Only Time

Джастин       Что сказать, конечно, лететь в Питтсбург самолётом вместо того, чтобы ехать на машине, точно лучше, к тому же, если тебя ещё и забирают в аэропорту. Когда я сел в машину, то снова включил сотовый. И улыбнулся. Пропущенный от Брайана. Я проверил голосовую почту, но он не оставил сообщения. Просто уведомление о пропущенном звонке с номером его мобильного.       Я позвонил ему, и он действительно ответил, хотя шум на заднем плане был намного громче его голоса. — Привет. — Привет. Я на месте. — Все хорошо? — Ага. Пока. — Пока.       Эти утвердительные интеллектуальные дискуссии — основа наших отношений.       Когда я добрался до дома, снаружи горел свет и ещё несколько лампочек внутри. Я отключил сигнализацию, зашел внутрь и снова включил. В Нью-Йорке единственное, что меня пугает, — это бегущие в укрытие тараканы, когда я включаю ночью свет на кухне. Но здесь, в пригороде Пенсильвании, где практически нет преступности, у нас охрана, достойная бункера вице-президента. Я удивлен, что Брайан не установил систему лазерного обнаружения в своём логове, также известном как медиа-комната. Когда дело доходит до игрушек, они с Гасом превращаются в одногодок.       Я прошелся по дому. Впервые я был здесь один. Забавно, ведь теоретически это мой дом. Хотя на самом деле это не так, я ведь не платил за него, не давал никаких особых рекомендаций о реконструкции, если только в самом начале, и даже замуж за Брайана не вышел. Разве свадебные подарки не возвращают, если свадьба отменяется? Даже от парня, за которого не вышел? Я должен уточнить у Эмметта этикет по этому поводу.       Я пошел на кухню и открыл холодильник, где не было абсолютно ничего, кроме пива и воды. Ладно. Я забрался бог знает куда, без машины и без еды. Но думаю, презервативов и смазки в доме предостаточно. Считайте меня экстрасенсом.       Я взял пива и пошел в спальню. Спальню Брайана. Вообще, она была не единственной; их было восемь. Но его спальня, ну, это его спальня. Большая кровать на переднем плане, индивидуальный дизайн освещения, огромные окна, из которых, как я знал, открывался убийственный вид на всю территорию, и громадная дизайнерская ванная с душем намного больше, чем в лофте. И я внезапно подумал: интересно, приводил ли сюда Брайан кого-нибудь? Мне было плевать, чем он занимается в других местах, правда, но мне не нравилась идея, что он трахает кого-то еще в нашем доме. Даже если мы не поженились. Даже если это не совсем мой дом.       Я допил пиво и поставил бутылку на тумбочку, бросил сумку в угол и пошел в ванную. Включил воду, разделся и вошёл внутрь под горячие струи воды. Впервые я принимал здесь душ без Брайана. Впервые я принимал душ один, здесь в Питтсбурге после переезда в Нью-Йорк.       Я вытерся, собрал одежду, бросил ее кучей поверх сумки и залез в кровать. Я все еще был немного мокрым и дрожал, поэтому плотно обернулся одеялом, обмотав его на замерзшие ноги. «Надо было волосы феном высушить», — подумал я, когда зубы начали стучать.       Спустя какое-то время я согрелся под одеялом и заснул.       Когда проснулся, уже было поздно. То есть, намного позже, ночью, и уж намного «позже» того времени, когда мы с Брайаном собирались увидеться, потому что он стоял на коленях рядом с кроватью, целуя мое лицо. Больше целовать было нечего, потому что я так плотно закутался в одеяло, что казалось, будто в коконе. Я улыбнулся ему и поцеловал в ответ, открывая рот, позволив его горячему языку скользнуть внутрь. — Привет, — он начал тянуть одеяло у меня из-под подбородка. — Впусти меня.       Я немного поворочался, пока не образовался достаточно большой промежуток, чтобы он мог просунуть руку. Брайан, полностью обнажённый, стоял на коленях на полу рядом со мной. — Тебе разве не холодно? — Вот почему я хочу, чтобы ты меня впустил, — но рука, которой он поглаживал мою шею, была теплой.       Я попытался еще немного размотать одеяло, откатился от него, вытащил из-под бедра, а потом перекатился назад. Он провел рукой от моей шеи вниз по спине под одеялом, а потом скользнул другой рукой сверху, открывая еще больше места, и пробрался ко мне в кокон. Брайан был теплым, не холодным. Даже ноги у него были теплыми, когда он скользнул ими по моим. — Всё как я люблю. Погружение в тесноту. — Как прошло открытие? — Идеально. Прекрасно. Блестяще. Под завязку. — Ладно, ты под кайфом. — Ага. — Ты же не ехал сюда в таком виде? — Нет, взял водителя. — Майкл заменил тебе водителя? — Этот дом вне зоны досягаемости Майкла. Он здесь не был никогда.       Я этого не знал. — Ну, а кто был? — я не должен был спрашивать об этом. На этот вопрос могли быть ответы, которые я не хотел слышать.       Брайан поцеловал меня в ухо и уткнулся носом в шею. — Декоратор, сантехники, подрядчик, электрики, компьютерщик, специалист по аудиовизуальному оборудованию, уборщики, художники, доставщики мебели, специалист по освещению и ещё кто-то, кто занимается чем-то вроде кладки. Название звучит отдаленно сексуально, но на деле оказалось это имеет отношение к строительству. — Никто из наших друзей не был здесь?       Брайан покачал головой и продолжил целовать меня. Это была довольно длинная речь для него, когда он возбужден и под кайфом.       Было мало места внутри нашего пухового кокона, но Брайан использовал даже его — терся о мое тело и вылизывал каждый дюйм моего рта внутри и снаружи. Потом он начал целовать меня в шею и плечи, а бедрами медленно толкаться в мои. Я вздохнул и просто наслаждался, а вопрос о том, приводил ли Брайан кого-нибудь сюда, чтобы потрахаться, так и не задал. Я вытащил руки и обвил его за шею, а он снова начал целовать мое лицо и губы. Провел языком по моей челюсти, затем по шее. Губы были сухими и теплыми, а язык — горячим и мокрым, он продолжал осторожно прикусывать небольшие участки моей кожи, засасывал всего на секунду и переходил к новому месту. Это сводило меня с ума. Казалось, каждый крошечный укус выстреливал под кожей прямо к члену, а когда он одновременно засасывал кожу и толкался мне в пах, я думал, что обкончаю его, как малолетка.       Я оттолкнул одеяло, не отрываясь от его рта: — Хочу выбраться отсюда. — Мне вроде как нравится быть здесь с тобой. Здесь тепло и тесно, прям как у тебя в заднице. — Тебе не нужно что-то теплое и тесное, как моя задница, потому что моя задница прямо здесь, но ты не сможешь добраться до нее, пока мы не скинем эту штуку. — Верно подмечено, — он вытянул свои длинные ноги и отпихнул одеяло, и я почувствовал холодный воздух на ногах. Он развел ноги, раскрывая одеяло ещё больше, а потом перевернул меня на спину, нависая сверху, вытащил одеяло по обеим сторонам от меня и прижался грудью к моей. — Полная свобода. А теперь пусти меня в другое теплое тесное место.       Я рассмеялся и обвил ногами его талию, свободно скрестив лодыжки, удерживая его руками за шею. Вдохнул запах Брайана и вдруг понял, что он не принимал душ и не пах сексом. Я поджал пальцы на ногах и обхватил его крепче, но ничего не сказал.       Брайан помешался на моей шее и скользил руками по спине и бедрам, держался за меня, пока я выгибался под ним, пытаясь предоставить лучший доступ. Я отцепился от его шеи, взял с прикроватной тумбочки презерватив и сунул ему в руку. — Давай.       Он усмехнулся, забрал его и немного отстранился, чтобы надеть. Я вытянул ноги по обе стороны от него, согнув в коленях. Что-то такое в его словах «теплое и тесное» заставило меня захотеть его в себе сейчас же. Я чувствовал себя разгоряченным, расслабленным и готовым.       Он потянулся за смазкой, и я протянул руку. Он вылил мне немного на ладонь, и я скользнул ею вниз, смазав пальцами задницу, а остальным — его член. Вытер руку о простыню, снова обнял его ногами и схватил за задницу, притягивая к себе, пока не почувствовал, что его член именно там, где я хотел. Левой рукой я направил головку прямо к отверстию и попытался протолкнуть ее внутрь. Обычно Брайан не позволял мне брать контроль в свои руки.       Он убрал мою руку от своего члена, потом снова прижался им к моей дырке и чуть толкнулся вперёд. Я, правда, был растянут и готов, он это знал, поэтому отстранился и вошел в меня одним плавным толчком, проходясь прямо по простате. Я еще сильнее обхватил его ногами, упираясь ему в спину, вжимаясь в матрац ладонями, выгибая спину и подмахивая бедрами. Он немного сместился для лучшего угла и начал вбиваться в меня, все нежные поцелуи и объятия сейчас забылись, только его член вбивался в меня так сильно, как только мог. Я сгреб руками простыни и встречал каждый его толчок на полпути, не зная, чего хочу больше: чтобы это длилось часами или, блять, кончить сейчас же.       Я начал быстрее подмахивать бедрами, хотел больше, сильнее, быстрее. Он нависал надо мной на руках, но сейчас немного отстранился, и я опустил ноги ему на руки. Он схватил меня за бедра и с силой притянул к себе, одновременно толкаясь, и я задохнулся, запрокидывая голову, когда почувствовал его ещё глубже, чем возможно. Он стоял на коленях и держался за мои бедра, положив мои ноги себе на плечи, пока вколачивался в меня, притягивая к себе с каждым толчком. Я больше не мог двигаться, чувствовал, что вот-вот взорвусь, или заплачу, или закричу. Слышал собственные стоны и надеялся, что это что-то вроде: «Трахни меня сильнее, блять, Брайан», а не то, о чем я могу пожалеть позже. Я понятия не имел. Странно, что я вообще мог говорить.       Он потянулся ко мне и коснулся моей руки. — Хочу видеть тебя, — прохрипел он. Я убрал руки и посмотрел на него. Его лицо и тело покрылись потом, мышцы груди, рук и живота сокращались и расслаблялись при каждом толчке. Он был самым красивым, кого я когда-либо видел. Его глаза смотрели прямо в мои, и было в них что-то, из-за чего мне захотелось отвести взгляд. Я хотел снова закрыться, но заставил себя смотреть на него, потому что он этого хотел. Он открыл рот и сглотнул, прикусив губу изнутри, но глаза не закрыл и смотрел прямо на меня.       Он врезался так глубоко, что меня скрутило, я закричал и почувствовал, как внутри все горит и взрывается, изливаясь спермой. Я кончал, даже не коснувшись члена, заливая всё кругом, пока он продолжал трахать меня. Он начал целовать меня так жестко и мокро, прикусывал зубами и стонал мне в рот, и я понял, что он кончает в презерватив. Он больше не двигался, только издавал эти утробные прекрасные стоны, пока я сжимал его задницей и думал: «Блять, блять, блять, я люблю тебя».       Он тяжело опустился на меня, и я почувствовал, что его член все еще во мне, его сердце колотилось напротив, и я думал, что нет ничего более теплого, чем это.       Утром я проснулся резко, это не было похоже на мое привычное неспешное пробуждение. Брайан все еще спал, свернувшись у меня за спиной, он обнимал меня, а его полутвердый член упирался мне в задницу. Лучший способ проснуться — рядом с теплым Брайаном и его твердым членом.       Я отодвинулся от него так, чтобы можно было обернуться и посмотреть на него. Меня сводили с ума плавные изгибы его тела под одеялом, вытянутая левая рука, как будто он всё ещё обнимал меня, чуть запрокинутая в сторону голова с обнаженным горлом — я хотел его нарисовать. Мы сделали здесь студию, уверен, она уже закончена, но у меня здесь ничего не было, чтобы можно было рисовать, поэтому придется подождать. Я соскользнул с кровати, пытаясь как можно меньше шуметь, и пошел в ванную отлить, а потом тихонько достал из спортивной сумки блокнот и карандаш, сел скрестив ноги у изголовья кровати и начал рисовать его.       Думаю, если кто-нибудь когда-нибудь организует ретроспективу ранних работ Джастина Тейлора, им придется посвятить целое крыло музея работам с Брайаном. Я рисовал его, когда мы были вместе, когда расходились, когда он знал, что я его рисую, когда погружался в работу или спал и понятия не имел об этом, когда он выглядел ужасно красивым или опустошенным и потерянным. Я рисовал его таким, каким видел, и если кто-нибудь когда-нибудь захочет узнать, что я чувствую к Брайану, это все здесь.       Я рисовал, пока рука не заболела, но он так и не проснулся. За эти годы я научился не бороться со своей рукой и просто принял то, что, как бы сильно мне не хотелось рисовать, когда тело не может, — оно просто не может. Всегда бывало трудно и обидно, но я глубоко вздохнул и отбросил эти мысли. Я мог рисовать и использовать компьютер, потому что знал, что то, что выливалось через мою руку на бумагу, через какое-то время снова вернётся. Я ничего не мог с этим поделать. Знал, потому что все перепробовал.       Так что я отложил блокнот и карандаш и понял, что очень голодный, а в доме нет еды и, насколько я знал, машины тоже. Так что я принял решение — залез на кровать, подпрыгнул прямо рядом с головой Брайана и закричал: — Брайан! Просыпайся! Я умираю с голоду!       Он открыл глаза, и мне стало интересно, спал ли он на самом деле, пока я рисовала его. — Мобильник. Девятка на быстром наборе. Скажи им прислать машину.       Я понятия не имел, где его телефон, но, пока он поплелся в ванную, я нашел его одежду на полу у кровати и вытащил мобильник из кармана. Набрал девятку и сказал, что мистеру Кинни нужна машина, называя наш адрес. Похоже, они знали, что делать, поэтому я присоединился к Брайану в душе. Просто хотел вымыться.       Мы доехали в город и забрали «Корвет» рядом с «Вавилоном». Было странно оказаться там рано утром, когда светило солнце, тогда как обычно я видел клуб только ночью. Но он выглядел таким ярким, новым и сияющим, воскресшим из мертвых. Я был рад, что Брайан восстановил его. Я был рад, что все продолжали танцевать. Иногда действительно нужна бомба, чтобы увидеть вещи в ином свете. — Хочешь войти? — Брайан стоял у двери машины, немного нервно покручивая ключи. Желудок заурчал, но я проигнорировал это и согласился.       Он впустил меня через заднюю дверь, открывая своим ключом. Время перевалило за одиннадцать, и уборщики, сделав свою работу, уже ушли. Осталось лишь несколько человек, в том числе парочка парней за диджейским пультом, но Брайан проигнорировал их. Мы вышли на середину танцпола. — Так странно, когда везде горит свет. — Я привык к этому, но да, сначала было странно.       Он изменил зону бара, где взорвалась бомба, больше там ничего не было — просто пустой проход. Почему-то меня это обрадовало. Не думаю, что мне хотелось, чтобы люди опирались на эту барную стойку, покупали выпивку, смеялись и флиртовали. Брайан взял меня за руку и притянул к себе. И мой желудок решил, что сейчас самое время громко пожаловаться на пустоту внутри. Брайан разразился хохотом. — Боже, Джастин. Это намек или что? — Эй! Я не могу это контролировать. Это непроизвольная физиологическая реакция на голод. И ты обещал накормить меня после того, как я отсосал тебе в душе. Плати.       Мы отправились в местечко рядом с PIFA. Ни один из нас не хотел встретить никого из знакомых, но идти туда, где нам было бы некомфортно из-за того, что мы не смогли бы прикасаться друг к другу, тоже не было желания, потому что, кажется, мы не могли перестать держаться за руки. Каждый раз, когда я по какой-то причине убирал свою руку, ему удавалось ее вернуть. А после еды, пока мы ждали счёт, он стал массировать мою правую руку. Было хорошо. — Тебе лучше? — Да, спасибо, — я кивнул. — Я скучал по этому, — блять.       Он просто положил другую руку мне на плечо, притянул к себе и поцеловал: — Я тоже.       После этого визита все изменилось.       Однажды мы говорили по телефону о какой-то глупости, и он прислал мне по электронной почте файл, пока мы разговаривали, — какая-то смешная картинка, которую нарисовал один из художников «Киннетика». Я открыл ее и отправил ему что-то в ответ, не особо даже задумываясь, что мы отправляем не пустые письма.       Когда мы закончили разговор, я уже собирался выключить ноут и в последний раз проверил почту. Там было письмо от Брайана. Без сообщения, но с темой «ой». Я нажал на ответ и изменил тему письма на: «Ну что ж, ой — это чушь».       На следующий день я проверил почту перед работой, но больше ничего не приходило. На работе я проверил еще раз, и на этот раз в теме письма «Ну что ж, ой — это чушь» был указан знак ответа. Когда я открыл письмо, в нем оказались слова. Мне было так страшно их читать, но на самом деле это оказалась просто ссылка на новостную статью о журнале, в котором я работал, и ещё о том, что он видел мою маму утром в «Старбаксе» по дороге на работу, и она передавала привет.       А потом я увидел последний абзац. «Я буду в Нью-Йорке 18-го числа по делам. Могу остаться на выходные, если хочешь. Дай мне знать»