☾ ☾ ☾
Комната в разбросанной одежде, которая ещё с ночи валяется на полу. На маленьком столике, что располагается рядом с окнами, стоит недопитый баллантайнс. Стрелочка на часах уже давно перевалила за десять часов утра. Громкие шлепки двух тел и стоны, что непрерывно срываются с губ с каждым резким толчком, кажется, даже соседи слышат. Но это сейчас действительно неважно. Эти двое давно наплевали на утренний сон, занятые чем-то поважнее. Руки Чонгука бродят по всему телу омеги, грубо и больно сжимая нежную кожу между пальцев, оставляя красные полосы. Омега шипит и терпит, ему крышу сносит от этих прикосновений, сладостной дрожью проходясь по всему телу. Это приносит ему острое наслаждение, от которого хочется ещё больше отдаться во власть альфы. Телефон Чона уже разрывается от непрерывных звонков, что противным эхом раздаются в голове, но альфа не обращает на это внимания, насаживая омегу на свой член, усадив себе на бёдра, резко и грубо, до самого конца, придерживая его за тонкую талию. Вскоре за телефонными звонками следуют звонки в дверь. Поняв, что к ним врывается кто-то, омега пытается соскочить с альфы, но Чонгук не даёт ему, крепко придерживая его за бёдра. Омега смотрит на Чона, но тот молчит, одним лишь взглядом говоря, что ему не стоит этого делать, пока они не закончат. Альфа в последний раз толкается и отпускает омегу, а тот быстро поднимается, выпуская член из себя, после чего Чонгук изливается себе на живот и немного пачкает партнёра. Чонгук подбирает свои джинсы с пола и натягивает их на себя, мысленно обматерив того, кто сейчас за дверью. Альфа смотрит на телефон и видит энное количество пропущенных от Хосока и одно новое сообщение от другого контакта. Он снимает блокировку с телефона и открывает сообщение, в котором лишь короткое – «Разговор есть». Чонгук издаёт смешок и думает, что за разговор у Мустафы может быть к нему, но на сообщение всё-таки отвечает, прося отправить место и время встречи. Альфа блокирует телефон и убирает его в карман джинс, смотря на омегу, что всё ещё нежится в постели, смотря в ответ своим шаловливым взглядом, в котором отчётливо читалось ненасытное желание. Чонгук наклоняется к нему и проводит рукой по его щеке, затем целует в губы, долго и мокро. — Может, повторим? — с надеждой в глазах спрашивает омега, когда Чонгук отрывается от его губ. — Конечно, повторим, — Чонгук улыбается уголками губ и натягивает на себя футболку. — В следующий раз, — он подмигивает омеге, которого явно не устроил такой ответ. Чонгук собирается выйти из комнаты, дав этим самым понять гостю, что ему уже пора, но омега его окликает, заставляя снова обратить на себя внимание. — Меня Аксель зовут. — Тебе идёт, — с неким равнодушием кидает альфа, смотря на Акселя взглядом, который не выражал никаких эмоций, а затем и вовсе выходит из комнаты. Чонгук открывает входную дверь и видит Хосока, который, кажется, сейчас взорвётся от злости. Он одаривает младшего недобрым взглядом, проходясь им с головы до ног. От такого вида альфы он морщится. Чонгук брата таким редко видел и только в крайних случаях. Хосок сам по себе был спокойным и сдержанным, что придавало ему больше величия и харизмы. Такое обычно нравилось омегам. — Доброе утро, — Чонгук улыбается, смотря на старшего взглядом, в котором сверкал азартный огонёк. — Для кого-то доброе, а для кого-то, вижу, очень доброе, — говорит Хосок, чувствуя отчётливый запах омеги, понимая, что Чонгук сегодня ночевал явно не один. Он проходит в квартиру, направляясь на кухню. — Ну, это как посмотреть, — кидает Чонгук в спину Хосока и пожимает плечами, закрывая дверь. Хосок берёт яблоко, что лежит на столе, и откусывает, смотря на вошедшего Чонгука. Он опирается на кухонную столешницу, медленно жуя фрукт, будто ожидая чего-то от брата. — Если я не ошибаюсь, то ты сегодня должен быть на совете директоров, — говорит Хосок, снова откусывая яблоко. — А ты, я вижу, не очень-то и торопишься на него. — Совет директоров перенесли на завтра. Джин позвонил с утра, оповестил, — говорит Чонгук и усмехается, смотря на брата, который слишком смешно выглядит с набитым ртом. — А я вижу, что тебя Юнги дома вообще не кормит, — альфа цокает и качает головой. Хосок пропускает слова Чонгука мимо ушей и выкидывает огрызок в мусорное ведро, снова смотря на Чона. Суровый вид его, глубокий и серьёзный взгляд и спокойная манера придавали ему больше строгости. Иногда Чонгуку казалось, что он не достаточно хорош. Он часто старался равняться на брата. Если бы у него спросили, кто его пример для подражания, он мог бы с гордостью ответить, что это его брат. Но альфа никогда не признается в этом, даже себе. Зависть? Нет. Скорее, нежелание быть хуже кого-то, даже если это твой родной человек. Тут же братскую беседу прерывает омега, вошедший на кухню. Аксель здоровается с Хосоком и мило улыбается ему. Хосок удивлённо смотрит на омегу, а затем переводит непонимающий взгляд на Чонгука. Младший ухмыляется в ответ, смотря на Хосока, и притягивает омегу к себе, приобнимая за талию и коротко целуя в губы. Аксель улыбается и шепчет что-то на ухо Чонгуку, затем выходит с кухни, потом и вовсе покидает квартиру под пристальный взгляд Хосока. — Это ещё кто? — спрашивает Хосок и кивает в сторону двери, за которой минутой ранее скрылся омега. — Твой очередной любовничек? Чонгук издаёт смешок и подходит к альфе. Наплевав на вопрос старшего, он перекидывает свою руку через его плечо, сжимая её. — Не думаю, что Юнги понравится то, как ты смотрел на него, — говорит Чонгук и улыбается, представляя злого омегу, но на серьёзный взгляд брата лишь закатывает глаза. — Не будь таким угрюмым, старик, — Чонгук несильно бьёт Хосока по плечу, снова получая взгляд, полный разочарования. — Ты давай, завязывай с этим, — говорит Хосок и идёт к выходу из чонгуковых апартаментов. — Увидимся вечером, — кидает через плечо, покидая квартиру. Чонгук смотрит на закрывшуюся дверь и толкает язык за щёку, усмехаясь. Хосок считает его безответственным. Снова. Чонгуку казалось, что поменял мнение брата насчёт него. И всё же, кажется, что-то всё-таки останется неизменным. Это злит альфу. Хосок в нём видит глупого, маленького ребёнка, который только и делает, что развлекается, забавляясь с омегами, удовлетворяя свои потребности. Чонгук ещё никогда не переживал по этому поводу, как сейчас. Альфа прикрывает глаза и глубоко вздыхает, встречаясь с голубыми. Теми самыми, которые нарушили его покой, которые он видит везде, даже там, где их нет. Те глаза, которые, кажется, навсегда остались в его памяти. И даже сегодня ночью, занимаясь сексом с другим омегой, он представлял эти глаза. Он видит их. Те глаза, которые заставили вновь испытывать давно забытые чувства. Чонгука влечёт к нему. Хочется прижать его к себе, укрыть от всего плохого. Чонгуку хочется быть другим в его глазах. Покладистым и нежным. И почему-то с каждым днём это желание только увеличивается.☾ ☾ ☾
Чонгук, как и договорился с Мустафой, приезжает в назначенное время, ровно в шесть часов вечера. «Не опоздал» — промелькнула мысль в голове альфы. Действительно, не опоздал, как обычно это делает. Учится быть пунктуальным. Можно ли считать это прогрессом? Чонгук усмехается своим мыслям и выходит из ламборгини, блокируя дверцы. Альфа поправляет свой чёрный бомбер большого размера и направляется к зданию, куда, собственно, и просил приехать Мустафа, за ним следуют несколько людей из его охраны. Это Бурдж-Халифа — самое высокое здание в мире, которое находится в Дубае. Высота небоскрёба составляет восемьсот двадцать восемь метров, это сто шестьдесят три этажа. Уступчатая форма здания напоминает сталагмит. Бурдж-Халифа — это ещё не просто самое высокое здание в мире, но также один из главных символов Дубая. С момента его открытия туристы со всего мира приезжают в Дубай именно для того, чтобы посмотреть на это архитектурное чудо. За основу архитектурной концепции небоскрёба взята геометрия цветка гименокаллис. Вокруг центральной оси расположены три «крыла». Если смотреть на Бурдж-Халифа сверху, то его форма напоминает луковичный купол — элемент, который традиционно используется в исламской архитектуре. У основания небоскрёба расположено множество ресторанов и магазинов, огромный торговый центр — Dubai Mall, танцующий музыкальный фонтан — Dubai Fountain и другие туристические достопримечательности. Что говорить о развлечениях внутри здания; на сто пятьдесят втором, сто пятьдесят третьем и сто пятьдесят четвертом этажах находится The Lounge, который считается самым высотным лаунжем в мире. Так же внутри этого задания ресторан – At.mosphere, который находится на сто двадцать втором этаже. Чонгук откидывает голову назад, смотря вверх, и усмехается. Затем выпрямившись, он направляется к зданию, величественной и твёрдой походкой, гордо подняв голову. Все взгляды устремлены на этого высокого и красивого альфу, который одет во всё чёрное, который уверенно заходит внутрь и сразу идёт к лифту, затем вызывает его и заходит в него, нажимая на нужный ему этаж — сто двадцать второй. Двери лифта расходятся в разные стороны, открывая альфе вид на роскошный ресторан, который полностью забит посетителями. Огромные панорамные окна открывали вид на пламенеющее закатом небо и вечерний город, в котором уже зажглись все фонари, делая улицы ещё ярче, а вечернюю жизнь активнее. Здесь удачно переплелись современный изысканный интерьер и высококлассный сервис, которые гармонично дополняют фантастический вид на Персидский залив, открывающийся за огромными окнами от потолка до пола. Потолок, сконструированный из редкой породы красной древесины, создаёт ощущение уюта, а множество роскошных аксессуаров, гармонично расставленных по всему помещению, добавляют залу особенную нотку элегантности и утончённости. Хоть и прошло уже четыре года с тех пор, как Чонгука здесь не было, но эту кухню он помнить будет всегда. Меню, в котором представлены блюда лучшей европейской кухни. Он любил приходить сюда и ужинать именно здесь с друзьями, после университета, ну или просто завтракать в одиночку, перед учёбой. Альфа проходится глазами по посетителям и цепляется взглядом за знакомую фигуру, что сидит за столиком рядом с окнами. Он время от времени выглядывает из окна, немигающим взглядом наблюдая за вечерними улицами Дубая и попивая из бокала крепкого рубинового. Мустафа одет как обычно, по классике — белая рубашка, чёрный галстук и такого же цвета костюм. Он перекидывает одну ногу через вторую и пальцами стучит по деревянному столу, отбивая незамысловатый глухой стук. — Мог хотя бы предупредить, что ты меня на свидание приглашаешь, я бы оделся соответствующе, — усмехается Чонгук и, отодвинув стул напротив Мустафы, опускается на него, продолжая улыбаться. Мустафа смотрит на Чонгука, как на вещь, ровно так же, как и Чонгук на него. Он выпрямляется, поправляя пиджак на себе, и снова делает глоток алкоголя, возвращая свой взгляд на альфу напротив, и после уже подаёт голос: — Я не на свидание тебя пригласил, а на разговор, — говорит Мустафа, всё так же неотрывно смотря на Чонгука. — Говори, что хотел, — уже серьёзнее говорит Чонгук и наливает себе вина в бокал, что принёс вовремя подошедший официант. — Разговор будет о Тасбихе, — после этих слов Мустафа внимательно наблюдает за реакцией Чона, будто пытается узнать что-то, только лишь заглянув ему в глаза, после произнесённого имени омеги. Чонгук усмехается и откидывается на спинку стула. Почему-то он ожидал, что действительно разговор будет об омеге, иначе альфа не стал бы звать его на приватный разговор в такой непринуждённой обстановке. Но Мустафа, чего он добивается? Он хочет понять, связаны ли они? Даже, если это так, то он не позволит. Он себе все кости переломает, под пули полезет, но омегу никому не отдаст. Он самому себе обещал. А себе он верен. — Знал бы, что ты меня за этим позвал, я бы не пришёл, — уверенно проговаривает Чонгук и смотрит на Мустафу холодным взглядом, который в ответ смотрит так же. — Чон Чонгук, если мне не изменяет память, ты жил здесь более пяти лет, учился здесь, но традиции наши и правила всё ещё не знаешь, — цокает языком Мустафа и качает головой. Он понимает, что Чонгуку это не нужно. Он здесь жить не собирается, а соблюдать чужие традиции и подавно. Восемь лет назад, по окончании школы, Чон Джихун, отец Чонгука, сразу отправляет сына учиться в университет в Дубае, под названием Мардок Юниверсити. Благо выбор специальности отец оставляет за сыном, и Чонгук его не разочаровывает. Альфа выбирает бизнес и связи с общественностью, а после и приступает к учёбе. Джихун снимает целую квартиру с двумя комнатами для сына, отдельно от остальных студентов, которые, в свою очередь, заселяются в общежитие, предоставленное учебным учреждением. Первые два года альфа хорошо учится и старается успевать на все пары. Он даже учит арабский и может свободно говорить с окружающими. Годы проходят, и Чонгук начинает почти каждый день опаздывать на пары, говоря, что ему категорически не хватает сна, и каждый раз обещая, что такого больше не повторится. И обещания не выполняет. В следующий раз альфа просто решает не идти на пары, весь оставшийся день проводя в кругу красивых омег и альф, с которыми сдружился за эти два года, распивая алкоголь и веселясь до самого утра. Всю следующую неделю альфа так и не появляется на занятиях. Преподаватели, что возлагали большие надежды на альфу, который первое время очень хорошо себя показал, так и не могут понять, что случилось со студентом. Вскоре информация об успеваемости Чонгука доходит и до отца альфы. Джихун в ярости, в тот же день прилетает к сыну и застаёт того в своей съемной квартире, валяющимся на полу в окружении названных друзей и нескольких омег. Разгневанный отец приводит сына в чувства и, выгнав всех посторонних из квартиры, весь оставшийся вечер проводит с Чонгуком «воспитательную беседу» о том, как сильно он надеялся на сына, и как он хотел, чтобы из альфы вышел достойный человек. Благо, до порки дело не доходит — Чон младший обходится лишь одной пощёчиной от отца и угрозой, что он поселит альфу в то же общежитие, где живут все остальные студенты, если подобное повторится. На следующий день Чонгук возвращается в университет, но того настроя, что был в начале, уже нет. Учиться уже не хочется, ходить на занятия тем более. Всё, чего сейчас хочется — бросить всё и нырнуть в ту наполненную весельем жизнь. Но альфа понимает, что он не в своих мечтах, это реальная жизнь, стоит только посмотреть вокруг и прислушаться к окружающим голосам. Чонгуку всего восемнадцать, но он уже понятия не имеет, чего от жизни хочет. Он, как зверёк, в угол загнанный, а напротив отец, суровым взглядом на него смотрит и «будет так, как я сказал» повторяет. В голове эти слова эхом отражаются, выбора не оставляют. Альфе будто воздух перекрывают, за горло держат, двинуться с места не разрешают, только по желанию отца рот открывает. Четыре года пролетают незаметно. Чонгук оканчивает университет и всё же получает этот диплом. Он возвращается в Корею, а там отец уже написал целую книгу с правилами, аж на четыре тома. Чонгуку ничего не остаётся, кроме как согласиться. Джихун представляет всем нового генерального директора. Все принимают Чонгука очень тепло. Альфа садится за стол на большое кресло и смотрит на присутствующих, понимая, что всё самое интересное только начинается. — Ты не хуже меня должен знать, как мы живём, — отпивает из бокала вина Мустафа. — Сейчас ты в чужой стране и вот так вот пренебрегаешь её обычаями, — Мустафа поддаётся вперёд и кладет руки на стол перед собой, исподлобья смотря на Чонгука. — Знаешь, мне ничего не мешает, чтобы взять и убрать тебя с моей дороги, но я держу себя в руках, лишь потому, что не хочу, чтобы компания дяди пострадала. И кое-как успокаивает мысль, что в скором времени у нас с Тасбихом свадьба. Я не советую тебе, Чон Чонгук, путаться у меня под ногами, — в голосе альфы звучат стальные нотки. По нему видно, что он напряжён, что уж не сказать о Чонгуке, который всё это время внимательно слушает альфу без единой эмоции на лице. Хотя внутри вулканы взрываются, а на дне чёрных, как ночь, зрачков огоньки плещут. — Раз уж вы такие правильные, почему ты берёшь в мужья своего брата? — дёргает бровями Чонгук и, так же поддавшись вперёд на стуле, смотрит на Мустафу, которого после слов альфы, кажется, сейчас же разорвёт от злости. Теперь они практически дышат друг другу в лицо. — Раз уж ваши омеги настолько неприкосновенные, почему ты позволяешь себе поднимать на него руку? — продолжает Чонгук. — Только потому, что он заговорил с другим альфой? — Чонгук издаёт смешок и качает головой, понимая, как это глупо выглядит. — А сам в это время зажимаешься по углам с чужими омегами. Чем ты лучше? Мустафа подаётся вперёд, через стол хватает Чонгука за грудки и замечает охрану Чона, что сразу двинулась к ним после его действий. Чонгук машет рукой своим людям, и те останавливаются, всё ещё держа руки на поясе. Мустафа сжимает челюсти так сильно, что, кажется, эмаль на зубах начинает крошиться. Адская и зверская злость начинает внутри закипать, грозясь за края выплеснуть. Альфа сильнее сжимает кулаки, почти упирается Чонгуку в лоб и заглядывает в глаза своим непробиваемым взглядом. После слов этого наглого и самоуверенного альфы, что возомнил себя выше других, все тормоза отказывают, все нервные ткани по швам расходятся, в глазах невиданный блеск играется, а в самой глубине их виднеется пламя, что новой силой разжигается, стоит только представить брата вместе с Чонгуком. Это окончательно лишает здравого рассудка, и монстр Мустафы грозится выйти наружу, вонзить зубы в шею Чон Чонгука, только от одного его существования, разгрызть её. Но Мустафа не учёл одного, — монстр, сидящий в Чонгуке, в разы сильнее его и десятерых таких же. Стоит только заметить, какой силой терпения он обладает. Монстр Чонгука терпелив, он ждёт, пока жертва сдастся, отступит, и только потом наносит удар. Он вгрызается в кожу зубами, упивается её кровью, высасывая всю. Ждёт и смотрит, пока обессиленная и бледная плоть мечется на месте, прося, чтобы закончили с ней, чтобы не чувствовать боль. Но так не интересно. Монстру Чонгука только в радость наблюдать за тем, как жертва воет от боли и медленно, в бесконечных муках умирает. Это доставляет особое удовольствие. Чонгук Мустафу изучил: нетерпеливый, жадный, наглый, несдержанный, властный. Чонгуку нравится за этим наблюдать – как Мустафа пытается казаться тем, кем на самом деле не является. Чонгук любит играть в эту игру, в которой он самый лучший игрок. Но сейчас это уже не игра, это жизнь, реальность. Валид говорит, что лучше не стоять у него на пути, но почему-то после этого только больше хочется противиться. Чон Чонгук бросает ему вызов. Чон Чонгук готов сыграть в эту игру, под названием жизнь. И в конечном итоге будет только один победитель. Чонгук готов заключить сделку с самим дьяволом, но ни за что не проиграет монстру по имени Мустафа. Чонгук знает, на что идёт. — Чего ты хочешь? — спрашивает Мустафа, уже отстранившись от Чонгука и сев на своё место. — А что ты можешь мне дать? — в упор смотрит Чонгук. — Компанию? Своё дело? Есть что-нибудь, что ты можешь мне дать? — Мою компанию ты не получишь. Чонгук ухмыляется и поднимается со своего места, почему-то он именно этот ответ и ожидал. Только вот в компании Мустафы Чонгуку нет надобности. Если ему она будет нужна, то он просить не будет. Чону сейчас нужен кое-кто другой. И его он с согласием Мустафы или без, но всё равно получит. Альфа жестом руки подзывает официанта, чтобы расплатиться за бутылку вина, что заказал. Затем снова обращается к Мустафе: — Ты будь внимательнее и наблюдай, как я у тебя не только компанию заберу, — Чонгук улыбается уголками губ и подмигивает, затем похлопав Мустафу по плечу, двигается к выходу в окружении своих людей. А Мустафе только и остается кипеть изнутри и сжимать кулаки, прокручивая дальнейший план своих действий. Он может проиграть эту игру, может проиграть Чон Чонгуку, но точно не отдаст ему человека, которого называет своим братом.☾ ☾ ☾
— Нам нужно сходить в баню сегодня, расслабиться, — обращается Исмаил к закрывающему за ними дверь Мустафе. — Ты в последнее время выглядишь не очень, — смеётся он и идёт по длинному коридору огромного особняка, направляясь прямо в гостиную. — Как ты можешь думать о развлечениях, когда наш бизнес практически в дерьме? — по голосу Мустафы можно понять, что он раздражён. — Хотя бы сейчас будь посерьёзнее. — Ты стареешь, — замечает Исмаил и сразу замолкает, стоит ему заметить злой взгляд Мустафы, подаренный ему. — Ладно, тридцать лет это ещё не так много, — ну точно нарывается на неприятности. Исмаил лишь легонько бьёт не на шутку злого сейчас друга по плечу и сразу улыбается, стоит ему зайти в гостиную и заметить сидящего на диване, скрестив ноги по-турецки и читающего какой-то модный журнал, Джалила, младшего брата Мустафы. Джалил тут же одаривает альф своей приветливой и лучезарной улыбкой и, опустив ноги и выпрямившись, убирает журнал в сторону. Исмаил проходит к омеге и, закинув в рот лукумадес, что стоит на столе в большой миске, с остальными сладостями, облизывает липкие пальцы от сиропа и опускается на диван перед Джалилом. — Вкусный лукумадес, — облизнув губы от сладости, замечает Исмаил, а севший рядом Мустафа только хмыкает. — Джалил, это ты приготовил? — Нет, — улыбается Джалил и моментально заливается краской, ему приятно, что Исмаил хотел похвалить его. — Это всё Акрам, он всегда очень вкусно готовит, особенно сладости у него хорошо получаются, — начинает нахваливать их домашнего повара омега. — Я бы попробовал твою еду. Уверен, у тебя тоже не плохо получилось бы, — подмигивает Исмаил. — Если так сильно хочешь, как-нибудь приготовлю для тебя, — делая акцент на последнем слове, говорит Джалил и поправляет волосы. Теперь это больше походит на заигрывание. — Не смеши меня, — тут же милую беседу прерывает Мустафа. — Ты и готовка — то же самое, что Исмаил и серьёзность. Исмаил издаёт смешок и отмахивается, говоря, что временами он может быть серьёзным, и что без его шуток в мире было бы слишком тускло. Джалил тоже смеётся, говоря, что Исмаил прав, и что брату стоит хотя бы иногда прислушиваться к другу и немного быть на него похожим. Джалилу приятно присутствие Исмаила – он весёлый, добрый, заботливый. Всегда хорошо относится к омеге, бывает, даже хвалит его в чём-то, если даже у него это не очень хорошо получается. Часто делает подарки, а самое главное – Джалил всегда улыбается рядом с ним. И омега соврёт, если скажет, что он ему не нравится. Нравится, даже очень, только есть проблема. Исмаил – друг его брата, и Джалил бы наплевал на это, предложил бы Исмаилу стать его альфой, если бы не одно но. Исмаил не испытывает к Джалилу тех же чувств, что и Джалил к нему. Исмаил наоборот считает его своим младшим братом и чересчур братские чувства испытывает к нему. Он заботится о нём, лелеет его и несчитанное количество раз использует слово «братик» в его сторону. И от этого Джалилу лучше не становится. Это только усугубляет ситуацию. Омеге хочется подойти к Исмаилу, посмотреть ему в глаза, сказать, как сильно ему с ним хорошо, как сильно он ему нравится, и как сильно он влюблён, уже как целых три года. В тот день у Джалила как раз был его восемнадцатый день рождения, когда Исмаил пришёл к ним в гости, но с пустыми руками. Он несколько раз попросил прощения у Джалила, так как не знал, что сегодня его день. Джалил лишь улыбнулся и сказал, что не держит обиду, потому что он не мог знать об этом. На тот момент Джалил с Исмаилом были знакомы не так давно, потому что Джалил с папой в Дубай переехали только полгода назад, после того, как младший омега окончил школу в их родном городе – Каире. Это был седьмой раз, когда Исмаил пришёл к ним домой. Джалил уверен, это точно, потому что он считал, и он не мог ошибиться. Джалилу нравилось, когда друг брата гостил у них, только это происходило редко, потому что чаще альфы пропадали на работе, а из-за загруженного графика у них не всегда получалось приходить домой. Но больше всего омеге нравился сам альфа и этот сводящий с ума запах древесины. Он давно это понял, ещё когда ощутил тех самых бабочек в животе в присутствии альфы, и начал смущённо краснеть, стоило ему заговорить с ним. Но в нечто большее это переросло в его день рождения, когда, попросив прощения, Исмаил потрепал Джалила по его аккуратно уложенным волосам и сказал, что тот всегда может положиться на него и чтобы просил его о помощи в любое время, когда ему это понадобится, и принять это, как подарок. Альфа ещё много чего хорошего сказал, одно из которых было, что с этого дня он будет его телохранителем. С этого момента и началась неразделённая любовь Джалила, про которую он рассказывал только страницам своего дневника, который прятал в своей комнате, в шкафчике, под замком, как и свою любовь. Джалил снова подбирает ноги под себя и утыкается в журнал, лишь бы не встречаться глазами с тем, от кого мурашки по коже, дар речи теряется, щёки заливаются румянцем, а тело горит, стоит только почувствовать его запах, который моментально забивается под кожу. Омега пытается не обращать внимания на альф, что увлечённо обсуждают дела компании, лишь изредка поглядывая на Сари. Не успевает Мустафа договорить, как его перебивает телефонный звонок, он отвечает на него и выходит на кухню, оставляя Исмаила с братом. — Что ж, — Исмаил хлопает в ладоши и обращается к Джалилу, — как у тебя с учёбой? — Ой, и ты туда же, — пытается отмахнуться всеми силами ненавидящий вопросы про университет Джалил. — У меня уже папа с братом вот тут стоят, — ставит руку поперёк горла, — со своей учёбой. — Понял, зря спросил… — Расскажи лучше, что у тебя, — удобнее устраивается омега, готовый слушать альфу. И Исмаил начинает рассказывать, какой его брат тиран, как он издевается над ними обоими, не разрешая выходить из кабинета. Альфа жалуется, что Мустафа в последнее время практически перестал посещать бары и бани, всё свое свободное время проводя в компании. А ещё он часто начал исчезать где-то, где именно — Исмаилу не известно. Джалил слушает всё это и временами кидает свои «мне так жаль» и «это ужасно». Исмаил продолжает, а Джалил пододвигается ближе и, поддавшись чувствам, сам от себя не ожидая, поднимает ногу под столом и легонько опускает её на пах альфы. Исмаил дёргается на месте и быстрым движением руки скидывает ногу омеги с себя, удивлённо уставившись на него. — Что ты делаешь? — серьёзно спрашивает он, а по его голосу можно понять, что он слегка растерян. — С ума сошел? — Чего это ты, — хмыкает Джалил, — или ты испугался брата? — Я нет, но тебе бы стоило. И будь осторожнее с этим, — Исмаил кидает свой взгляд на его ноги под столом, все ещё потрясенный поведением этого человека, которого он считает своим младшим братом. — А, может, ты мне нравишься?.. — неожиданно даже для самого себя выходят слова из уст Джалила. Он тут же замолкает, чувствуя, как щёки заливаются краской. — Правда? — почему-то альфа не удивлён этому. Может, только потому, что знал. — И что же теперь делать? Джалил бегает глазами по комнате, пару раз даже порывается убежать наверх и закрыться в своей комнате, но Исмаил крепко держит его за руку, не позволяя даже с места сдвинуться. Альфа продолжает давить, ожидая от него ответа, и омега, собравшись, смотрит прямо в глаза объекту своей безответной любви и тихо говорит: — А как насчёт пригласить меня куда-нибудь? — То есть? — Ну, не знаю, — совершенно невинно проговаривает Джалил и дёргает плечами. Исмаил начинает понимать, на что ведёт Джалил, и решает подыграть ему. — И куда бы тебе хотелось? — Ну, для начала можно просто прогуляться по парку, потом как пойдёт, — мило улыбается, хлопая своими длинными ресницами. — И как пойдёт? — Не знаю, — честно говорит Джалил. — Сначала пригласи, потом узнаем. Исмаил тут же отпускает руку младшего, а Джалил выпрямляется на месте, стоит Мустафе показаться в дверном проёме. Тот останавливается, не доходя до дивана, и смотрит на этих двоих недоверчиво, и всё же садится на своё место, теперь всё его внимание на брате. Джалил лишь растерянно трёт шею и, не выдержав прожигающего в нем дыру взгляда брата, вскочив со своего места, быстро удаляется из гостиной. Валид продолжает сидеть, уставившись на теперь уже пустующее место на диване, и всей силой сжимает в руках телефон. Так, что даже слышится негромкий хруст стекла. Сидящий рядом Исмаил не выдерживает эту угнетающую тишину и сдаётся первым. — Послушай, — он опускает руку на плечо другу, но тот тут же скидывает её, не дав договорить. — Даже не думай об этом, — более спокойным тоном говорит Мустафа и подходит к большим окнам в комнате, выглядывая оттуда на цветущий сад. — Ты не та кандидатура для моего брата, — этим приводит Исмаила в удивление. — Я сейчас и так на взводе из-за этих доставщиков, которые не могут выполнить порученное им дело должным образом, — после того звонка, Исмаилу, которому не понятно от кого, Мустафу действительно будто подменили, он стал мрачнее обычного, и его спокойствие не предвещало ничего хорошего, так что Сари решает лишний раз не говорить ничего, а просто согласиться с ним. Ну, а пока он может подумать у себя в голове – какой парк всё-таки лучше подходит для прогулок…☾ ☾ ☾
Чонгук в очередной раз вздыхает, смотря на Хосока, который уже полчаса с кем-то болтает по телефону. Чонгук привык, что Хосок за него всё решает, поэтому сейчас он выглядел крайне раздражённым из-за того, что он один работает, а Хосок без конца разговаривает по телефону, неважно, деловой разговор это или нет, Чонгука всё одинаково злило. Как на зло, даже Намджуна всё ещё нет в компании. Хосок их вместе с Джином ещё днём отправил в центр, чтобы они проследили за погрузкой товара, а, может, и не за этим. Хосок всё больше задавался вопросом, будь они всё ещё вместе, как бы сложилась их жизнь. Он переживал за друзей, ему хотелось их помирить, но Джин был слишком упрям, что Хосок лишний раз не хотел его беспокоить, зная, что всё и так бесполезно, но зато Чонгук каждый раз напоминал Джину про их ссору и каждый раз упрекал его в том, что лучше Намджуна он альфу не найдёт, из-за чего они вечно ругались. — Это Ан Сохёк звонил, — говорит Хосок, смотря на Чонгука. — Они нашли того поставщика старых запчастей. — Где он? — Он на нашем складе, — старший Чон встаёт со своего места и подходит к окну, смотря оттуда на улицу. — Сохёк с ним и ещё несколько наших людей. Надо поехать и узнать, кем он является и кто его заказчик. — Отлично, кого мы ждём? — Чонгук вскакивает со своего места и смотрит в спину Хосока. — Я не смогу с тобой поехать, подождём, пока Намджун не приедет. Хочу, чтобы вы вместе поехали. — Хосок разворачивается и закрывает крышку ноутбука. — Я поеду домой, мне надо к Юнги. Он плохо себя чувствовал утром. — Он ещё не передумал? — Чонгук искренне не понимал их намерения. Неужели нельзя было решить этот вопрос? — Почему ты так спокойно относишься к этому? — Спокойно отношусь? — Хосок удивлённо уставился на брата. — Поставь себя на моё место. — Я переживаю не меньше твоего, Хосок, — Чонгук подходит к брату и похлопывает его по плечу, слегка сжимая. — Я, кажется, начинаю понимать, какого это, искренне любить человека и бояться потерять его. Хосок усмехается и поверить не может, что перед ним стоит Чонгук, тот самый его младший брат, который никогда не показывал своих истинных чувств и уж тем более не говорил таких слов. Хосок не понимает, что на него нашло и с чего вдруг Чонгук решил об этом заговорить, но если Чон говорит такое, значит с ним что-то действительно происходит, и Хосок вскоре узнает об этом. Дверь в кабинет открывается, и заходит Намджун. Увидев рядом стоящих братьев, которые не замечают его, кашляет, привлекая к себе внимание. Он улыбается и говорит: — Вы решили поговорить по душам? Может, я вам мешаю? — улыбается он. — Нет, ты как раз вовремя. Хосок всё рассказывает Намджуну и собирается уже выйти из кабинета, позвонив Юнги и сказав, что скоро будет дома. Намджун с Чонгуком садятся в чёрный рендж ровер Намджуна и уезжают, направляясь на склад. Чонгук долго ждал этой встречи, пожалуй, пришло время выпустить свой пар и поразвлечься. Он уверен, что веселье будет длиться долго, где он мучает, а жертва умоляет отпустить. У Чонгука нет в планах отпускать тех, кто предал, тех, кто посчитал то, что они начали – нелепостью, и тех, которые его бесят просто так. Чонгук повелитель, и скоро они это запомнят. Чонгук с Намджуном выходят из машины, где их на улице встречает Ан Сохёк —руководитель охраны семьи Чон и несколько их людей. Они вместе заходят туда, и Чонгук наконец дышит полной грудью, вспоминая, как долго он тут не был. Он улыбается мыслям и берёт стул, садясь на него. Достаёт пачку сигарет, закуривая одну, смотря на связанного мужчину, который весь в крови смотрит на Чонгука ненавистным взглядом, а Чона это забавляет и он улыбается. — Ну, говори, мы слушаем тебя, — говорит Чонгук, выпуская кольцо сигаретного дыма. — Я вам ничего не скажу, — как же эта фраза заводила Чонгука, что ему хотелось встать и здесь же пристрелить нелепую жертву. — Проходили уже. Кто тебя заказал? — Чонгук смотрит в самую душу, давая понять, что никуда он не торопится. — Я смерти не боюсь, можешь сделать всё, что захочешь, я всё равно не скажу, — он действительно умел подбирать слова, и в этих словах можно было уловить некий страх, альфа всегда знал, на что надо надавить. — Твой муж, наверное, думает, где ты находишься, а твои маленькие сыновья омеги... Они останутся без отца, — Чонгук видит, как загораются глаза альфы, как он дёргается. Сейчас он так просто не отделается. — В противном случае, ты останешься без них. — Ты не посмеешь их тронуть, Чон Чонгук! — Посмею, — Чонгук резко вскакивает со своего места и ногой бьёт альфу в грудь так, что он падает на пол вместе со стулом. — Я с ними прямо перед тобой покончу, хочешь это увидеть? — альфа садится на него сверху и начинает проезжать кулаками по лицу, с каждым разом бьёт сильнее и сильнее, разбивая всё лицо до крови. Чонгук останавливается и смотрит на своё произведение, издавая смешок, толкая язык за щёку. Лицо альфы представляло собой кровавое месиво. Мужчина не мог открыть глаза. Любое такое действие отдавало болью, и альфа просто кричит, не сдерживая этого. А Чонгук уселся обратно на свой стул, наслаждаясь этим. Он приказывает поднять мужчину, после чего альфу хватают за волосы и резким движением дёргают вверх, поднимая с пола вместе со стулом и возвращая на прежнее положение. — Какой же ты жалкий, — Чонгук не выражает никаких эмоций, он тёмными, но безжалостными глазами смотрит на него. Мужчина, кажется, понял свою ошибку, и теперь он просто тихо проливал слёзы, склонив голову перед Чоном. Намджун, что до этого стоял за Чонгуком, задирает голову вверх, смотря на альфу. Намджун и глазом не дёрнул, когда Чонгук бил альфу, он бы ещё от себя добавил, но прекрасно понимает, что младший справится и сам. — Я... Я всё скажу, — вдруг заговаривает мужчина, весь в слезах и крови, смотря на Чонгука. — Я не знаю имени настоящего заказчика, потому что со мной связывался совсем другой человек, я знаю только его. — Нам нужно знать его имя, — выдает Чонгук своим низким баритоном. — Его зовут Мехмет Муавия, — шёпотом проговаривает он, прикрывая глаза. Надеется, что после этого у его семьи не будет проблем, потому что только ради них идёт на такие жертвы, а за себя не боится. — Чонгук, — Намджун быстро подходит к альфе и кладёт свою руку на его плечо, — я знаю этого человека. Чонгук переводит свой взгляд на Намджуна и вскидывает брови, будто Ким раскрыл какой-то секрет, потому что Чонгук никогда не слышал о таком человеке. — Кто он? — только и выдает Чон. — Он раньше работал с нами и с твоим отцом. Поставлял запчасти, — Намджун сжимает кулаки, вспоминая, когда они с Муавиёй и Хосоком были хорошими друзьями и также отец Муавия был в хороших отношениях с Джихуном – отцом Чонгука и Хосока. Чонгук усмехается, смотря на связанного мужчину. Перед ними сидит альфа, которого прислал тот, кто раньше работал с ними и был бок о бок с их семьёй, а сейчас он их просто предал. Прислал старые запчасти для их самолётов. Хотел, чтобы их дело развалилось. Чонгук не позволит такому случиться. Он узнает, кто настоящий заказчик. Он сотрёт его с лица земли, но сначала разберётся с самим Муавиёй. Чонгук резко встаёт со стула и мигом оказывается рядом с альфой. Он хватает его за воротник рубашки и ставит одну свою ногу между его разведённых ног и сильно бьёт кулаком по лицу, после чего альфа надрывно кричит. Чонгук отпускает его и разворачивается, смотря на Намджуна. — Как думаешь, если я с ним сейчас покончу, Хосок не сильно обидится? — он поднимает брови и ждёт, пока ошарашенный Намджун что-то ответит. — Тебе лучше не стоит этого делать, — наконец отвечает Намджун. Чонгук улыбается и смотрит на мужчину, хватая его за челюсть. — Как думаешь, если я сломаю ему челюсть, он сможет так же говорить, как сейчас? — Чонгук наклоняет голову в сторону и изучающе смотрит на альфу. — Что ты задумал? — Намджун скрещивает руки на груди и смотрит в спину Чонгука. — Всё, что нам нужно, мы уже узнали, мне ничего не стоит разорвать его прямо здесь. Он сильнее сдавливает челюсть мужчины так, чтобы он раскрыл её, и сует свои два пальца ему в рот. Альфа начинает натужно кашлять и вырываться, судорожно дёргаясь из стороны в сторону. Чонгук не обращает внимания на кашель вперемешку с криками мужчины и держит пальцами одной руки нижнюю часть челюсти, а пальцами второй руки верхнюю, держа эти пальцы у него во рту. Намджун ничего не говорит, он понимает, что собирается сделать Чонгук, и, кажется, это приносит ему удовольствие, и не только ему. Мужчина смотрит на него глазами, полными боли, и молит его о пощаде, просит прекратить это, но, кажется, Чонгук не слышит, он почти у цели и мысли теперь только об этом, сворачивать нельзя. Чонгук резким движением разводит руки в стороны, слыша болезненные крики, ломает челюсть мужчине, прежде чем он успевает что-то сказать. Чонгук хмыкает и кидает бездыханное тело на пол. Он хватает край своей белоснежной футболки и убирает ею кровь со своих разбитых костяшек. Намджун наблюдает за Чонгуком и раскрывает рот, чтобы сказать что-то, но Чонгук его прерывает: — Эта была моя любимая футболка, блять. — Очень жаль, — Намджун качает головой и вздыхает. — И как ты это объяснишь Хосоку? Он же сказал, без глупостей. — Таких надо наказывать смертью. Намджун кивает. Ведь, действительно, так оно и есть. Последователи семьи Мехмет – из них никто не имеет право жить на этой Земле. Они предали семью Чон, с которыми они были давно знакомы и хорошо знали друг друга. Именно Чон Джихун помог этой семье. Помог подняться на ноги. Ничего не жалел. Думал, что когда-нибудь ему тоже нужна будет чья-то помощь, но, по сути, помощи хотят от Чона, в итоге его придают. Чонгук готов идти на всё, но предатели отца не будут жить в этом мире. Он их разорвёт на части. И пусть все узнают, что иметь дело с младшим Чоном - большая ошибка. Пусть будут молить о своей пощаде. Чонгук пойдёт по головам, избавит этот мир от предателей. Чон Джихун учил сыновей и Намджуна справедливости. Джихун не терпит предательств, и если он узнает, кто предал их, то ему это действительно не понравится. И только Намджун с Хосоком знают, насколько разозлится альфа, потому что они были свидетелями этой дружбы. Намджун с Чонгуком выходят на улицу и идут к машине. Дойдя до рендж ровера, Чонгук прислоняется руками к капоту и тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Таким злым его Намджун никогда не видел и никогда не думал, что Чонгук так сильно будет беспокоиться о делах компании. Он убил человека, и Намджун догадывался, что такое может произойти хоть не сегодня, но когда-нибудь точно. Чонгук убил человека. Чонгук присвоил себе ещё один грех. С этого дня этих грехов будет больше. Намджун смотрит на разбитые костяшки младшего и кладёт руку на его плечо, обращаясь к нему: — Чонгук, тебе надо в больницу, — кивает Намджун на руки альфы, когда тот смотрит на него непонимающим взглядом. — Не нужно, дома разберусь с этим. — Вдруг инфекцию подхватишь? Это же открытая рана, — говорит Намджун, открывая дверь машины. — Так что, пока твой папа не увидел тебя в таком состоянии, езжай. — Хорошо, — вдруг соглашается Чонгук, садясь в машину. Намджун садится следом, заводит двигатель и выезжает за пределы склада. Город сегодня слишком тихий, Чонгука это успокаивает, а мысли идут ко дну, в пустоту. Чонгук откидывается на спинку сиденья и выглядывает из окна. Дубай сегодня радовал Чонгука, как никогда. Он понимает, что совсем скоро увидит его, о котором молчит долгое время, но сердце бьётся быстрее, прося Чонгука поторопиться. Не выдерживает. Хочет. Слишком сильно хочет утонуть в этом океане. Кажется, ещё совсем и утонет, уже навсегда. — Где они живут? — переводит взгляд на Намджуна, в свете вечерних фонарей улавливает непонимающий взгляд Намджуна и добавляет: — семья Мехмет. — В районе Абу-Хайль. Жили раньше, если они не переехали оттуда, — Намджун смотрит на дорогу и давит на газ. Его сильно злит эта ситуация. Им есть, что сказать Хосоку. — Хорошо. Нам не стоит пока говорить это отцу, — говорит Чонгук, — у него завтра рейс в Корею. Скажем Хосоку и сами разберёмся с этим. — Уверен? — после кивка Чонгука, Намджун добавляет: — Дядя должен знать об этом, Чонгук. — Он узнает, но потом. — Ты лучше знаешь, — переубедить Чонгука слишком сложно. Намджун просто сдаётся. — Ты езжай домой, Соджун наверное уже заждался тебя, — улыбается Чонгук, вспоминая горящие глаза сына Намджуна. — Как ты поедешь домой? — Намджун останавливается около красного здания, выключая двигатель. — Я останусь, поедем вместе. — Я позвоню Сяо Ли, не беспокойся, — говорит Чонгук, отстёгивая ремень безопасности. — У меня здесь дела, задержусь. — Ты хочешь пойти к Тасбиху? — Намджун давно догадался, что происходит с Чонгуком и поэтому привёз его именно в ту больницу, где работает омега. — Да. Мне необходимо увидеть его, — Чонгук вздыхает и смотрит на свои разбитые костяшки пальцев. — Я смогу успокоиться только так. Намджун кивает, соглашаясь с другом. Чонгуку нужно разобраться в себе, и Намджун как никто другой понимает его. Собрать всё в одно целое, связать судьбу, чтобы не убежала. То, что начертано тебе судьбой, неизбежно. То, что твоё, от тебя не уйдёт. Чонгук помнит эти белые стены больницы. Он всё здесь помнит. Помнит его запах, его огромные глаза и руки, которые непроизвольно держали папки с документами. Но почему-то в голове всплывает сегодняшний разговор с Мустафой. Словно это был вызов для него, в котором он уверен, что выиграет, надо лишь постараться. Он ухмыляется. Мустафа, как известно, не отступится, но Чонгук его даже спрашивать не будет. Хочет, значит возьмёт. Альфа подходит к стойке регистрации и как в первый день здоровается с омегой, улыбаясь. Омега хлопает глазами и смотрит на альфу, потом на его футболку и руки. — Мне нужен Абдалла Тасбих, — коротко отвечает Чонгук. — Сейчас посмотрю, — омега громко сглатывает и переводит свой взгляд на монитор компьютера, начинает клацать мышкой. — У них сейчас идёт операция, Вам нужно подождать. — Хорошо, спасибо. — Простите, — омега окликает Чонгука, который уже собирался отойти от стойки. — Если это не секрет, кем Вы ему приходитесь? — Секрет. Чонгук разворачивается и уходит вглубь коридора, выискивая на дверных табличках имя «Абдалла Тасбих», наконец оказывается напротив его двери, садится на скамейку перед кабинетом. Он сидит так ещё полчаса, пока не загорается зелёный свет над дверями операционной, которая была недалеко от кабинета Тэхёна. Несколько врачей в масках и перчатках выходят из операционной, выдыхая полной грудью, радуясь ещё одной победе. Сегодня они все хорошо постарались, в очередной раз спасая жизнь человеку. Тэхён выходит за ними, весь в крови и уставший. Он снимает с себя перчатки, а потом и маску, кидая их в рядом стоящее мусорное ведро. Он прислоняется спиной к стене и медленно сползает по ней вниз. Чонгук это видит и вскакивает, быстрым шагом подходя к омеге. — Тасбих, — он садится на корточки напротив Тэхёна и смотрит на него, оказываясь слишком близко к нему. Тэхён слышит знакомый голос и медленно открывает глаза. Омега смотрит глубоко в душу. Он не понимает, это сон или реальность, но ему сейчас так спокойно, что после каждой операции не ощущал такого. — Чонгук… — Тэхён устало выдыхает, всматриваясь в каждый уголочек его лица. — Что ты здесь делаешь? — Хотел увидеть тебя. — Тебе нельзя здесь находиться, уезжай, — Тэхён встаёт с пола, но уставшие ноги подводят его. Он чуть не падает, но оказывается прижатый к сильной груди альфы. Омега быстро реагирует и отталкивает Чонгука от себя. Он большими глазами смотрит на него, ещё чуть-чуть и их бы увидели. Увидели, как чужие друг другу альфа и омега касаются друг друга. Тэхён не хотел, чтобы его называли грязным, он этого вовсе не желал. Не представляет себе, если его отец узнал бы о таком, ему страшно думать даже. — Тасбих, всё нормально? — Наим, который всё прекрасно видел, подбегает к Тэхёну. — Да, не переживай, просто устал немного, — Тэхён устало улыбается. — Хорошо, — старший омега берёт его за руку и отводит в сторону, чтобы слышал только он. — Это он, тот альфа, который раньше к тебе приходил? — Да. — Тасбих, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за него, к тому же, здесь не безопасно, везде уши, — последнее чуть тише проговаривает Наим, а потом чуть громче добавляет. — Ты сегодня лучше всех поработал, отлично. Поезжай домой, отоспись. Тэхён улыбается и кивает Наиму, а потом обнимается с ним и разворачивается, подходя к Чонгуку. — Я иду домой, тебе тоже пора, — говорит Тэхён, смотря в пол. Ему сейчас стыдно поднять глаза из-за того, что случилось несколько минут назад. Но вдруг взгляд его цепляет красные руки альфы и футболку, пропитанную багровыми пятнами, он поднимает свою голову и смотрит на Чонгука испуганным взглядом. — Это что? Что с твоими руками? Почему ты весь в крови? — Не важно, — говорит Чонгук, сверху вниз смотря на младшего, отнекиваясь. — Ты сейчас домой? Я отвезу тебя. — Чонгук, что с тобой? — Тэхён чуть отходит от альфы и снова смотрит на него. — Не бери в голову. Поедем домой? — Я никуда не поеду с тобой. Тэхён идёт в сторону своего кабинета, и Чонгук за ним. Они вместе заходят в кабинет, и Тэхён глубоко вздыхает, пытаясь прийти в себя и боясь услышать то, о чём он думает, не хочет думать, что Чонгук такой же, как Мустафа. Он не хочет воспринимать эту реальность. Он с каждым днём задыхается в своих мыслях. Ещё чуть-чуть и разорвётся от них. — Так не пойдет, твои руки… Их надо обработать и перевязать, — Тэхён зачёсывает свои тёмные, отросшие волосы назад и достаёт аптечку, прося Чонгука сесть на белый кожаный диван, который стоит рядом с дверью. — Тасбих, ты устал, не надо. Лучше поезжай домой и отдохни, — Чонгук наклоняет голову вниз, пытаясь разглядеть эти голубые глаза, в которых читается вся жизнь. — Я тебя не спрашивал, Чонгук, — он грозным взглядом смотрит на него, будто пытается напугать сильного альфу. Чонгука это действительно смешит. Альфа садится на диван, полностью вверяя себя этому омеге и подчиняясь ему. Тэхён садится рядом и берёт его руки в свои, осматривая их. Чонгук улыбается, чувствуя тепло маленьких рук, которые держат его огромные, холодные. Тэхён капает на рану перекисью, а потом выдавливает какую-то жгучую мазь, от чего Чонгук шипит. Тэхён дует на руку, чтобы хоть немного избавить Чонгука от жгучей и неприятной боли, повторяя такие же действия на второй руке. Альфа шипит во второй раз, и Тэхён поднимает свои глаза на него, шепча: «потерпи». Омега наконец перевязывает руки бинтами. — Я никогда себя так хорошо не чувствовал как с тобой, — говорит Чонгук, уже серьёзно смотря на омегу. — Всё это кажется сном. Будто мы раньше виделись где-то. Будто всю жизнь были знакомы. — Не надо, Чонгук, — Тэхён обрывает Чона, давая понять, что ему это не нужно. Он не хочет, чтобы у них были проблемы, ему достаточно того, что Мустафа сделал. Он боится. Боится не за себя. За альфу. Чонгук усмехается и встаёт с дивана. Он смотрит на Тэхёна, как в последний раз, ему хочется сказать так много, но он молчит. Молчит, боясь напугать его, он и так напуган. Чонгук благодарит Тэхёна и выходит из кабинета. Быстрым шагом покидает здание. Уже на улице выдыхает, опираясь на перила лестницы. Тэхён его больше не подпустит к себе. Но ему сейчас нельзя никак отступиться, понимая, что омега может достаться другому человеку. Это злило больше всего. Чонгук внутри кипит огромной, огненной лавой, но только один единственный, глубокий и холодный океан мог потушить этот огонь. Но Чонгуку этот океан кажется таким далёким, таким невозможным. Чонгук звонит Сяо Ли и просит его приехать забрать его. Альфа приезжает через некоторое время. Чонгук садится к нему в машину и опускает окно, выглядывая на окна больницы, и усмехается, когда за нужным ему окном скрывается знакомый силуэт, который до этого выглядывал на улицу. Ночь сегодня груба к Чонгуку. Она больше не освещает его путь, не зовёт в пустынный мир, но в глазах всё так же отражает чистейшие голубые глаза, глаза того единственного, за кого ему нужно бороться. И самое главное — не опоздать.☾ ☾ ☾
Все диваны в гостиной уже заняты деловыми партнёрами, которые пришли к шейху, чтобы поговорить о дальнейших действиях. Хусейн не любил говорить о таких вещах в компании. Не доверял. Поэтому сейчас они сидят в гостиной у шейха и полностью погружены в дела компании. — Чон Джихун сегодня улетел домой, со своим супругом, — говорит один альфа в возрасте, обращаясь к шейху. — Я в курсе, он приехал ко мне попрощаться. — Его дело будут вести его сыновья, — говорит второй, — теперь он будет занят своей компанией в Корее. — Кстати о братьях, — альфа, что чуть моложе них, перебивает их разговор, — шейх Хусейн, кажется, младший Чон неровно дышит к Вашему сыну. Все переводят удивлённые взгляды на альфу, как он смеет такое говорить перед всеми. — Что ты сказал? — Хусейн смотрит на альфу и сжимает челюсть. — Как ты смеешь говорить такое? Кто тебе дал право? — Мустафа встаёт со своего места и хватает его за грудки, смотря тому в глаза. Альфы, сидящие рядом, встревают в эту перепалку и разнимают двух альф. Исмаил, который сидит рядом с Мустафой, поднимает голову и решает разрядить обстановку: — Кстати, мне сегодня сообщили о том, что наша компания поднялась в рейтингах на третье место, — он зачёсывает волосы назад и усмехается, когда все переводят свои взгляды на него. — Медленно, но уверенно идём к своей цели. — Нам нельзя останавливаться, это действительно хорошие новости, — улыбается альфа, который, кажется, старше всех. На сегодня это были действительно хорошие новости, ведь их компания с каждым днём растёт, и всё благодаря семье Чон, которые поставляют уникальные и современные самолёты с новейшими технологиями. И Хусейн это как никто другой знает и понимает. Если бы не их самолёты, они и этого не достигли бы. Но сейчас у них есть то, за что нужно бороться и прикладывать все усилия. Коллеги шейха одним за другим покидают дом, оставляя шейха, Мустафу и того альфу, который так смело высказал то, что думает о младшем Чоне, одних. — Рассказывай. Что ты знаешь о Чонгуке? — Хусейн выжидающе смотрит на альфу. — Когда Вы приказали мне следить за ним, я выполнял Ваше поручение, но ничего такого не происходило. Он занимался своими делами, — он сглатывает, боясь сказать то, что не следует. — Но в один день он поехал в больницу, где работает Тасбих, это было две недели назад. Я подумал, что он поехал туда по своим делам, — Мустафа напрягается с каждым разом, выслушивая мужчину. — Потом Чонгук вышел и через несколько минут Тасбих. Они о чём-то говорили, и Тасбих уехал. — И ты ничего не сделал? — Хусейн в гневе бьёт кулаком по маленькому журнальному столу. — Я не стал, потому что я не знал, о чём они говорили, хотел узнать, что произойдёт дальше, — альфа склоняет голову перед шейхом. — Но потом произошло... Чонгук подвёз Тасбиха на работу. — Что ты сказал?! — Хусейн вскакивает со своего места и хватает альфу, собираясь ударить его, но Мустафа быстро реагирует и хватает дядю, прося не делать этого. — Простите, я не мог ничего сделать, иначе они бы узнали, что я слежу, — альфа чуть ли не плачет. Он понимает, что шейх может запросто уничтожить его, но ему не хотелось этого. Хотелось ещё немного прожить свою никчемную жизнь, и поэтому он говорил с осторожностью. Боится принять удар на себя. — Что случилось дальше? — спокойно говорит Мустафа, возвращаясь на своё место. — И вчера Чонгук снова поехал к нему… Хусейн разъярённо дышит. Он не хочет воспринимать реальность так сразу. Он не хочет признавать, что его сын был с Чонгуком, был с чужим альфой. Чонгук не его нации, у него другая религия. Он здесь чужак. Если об этом узнают люди, он не знает, что им скажет. Его единственный и родной сын хочет унизить его перед всеми. Это сейчас ему совсем не нужно. Компания шейха начала только подниматься, он не может допустить, чтобы она обратно упала. — Не прекращай следить за ним, а теперь вали вон из моего дома, — приказывает Хусейн альфе и обратно садится на диван, откидывая голову на спинку дивана. — Ты знал об этом? — он смотрит на Мустафу, который отрицательно мотает головой. Мустафа решает промолчать. Он хочет решить всё сам, он хочет избавиться от Чона сам, и он это сделает. Только вот необязательно об этом знать шейху. И он не узнает. И Мустафа не скажет. — Где Тасбих? — Хусейн обращается к бете, который прислуживает им. — В своей комнате, — тихо отвечает он. — Позови его. Бета кивает и исчезает из гостиной, поднимаясь в комнату к Тэхёну, и тихо стучится. После того, как ответа не следует, он решает зайти. Бета заходит и видит Тэхёна, который только вышел из душа и стоит перед зеркалом в наушниках, сушит свои волосы феном. Он медленно подходит к нему и кладёт руку на его плечо. Тэхён подпрыгивает на месте, напугав тем самым и бету. Прислуга начинает извиняться перед ним. Тэхён улыбается и уверяет его в том, что всё хорошо. — Ваш отец зовёт Вас, — говорит тот, смотря на Тэхёна. — Хорошо, сейчас приду. Тэхён быстро приводит себя в порядок. Надевает чёрную, свободную футболку и такие же широкие, чёрные штаны. Он выходит из комнаты и спускается по лестнице, но взгляд его останавливается на Мустафе, который так же сидит и не сводит своего взгляда с омеги. Хусейн не понимает, на что так уставился племянник, и следит за его взглядом, переводит глаза на тот самый объект. На своего сына. Тэхён спускается и встаёт напротив отца. — Отец, Вы меня звали? — Да. Нам надо поговорить, — шейх указывает рукой на диван. — Ты садись, разговор будет длинным. Тэхён садится на диван и в недоумении смотрит на отца. Не понимает, о чём он хочет поговорить посреди ночи. — Я слушаю, отец. — Я хочу узнать то, что доносят до меня люди, это правда? — Хусейн смотрит на сына и всё больше закипает изнутри. — Я не понимаю, о чём Вы? Что доносят? — Тэхён нервно улыбается. — Про вас с Чонгуком, это правда? — он бьёт рукой по столу, заставляя Тэхёна подпрыгнуть. Тэхён сглатывает и опускает свой взор, не смеет смотреть отцу в глаза, он боится, ему стыдно. Потом он машинально переводит свой гневный взгляд на Мустафу, точно зная, что это он всё рассказал его отцу. Хусейн смотрит на сына, а потом тоже смотрит на Мустафу, который, в свою очередь, не сводит глаз с Тэхёна. — Так ты знал об этом? — Хусейн попадает прямо в яблочко. — Знал, — коротко отвечает Мустафа. — Почему тогда ты смотрел, как твой брат, твой жених, в конце-то концов, разъезжает с чужим альфой на машине и ничего не делал? — Хусейн повышает свой тон. Теперь ему интересно, что скажет племянник. — Я сделал. В самый первый день, когда Чон поехал к нему, — Мустафа не отводит свои глаза от Тэхёна, будто собирается закопать его. — Но он не понимает, он не слушается меня. — Расскажи, что именно ты сделал, — громче говорит Тэхён, вскакивая со своего места. — Он привёз меня к себе в квартиру и сделал то, что недозволенно даже ему, — Тэхён смотрит на отца, а пальцем указывает на Мустафу, сдерживая накопившие слёзы в уголках глаз. — Я не мог закрыть твой грязный рот, — спокойно отвечает Мустафа. — Дядя, вы сами видите, как он разговаривает передо мной, тем более перед вами. Мустафа пытается выйти сухим из воды, обвинив во всём омегу, потому что их никто никуда не ставил. Даже если Тэхён будет прав, то его всё равно поставят в самый низ. Он не смеет открывать рот. Он омега - низший ранг. Омеги не должны высказывать своё мнение, им никто слова не давал. Они должны беспокоиться о своих домашних делах, думать о комфорте своего альфы и подарить ему ребёнка. Тэхён же думал совсем иначе. Он не хотел, чтобы к нему так относились. Он просто хотел исчезнуть. Стать птицей и улететь ввысь, стать свободным. Терпи, душа моя. — Замолчи! — Хусейн смотрит на сына, пытаясь держать себя в руках, чтобы не ударить сына. — Почему ему так просто сходит всё с рук? — одинокая слеза падает по щеке омеги. — Всё, что он говорит, это не правда. Он ищет повода, чтобы очернить моё имя. После этого всё происходит, как в тумане. Мустафа вскакивает со своего места и даёт сильную пощечину омеге. Так, что Тэхён падает на пол перед альфами, задыхаясь в слезах и смотря на отца. Сердце больно щемит в груди, а щека горит от сильного удара. Хусейн смотрит на сына и, кажется, он поддерживает Мустафу в том, что он сделал. А Мустафа даже в сторону омеги не смотрит, слыша, как он тихо плачет. — Встань, — грозно приказывает Хусейн, а сам садится на диван, перекидывая одну ногу на вторую. — Я клянусь тебе, если ещё раз до меня дойдёт, что ты пересекался с Чоном, я убью тебя, и мне плевать, что ты мой сын, — брови сведены к переносице и взгляд его острый, как меч, разрывая хрупкую душу сына. — Я не хочу краснеть из-за тебя. Тэхён шмыгает носом и пытается отдышаться. Он словно чужой среди своих. Среди самых родных ему людей он - чужой. И, кажется, он больше не выносит этой боли, но Тэхён сильный, он выдержит всё. — Исчезни с моих глаз, — добавляет Хусейн и прикрывает глаза, пытаясь привести свои мысли в порядок. Тэхён медленно встаёт, бросает короткий взгляд на Мустафу, а тот даже не собирается смотреть на него, смотря куда-то в даль. Тэхён разворачивается и выходит из гостиной. Он пытается не разреветься, держит рот ладонью и тихо ступает по лестнице, направляясь в свою комнату. Он заходит в комнату и сразу сползает по стене вниз, поднимая ноги, кладёт голову на свои колени. Лицо и глаза красные от слёз, сам ничего не видит из-за них. Дверь в комнату открывается и заходит Мустафа. Он смотрит в сторону и видит сидящего на полу Тэхёна. Альфа подходит к нему и одним резким движением поднимает его с пола, заставляя смотреть на себя большими и напуганными глазами. — Хватит реветь, — Мустафа сильнее сжимает руку омеги, оставляя следы своих пальцев на нежной коже. — Пусти меня. — Я сказал, успокойся. — Ненавижу тебя, ненавижу, — он бьёт свободной рукой по груди альфы и начинает плакать по новой. Мустафа хватает вторую руку и держит обе руки в своей одной, а второй проводит по щеке омеги, убирая слёзы с его лица. — Всё было заслуженно, — говорит альфа и усмехается. Теперь он полностью в его власти. Всё, что он делает, теперь Мустафа будет контролировать. У него есть право. — Надеюсь, ты доволен, — Тэхён отворачивает голову в сторону, не в силах больше смотреть ему глаза, а слёзы всё текут, и в глазах пылают тёмные омуты, о которых он думает каждый день, но боится говорить вслух. Даже себе. И каждую секунду вспоминая про красные костяшки пальцев, мыслями лечит их и к сердцу прижимает, успокаивая и голосом в голове шепча: «всё хорошо, мы выдержим». Мустафе надоедает смотреть на слёзы омеги, он закатывает глаза, волоча его за собой в сторону ванной комнаты. Альфа толкает его в комнату и поднимает на руки, идёт к ванне, а Тэхён дёргается в попытке высвободиться из лап монстра. Монстр сильнее. Он ставит его в ванную и открывает холодную воду, обливая ею омегу. Тэхён от холода подпрыгивает и сразу приходит в чувства, пытаясь не закричать, задыхаясь от холодной воды, чувствуя, как бьётся сердце. — Прошу… — Тэхён хватает руку альфы и смотрит ему в глаза, надсадно кашляет. — Прекрати. Альфа выключает воду и хватает омегу за затылок, приближает голову ближе к себе. Теперь они слишком близко друг к другу, что Тэхёна охватывает паника, он тянется назад, мотая головой. — Ты не забывай, чьим мужем ты станешь и с кем ты связан, — Мустафа шепчет прямо в губы. — Твоя жизнь теперь в моих руках, и я буду делать с тобой всё, что захочу. Альфа припадает к губам омеги своими, одной рукой раскрывая его челюсть, проникая языком в его рот жадным поцелуем. Тэхён начинает дрожать в руках альфы, и ноги его уже не держат, он медленно закрывает глаза, а руки больше не держат плечи Мустафы. Альфа резко отстраняется от Тэхёна и крепко хватает его тело, и он понимает, что омеге стало плохо. Мустафа берёт его на руки, выводит из ванной и кладёт на кровать, смотря на него. Тэхён весь мокрый, лежит на кровати и дрожит от холода, а губы, что минутой ранее были такими тёплыми, становятся ледяными. Мустафа хватает рядом лежащее одеяло и укрывает омегу. Он смотрит на него. Тэхён, как фарфоровая кукла, весь такой хрупкий и бледный, а ресницы словно обломками слеплены, и кажется таким маленьким. Его хочется защищать от любого, кто посмеет прикоснуться к нему. Мустафе кажется, что он должен защищать от самого себя, но не хочет этого признавать. Он подпустил себя слишком близко к нему и запустил в него своих дьяволов, они делают только хуже. А душа его, словно тёмная ночь, такая же холодная и страшная. — Как же ты не понимаешь, что всё, что я делаю, это всё только ради тебя, — Мустафа встаёт с кровати и поправляет одеяло омеги. — Ты навсегда связан со мной, и это неизбежно. Ты мой, Тасбих, — после этих слов он выходит из комнаты и прикрывает дверь. Тэхён медленно открывает глаза и смотрит в потолок, не собираясь убирать слёзы, текущие из глаз прямо к ушам. — Я никогда не буду принадлежать тебе. Душа его просит свободы, а сердце другого человека, который сможет залечить его раны, даже с разбитыми костяшками.☾ ☾ ☾
Хосоку больно смотреть на Юнги. С каждым днём омеге становится только хуже — вечные обмороки и тошнота стали уже спутниками по жизни. За последние две недели Юнги потерял в весе несколько килограмм, стал болезненно бледным и начал отказываться от еды, даже от сырного блюда кнафе, полюбившееся ему ещё в первые дни в Эмиратах. Хосок надеется лишь на завтра, уверяя себя, что завтра будет лучше, чем сегодня, но завтра для него так и не наступает, всё ещё продолжая жить сегодняшним днём. Каждую ночь засыпая вместе, в одной кровати, спина к спине, Хосок слушает болезненные стоны любимого, который надеется, что уставший с работы альфа всё же спит и не слышит то, как ему плохо. Хосок не может ему помочь и с каждым днём только больше злится на самого себя, на своё бессилие. И как же сильно ему хочется прижать хрупкое тело омеги к себе, вдохнуть любимый запах океана, запустить пальцы в мягкие пряди, массировать кожу головы и, чувствуя его размеренное сердцебиение, сказать, что вот он здесь, нашёл для него исцеление, теперь он может не думать, как ещё один день прожить без мучительных болей. И если бы он мог, то без раздумий забрал бы его боль себе, лишь бы не слышать болезненные стоны, пронизывающие всё нутро, эхом доносящиеся с каждого угла тех белоснежных стен в их комнате, лишь бы вновь увидеть те самые наполненные жизнью и яркими красками глаза Юнги, у которого ещё не умерла вера и надежда в завтрашний день. Сдерживать себя с каждым разом становилось сложнее. Было тяжело обоим — и Хосоку, и Юнги. Альфа разрывался меж двух огней – работа и Юнги, но второй всегда был важнее всего остального, хотя временами Хосок мог сорваться на омеге, накричать, наговорить всякого, от чего потом сильно жалел всё оставшееся время. Юнги Хосока не винит, он знает, как ему тяжело, поэтому молча принимает все его неожиданные взрывы, чтобы потом вечером в его тёплых объятиях сидеть, положив голову на его плечо, и таять от его рук, блуждающих по спине, от аккуратно перебирающих пряди волос пальцев и размеренного дыхания где-то над ухом, мурашками проходить по всему телу заставляющее. Юнги сегодня снова не спал практически всю ночь — его мучила тошнота и сильные боли в животе, так что он после четырёх утра решил уже вообще не предпринимать попыток уснуть. Ближе к восьми он принимает душ и, одевшись в домашние штаны и белую футболку, которая на нём висела, собирает уже хорошо отросшие чёрные волосы в маленький хвостик на затылке, после направляясь на кухню, чтобы приготовить кофе и завтрак для Хосока, который, кажется, уже проснулся, думает Юнги, слыша звуки, доносящиеся из спальни. Хосок не заставляет себя долго ждать, он заходит на кухню почти сразу после Юнги. Омега улыбается и смотрит на мужа, после сразу мрачнеет, видя одетого в деловой серый костюм с чёрной рубашкой альфу. Хосок подходит к Юнги и, поздоровавшись с ним, целует его в щёку. — Мне надо отъехать ненадолго, — поглаживает тыльной стороной руки нежную щёку мужа Хосок. — Ты же сказал, что сегодня останешься дома… — говорит Юнги, грустным взглядом смотря на Хосока, — Но опять куда-то уходишь. — Я сказал «ненадолго», — уточняет. — До вечера буду дома, — снова целует, но уже в губы. — Я надеялся, что мы вместе поедем сегодня на приём ко врачу, — с надеждой в глазах смотрит Юнги. — Поезжай сегодня без меня, обещаю, в следующий раз поедем вместе. Юнги усмехается и отходит от альфы, упираясь ладонями о края столешницы и нервно цепляясь ногтями в дерево, смотря куда угодно, только не на мужа, глотая слова, застрявшие противным комом в горле. — Как обычно, — слова выходят с трудом, но Юнги кое-как проговаривает их и немигающим взглядом смотрит на альфу, который тяжело вздыхает, пытаясь подобрать правильные слова. — У тебя никогда нет на меня времени, — продолжает Юнги. — Твоя охрана всегда возится со мной, но что мне делать, если мне хочется, чтобы именно ты был со мной, а не совершенно посторонние мне люди, — возмущённо машет рукой Юнги и чувствует, как истерика подкатывает к горлу, но он уже не может себя успокоить. — Юнги, послушай… Юнги перебивает Хосока, не дав ему договорить. — Я устал, Хосок, ты нужен мне, — подбородок предательски дрожит, и он задирает голову, смотря вверх, сдерживая слёзы, собирающиеся вот-вот выйти наружу. — Ты нужен мне сейчас, не потом. Ты есть, но как будто тебя нет, тебя нет для меня. Альфа притягивает омегу к себе, пытаясь утихомирить, шепча успокаивающие слова, но Юнги вырывается, отталкивая Хосока, говоря, чтобы тот не подходил к нему. Но Хосоку это начинает надоедать — он хватает Юнги за худое запястье и больно сжимает его, от чего Мин шипит, пальцами цепляясь за руку альфы, пытаясь высвободиться. Хосок сильнее, он одной рукой поворачивает крохотного Юнги лицом к себе, несколько раз встряхивает за плечи, приводя его в чувства. Юнги смотрит уже мокрыми глазами, пытаясь высвободиться, но Хосок не пускает. Злость одолевает его с головы до ног, и он просто вжимает хрупкое тело в себя, придерживая за голову, заставляя смотреть только на него. — Успокойся, — приказным тоном говорит Хосок, и Юнги нутром чувствует, как он раздражён. Когда Хосок злился, его запах моментально менялся с мускатного ореха на кедр, и сейчас Юнги отчётливо слышал нотки второго, но от этого запаха его только больше бросало в дрожь, когда как от мускатного ореха он мог успокоиться. — Хватит орать, мне это начинает надоедать, — громко заявляет Хосок, а Юнги вздрагивает от его голоса, чувствуя капельки пота, скатывающиеся по спине. — Ты делаешь мне больно, — не перестаёт делать попыток высвободиться из рук Хосока, больно сжимающих его талию. — Я не виноват, что у меня появились дела, — уже тише говорит Хосок, а хватку делает слабее. — И я сказал, что не задержусь, так к чему все эти истерики? Я согласился с твоим решением и пытаюсь не давить на тебя, хотя сам не в восторге от этого. Хотя бы раз ты можешь прислушаться ко мне? Поставь себя на моё место, мне страшно за тебя, но ты продолжаешь биться в истерике, хотя никогда не считаешься с моим мнением. Я как будто сбоку бантик, лишь дополняющий красоту подарочной коробки, как и твоей жизни, хотя, мне кажется, ты и без меня не плохо справляешься, — Хосок часто дышит и отходит от омеги, отпустив его. Он зачёсывает волосы назад, не решаясь снова посмотреть в его глаза, наполненные слезами и разочарованием. Юнги стоит на месте и смотрит в одну точку – его лицо не выражает никаких эмоций. Он лишь медленно поднимает глаза, смотрит в спину и тихо проливает слёзы. — Я не узнаю тебя, Хосок, — дрожащим голосом произносит Юнги, пытаясь не сорваться на истерику. — Ты не мой Хо, которого я знал ещё совсем недавно. Уходи, пожалуйста… — Юнги… — Хосок быстрыми шагами подходит к Юнги, но омега отходит, всё ещё прося его уйти, потому что своим присутствием он делает ему только хуже. Хосок больше не противится и просто уходит, громко хлопнув дверью, садится в своё ауди, выезжая на главную трассу. Хосок гонит как угорелый, стрелочка на спидометре почти переваливает за сто восемьдесят, внутри бушуют ураганы, штормы, бури, смерчи — всё вместе, собираясь воедино, грозясь выплеснуть наружу, сметая всё на своём пути, не щадя никого, предупреждая, что конец света на Земле близок. Хосок выезжает за город и резко тормозит, останавливаясь и не доезжая до пустыни, он в ярости бьёт ладонями по рулю, выплёскивая все эмоции на нём, чувствуя, как потихоньку его начинает отпускать. Он задирает голову и откидывается на спинку сиденья, сразу встречаясь с глазами в зеркале заднего вида. Он на своё отражение смотрит с отвращением, он чувствует себя последним отморозком, эгоистом, думающем только о себе. Если на кого-то и злиться, то только на себя, на свою несдержанность и жадность. Нет сил и желания больше видеть себя, он поддаётся вперёд и что есть силы проезжает кулаком по зеркалу, заставляя стекла разлететься по всему салону. Юнги не заслуживает к себе такого отношения. Он должен всё исправить, он исправит. Юнги вспомнились когда-то сказанные слова Хосоком: «Я не буду заставлять тебя делать что-то против твоей воли. И менять тебя тоже не собираюсь. Но обещаю всегда быть рядом, что бы ни случилось». Омега горько усмехается, внутри сердце больно щемит, как будто кто-то взял и в руках стиснул, противиться заставляя, чтобы вновь полной грудью вдохнуть пытаться, чтобы на плаву оставаться, чтобы не умереть. Для Юнги и так каждый день – это испытание, игра на выживание, в которой главное правило: сдался — мертвяк. И Юнги не сдаётся, всем нутром борется, против рожна прёт, лишь бы в лапы смерти не отдаться. Единственный, кто всё это время был рядом — Хосок. Помогал рук не опускать, вперёд идти, с самого их знакомства, как будто научил заново жить. И Юнги доверил себя этому альфе, отдал себя в его руки, беспрекословно верил, и только он давал ему силы на следующий день, и его вера в Юнги всегда помогала омеге. Юнги за Хосока, как за спасательный круг цеплялся и только благодаря ему не тонул, держа голову на поверхности, но не всё так прекрасно. Через какое-то время круг сдувается, и держаться оказывается не за что. Теперь придётся двигаться самому, хотя будет чуть тяжелее, но Юнги верит, что справится, и всё благодаря Хосоку.☾ ☾ ☾
Чонгук с Намджуном уже который раз пытаются дозвониться до Хосока. Им привезли запчасти для самолётов в незапланированное время, и альфам надо было посоветоваться со старшим Чоном, но он будто в воду канул. Поставщики ждут, ответа от Хосока нет, работы остановлены. Чонгук набирает брата снова и снова, продолжая слушать уже ставшим противным голос оператора. Намджун звонит производителям прямо в компанию, переговаривая с ними план поставки, пытаясь разобраться, где именно была допущена ошибка. Чонгук звонит Юнги, но и от того ответа не дожидается, так что едет прямо к ним домой. Эта ситуация уже настораживает альфу, и пока он едет, в его голове уже сотый по счёту жуткий сценарий выходит, так что он решает просто отогнать навязчивые мысли, вжимая газ в пол. Альфа стучится в дверь и слышит копошение за ней, затем ключик поворачивается, и в дверном проёме показывается Юнги, смотрящий на Чонгука снизу вверх, уставшими и опухшими от слёз глазами. Чонгук несколько секунд стоит и смотрит на Юнги, затем здоровается и проходит в квартиру после того, как Юнги отходит, пропуская незваного гостя. — Хосок не отвечает на звонки, поэтому я здесь, — Чонгук поворачивается к Юнги, который, закрыв дверь, следует за ним. — Ты не туда пришёл, — Юнги проходит мимо старшего и идёт на кухню, бросая через плечо: — есть будешь? — А где он? — Чонгуку уже знакома эта ситуация, обычно Юнги так отстранённо ведёт себя, когда с Хосоком у них случается разлад. Он смотрит Юнги вслед и отчётливо видит, что его шатает из стороны в сторону, а тот на чистом упрямстве держится, чтобы не упасть. — Вы поругались? Юнги останавливается и задирает голову, сдерживая слёзы, чтобы не разреветься прямо перед братом мужа. Только не перед Чонгуком, думает он, и не спешит ответить на его вопрос. Юнги чувствует, как к горлу подкатывает истерика с новой силой, а внутри огонь вспыхивает, щёки тут же разгораются, и Чонгук чувствует, что что-то не так. Юнги делает шаг и его заносит в сторону. Он не успевает схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть, и тут же оседает на пол. Чонгук подрывается с места и в два шага преодолевает расстояние, придерживая Юнги за голову, чтобы при падении он не ударился ею, и с ужасом всматривается в бледное лицо, не понимая, как он не замечал этого раньше. Альфа зовёт Юнги, но он не отзывается, лишь часто дыша и издавая хриплые стоны. Чонгук достаёт телефон и снова набирает Хосока, но на этот раз его телефон вовсе выключен. Чонгук громко ругается и, подхватив ослабленное тело Юнги на руки, покидает квартиру, отчётливо видя, как ломает Хосоку лицо одним ударом, которым он просто так не отделается.