, услышала то, что он произнёс одними лишь губами. — Прости, — он повторял его множество раз, и каждое повторение оставляло на сердце маленький шрам, ведь я точно знала, что прощу. Да, наверное, уже на тот момент простила, и от этого все больше слёз приземлялось на рубашку Йена. — Тише, ангел. Я здесь, я рядом, — одни из самых простых, но так много значимых для меня по сей день слов слетели с губ рыжего парня, заставляя меня зарыдать ещё сильнее. Зажмурившись, и глотая собственные слёзы и сопли, я сидела на холодном деревянном полу, и надеялась на то, что это не сон. Что мне всё это не мерещится, что этот человек действительно сейчас сидит здесь, рядом со мной, подставляя плечо для моего эмоционального взрыва. Я знала, что когда-нибудь это случиться и я старалась морально подготовить себя к этому, а так же приложить все силы, чтобы отсрочить этот момент на как можно больший срок. Не получилось. Всё как обычно пошло не по плану. Видимо, время правда пришло. Я сделала всё возможное, чтобы не довести до этого, но похоже, сделала только хуже. Саморазрушение — не лучшее занятие пятнадцатилетнего подростка. Дедушка часто говорил мне об этом, но есть одно, что я никогда не посмею забыть: " Такая как ты должна носить красивые платья, а не грязные джинсы, есть сладости и запивать их газировкой, а не довольствоваться какими-то объедками и дешёвым кофе. Ты должна радостно смеяться, а не плакать каждую ночь от той боли, что принесла тебе жизнь. Ты должна любить, и быть любимой, и лишь иногда позволять себе ненавидеть. С каждым новым днём ты должна закладывать новый кирпичик в саму себя, а не разрушать все до основания снова и снова. Моя внучка достояна лучшего в этом мире. И даже если меня не будет рядом, ты не должна забывать об этом. Если хочешь быть живой, то помни об этом, Кимберли. Помни.» — поверь дедушка, я помню, ведь мысли, долго крутившиеся в моей голове, наконец разложились по полочкам, и я решилась на тот шаг, что в корни изменил мою жизнь.***
Осмотрев свою комнату возможно в последний раз, я довольно улыбнулась и схватившись за ручку маленького чемодана, под тихий шум его колёс вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, я попыталась запомнить до мелочей всё то, что попадалось мне по пути: тарелки, паутину, и все ту же горстку неубранных презервативов. Всё это я старалась как можно более детально отложить на подкорку своего мозга. Не знаю почему, но в тот момент для меня это было важно. Внизу, меня ждал человек в тёплой и наверняка брендовой куртке. На его еще достаточно молодом лице сияла лёгкая тень улыбки, которая передалась и мне. Подойдя к мужчине, я невольно всё же обернулась назад. Этот дом, несмотря на всё то дерьмо, что произошло в его стенах, останется в моей памяти лишь в хороших воспоминаниях. И я рада этому. Передав ручку чемодана в руки охранника, я стянула с крючка куртку и накинув её на себя, отворила дверь дома. Спустившись по ступеням и открыв калитку, я приложила все усилия, чтобы сейчас не обернуться назад и не передумать. Принятое мной решение далось мне более чем тяжело, но я уверена, что дедушка мной бы гордился. А это пока — главное. Сев в машину с тонированными стёклами, я плотно закрыла за собой дверь и повернув голову в сторону женщины, сидящей рядом, благодарно улыбнулась ей. Тонкие губы миссис Магнуссон, окрашенные в ярко-красную помаду, скопировали мои. Ободряюще сжав мою холодную ладонь своей, она вгляделась в мои глаза. Не найдя там сомнений, она кивнула водителю, и мы тронулись с места. С этого момента началась новая страница в моей жизни. Появилась новая я.