Солнце с Востока

Когда я тебя увидел, когда я тебя узнал, мне не важно было, кому ты симпатичен и кто симпатичен тебе, с кем ты, как ты, с кем бываешь и где, но я понял одно. Я готов к войне. Чонгук что есть силы давит на педаль газа, несясь по центральной трассе, визжа шинами и не боясь получить штрафов за превышение скорости. Всё, о чем он сейчас думает — Юнги. Альфе никогда ещё не было страшно за него, как сейчас. И все прошлые обиды, ссоры и недопонимания остаются позади, тонут в чёрной бездонной яме, стоит посмотреть на омегу через зеркало заднего вида, на задних сидениях, который полулежит, корчась, весь бледный и уставший. Под глазами чёрные круги, а щёки впалые. Чонгук опускает взгляд ниже, цепляясь за сильно выпирающие ключицы под большой белой футболкой, и снова переводит внимание на дорогу, сжимая руль в руках и сильнее надавливая на газ. Доехав до больницы, Чонгук берёт омегу на руки и несётся к зданию, где у входа его встречают врачи, помогают уложить Юнги на каталку и увозят. А на просьбы Чонгука пустить его к нему, даже бровью не ведут, прося лишь не путаться под ногами, а сесть на скамейку и дожидаться новостей. Чонгук смотрит вслед исчезающим врачам вместе с мужем его брата и нервно кусает губы, чувствуя, как где-то глубоко с новой силой нарастает страх и тревога. Если бы он не приехал к нему сегодня, если бы его не было рядом, что бы тогда случилось? Чонгуку даже думать не хочется. Он отходит к скамейке и садится на неё, нервно стуча ногой по белому кафелю, до дыр обработанному хлором, и только сейчас замечает пропитанную кровью белоснежную футболку. Альфа с ужасом всматривается в большое, уже ставшее чуть темнее пятно, не понимая, откуда оно, но тут же перед глазами всплывает картина с Юнги. Когда он взял его на руки и вытащил из машины, то заметил такое же пятно на сидениях, вот только тогда он не предал этому большого значения, ведь всё, о чём он на тот момент думал — это маленький омега, который забрал все его мысли. Чонгук вскакивает со своего места и понимает, что у омеги началось кровотечение, и мысли только об одном — лишь бы успели, лишь бы с Юнги всё было хорошо. Он наматывает сотый круг по длинным коридорам, время от времени зачёсывая волосы назад, нервно поглядывая на наручные часы. Стоило бы позвонить Хосоку, сказать, что Юнги в больнице, но Чонгука от одного имени брата, промелькнувшего в голове, охватывает злость, а желание ударить его становится только сильнее. От мыслей отвлекает телефонный звонок, и Чонгук спешит ответить, надеясь, что звонит Хосок. Но это Намджун, говорит, что ему всё-таки удалось решить вопрос с поставкой благодаря Джину, который вовремя приехал и помог ему. Чонгука чуть отпускает — хотя бы одна хорошая новость за сегодня. Намджун спрашивает, где он, и Чонгук рассказывает о случившемся, после чего Намджун скидывает звонок, сказав, что уже едет. Намджун с Джином приезжают через двадцать минут. И вот они уже втроём сидят на скамейке, ожидая новостей от врачей. Намджун не теряет попыток дозвониться до Хосока, спустя время наконец-то получая долгожданный ответ по ту сторону провода. Ким рассказывает о случившемся, и Хосок снова отключается. Джин встаёт с нагретого места и отлучается, вскоре возвращаясь с горячим кофе в трёх бумажных стаканчиках, что ранее заказал для них троих. Он передаёт альфам их горький напиток, а сам усаживается рядом с Намджуном и делает глоток своего кофе. Чонгук так и не притрагивается к своему. Он вскакивает со своего места и быстро подходит к альфе, что ранее забрал Юнги, стоит ему выйти к ним. Мужчина видит растерянность и волнение на лице Чонгука, так что он слегка улыбается, своей улыбкой успокаивая Чона и уверяя, что нет повода для переживания. — Доктор, он в порядке? — спрашивает Чонгук, потирая вспотевшую то ли от волнения, то ли от горячего стаканчика с кофе руку о чёрные брюки. — С омегой всё хорошо, — кивает альфа, поправляя очки на носу. — И с малышом, слава Богу, тоже, — уже чуть тише говорит он, а лёгкая улыбка снова трогает его губы. — Только омега много крови потерял, нужно будет переливание. Хорошо, что успели, ещё бы чуть-чуть и, боюсь, случилось бы не поправимое, — улыбка, дающая надежду, пропадает с лица, а мужчина становится серьёзнее. — Ему нужен хороший отдых и больше кушать. В его же интересах с таким диагнозом, да ещё и беременным — заботиться о своём здоровье, если решился всё-таки рожать. Это очень большая ответственность и большой риск, — альфа достаёт какой-то листочек, припрятанный в толстой папке, что он держал в руках, и передаёт Чонгуку, что внимательно слушал его, время от времени хмуря брови и облизывая губы. — Тут все необходимые витамины для поднятия иммунитета и аппетита, — доктор вручает листочек в руки Чонгука и, сняв очки, трёт уставшие глаза. — Пусть принимает два раза в день, утром и вечером, до еды. — Спасибо, доктор, — Чонгук коротко кивает и убирает листочек с рецептом в задний карман брюк. — А когда можно будет к нему? — Если сегодня его состояние стабилизируется, то можно даже вечером, — кивает альфа, подтверждая свои же слова, и, получив короткое «спасибо» от Чонгука, удаляется. Чонгук разворачивается к Намджуну с Джином, что, затаив дыхание, смотрели ему в спину, и облегчённо выдыхает, слегка улыбаясь. Намджун также выдыхает с облегчением, а Джин опускается на скамейку, запускает пятерню в волосы, зачёсывая их назад, и улыбается, говоря, что Хосок будет благодарен ему. Хосок. Стоит только Чонгуку подумать о брате, как в нём начинает бушевать ярость, посылая по всему телу разряды тока, а где-то там, в самой глубине души, начинает расти что-то сильнее самого урагана, сметая всё вокруг, что-то, что он ещё не испытывал. Ему не знакомо это чувство. И он сам себя пугается. Что могло его так сильно вывести из себя? Это безразличное отношение альф к омегам. Чонгук терпеть не мог этого. И каждый раз, наблюдая за подобной ситуацией, как альфы обижают или избивают омегу — ему крышу сносило, хотелось ударить этого альфу, избить так сильно, чтобы он ходить не мог, выбить из него всё дерьмо, сравнять с грязью и как есть закопать. Это в лучшем случае. В худшем — пустить по кругу, вытрахать, избить, сломать все кости, отрезать его грязный язык, которым он, альфа, поливал омегу грязью, и сжечь живьём. Чонгуку в такие моменты от самого себя страшно. В нём будто просыпается его монстр, стоит кому-то сказать хотя бы одно обидное словечко в сторону слабого пола. Он подобные проступки так просто не оставляет. Он грешников не оставляет безнаказанными. И так будет с каждым. Чонгук вихрем подлетает к Хосоку и хватает его за грудки, стоит тому показаться в его поле зрения. Запыхавшийся альфа, что бежал к Юнги, оставив свою машину там, в пробке, в пятистах метрах от больницы, скидывает с себя руки младшего брата и толкает его, удивлённый его такому поведению. Хосок видит, что Чонгук зол, и последнее, что ему сейчас хочется — это разборки с ним. Хосок снова толкает обезумевшего брата и идёт прочь, намереваясь попасть к Юнги. Эта атмосфера, эти стены и брат давят на него, ему бы сейчас увидеться с любимым, с которым так плохо обошёлся утром, встать на колени перед ним и вечность просить прощения, лишь бы он вновь подарил ему улыбку — ту, которую он, Юнги, дарит только ему, Хосоку. Он мог бы в эту же секунду забраться на самую вершину мира, прокричать на весь мир, чтобы все слышали, что во вселенной дороже и ценнее для него никого нет, кроме Юнги. И лишь бы Юнги простил его. Только вот Хосок не знает, что его Юнги простил его ещё утром, когда за ним хлопнула дверь, заставляя поёжится от холода, что пробежал по всему телу, стоило альфе покинуть квартиру. Ярость окутывает Чонгука с ног до головы, не давая сдвинуться с места, и лишь на минуту развязывает руки, чтобы ударить Хосока. Чонгук хватает брата за плечо и, развернув к себе, замахивается кулаком, проезжая им по его скуле и слыша характерный хруст, удовлетворяющий его органы слуха. Хосок хватается за моментально покрасневшую скулу, ошарашенно уставившись на брата, не в силах сдвинуться с места, словно обувь прилипла к полу, не давая и шага сделать. — Он решил родить тебе ребёнка, а ты вот так с ним поступаешь, — Чонгук сильнее сжимает кулаки, а на лице желваки играют. Он кое-как сдерживает себя, чтобы не ударить снова, а ещё Намджун, подошедший вовремя, за плечо удерживает, пытаясь не дать натворить глупостей, не в больнице, не перед всеми этими людьми. — У тебя, блять, вообще есть представления, чья эта кровь? — Чонгук указывает на пятно на своей футболке, не сводя глаз с брата. — Это кровь твоего мужа. Его кровь была на моих руках, сидениях моей машины, везде. Он потерял много крови, ему потребуется много времени, чтобы восстановиться, — говорит он и часто дышит, с затуманенным яростью взглядом смотря на Хосока, который слов не находит, чтобы оправдать свой поступок, лишь молча слушая наставления младшего брата. Чонгук подходит вплотную к старшему и дышит ему прямо в лицо, почти по слогам выговаривает: — Благодари Бога всю свою оставшуюся жизнь, что всё обошлось, что с Юнги всё хорошо, — Намджун берёт Чонгука под руку и пытается отодвинуть его от Хосока, но он выдёргивает свою руку, будто с отвращением смотря на альф. — Мне жаль ваших омег, — говорит это и устремляет свой взгляд уже на Намджуна, прежде чем уйти, скрываясь за поворотом. Намджун смотрит на Джина, который смотрит в ответ, кусая губы, и глотает противный ком, застрявший в горле, а его губы трогает улыбка, и Намджун мог бы поклясться, что увидел тень обиды, скользнувшей по его лицу. Омега так ничего и не говорит, на пятках разворачивается, исчезая за тем же поворотом, что и Чонгук минутами ранее.

☾ ☾ ☾

Сквозь окна серого внедорожника, который мчался на всех скоростях в сторону дубайской пустыни Руб-аль-Хали, пробирается обжигающее восточное солнце. Ещё утром шейх позвонил Хосоку и попросил уделить ему время для разговора. И сейчас по просьбе Хусейна Хосок едет в пустыню на своём джипе, потому что встреча состоится там. Шейх давно ждёт альфу в своём шатре, разговаривающий ни о чём с Мустафой до приезда Чона. Хосок собирался поехать ещё утром, но, поссорившись с Юнги, альфа и вовсе забыл обо всём. И сейчас убедившись, что омега в полном порядке, и оставив его под наблюдением врачей, он едет на встречу с Хусейном. Хосок смотрит в зеркало заднего вида и видит, что за ним следует ещё два внедорожника — люди из его охраны. Альфа вздыхает и качает головой, вспоминая, как когда-то отец приставил эту охрану к нему с Чонгуком. И если младшему было всё равно, то Хосок наоборот был не особо рад этому. Он не думал о своей безопасности, как и сам Чонгук, они считали это лишним. Но младший просто закрыл на это глаза и согласился с отцом хоть раз. Голова Чона забита только одним омегой, который чуть не оставил его совсем одного в этом бренном мире. Он сейчас лежит в больнице, подключенный к противно пикающим аппаратам, совсем беззащитный. Хосок однажды обещал, что никогда не сделает больно Юнги, но каждый раз нарушает это обещание. Альфе действительно надоело ссориться с мужем, но всё это происходит неосознанно. И сегодня Хосок снова обещал. Чон останавливается рядом с другими машинами и выходит из своего джипа. Сразу за мужчиной следует охрана, направляясь вместе с ним в сторону шатра. Рядом на песке лежит небольшой ковёр, на каждом углу которого лежат небольшие камни, чтобы горячий поток ветра не раскинул его по всей пустыне. А в середине ковра стоит маленький чайный столик, и рядом лежат подушечки для сидения. На столике стоит чайник и множество восточных сладостей, а немного поодаль уже разожгли костёр. Юнги любил эту атмосферу, и Хосок каждый раз возил его в пустыню. Здесь до глубокой ночи они лежали под открытым небом, отдаваясь друг другу и каждую минуту шепча, как сильно они любят друг друга. Хосок усмехается своим мыслям и даёт себе слово, что, когда Юнги выпишут из больницы, то он снова приедет сюда, будет лежать здесь в обнимку с омегой и вдыхать до потери пульса любимый запах океана. Один из приближённых альф семьи — Абдалла — выходит из шатра к Хосоку и с улыбкой встречает его, пожимая руку. Альфа поднимает полотно шатра и пускает Чона вперёд, а сам заходит следом. Охрана остаётся на другой стороне шатра. Хусейн, окружённый ещё несколькими альфами, завидев Хосока, встаёт с подушки, приглашая сесть напротив. В знак уважения он берёт стоящий на столике чайник и сам наливает Чону чай. — Хосок, мы уже начали волноваться, — улыбается шейх и ставит чашку перед альфой. — Думали, ты уже не приедешь, — Хосок усмехается и благодарит Хусейна за чай. — У меня появились неотложные дела, забыл предупредить, — Хосок переводит взгляд на Мустафу, которой в упор смотрит немигающим взглядом на альфу. — Раз уж ты тут… — Мустафа выпрямляется и после недолгой паузы добавляет, — думаю, мы можем начать. — Да, пожалуй, — говорит Хусейн, смотря на Чона. Хосок пока ничего не понимает, но внимательно смотрит на мужчин, и ему всё это начинает не нравиться. — Мы хотим поговорить о твоём брате, Чон Хосок, — Мустафа отпивает свой чай и улыбается, а в глазах загорается невидимый огонёк. — Я слушаю, — только и отвечает Хосок. — Твой брат совсем не глуп, и я бы никогда не поднял эту тему, если бы… — Хотите, чтобы я сказал Чонгуку больше не приближаться к вашему сыну? — Хосок перебивает шейха и прямо говорит, поняв, о чём идёт речь. Хосок давно понял, что Чонгук каждый раз навещает омегу, ходит к нему в больницу. И альфа не дурак, понимает, что рано или поздно этот разговор между ними случился бы. Но Хосок не хотел, чтобы он случился сегодня, потому что и так на нервах из-за случая с Юнги. — Верно, — Хусейн кивает. — Вы ведь оба знаете про наши традиции и обычаи, и про свадьбу Мустафы и Тасбиха, наверное, тоже уже в курсе, поэтому… Пусть Чонгук больше не приближается к Тасбиху, — шейх смотрит на Хосока и видит, что младшего не устраивает этот разговор, но иначе он не может. Самому шейху не хочется говорить с Чонгуком об этом. Думает, что Хосок его поймёт и поговорит с братом, пока не было слишком поздно, а иначе репутации шейха действительно придёт конец. Хосок усмехается и чуть откидывается, толкая язык за щёку. Это всё выглядит слишком глупо. Хосок прекрасно знает брата и понимает, что Чонгук даже слушать не будет, если он поднимет эту тему. Старший и не поднимет, потому что это не его дело, и Чонгук имеет полное право распоряжаться своей жизнью так, как хочет. — Если я не ошибаюсь, то наша семья согласилась с вами сотрудничать только по делу, а про дополнительные желания и речи не было, — Хосок берёт финик и отправляет в рот, видя, как альфы напрягаются при каждом его слове. — Чонгук — не ребёнок. Думаю, он сам будет решать с кем ему общаться, без чьей-либо помощи, верно? Мустафа сжимает кулаки и стискивает зубы. О чём они думали, когда звали Хосока в эту пустыню, чтобы поговорить о Чонгуке? Чон Хосок — старший брат Чон Чонгука, и они должны были прекрасно понимать, что старший не пойдёт против младшего. Тут их планы обрываются. Все машинально переводят свои взгляды на Хусейна, который не знает, что ответить на такое заявление. — Сотрудничество важно для вас, и пока мы поставляем вам свои самолёты, вы и дальше будете работать, а если мы всё остановим — вы никто, — Хосок встаёт со своего места и улыбается. — Поэтому попрошу вас, чтобы мы больше не возвращались к этому разговору, — альфа зачёсывает волосы назад и смотрит на Мустафу. — Если Чонгук захочет, то он это получит. А тебе следует лучше следить за тем, кого называешь своим. Прислушайся к моим словам. А теперь, если у вас нет никаких больше дополнений, то я поеду, меня муж ждёт. Хосок выходит из шатра и направляется к своей машине. Следом за ним вылетает Мустафа и смотрит ему в спину прожигающим взглядом. — Не слишком ли громкие слова, Чон Хосок? Хосок останавливается и слышит Мустафу, но не оборачивается. Простояв так ещё несколько секунд, он садится в свою машину и вместе с охраной покидает пустыню, оказываясь всё дальше и дальше. Чонгук действительно не думает о последствиях, и Хосока это сильно злит, но, как и сказал шейху, он не собирается просить Чонгука, чтобы он прекращал видеться с Тасбихом. Хосок прекрасно знает, даже если он поднимет эту тему, младший даже слушать не будет. Значит, об этом и речи не может быть. Сейчас Хосоку главное, чтобы с Юнги было всё в порядке, а с остальным он разберётся чуть позже. За горизонтом уже виднеется вечерний Дубай. Весь в фонарях и прожекторах. Вечерний город завораживает. Хосока ничего не радует. Сейчас бы вдохнуть запах океана и прижать омегу к сердцу, слушать тихое дыхание и медленно тонуть в этом. Чону всего категорически не хватает. Ему слишком мало Юнги. Также, как и Юнги мало Хосока. Им сейчас обоим тяжело, но в конце они найдут силы справиться со всем. Хосок обязательно спасёт Юнги и их ребёнка. Он сделает всё возможное. Они будут жить. Юнги — его слабость. Но ведь не зря же сказано, что то, что мы считаем нашей слабостью, на самом деле является нашей силой. Юнги — его сила. Хосок паркуется напротив больницы и выходит из машины, блокируя дверцу. Он направляется в сторону лестниц. Альфа заходит в больницу и останавливается в коридоре, достаёт телефон и пишет Намджуну, чтобы он приехал в больницу. А после направляется к палатам, ища нужную. Хосок открывает дверь и заходит к омеге, который лежит на кровати и тихо дышит. Альфа проходит вглубь палаты и встаёт рядом с кроватью, поглаживая бледную и холодную руку Юнги. — Я не заслуживаю тебя, любимый, — Хосок наклоняется и целует омегу в лоб, прикрывая глаза. — Прости меня… Дверь в палату открывается, и заходит Наим. Омега прикрывает за собой дверь и здоровается с Хосоком. — Мне надо с вами поговорить, Чон Хосок, — Наим подходит к кровати Юнги и проверяет капельницу, потом поправляет его одеяло и просит Чона следовать за ним в его кабинет. После того, как привезли Юнги в больницу недалеко от дома Хосока, Наим узнал об этом и сразу позвонил альфе, чтобы они перевели его в свою больницу. Оформив все необходимые документы Юнги, они его перевели. Теперь Юнги находится в больнице Наима под его наблюдением. Хосок с Наимом выходят из палаты Юнги и идут в кабинет Наима. Хосок доверил Юнги этому омеге и, кажется, совсем не ошибся. Наим — профессионал своего дела, он не первый год работает и не в первый раз спасает жизнь человеку, а когда их два, то ещё сложнее, но Наим справлялся со всем. Он действительно хороший врач, и Юнги нашёл его для себя. Тогда Наим сразу согласился взяться за Юнги, согласился оперировать его и спасти жизнь омеге и его малыша и ни чуть не сомневался в своих словах. Наим уверен в себе. Он сделает всё возможное, чтобы Юнги дышал полной грудью. Для Юнги главное, чтобы Хосок был рядом, с остальным он справится. — Состояние Юнги на данный момент не очень, — Наим присаживается на своё место и указывает Хосоку на стул напротив, чтобы тот тоже сел. — Поэтому мы должны будем оставить его здесь ещё на несколько дней. — Я понял, спасибо вам, — говорит Хосок и кивает. — Хосок, это не первый мой раз, — улыбается Наим, видя волнение на лице альфы. — Таких случаев было много. Были и сложнейшие операции. С Юнги будет всё хорошо. Я сделаю всё возможное для этого, — Наим зачесывает отросшие волосы за ухо и смотрит на Хосока. — Я вам очень благодарен, — Хосок кладёт руку на сердце, в знак благодарности. Наим кивает и улыбается. Для него важно, чтобы пациент доверился ему полностью, потому что только так он сможет им помочь. Только их вера и доверие делают его сильнее. Конечно, Аяд Наим не справился бы без своей команды. Они занимают незначительную часть в его жизни. Он бы не справился и без своего покойного отца, который учил его не сдаваться и идти только вперёд. Он всё ещё помнит его слова: «Если ты будешь уверен в себе, то у тебя непременно всё получится. Не нужно полагаться на кого попало, просто слушай своё сердце». Эти слова будут до самого конца с ним. Они много для него значат. Они — его вера, его воздух и его сила. Тэхёна он также учит быть уверенным в себе и не сдаваться. Тасбих учится, но совсем ещё не опытен. Омеге тяжело пока, но Аяд рядом, и это хоть как-то успокаивает его и помогает не опустить руки, иначе он бы вовсе исчез, не справился бы. Совсем ещё ребёнок. Тэхён заходит в кабинет к Наиму и останавливается в дверном проёме, смотря на сидящих альфу и омегу. Хосок оборачивается к Тэхёну, и омега громко сглатывает, отводя смущённый взгляд в сторону. — Здравствуйте, — коротко здоровается Тэхён, не поднимая взгляда, потому что напротив него сидит брат Чон Чонгука. Тэхён стесняется, будто весь этот месяц виделся с Хосоком, а не с его младшим братом. Но вдруг в голове мелькает мысль, если Хосок здесь, значит ли это, что Чонгук тоже был здесь или будет приходить навещать Юнги? Тэхёну неосознанно хочется этого. Хочется видеть альфу, хоть он и боится. Руки дрожат, а в глазах пылает образ высокого альфы, одетого во всё чёрное. — Здравствуй, — просканировав омегу с ног до головы, отвечает Хосок. Вблизи он ещё необычнее, думает он. Теперь Хосок понял, почему Чонгук так тянется к нему. Тэхён скромный, сдержанный, он мало разговаривает и мило смущается. А эти светлые глаза чего стоят… Тасбих разворачивается и собирается выйти, чтобы не мешать этим двоим, как Хосок встаёт и говорит, что уже уходит. Попрощавшись с омегами и снова поблагодарив Аяда, он выходит из кабинета, прикрыв за собой дверь. Тэхён проходит к Наиму и садится на бежевый диван, который стоит в кабинете. Тасбих откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза. Старший встаёт со своего места и садится рядом с Тэхёном, кладя свою руку на колено омеги. Он видит, что Тэхён чем-то озадачен, и видит волнение на его лице. Наим очень злится на Тэхёна, потому что младший всегда скрывает от него то, о чём переживает. Если бы Тэхён делился этим со старшим, то ему не так тяжело было бы дышать. А Наим всегда готов выслушать его и дать совет, всегда готов поддержать Тэхёна, когда это необходимо. — Тасбих, ты чем-то расстроен? — Наим поглаживает колено младшего и смотрит на него. — Расскажи мне, что случилось. Тэхён открывает глаза и улыбается, но ничего не отвечает, а лишь кладёт свою голову на колени Наима и смотрит куда-то вдаль. Старший гладит Тэхёна по голове, запуская пальцы в мягкие пряди. Наим и так понимает, о чём думает Тасбих, поэтому больше ничего не говорит, а отдаёт всё своё тепло и любовь этому омеге, в котором он так нуждается и абсолютно ничего не просит взамен. Наим готов подарить Тэхёну целый мир, если младший попросит, ведь для него Тэхён, как родной сын, для него Тэхён очень дорог.

☾ ☾ ☾

Хосок выходит на улицу, где его ждёт Намджун, прислонившись спиной к дверце своего рендж ровера. Хосок отдаёт ключи джипа своим людям и говорит им отвезти внедорожник домой, а сам с Намджуном собирается поехать к давнему другу, который предал их. Пришло время разобраться с этим. У Хосока внутри бушуют дьяволы. Они лишь натягивают удавку на шее альфы сильнее, их надо выпустить и задышать полной грудью. Альфы выезжают на главную трассу, держа направление в сторону района Абу-Хайль. Они всё ещё уверены, что Мехмет Муавия и его семья не переехали оттуда. Хосок с Намджуном любили этот район. В то время, когда они ещё были в хороших отношениях с семьёй Мехмет, альфы ездили туда почти каждые выходные, и каждый раз Муавия угощал их финиками, которые собирал его отец, из-за чего у Хосока пристрастия к этому фрукту, особенно в сушёном виде. Арабы называли финики хлебом пустыни, а Хосок — «тайиб найман», что в переводе с арабского означало «вкусный рай». Этот район славился сборкой фиников, а особенно своей красотой.

☾ ☾ ☾

Район Абу-Хайль.

Альфы доезжают до нужного места и выходят из машины. Перед ними стоят многоэтажные дома, построенные ещё несколько лет назад. Тогда отец Муавия впервые купил здесь квартиру и поселился в неё со своей семьёй. В то время глава семьи Мехмет Исам хорошо зарабатывал и мог обеспечить свою семью, но спустя некоторое время всё пошло ко дну. Его уволили с работы, где он был авиаинженером, а выплачивать долги было некому — Исам не мог устроиться на новую работу, не мог найти подходящую. Чон Джихун тогда искал нового авиамеханика, так он нашёл Исама, которому очень помог также, как и Исам помог Джихуну. С этого и началась их история дружбы, после чего Исам и купил эту квартиру с помощью Джихуна. Спустя некоторое время Исам со своим сыном Муавиёй захотел открыть свой собственный бизнес, в котором они решили создавать запчасти для самолётов. Джихун поддержал эту идею друга, после чего их пути разошлись. Связь с Мехмет оборвалась, они больше ничего друг о друге не знали и не слышали. Так пожелал сам Исам. Хосок с Намджуном до сих пор не могут понять, почему так произошло, и до последнего не хотят верить в то, что заказчиком был Муавия. Хосок с Намджуном поднимаются на нужный им этаж и, уже стоя перед дверью квартиры Муавия, стучатся в неё, но никто не открывает. После нескольких таких попыток, альфы разворачиваются и собираются уйти, подумав, что они действительно могли переехать, как по ту сторону двери слышится копошение и звуки открывающегося замка. Мужчины возвращаются обратно, и дверь распахивается, открывая вид на омегу среднего роста, лет двадцати пяти, который смотрит на них огромными глазами, в которых читается страх, удивление, непонимание — всё вместе. Омега одет в чёрные широкие брюки и такого же цвета футболку, а на голове у него белая арафатка в чёрную клеточку, которую он просто накинул сверху, не завязывая. Руки тянутся к большому животу, в котором находится маленькое чудо. Хосок с Намджуном непроизвольно цепляются глазами за живот, но быстро переводят свои взгляды, понимая, что это не красиво. Здесь такое неприемлемо. — Ас-саламу алейкум, — первым здоровается Хосок, потому что молчание уже давит на него со всех сторон. — Ва-алейкум ас-салам, — здоровается омега в ответ и чуть приподнимает брови, пытаясь понять, что привело сюда этих альф. — Нам нужен один альфа, его зовут Муавия, — Намджун улыбается уголками губ, пытаясь звучать более вежливо. — Его нет здесь, — тихо выдаёт омега. — Если его здесь нет… — Хосок переводит свой взгляд на Намджуна и обратно на омегу. — А вы кто, могу я узнать? — омега смотрит на двоих альф и теребит пальцами край своей футболки. — Мы его давние друзья, просто соскучились по нему и решили заглянуть, — Хосок настоящую причину не говорит, потому что не уверен, расскажет ли им омега всё, что знает о Муавии. — Заходите внутрь, я вам там расскажу, — он отходит в сторону и пускает двух альф в квартиру, закрывая за собой дверь. Говорит им следовать в гостиную и сам направляется следом. Хосок с Намджуном садятся на белый диван, стоящий в гостиной около окон, а по обе стороны от подлокотников стоят большие горшки с цветами и так по всей квартире. Кажется, омега любит цветы, проскальзывает мысль в голове Хосока, но он быстро отгоняет её, когда видит заходящего в гостиную омегу, который из-за достаточно большого живота не мог быстро ходить. Омега садится на диван напротив мужчин, держась за поясницу. — Я муж Муавия, меня зовут Далиль. Муавия нет уже месяц… — он кладёт свои руки на колени и тихо вздыхает. — В один из вечеров ему позвонили и он вышел на улицу, сказав, что это его деловой партнёр, после чего он не зашёл обратно, — голос Далиля вздрагивает, он опускает глаза в пол и начинает часто моргать, пытаясь не заплакать. Хосок с Намджуном непонимающе смотрят друг на друга. Пока альфы пытаются переварить всю информацию, омега встаёт со своего места и идёт на кухню, чтобы приготовить для гостей кофе, потому что они таскались сюда и будет не красиво, если не угостить их чем-нибудь. Он ставит поднос с горячим кофе и сладостями на журнальный столик, после садится на своё место. — Я ничего не могу понять, — Хосок трёт переносицу пальцами. — Нам недавно поставили старые запчасти, после чего мы попытались узнать, кто был заказчиком. Нам передали информацию, что это Муавия, а сейчас мы узнаем, что он вовсе пропал, — Хосок смотрит на омегу, у которого мгновенно меняется выражение лица. — Так вы на самом деле не друзья Муавия? Омега медленно встаёт с дивана и пятится назад, после чего Намджун встаёт за ним и поднимает руки, пытаясь показать, что они не навредят ему. — Мы были друзьями, Далиль, но он решил отдалиться, и мы его отпустили. Он открыл свой бизнес, и больше мы ничего о нём не слышали. Мы даже не знали, что он женился. А буквально недавно нам рассказали, что это он поставляет нам старые запчасти, — Намджун думает, что всё правильно объяснил, а иначе просто напугает омегу ещё больше. — Но, раз вы были друзьями, должны понять, какой он на самом деле человек. Вы же понимаете, что Муавия так никогда бы не поступил? Он честный, религиозный человек, — Далиль уже не контролирует свои эмоции и начинает плакать, прикрыв глаза руками. Намджун подходит к омеге и берёт его за руку, сажая обратно на диван, прося успокоиться. Хосок вскакивает со своего места и идёт на кухню, чтобы принести ему воды. — Успокойтесь, вам нельзя нервничать, — Хосок передаёт стакан с водой Далилю. — Мы знаем, каким он был. Для нас Муавия действительно был хорошим другом. Мы сами до последнего не хотели в это верить, и это действительно оказалось не так. Вы обращались в полицию? — Полиция отказалась помочь нам, и отец Муавия решил сам взяться за это дело, — омега делает глоток воды и ставит стакан на столик. — Пока ничего не смог узнать… Хосок садится на корточки напротив омеги и заглядывает в его заплаканные глаза. — Я уверен, в скором времени его найдут, если нет, то я сам лично возьмусь за это дело, и тогда ни один человек, который пошёл против него и против меня, не будет ходить по этой земле свободно, — альфа поднимается на ноги и поправляет полы пиджака. — Вам сейчас нельзя никак переживать, пожалуйста, думайте только о ребёнке. — Хорошо, спасибо вам, — Далиль убирает свои слёзы с глаз и улыбается. — Муавия был бы рад видеть вас. — Мы знаем, нам бы тоже хотелось его увидеть, прошло столько времени, — говорит Намджун, а Хосок утвердительно кивает. — Нам уже пора, — Хосок первым выходит в коридор, за ним Намджун и Далиль. — И… Оставьте нам свой номер, если вдруг… — Да, конечно. Альфы берут номер телефона Далиля, прощаются с ним и выходят из квартиры. Намджун и Хосок были уверены, что это не Муавия, и всё было подстроено, но кем и зачем - они не могли понять. Сейчас невозможно было доверять кому попало, и, кажется, предатель находится среди них. Хосок более чем уверен, что это кто-то из ближних подстроил, а иначе чужим нет дела до них. И как же Чонгуку не понравится, если узнает, кто действительно всё делает. Скоро всё выйдет наружу, и беззаконник будет наказан самым жестоким образом. Дьяволы Чонгука не дремлют, они вот-вот готовы выйти и забрать души провинившихся. Чон будет наслаждаться этим, ему всегда будет мало, он захочет ещё, и он получит. Чонгук не прощает.

☾ ☾ ☾

Сокджин сегодня приезжает на работу позже обычного. Ещё утром он отвёз свой мерседес в автомастерскую, а добирался до работы на такси, и ждать его пришлось почти минут десять, а ещё кофе остыл, и пробки совсем не кстати. В общем не день, а сплошные приключения, которые Джину сейчас были вовсе не нужны. Машина совершенно новая, всего лишь месяц прошёл после её покупки, а уже приходится возить её в мастерскую. Ким всеми силами держит себя в руках, чтобы не сорваться на ком-то, а ещё водитель такси оказался слишком болтливым, ещё бы чуть-чуть, и первой бы жертвой омеги оказался как раз таки он. Он буквально вылетает из такси и бежит вверх по лестнице, но вовремя останавливается, вспомнив, что забыл сумку в машине. Он разворачивается, чтобы вернуться за ней, искренне надеясь, что таксист ещё не уехал, но, обернувшись, тут же сталкивается с Исмаилом, который машет сумкой омеги перед его лицом, улыбаясь. — Ким Сокджин, куда же вы так торопитесь, что даже про сумочку забыли? — Исмаил передаёт её омеге, не переставая улыбаться. — Я, в отличии от некоторых, не люблю опаздывать, — Сокджин забирает свою сумку у альфы и разворачивается, направляясь ко входу в здание компании. — И даже не отблагодаришь? — с поддельной обидой в голосе тянет Исмаил. — Спасибо. — И это всё? — А что-то ещё? — Джин останавливается у входа и смотрит на Исмаила, который встаёт рядом с ним практически впритык. — Мне тебе ещё в ножки кланяться? — омега делает шаг назад, не прерывая зрительного контакта. Он смотрит серьёзным взглядом, нахмурив брови, и альфа мог бы поклясться, что взгляд его, обращённый на него в эту секунду, показался ему острее самого ножа, и Исмаилу это нравится. — Ну, этого можно не делать, но я бы не отказался с тобой где-нибудь поужинать сегодня вечером, — Исмаил встаёт рядом с Джином и приобнимает за плечо, чуть притягивая к себе. — Я недавно видел тебя в Nusr-Et. Ты был с каким-то омегой, думал подойти, только не хотелось мешать вам. Как я понял, ты любишь поесть вкусные стейки, считай, что мы будем квиты. Джин закатывает глаза и скидывает руку альфы со своего плеча. — Да, люблю, — Ким на секунду отводит взгляд, а потом снова смотрит на Сари, — а ещё я люблю вкусно поесть не в твоей компании. Спасибо за приглашение, боюсь, мне придётся отказаться от него. Джин идёт ко входу, но прежде, чем он заходит внутрь, Исмаил снова подаёт голос: — Куда же ты? — Я собираюсь работать, и тебе, кстати, тоже советую. Сокджин мило улыбается и заходит в здание, перекинув сумку через плечо, усмехаясь своим мыслям. Вся эта ситуация смешит его. Это Сари Исмаил хочет пригласить самого Ким Сокджина на ужин. В таком случае ему придётся очень постараться, чтобы он согласился. Или он ещё не знает, что омега и будет ему улыбаться, только ему он не нужен, будь он даже последним альфой на Земле. А о том, кто действительно в мыслях его, где-то глубоко внутри осел, запахом своим под кожу забился, голосом своим щекочет слух, и тот, о ком он думать не перестаёт — умалкивает, прячет ото всех. Думать себе о нём запрещает, но он крепко за внутренности цепляется, никак выходить не хочет. А Сокджин и не против. Омега вызывает лифт и заходит в него, нажимая на нужный ему этаж. Но тут же чужая рука, что проскользнула между дверьми лифта, не даёт им встретиться, и к большому разочарованию Сокджина они снова расходятся, приглашая внутрь высоко альфу, одетого в чёрный классический костюм. Намджун встречается взглядом с Джином, и улыбка моментально озаряет его лицо. Омега поджимает губы и быстро отводит растерянный взгляд в сторону, смотря куда угодно, лишь бы глазами больше не пересекаться с альфой. Намджун встаёт в углу напротив Джина и глаз не сводит с него, наблюдает за каждым его действием, будто боится упустить что-то. Он проходится взглядом по аккуратно уложенным чёрным волосам и улыбается, вспоминая, как не любил этого «безызъянного» Джина, поэтому рукой трепал волосы, портя их чересчур идеальное состояние. Но даже такой, как казалось Намджуну, неидеальный Сокджин, всё равно был слишком идеальным. Взгляд альфы скользит ниже и цепляется за руку омеги, которая что есть силы сжимает лямку своей сумки, что висит на плече. Ему хочется скрыться от этого пристального взгляда, что прожигает в нём дыру. А Намджун и не думает отводить взгляд. И плевать, что некрасиво так в открытую пялиться на другого человека. Кто вообще придумал эти правила? А ведь они созданы, чтобы их нарушать. — Ты сегодня с опозданием, — замечает Намджун и всё-таки отводит пристальный взгляд, поняв, что омеге это не нравится. Джин сначала непонимающе смотрит на Намджуна, пытаясь понять, кому это было адресовано, но кроме них здесь никого нет. — А мне запрещено опаздывать? — после недолгого молчания, всё-таки спрашивает Джин и усмехается. — Да нет, — пожимает плечами Намджун. — Я думал, что-то случилось. — Ничего не случилось. — Я не увидел твою машину на парковке, — двери лифта расходятся, и Намджун пропускает Джина вперёд, а сам выходит следом. — Я её отвёз в мастерскую, — с неким безразличием кидает омега через плечо, идя по длинному коридору. — Что с ней? — Тормоза отказали, — усмехается. — Давно? Она же совсем новая, как я знаю… — Со вчерашнего дня. — Тебе стоит быть осторожнее, — замечает Намджун, не скрывая своего беспокойства за омегу. — Какая забота, — издаёт смешок Джин, поправляя лямку своей сумки на плече и, заметив серьёзный и обеспокоенный взгляд альфы, сдаётся. — Ладно, — дойдя до своего кабинета, Джин хватается за ручку двери и смотрит на Намджуна, чей кабинет был почти в самом конце коридора, будто ожидая от него чего-то. Намджуну не нравится вся эта ситуация с тормозами, слишком здесь всё странно. Ему не кажется это случайностью. Он смотрит на омегу и умалчивает о том, что так сильно хочется сказать. Возможно, кто-то перерезал тормоза, но кому это нужно было. Намджун смотрит Джину в глаза и натягивает улыбку, мысленно обещая себе, что узнает, кто это сделал, во что бы то ни стало. — В какую мастерскую ты отвёз машину? — интересуется альфа. — Зачем тебе это? — омега отпускает ручку двери и делает шаг к Намджуну, смотря ему прямо в глаза. Он догадывается, что тот задумал. — Нет, — качает головой. — Не надо тебе в это лезть. Забудь об этом, занимайся своими делами, — он выставляет руки вперёд, будто ограждая Намджуна от себя. — Я прошу тебя, — уже тише выговаривает это, а в глазах читается обеспокоенность. Сокджин тоже понимает, что это не просто случайность. Может, в отказе тормозов действительно задействовано третье лицо. — Извини, мне надо работать. Сокджин заходит в кабинет и хлопает дверью перед носом Намджуна, оставляя его совсем одного в этом пустом коридоре. Ему приятно, что Джин беспокоится о нём. И мысли, что у омеги могли остаться к нему чувства, приятным тёплым покрывалом окутывают его сердце. Он смотрит на закрывшуюся дверь и невольно улыбается, не подозревая, что выглядит сейчас, как впервые влюбившийся дурачок. Ким заходит в свой кабинет и достаёт телефон из кармана, попутно прикрывая за собой дверь. Он находит в контактах давно забытый номер и набирает его. В трубке моментально раздаются гудки, и пока они идут, альфа проходит к своему столу и опускается на стул, откинувшись на спинку. После продолжительных гудков на звонок всё-таки отвечают. — Салам, брат, это Намджун, — альфа улыбается, когда слышит знакомый смех по ту сторону трубки. — Надеюсь, ты помнишь меня, — говорит Намджун, продолжая улыбаться. — Согласен, давно не виделись, — Намджун прикрывает глаза, и картинки из воспоминаний сами выстраиваются перед ним, разукрашенные яркими красками. А альфа по ту сторону трубки продолжает говорить своим по-прежнему доброжелательным голосом. — Я в порядке, брат, спасибо, — Ким встаёт со своего места и подходит к маленькому бару с выпивкой и другими напитками в своем кабинете, доставая оттуда бутылку с водой, но не спешит открывать её. — Халим, у меня есть к тебе одно дело, — после недолгой паузы альфа продолжает, — ты всё ещё владеешь той автомастерской?.. Отлично, давай тогда завтра я к тебе подъеду, там и поговорим. Намджун выключает телефон и отпивает воды из бутылки, сразу после облизывая губы. Он знает, что машина Джина может быть в мастерской Халима — она ближе к его дому, а может только потому, что он только её и знает, по крайней мере, он был уверен в этом. Осталось только, чтобы омега это подтвердил, а это будет не легко. Ближе к обеду Намджун заходит к Сокджину, но его не оказывается на месте. И только он собирается выходить из кабинета, как омега появляется на пороге и непонимающе смотрит на альфу в своём кабинете. В руках он держит бумажные пакеты, судя по тому что от них исходит приятный запах еды, он ходил за обедом. Стоит альфе подумать об этом, он невольно улыбается и подходит к омеге, помогая ему с пакетами. — Что ты здесь делаешь? — Джин проходит к столу и принимается расставлять еду из пакетов по всему столу. — Обедом делиться не буду, даже не надейся. Сходи в ресторан, через два квартала, куда обычно ты ходишь, — омега договаривает последнее слово и тут же прикрывает рот рукой, отворачиваясь от альфы. Намджун издаёт смешок и как заворожённый наблюдает за действиями омеги. Он проболтался о том, что знает, куда альфа обычно ходит обедать. Намджун смотрит Джину в спину, а по его телу проходится приятная дрожь от осознания того, что омега ещё интересуется тем, какие места он часто посещает. Старший скользит взглядом по спине омеги и поднимает глаза на плечи, задерживая свой взгляд на них. Намджун сжимает обнажённые плечи Сокджина в руках так сильно, что вскоре на них появляются красные полосы от его пальцев. Омега откидывает голову назад и громко выдыхает, когда альфа языком проходится по голой коже плеч и шеи, после чего по телу омеги моментально проходятся мурашки, а внизу приятно тянет, прося больше. Сокджин разворачивается в руках Намджуна и тут же принимается расстёгивать ремень на его брюках. Альфа резко распахивает глаза и встряхивает головой, пытаясь прийти в чувства, избавиться от навязчивых мыслей. Пока он здесь, в этом кабинете, наедине с этим омегой, ему тяжело сдерживать себя, ему тяжело сдерживать себя всегда рядом с ним. А ещё эта белоснежная рубашка, что так режет глаза. Она ему не нравится, так и хочется сорвать её с него, запретить ему её вообще надевать. Но он сдерживает себя. Нельзя спугнуть его. Один раз он уже сделал это, нельзя допустить этого и сейчас. Не в этот раз. — Удивительно, что ты знаешь, куда я обычно обедать хожу, — издалека начинает Намджун и, подойдя к маленькому дивану в кабинете, опускается на него, не сводя глаз с Джина. — Я не знал, — пожимает плечами, как ни в чём не бывало. — Чонгук сказал, что вы часто там бываете вместе. Намджун усмехается. Такому умению врать можно и позавидовать, ведь он ни разу там не бывал с Чонгуком. Но альфа решает не говорить об этом, а лишь утвердительно кивает головой, подтверждая слова омеги. — А знаешь, я ещё иногда в бильярд хожу по вечерам, помогает снимать усталость, — говорит Намджун, поднявшись со своего места, подходит к любимому и встаёт напротив него. Сокджин тут же отворачивает голову, пытаясь удержать равновесие и заглушить своё рвущееся наружу сердце. Альфа настолько близко, что его дыхание отражается на щеке омеги, и он невольно делает шаг назад и тут же теряет равновесие, но сильные руки хватают его за талию, крепко удерживая, не давая упасть. Намджун заглядывает в глаза напротив, рукой аккуратно убирая прядь волос омеги за ушко, и в то же ушко выговаривает: — Только в тот бильярд я не хожу с Чонгуком. Намджун улыбается и, отстранившись, удаляется из кабинета омеги, пожелав ему приятного аппетита, совсем позабыв о том, за чем вообще он сюда приходил. Только после того, как альфа скрывается за дверью, приходит осознание. Мысли в голове Джина выстраиваются одна за другой — «Что это только что было? Он был настолько близко, что я даже с места сдвинуться не мог? Да что он себе позволяет?». Мыслей о нём слишком много, его слишком много. Слишком много. Омега кладёт руку на место, где находится сердце. Оно больно бьётся о рёбра. Просит выпустить его, ему тесно, места не хватает. Намджун занял всё место внутри, забился в мысли, вылезать не хочет, как бы Джин не старался вытеснить его оттуда, не поддаётся. А разве не стоило ему подумать об этом раньше, когда он ещё несколько лет назад там поселился. Сейчас уже слишком поздно. Теперь мысли Сокджина принадлежат Намджуну, Сокджин принадлежит Намджуну, как бы омеге не хотелось это признавать, но это реальность. А реальность, хочешь ты этого или нет, принять надо.

☾ ☾ ☾

Несбывшиеся мечты, разбившиеся надежды. И снова оставшийся один, будто падший лист с дерева. Мёртв, но дышит, найти выхода из тёмных оков пытается. Кровью сердце обливается, чувствуя чужие пальцы на нём. У Тэхёна разум помутнён. Он не знает, где добро, а где зло. Сейчас его окружают демоны. Страшно потерять оставшийся рассудок, ведь давно уже не рассуждает. Каждая встреча с Чонгуком приносит только боль. Больно делает Мустафа. С последней встречи, в больнице сделал больно Чонгук. Омеге не хотелось верить, что Чон может убить человека. В его глазах альфа совсем не такой. Говорят же — «не суди книгу по обложке». Тэхён судит. Он не разбирается в людях, потому что в самом себе разобраться тоже сложно. Тэхён совсем ещё невинен. Омега зажмуривает глаза до чёрных бликов. Хочет исчезнуть. Не может. Его что-то держит тут. Волна эмоций окутывает его с головы до ног, а голос внутри него кричит: «беги». Куда? Куда бежать? Всё равно найдут. Он найдёт его, где бы он ни был. Чонгуку, кажется, придётся прекращать визиты в больницу, так думал Тэхён, а альфа совсем иначе. Чонгуку не хватает Тэхёна. С каждым днём всё больше хочется дотянуться до сердца и оставить там тёплый осадок, после которого будет только хорошо. С того разговора с отцом прошло два дня, а Тэхён не знает, что дальше делать, ведь понимает, что с Чоном спорить бесполезно, и он просто так от всего этого не откажется. А Мустафа радовал Тэхёна тем, что не появлялся в его доме после того вечера. Его совсем не хотелось сейчас видеть и вообще никогда не хотелось. Мустафа всегда добивается своего, и Тэхён как никто другой знает об этом. Ему больше всего на свете хотелось, чтобы к нему не лезли, и чтобы ненужные люди исчезли из его жизни и жили далеко от него. Это всего лишь его мечты. Тэхён слишком чист. Перебрав все бумаги и убрав их в шкафчик, Тэхён встаёт со своего места и на уставших ногах топает в соседнюю комнату, чтобы переодеться. Рабочее время уже закончилось, поэтому его тут больше ничего не держит. Тэхён заходит в комнату и прикрывает за собой дверь. Омега берёт маленькую табуретку и кладёт на неё свою уличную одежду, а рабочую обратно складывает аккуратно в шкафчик и закрывает её сразу на ключ. Он надевает белую шёлковую рубашку и такого же цвета брюки, смотрит в рядом стоящее зеркало и поправляет свои взъерошенные, тёмные волосы. Омега прикрывает глаза и томно выдыхает, опираясь одной рукой об стену, а второй рукой натягивая свои бежевые лоферы на ногу. Тэхён выходит из комнаты, где переодевался, и направляется к выходу, как по ту сторону двери слышит голоса. Он приподнимает брови и медленно касается ручки двери, сразу открывая её и встречаясь с тёмными глазами напротив, которые так же смотрят в глубину океана, словно пытаясь нырнуть в этот океан и утонуть. Ведь, по сути, так оно и есть. Чонгук бы утонул в этом океане. Чонгук с первой же встречи был готов утонуть в них, когда увидел эти наивные глаза, смотрящие в тёмные омуты, в которых демоны плещут. Омега своим взглядом успокоил этих демонов. С того дня они больше не выходили из своего потайного места. Они прячутся на самом дне. Тэхён ими управляет с первого дня. — Наим? — Тэхён смотрит на омегу, который стоит спиной к двери, раздвинув руки в стороны и закрывая кабинет собой. — Что здесь происходит? — омега переводит свой взгляд с омеги на Чонгука, который стоит напротив Наима, скрестив руки на груди. — Он хотел тебя увидеть, — старший омега указывает пальцем на Чонгука, как маленький ребенок. — Я не хочу, чтобы он тебя видел, от него одни проблемы. — Какие от меня проблемы, мне интересно? — Чонгук весь горит, непонимающим взглядом смотря на Наима. — Ты зря пришёл, Чонгук, — Тэхён кладёт руку на плечо Наима и выходит в коридор. Наим опускает руки и встаёт рядом с Тэхёном, смотря на Чонгука прожигающим взглядом. — Все наши встречи происходят не зря, — Чонгук на полном серьёзе выпаливает это, переводя свой взгляд на Тэхёна. — И ты это прекрасно знаешь. Чувствуешь же? Тэхён чувствует. Чувствует, как сердце бьётся в бешеном ритме. Чувствует, как по телу пробегаются мурашки. Чувствует, как бабочки в животе порхают. Тэхён всё чувствует. — Не чувствую, — Тэхён закрывает свой кабинет, кивает Наиму и движется по длинному коридору к выходу. Тэхён не чувствует, как ему плохо. Не чувствует, как ему тяжело. Тэхён с Чонгуком ничего плохого не чувствует. И совсем не понимает, почему так происходит. Когда Чонгук приезжал первый раз к нему в больницу, чувствовал волнение, а когда приезжал в последний раз — страх. Было страшно за альфу, не понимая, что он делал и что с ним происходило. Было больно смотреть на засохшую кровь на костяшках. Было больно смотреть в эти глаза и думать о том, что Чонгук смог лишить жизни человека, смог забрать жизнь такого же человека, как он сам. Но сегодня Тэхён чувствует облегчение от того, что с альфой всё в порядке. Видеть Чона невыносимо больно, но и хорошо. У Чонгука холодные руки, холодный взгляд и, кажется, губы такие же холодные, но душа ведь самая тёплая и это успокаивает. С самого первого дня душа была тёплой. — Тасбих, подожди, — Чонгук догоняет Тэхёна и уже идёт рядом с ним, смотря на него. — Я весь день ждал вечера, чтобы наконец увидеть тебя. Тасбих с Чонгуком выходят на улицу и спускаются по лестнице, покидая территорию больницы. Омега останавливается и вонзает свой взгляд в альфу, пытаясь прочитать всё, что написано на его лице, но Чонгук — слишком сложный момент в его жизни. Альфу невозможно прочитать, его невозможно понять. Ни его взгляд, ни то, что он хочет. Ничего. Для Тасбиха Чонгук, как сложнейшая компьютерная игра, которую невозможно пройти. А омега для Чонгука, словно воздух, дающий ещё один шанс вздохнуть. Словно воздух, не позволяющий разбиться о камни в море, поднимающий высоко и пролетающий мимо них, унося далеко. Чонгук непроницаемым взглядом глядит на Тэхёна, ожидая от него хоть что-то, но Тэхён молчит. Молчит, потому что не решается нарушить тишину. Омега стыдливо опускает свой взгляд в пол, не в силах уже смотреть в эти тёмные омуты. Слишком смущён. А Чонгук всё больше удивляется, понимая, насколько прекрасен этот омега и всё, что он делает. Насколько Тасбих прекрасен. Альфа готов говорить об этом целую вечность. Тасбих иначе не может. Его таким и воспитали. С самых малых лет его учили, как нужно вести себя в присутствии альф. Как вести себя в присутствии взрослых, не важно, альфа он или омега. И сейчас вот так стоя напротив Чонгука, Тэхён соблюдает свои правила и не отрекается от своих традиций. Для него это слишком важно. — Сколько ещё ты готов ждать, Чонгук? — сложный вопрос задаёт, думает Тэхён. — Готов ждать вечность, пока вечность не наступит, Тасбих, — а Чонгук слишком быстро отвечает на его вопрос, ведь действительно готов ждать столько, сколько понадобится. Отступать не намерен. — Вечность никогда не наступит для нас, — Тэхён поднимает свой взгляд на альфу и грустно улыбается. — Ждать не имеет смысла. Поэтому Тэхён давно не ждёт. Отбросил все хорошие мысли из головы и полностью погрузился в мысли о свадьбе, потому что ждать чего-то хорошего — нет смысла. Давно нет. Смысла жизни для Тэхёна нет. Омеге хочется всё больше кричать о несправедливости в этом мире. Ведь каждый день на глазах стоит тот день, когда они с Чимином увидели марокканских людей и разговор о похищенных омегах. В большой ступор ввёл Чимин своими выводами о том, что омег, скорее всего, похитили те люди, и полиция на их стороне. Но пока они оба не уверены в этом и всё больше путаются в мыслях. Тэхёну страшнее с каждым днём всё больше. С каждым днём бороться становится тяжело. Ему бы укрыться от глаз суровых и от рук плохих. Не хочется, чтобы чужие руки его касались, или не родные глаза смотрели прямо в душу. А Чонгуку позволяет смотреть в самую глубину души, исследовать её. От этого ему только хорошо. — Для кого не имеет смысла? — спрашивает Чонгук, нисколько не сомневаясь в своих словах. — Смысл есть всегда. Ты просто не умеешь подбирать его в нужный момент. Тебе не позволяют этого сделать, — Чонгук приближается ближе. — Я сам этого не хочу. — Боишься, — не спрашивает, а лишь утверждает. Боится. Тэхён слишком труслив. — Я никого не боюсь, — Тэхён задирает голову выше. Доказывает, что не боится. А Чонгук лишь усмехается. Ему смешно на это смотреть. Тэхён слишком милый, и это не остаётся незамеченным альфой. Чонгук буквально замечает любую мелочь, что связано с ним. Тэхён обладает неземной красотой. Голубые, как чистое небо глаза и тёмные, густые волосы. Острые скулы и немного пухлые губы, где, улыбнувшись, расцветает квадратная улыбка. Это всё выглядит очень мило. — Ничего мне не надо говорить. Я и так всё вижу, — сквозь зубы проговаривает Чонгук. Альфа бесится от того, насколько Тэхён наивен. Чона злит то, что Тэхён не может сказать слово за себя. Кажется, омеге пора научиться постоять за себя. Не дать дьяволам управлять собой. Эта жизнь. В ней люди не живут, а с каждым днём выживают и всё больше разочаровываются в себе. Тасбих один из тех людей. Ведь иначе он не может. Он омега. Омеги не имеют права раскрывать свой рот и выводить свои правила. Так не принято. Ахмед учил внука быть смиренным и тихим. Тасбих этому и научился, а сейчас не может иначе. — Что именно ты видишь, Чонгук? — Тэхён глубоко вздыхает. Всё-таки вести диалог с самим Чон Чонгуком — задача не из лёгких. — Я вижу, как тобой управляют, — у Тэхёна глаза становятся больше. — Я вижу, насколько ты разбит. Вижу, как тебе нелегко сейчас, — почти шёпотом проговаривает Чонгук. — Но, я знаю одно — пока я жив, ни один монстр не посмеет прикоснуться к тебе, — Чонгук слишком серьёзно настроен. Он знает, что омеге страшно, и это делает Чона более агрессивным, потому что он не желает видеть страх в этих полюбившихся голубых глазах. Чонгук соврёт, если скажет, что ничего не почувствовал в тот вечер, когда увидел омегу в саду, мирно блуждающего и поющего какие-то песни. Четыре года назад, если бы ему кто-то сказал, что он вернётся обратно в Эмираты и ему понравится сын всеми почитаемого шейха, руководящего международным аэропортом Дубая, Чонгук бы посмеялся и послал того человека подальше. Но сейчас с ним такое действительно происходит, и ему никак не хочется смеяться, потому что альфа уже почти месяц, как сам не свой ходит. Тэхён полностью забрал покой Чона. Поселился в голове без разрешения и в ноздри забился цветочный запах. Чонгук слишком долго жил среди «неправильных» омег и видеть Тасбиха для него ново. Ведь омега действительно другой. Стоя перед Тасбихом, Чонгук не может думать про других, потому что даже рядом с другими из головы не выходит его образ. Кажется, Чонгук отчаянно искал только Тэхёна, блуждая по тёмным улицам, длинным переулкам и скользким дорогам. Искал до тех пор, пока там впереди не показался горячий пустынный песок, окутанный жарким восточным солнцем. Кажется, Чонгук нашёл своё Солнце с Востока.

☾ ☾ ☾

Заходящее за горизонт солнце раскинуло свои ярко оранжевые лучи по всей территории Аль-Барша, а прохладный ветерок пробирался в салон, сквозь опущенные окна красного порша. Чимин въезжает во двор светлого особняка и выключает двигатель, выходя из машины. Омега берёт огромные пакеты с тканями для дяди Ахмеда и движется в сторону лестниц. Чимин любил покупать Ахмеду новые ткани, любил каждый раз приезжать и сидеть рядом со старшим, когда тот разбирал свои ткани и начинал шить разные вещи. Ахмед говорил, что шитьё — это его простое увлечение, шитьё успокаивало его, а Чимин, зная об этом, всё больше любил радовать старшего. Чимин заходит в дом и тихо прикрывает за собой дверь, зная, что Юсуф и Ахмед точно дома. Он любил приезжать к Юсуфу так, внезапно и устраивать сюрпризы. Чимин снимает свои чёрные вансы и проходит в коридор, тихо ступая по белоснежным плиткам, но не дойдя до зала, он останавливается, услышав своё имя. Чимин не был любителем подслушивать, но что-то в нём говорило, чтобы он сейчас же остановился и послушал о чём пойдёт разговор. — Мне жалко Латифа, Юсуф, — Ахмед тяжело вздыхает и качает головой. — Я вижу, как он тебя до сих пор любит. — Он любит мои деньги, а не меня, — усмехается Юсуф и ставит белую чашку с кофе обратно на журнальный столик. — И пора бы тебе прекратить говорить о нём, — Юсуф смотрит на папу и улыбается. — Знаешь ли, я его очень хорошо понимаю. Это называется омежья солидарность. — А как же Чимин, ведь он тоже омега, мой омега, папа, — Юсуф выпрямляется и в упор глядит на родителя. — Я люблю Чимина. — Я знаю, но Латиф, он ведь тоже заслуживает счастья, — омега грустно вздыхает, теребя салфетку. — Мне Чимин тоже дорог, но он совсем другой. Да, я знаю, он тоже тебя очень любит, и это видно по нему, он хороший омега. — Давай закроем эту бессмысленную тему, ведь я много раз повторял тебе, что нога Латифа больше не ступит в этот дом, — Ахмед понимает, что с сыном спорить бесполезно и встаёт со своего места, беря чашки, собираясь помыть их. Чимин медленно опускает глаза в пол, ему тяжело переварить всё, что услышал секундами ранее. Сердце сжимается от обиды. Чимин уважает Ахмеда и всегда старался учиться у него, хоть он и не знает половину их правил и традиций, но всё же пытался показать себя с лучшей стороны. Чимин никогда не давал никому повода усомниться в себе. И каждый раз показывал, как сильно любит Юсуфа. Ахмед всё это знал и всячески поддерживал омегу, но всё так же переживал и за Латифа. Ещё в те времена, когда Латиф и Юсуф были в браке, он видел, как его младший сын счастлив с этим омегой, но он не знал, что могло помешать их счастью, ведь всё это длилось недолго, и вскоре они развелись. Юсуф долго был один, не хотел никого впускать в своё разбитое сердце, а Ахмед думал, что всё это вина сына, потому что знал, каким вспыльчивым он может быть, и каким бы этот омега ни был, всегда вставал на его защиту. С появлением Чимина жизнь Юсуфа снова обрела краски, и Ахмед был рад этому, но каждодневные приходы Латифа к Ахмеду с просьбой помирить их, его сердце обливалось кровью, ведь он не мог смотреть на то, как беззащитный и хрупкий омега плачет из-за его сына. Ахмед бы всё отдал, чтобы не видеть ни одной слезы на глазах у омег и не важно, знакомы они или нет. Чимин натягивает улыбку на лицо и заходит в зал. Он понимает, что Ахмед просто хочет, чтобы Юсуф наконец поговорил с Латифом и разобрался со всем, чтобы снова не возвращаться к этому. Чимин сам этого хочет и знает, что Ахмед хочет счастья и для Чимина, и для Латифа, но не знает, как правильно поступить. — Я пришёл, ждали меня? — Ахмед смотрит в сторону Чимина и охает от внезапного появления младшего. — Дядя Ахмед, простите, не хотел вас пугать… — Чимин, ты всегда появляешься так внезапно, — от слов Ахмеда Чимин лишь улыбается и проходит к дивану, ставя пакеты на пол. — Голоден? Может, покушаем? — Ахмед идёт на кухню, а Чимин стоит, скрестив руки на груди, и внимательно смотрит на Юсуфа, будто пытается прожечь в нём дыру, после чего альфа кивает головой, мол: «я в чём-то провинился?». Омега улыбается и качает головой, следуя за старшим. Чимину нравилось вкусно поесть, а Ахмед просто любил готовить. И зная, как Чимин любит кушать, старался готовить для него разные блюда, а Тэхён наоборот не любил кушать и каждый раз из-за работы забывал поесть вовсе. Ахмед всегда за это ругал внука, но Тэхён слишком упёртый, как и свой отец. — Дядя Ахмед, а вы сошьёте мне костюм из новых тканей? — обращается Чимин к Ахмеду и улыбается, беря у него тарелки и ставя их на стол. — Хочу быть самым красивым омегой на дне рождения Хусейна. — Да, обязательно сошью, Чимин, — Ахмед наливает кофе из даллы и ставит перед Юсуфом, который зашёл минутой ранее на кухню. — Но красивее моего Тасбиха тебе не быть, так что забудь об этом. Чимин и Юсуф смотрят друг на друга и тут же заливаются громким смехом. Ахмед, поняв, что только что сказал, тоже подхватывает их смех и не сильно толкает Чимина в плечо. С Чимином Ахмед забыл всю ту суету за своей спиной и все проблемы. Младший знал, как поднять всем настроение. Юсуф смотрел на омегу и с каждым разом убеждался в том, как ему с ним повезло. Чимин нашёл свою семью, к которой так долго шёл, и вот он здесь, среди них. Он знал, что для счастья ему хватает тех людей, которые сейчас сидят с ним и пьют ароматный кофе с вкусным пирогом. А лучи закатного солнца то и дело светили Чимину в лицо через окно. Они тянулись к нему, забирая его грусть и даря тепло. А Юсуф долго смотрел на этого омегу, каждый раз убеждаясь, что сделал правильный выбор. В нём было всё, от горячего сердца до холодной честности, и поэтому он был особенным.

☾ ☾ ☾

Палящее солнце уже давно исчезло и спряталось где-то за горизонтом, давая миллионам звёзд и светлой луне пробраться сквозь все открытые окна и двери дома шейха. Тут люди забыли про свои дела, им не до этого. Они наконец дождались дня рождения всеми почитаемого шейха Хусейна. Альфа был рад видеть у себя столько народу. В этот вечер дом шейха ничем не отличался от шикарных и изысканных особняков, какие есть на этом свете. Всё было слишком богато обустроено. Все эти белые и золотистые тона. Всё, как любил шейх, потому что каждый год покойный муж Хусейна любил так украшать весь особняк. Ему нравилось всё светлое и блестящее. Кажется, в своего папу пошёл Тэхён. Омега был таким же светлым и чистым человеком. Тэхён с Чимином спускаются по лестнице, когда среди этих приехавших на праздник к шейху людей, Тэхён замечает Чонгука, но не обращает на него внимания. Омега, до конца спустившись, исчезает в толпе незнакомых ему лиц. А Чонгук до конца не сводит взгляда с Тасбиха, пока не теряет его из виду. Тэхён, одетый во всё светлое, привлекает к себе слишком много внимания, из-за чего Мустафа, который стоит рядом с шейхом, сжимает кулаки и стискивает зубы. Всё идёт так, как хотел Тэхён. Омегу сейчас эта ситуация радует, как никогда. Он хотел позлить Мустафу, потому что ему не нравилось, что альфа вечно его контролирует и угрожает. Тэхён хотел показать, что никто не имеет над ним власти, пока он свободен. Он может постоять за себя. Может доказать, что ни один альфа не смеет думать, что сможет сломать его. И омега думал, если сделает вид, что ему совсем не страшно, то Мустафа перестанет быть таким жестоким, но как же он ошибался. Ведь он ещё понятия не имел, что это ещё больше заводит Мустафу и заставляет его поступать с ним именно так. Наим, приехавший немного с опозданием, здоровается с Ахмедом и направляется в сторону Тэхёна и Чимина, улыбаясь. Омеги приветствуют старшего и улыбаются в ответ. Они стоят так ещё долго, болтая ни о чём, пока к ним не присоединяются Юнги с Джином. — Я ещё в жизни не видел таких прекрасных омег, как ты, Тасбих, — Джин смотрит на Тэхёна и улыбается, а Тэхён смущённо зачёсывает волосы за ухо. Ему от этих слов действительно стало приятно на душе и совсем уже привычно, ведь подобные комплименты от омег он получал довольно часто. — Спасибо большое, мне очень приятно, — Тэхён лишь мило улыбается. — Юнги, как ты себя чувствуешь? — Наим, как лечащий врач Юнги, даже тут, на дне рождения шейха, интересуется здоровьем своего пациента. А после его выписки через пару дней в больнице он и вовсе почти каждый день звонил ему, проверить его состояние. — Уже лучше, благодаря вам. — Я рад это слышать. После этого Джин и Юнги ещё ближе знакомятся с Тэхёном и Чимином. Всё больше удивляются воспитанию Тасбиха и его смиренному поведению. Тэхён был сдержанным, скромным и немного застенчивым, это и делало его особенным. Ахмед воспитал омегу достойно, старший был уверен в нём и гордился своим внуком. — Вижу, тут все в сборе, — Чонгук встаёт сзади омег, а те приветствуют Чонгука. Они понимают, зачем он к ним подошёл, поэтому тут же оставляют их с Тэхёном одних и отходят чуть дальше, улыбаясь. Тэхён разворачивается к Чонгуку и смотрит ему прямо в глаза, пытаясь не улыбнуться, а глаза всё же выдают и говорят за него. Глаза говорят, насколько они рады видеть альфу, насколько им приятно присутствие альфы. А Чонгук не может сдержать улыбку. Тасбих забрал покой, и сейчас для него ничего не важно, он стоит здесь, перед омегой. Цветочный запах забился в ноздри, а в лёгких расцвёл огромный букет, они забрали тёмную паутину, теперь внутри Чонгука только цветы растут. При виде Тэхёна даже самый глубокий океан кажется не таким глубоким, и хочется в нём все больше тонуть. — Твоего отца очень уважают, раз столько людей пришло к нему на день рождения, — Чонгук заводит руки за спину и цепляет их между собой. — Да, — Тэхён грустно улыбается, и Чонгук вопросительно поднимает брови. — Без папы всё не то, — вспоминать папу для Тэхёна больная тема, но когда он с кем-то делится своими мыслями, дышать становится немного легче. — Я даже не помню все моменты с ним. — Он бы гордился тобой, Тасбих, — Чонгук улыбается и смотрит в эти голубые глаза, в которых утонул в первый же день. — Думаешь? — Уверен. Чонгук хотел ещё что-то сказать. Хотел поддержать, поделиться своими мыслями, но их прерывают, и та тёплая атмосфера, что была между ними, резко сменяется на холод. Самин, папа Мустафы, подходит к Тэхёну и Чонгуку с ещё тремя взрослыми омегами. — А вот и он, мой прекрасный Тасбих, — Самин встаёт рядом с омегой. — Тасбих, знакомься, это твои будущие родственники — мои двоюродные братья со стороны папы. — Ас-саламу алейкум, я очень рад познакомиться со всеми вами, — Тэхён улыбается и чуть опускает голову вниз в знак уважения. Омеги не могут насмотреться на будущего мужа Мустафы. Он действительно слишком прекрасен, каким его описывал Самин. По ним можно было понять, что они завидовали Самину. Скоро его старший сын поженится на сыне почитаемого всеми шейха, и к тому же такой омега был редкостным экземпляром, что не скажешь о его красоте. Тэхён словно ангел, дарованный самим Всевышним. Чонгук стоит в двух шагах от омег и прекрасно слышит, о чём они говорят. Слышит, как Самин нахваливает Тэхёна, как он много ненужного болтает, словно пытается продать какой-то товар за хорошую цену. Чонгук от злости сжимает кулаки и толкает язык за щёку, усмехаясь. Старший омега словно действует на нервы альфе. Почему Тэхён должен достаться тому, кто даже не умеет ценить?.. Чонгука всё бесит. С самого первого дня в Дубае его всё бесит. И, стоя так сейчас напротив усмехающегося Мустафы, ему просто хочется хорошенько набить ему морду, но он не будет этого делать, слишком уважает Тэхёна и его сердце не позволяет так поступить, не хочет стать монстром перед ним. — Простите, — Чонгук всё же решает вмешаться в разговор омег. — Вы набиваете ему цену? Пытаетесь продать его? — от слов Чонгука все притихли. Тэхён боялся даже в сторону альфы смотреть. — В таком случае, сколько ты стоишь? — обращается к Тэхёну. — Что? — Самин не понимал, кто этот альфа и откуда он вообще взялся, остальные же омеги в свою очередь начинают шептаться между собой. — Что Вы себе позволяете? — старший омега был в ярости. Его словно кипятком облили и опустили перед остальными. Тэхён был в шоке от слов Чонгука и не понимал, почему он так сказал. Омега не знал, куда себя деть, ведь то, что сказал Чонгук, было действительно не красиво и означало лишь одно: Тэхён для всех лишь красивое лицо, которое можно продать за большие деньги. Знал бы Чонгук, насколько сильно сейчас сгорала душа Тэхёна, и знал бы, что ни за какие деньги нельзя вылечить эту душу, а продать и вовсе невозможно. — Как ты не понимаешь, что всем этим людям важна только твоя внешность? — говорит Чонгук и обращается к Тэхёну, обводя взглядом всех присутствующих. — Красивое лицо — продано, некрасивое — кому ты такой нужен? — Для тебя тоже? — тихо спрашивает Тасбих. — Что? — не понимает Чонгук. — Для тебя тоже важна моя внешность, признай это, — уже увереннее говорит омега, смотря Чонгуку прямо в глаза. — Будь моё лицо не таким, ты бы в сторону мою не взглянул, а поторговаться за него и речи бы не было, — горько усмехается Тэхён и сам не может поверить в то, что сказал. — Будь для меня на первом месте только твоё лицо, я бы не стал с тобой любезничать, а просто доверился бы своим инстинктам альфы, — после этих слов Чонгука, Тэхёна будто облили ледяной водой. Он прикрывает рот рукой, а глаза блестят от слёз, что вот-вот выйдут наружу. Внутри, прямо где сердце, больно щемит, а в голове мысли заплетаются. Даже после многочисленных оскорблений от Мустафы ему не было так больно, как слышать эти слова от Чонгука. Он же обещал, что не сделает больно, обещал беречь ото всех. Не слишком ли громкие слова были сказаны. Чонгук не справился с ними, он не сдержал обещание. А, казалось, всё налаживается… Чонгук разворачивается и как можно скорее покидает особняк, лишь бы не смотреть в эти наивные глаза. Лишь бы забыть всё то, что произошло минутой ранее и больше не возвращаться к этому. Альфа спускается по ступенькам, достаёт пачку сигарет и тут же закуривает, прикрывая глаза. Он опрокидывает голову назад и глубоко вдыхает дубайский ветер, улавливая цветочные нотки. Альфа сразу же пожалел о том, что сказал, ведь не хотел делать больно омеге. Сам говорил, что не позволит никаким монстрам обижать его, в итоге придётся держать Тэхёна подальше от самого себя. Настоящий монстр тут только Чонгук, и он знает об этом. Сигаретный дым помогает забыться лишь на несколько минут, но в глазах всё ещё пылает тэхёнов образ. — Чонгук, у тебя всё в порядке? — Сокджин, увидев, как Чонгук пулей вылетел из дома, идёт за ним. — Что случилось? Мужчина хотел что-то сказать, но решает промолчать, заметив, как из особняка выходят Мустафа с Тэхёном, и Сокджин решает проследить за взглядом Чонгука, дабы понять, на что он так смотрит. Джин лишь тихо вздыхает и кладет руку на плечо Чонгука, сжимая её. — Чонгук, я не буду говорить тебе, чтобы ты прекратил общение с Тасбихом, — Джин улыбается, а потом тихо добавляет, — ты сам знаешь, что нужно делать. В любом случае, я буду на твоей стороне. — Спасибо, Джин, ты настоящий друг, — Чонгук вздыхает и наконец смотрит на омегу. — Поезжай домой, тебе здесь больше нечего ловить, мы скоро тоже подтянемся. Сокджин кивает, соглашаясь с Чонгуком. Немного простояв так с альфой, прощается с ним и, сев в свою машину, уезжает, оставляя Чонгука и всех остальных здесь. Чонгук прав. Джин не особо желал появляться здесь. Всё меньше хотелось видеть Намджуна. Чонгук снова прикладывает фильтр к губам, делая затяжку и видя, как Тэхён садится в машину Мустафы. Он кидает окурок в урну и направляется к своей машине, садится в неё и заводит двигатель. Чонгук хотел бы забыть этот образ омеги, который не даёт задышать полной грудью, он словно задыхается, и в его ясных глазах Чонгук словно разбивается и вместе с ним — его надежды. Чонгук уезжает, так и не посмотрев снова в светлые глаза его восточного солнца. Альфа опускает окно машины и расслабляет галстук. Тяжело дышать. Цветочный запах везде его преследует, хочется забыться. Кажется, этой ночью сгорает не только душа Тэхёна. Чонгук запутался. Мужчина достаёт телефон и набирает нужный ему сейчас номер. После недолгих гудков на звонок отвечают. — Аксель, через полчаса желаю видеть тебя у себя в квартире. Я пришлю водителя. И отключает. Монстр не справился. Слишком поздно.