Шкатулочка

      Если вам когда-нибудь доводилось думать, что ненавидите свой день рождения, то знайте, вы не одиноки, как минимум потому, что где-то на свете живёт Чон Джэхён.       — Бро, да забей ты на эту валентинову херню, давай сходим куда-нибудь? — Марк жужжит в телефоне назойливой мухой.       — Не, нафиг, хватит с меня и того, что на работе все коллеги как сговорились и тащат мне весь день эти сраные открыточки! Если увижу сегодня ещё несколько перевёрнутых жоп, меня стошнит.       — Это не жопы, а сердца, — фыркает друг.       — Как кардиохирург, говорю тебе, что эти жопы можно назвать сердцем, только если разрезать его на две половинки и положить их рядом, и то, будет не хватать некоторых деталей…       — Так, я, как не-кардиохирург, не хочу слышать подробностей! — перебивает его Марк, — Я знаю одно место, которое точно не будут украшать к этому празднику…       — Это — не праздник, это — самый тоскливый день в году. Карнавал лицемерия и разбитых надежд, — Джэхён вертит в руках свой бэйдж, крутясь на стуле.       — Эй, доктор Душнила, пошли в кото-кафе после смены? — перебивает его Марк.       — Это туда, где живёт дюжина пушистых засранцев, от которых кроме шерсти и запаха ничего на память не остаётся?       — Нет, твоего бывшего там не будет, — хмыкает Марк и продолжает, — в соседнем доме открыли кошачье кафе, и я прямо сейчас смотрю на их витрины, в которых не видно никаких признаков Дня святого Валентина. Пойдём, а?       Джэхёну после смены хочется только спать, но Марк — приставучая зараза, и он знает, что так просто от него не отделается.       — Там хоть наливают? — Джэхён прекращает своё вращение на стуле, от которого начинает кружиться голова.       — Я с собой в рюкзаке пронесу, не переживай! — в голосе друга звучит неподдельное воодушевление.              В кафе уютно, тепло, светло и неожиданно тихо для Джэхёна, который почему-то думал, что коты будут голосить на разный манер.       — Наши питомцы воспитанные, — Джэхён вздрагивает, переводя взгляд на парня, внезапно возникающего рядом с ними.       — Извините, мой друг впервые в таком месте, — Марк выступает вперёд.       — Ничего страшного, многие из нас — заложники стереотипов, хорошо, что Ваш друг не сказал, будто ожидал, что здесь будет вонять, — парень кокетливо улыбается и поправляет жёлтую шапку, натягивая её пониже на чёрные волосы. — Я, кстати, Тэн — хозяин этого кафе, а Вы должно быть, Марк? — он приветливо глядит на того, кто в нетерпении обводит взглядом помещение, высматривая котов.       — Да, это я звонил, бронировал столик, — он жмёт протянутую ладонь, — Воу! У Вас такие горячие руки!       — Здесь довольно тепло, Марк, и может, перейдём на «ты», раз уж мы теперь соседи? Мои котики рассказали мне, что у тебя тату-салон напротив.       Марк смеётся и достаёт из кармашка рюкзака визитку.       — Заходи, если захочется набить что-нибудь, обсудим, я может даже скидку сделаю по-добрососедски!       — А Вы чем занимаетесь, друг Марка?       — О-о-о! Джэхён у нас доктор! — вместо него отвечает Марк, пока Джэхён закатывает глаза на странную привычку того всегда и везде заводить друзей.       — А Вы случайно котиков не лечите? — заинтересованно подаётся хозяин кафе вперёд, кладя на его предплечье руку, что и правда слишком горячая, обжигающая даже сквозь рубашку и пиджак.       — Джэхён у нас специалист по человеческим сердцам, — смеётся Марк, прикрывая ухмылку кулаком, вкладывая в шутку столько смыслов, что Джэхён закатывает глаза.       — Э-э-э, — тянет Тэн, снова поправляя свою шапку, словно та постоянно норовит сползти.       — Кардиохирург, — наконец Джэхёну удаётся ответить быстрее, чем Марку, и то, только потому, что тот снова хохочет, тихонько похрюкивая.       — Ого! — восклицает Тэн, с уважением рассматривая посетителя, — Впервые вижу кардиохирурга!       — Впервые вижу хозяина кошачьего кафе, — возвращает ему Джэхён с кривоватой улыбкой.       — Представляешь, Джэхён — кардиохирург, который родился в Валентинов день?! — Марку очевидно всё не даёт покоя его шутка.       — Так у Вас сегодня день рождения?! — округляет глаза парень, вновь поправляя свою шапку. Джэхён думает о том, что ему, вероятно, стоило бы снять её, если так мешается, а ещё почему-то покоя не даёт чужая улыбка. Такая чарующая, притягательная, уголки которой так и норовят приподняться, когда хозяин говорит с посетителями. Но больше улыбки, Джэхёна мурашит от разноцветных внимательных глаз Тэна: одного серо-голубого, другого каре-золотого       — А у Вас тут немноголюдно, — Джэхён игнорирует чужой вопрос, оглядывая зал, в котором кроме них, только пожилая женщина с маленьким мальчиком.       — Видимо, парочки предпочитают что-то более празднично-торжественное, да и открылись мы совсем недавно, даже рекламу не запускали, — пожимает плечами парень, вновь натягивая ниже шапку, которая начинает Джэхёна уже подбешивать.       — Тэн, у тебя тут очень уютно! — восклицает Марк, — Я бесплатно прорекламирую твоё кафе среди клиентов!       Джэхён с подозрением косится на друга. Если бы он не знал о его дружелюбии и открытости, то подумал бы, что тот запал на этого Тэна, уж слишком много воодушевления в его словах. Хозяин игриво пожимает плечами и расстроенно дует губы.       — Извини, Марк, мне тебя рекламировать пока некому, не думаю, что эта леди с малышом придут к тебе за новой татуировкой.       — Нет, что ты, Тэн! Котиков ведь все любят! Я вот обожаю! Клиенты мои тоже, и Джэхён, скажи же?       — Не сказал бы, — цедит Джэхён, потирая покрасневшие глаза.       — У Вас аллергия? — Тэн игнорирует Марка, который с радостным воплем «Джэхён! Смотри какая прелесть!» убегает куда-то в сторону, оставляя друга наедине с хозяином кафе, встревоженно касающегося плеча Джэхёна.       — Подозреваю, что да, но раньше не было возможности узнать, — Джэхён смотрит на Тэна слезящимися глазами, — я избегаю котов.       — Оу, вероятно, дело в мистере Шэдоу! — Тэн достаёт из-под ближайшего столика серо-чёрного персидского кота.       Животное безразлично смотрит на него янтарно-жёлтыми глазами и меланхолично зевает, обнажая пасть, полную острых зубов. Джэхён передёргивает плечами, но открыть свой секрет не решается.       — Не знаю… — он сильно шмыгает носом, отходя на шаг назад от маленького хищника в руках хозяина.       — А может… — парень аккуратно сажает кота на диванчик и подхватывает с какой-то скамеечки огромного белого мейн-куна, — Может это из-за Куна? — теперь он тычет в Джэхёна этим гигантом рода кошачьего, отчего животное выставляет лапищи вперёд, упираясь посетителю в плечо. — Персы и мейн-куны — самые аллергичные породы кошек!       — А-а-а-апчхи! — Джэхён охотно верит этому Тэну.       И он бы оттолкнул животное от себя подальше, если бы до усрачки не боялся. Да, Чон Джэхён, серьёзный кардиохирург, взрослый мужчина, ненавидит Валентинов день и боится котов. Супер! Сущая мечта романтично настроенной барышни! Если забыть на мгновение о том, что доктор Чон ещё и гей. Чёрт его дёрнул всё-таки согласиться пойти с Марком! Он надеялся, что просто посидит рядом с другом, незаметно потягивая виски из тайно пронесённой фляжки, пока тот не наиграется с этими пушистыми исчадиями Ада, но чего он не учёл, так это внезапно открывшейся аллергии на усато-полосатых засранцев.       — А-а-апчхи! — Джэхён утирает бегущие слёзы, делая шаг по направлению к выходу.       — Подождите! У нас есть и гипоаллергенные породы! Те же сфинксы! — хозяин кафе пытается преградить ему дорогу, но Джэхён уже практически в дверях бросает через плечо:       — Только не сфинксы! Ненавижу котов!       В памяти живо воспоминание, как его, сопливого мальца, покусал лысый чёрт, которого все почему-то называли котом. Это чудовище жило у его бабушки и гордо именовалось Момо. Джэхён до сих пор с содроганием вспоминает, как на скорости пересекал комнату, торопясь издалека запрыгнуть на колени к взрослым, чтобы подкроватное чудище не схватило его за ноги лысой сморщенной кошачьей лапой. Джэхён бабушку очень любил, бабушка кота тоже любила очень, потому не торопилась от него избавляться, отчего каждое посещение превращалось для внука в игру на выживание. Вероятно, на самом деле, всё было не настолько трагично, но в понимании маленького Джэхёна, именно кот был причиной того, что он так мало времени проводил у любимой бабули. Потому то он и не жаловал этих созданий раньше, а теперь ещё и дышать из-за них не может.       — Джэ! Куда ты? — Марк выпускает из объятий двух котов, сиамского и абиссинского, подхватывая на ходу рюкзак.       — Ваш Валентинов кадиохирург не любит котиков! — оскорблённо поджимает губы хозяин заведения, глядя вслед мужчине, что не прекращая чихать, переходит улицу прочь от кафе.       — Тэн, прости, бро! Я зайду завтра утром! Котики — просто чудо! — Марк выбегает на улицу, поднимая большие пальцы на обеих руках.       Ни он, ни Джэхён, ни пожилая леди с розовощёким мальчиком не слышат сдавленного шипения хозяина кото-кафе:       — Я покажу ему… «Ненавижу котов»! — он прячет в карман чужой бумажник, ниже натягивая жёлтую шапку.       Пропажу Джэхён обнаруживает только дома. И ладно деньги (там была мелочь), ладно карты (их можно заблокировать), но в нём остались его документы, в том числе бейдж, являющийся пропуском в больницу.       — Логичное завершение отвратительного дня, Чон Джэхён, — он обречённо смотрит на своё уставшее отражение, — с днём рождения…       Мозг лихорадочно прокручивает места, где он мог бумажник выронить. Мысль о том, что его вытащили, Джэхён задвигает подальше на задворки сознания, всё-таки хочется верить в маленькое чудо.       — Не, бро, у меня его нигде нет, — Марк тяжело вздыхает в трубку, — может он в кафе выпал?       — У тебя есть номер этого Тэна? Спроси, пожалуйста.       Через пару минут телефон чирикает пересланным сообщением.              ➥ Да, он у меня. Я скоро выхожу из кафе, могу подождать минут десять, или пусть зайдёт завтра утром, или ко мне домой заедет через час, если срочно нужен.

Конечно срочно! Но в эту кошачью обитель я не сунусь. Попроси у него адрес.

      Всё это и приводит к тому, что Джэхён теперь стоит у порога чужой квартиры. Обстановочка под стать какой-нибудь дораме: крутая лесенка, поднимающаяся вдоль глухой стены трёхэтажного здания, на крыше площадка, украшенная разноцветными гирляндами, всё до безумия миленькое, приторное и бесящее. Джэхён нетерпеливо стучит в одинокую дверь, что распахивается практически мгновенно.       — Заходи! — хозяин квартиры тут же исчезает где-то в её глубине, оставляя на пороге недоумевающего Джэхёна, что колеблется, но всё же делает шаг вперёд, прикрывая за собой дверь.       — Я за бумажником, — произносит он вслух очевидное.       — Иди на мой голос! — Джэхён понять пытается, когда он успел с этим Тэном сдружиться и перейти на «ты».       — Да я тут подожду, пока… ты… вынесешь! — кричит он в ответ, пытаясь принять это «ты» с незнакомым человеком.       — Я должен извиниться, иди сюда! — Тэн не сдаётся, а Джэхён сдаётся, снимая ботинки, идя по коридору куда-то вглубь уютной квартирки. Повсюду подушки, статуэтки, пушистые ковры.       — За что извиниться? — Джэхён пытается понять, куда идти дальше, потому что он предполагал, что хозяин квартиры убежал на кухню, чтобы налить чаю, воды или ещё чего, но вот перед ним кухня, а на ней никого.       — За то, что своими котами испортил твой день рождения! — голос доносится из полутёмной комнаты и в воображении Джэхёна рисуется парочка вариантов того, что его ожидает. Почему-то все они так или иначе вертятся вокруг чёрного рынка донорских органов. Джэхён считает себя пессимистичным реалистом, а реальность — довольно печальная штука, это он вам как врач может рассказать.       — Да всё в порядке! Я, пожалуй, просто заберу бумажник и пойду, — говорит он притворенной двери.       — Войди и возьми, — голос Тэна звучит внезапно низко, настойчиво, щекочуще, мурлыкающе.       — Э-э-э, — тянет Джэхён, — тогда я, пожалуй, пойду без бумажника, — он делает шаг назад, натыкаясь спиной на какой-то стеллаж, как дверь внезапно распахивается, а его за руку затаскивают внутрь, тут же захлопывая дверь.       Чужие ладони на его запястьях всё такие же обжигающе горячие, как и несколько часов назад, вот только теперь касаются не мягко, а крепко держат его руки заведёнными над головой, прижатыми к двери.       — Никуда ты не уйдёшь… — Тэн прижимается к Джэхёну всем телом, потираясь собственным возбуждением о чужой пах. В его глазах непроглядная темнота, расплёскивающаяся отбликами за пределы расширенных вертикальных зрачков на фоне серо-голубой и золотой радужек разноцветных глаз.       — Что за? — Джэхён трясёт головой, но чёрные кошачьи уши на голове Тэна никуда не пропадают, лишь прижимаются к голове, заставляя Чона думать о том, что во фляжке Марка, возможно, было что-то кроме виски. Возможно, что-то сыпучее или в виде таблеток, как знать.       — Ты не под наркотой, — Тэн словно мысли его читает, — читаю, — кивает, а большие кошачьи уши поднимаются домиком.       Джэхён дрожит от какого-то странного испуга и нервно облизывает пересохшие губы, на которые теперь жадно смотрит Тэн, облизывая свои собственные. Джэхён с леденящим ужасом замечает, что зубы-то у парня острые, словно у кота.       — Погоди, — Тэн отпускает его руки, упираясь до жути горячими ладонями в плечи замершего Джэхёна, — у тебя не только аллергия, но ты ещё и боишься котов?!       Джэхён тяжело сглатывает, кивая в ответ. Тэн расплывается в кошачьей улыбке и делает шаг назад, увлекая за собой на широкую кровать.       — Котики — милашки, их бояться не стоит, — парень забирается на простыни спиной вперёд.       Джэхён растерянно стоит у края кровати, колеблясь, словно в воду ледяную нырнуть собирается, а не взобраться на белые простыни. В правом углу ринга его представления о неправильности случайных связей, в левом: Тэн, грациозно стягивающий через голову белое худи, остающийся в одних лишь чёрных шортах, над которыми маячит, извиваясь тонкой чёрной змеёй, гладкошёрстный, мать его, хвост.       — Я могу и помяукать, если никак поверить не можешь, — Тэн подползает к краю кровати, к колеблющемуся Джэхёну, и спускает с его плечей пиджак, оглаживая грудь горячими ладонями.       — Но такого ведь не бывает, — Джэхён заворожённо смотрит на подрагивающие кошачьи ушки, чуть просвечивающие переплетением капилляров в свете лампы на прикроватной тумбе.       — Милый доктор, на свете чудес гораздо больше, чем ты можешь себе представить, — пальцы Тэна ловко расправляются с пуговицами на рубашке, отправляющейся на пол вслед за пиджаком. — И ты — одно из них…       Кошачьи глаза блестят и гипнотизируют, пока горячие руки бегают по торсу Джэхёна, чуть задевая коготками соски, очерчивая напряжённый пресс, перебирая волоски, убегающие тёмной дорожкой под ремень. Джэхён, кажется, забывает как дышать, когда Тэн подаётся вперёд, проводя шершавым языком по груди перед собой, поднимаясь выше и выше, цепляясь когтистыми пальцами за плечи, взбираясь к губам, на которых застыл немой вопрос.       — Я буду хорошим котиком и кусаться не буду, разве что могу немного поцара…       Он не даёт Тэну закончить, вжимаясь губами в его улыбку, касаясь своим языком чужого, такого непривычно-шершавого, если вести в одну сторону и юрко-гладкого, если пытаться забраться глубже. Под прикрытыми веками вспышки, в груди стон, руки тянутся к узким плечам, чтобы прижать ближе, а в голове одна мысль.       — О, да-а-а, тебе понравится, не сомневайся, — Тэн опускается ниже.       Прижимая уши к голове, закусывает острыми клычками игривую улыбку, глазами смотрит настолько широко распахнутыми, что у Джэхёна дух захватывает от невинно-озорного очарования. Вот только то, что Тэн вытворяет, невинным назвать никак нельзя. Ловко расправляясь с ремнём, пуговицей, ширинкой, стягивает брюки, тут же ладонью накрывая сквозь бельё, потираясь носом и щеками о бёдра, мурлычет словно самый настоящий кот, посылая вибрацию по чужому телу, что мурашками по коже расходится. Остро высовывает наружу кончик розового языка и касается сквозь бельё, глядя наверх, в глаза Джэхёну, и взгляд этот — сама невинность, пока ловкие пальцы окончательно не стягивают такие лишние сейчас трусы. Доктору Чону на секунду становится неловко от того, что он стоит во всей своей нагой красе перед незнакомым парнем, который и не парень вовсе, а вроде как кот, но и не совсем в то же время, но секунда эта с его же собственным стоном крошится на осколки, когда Тэн заглатывает практически сразу до основания. В горячую влажность рта член Джэхёна проскальзывает моментально, легко и мягко, а вот обратно… Шершавый язык корябает чувствительную уздечку, основание головки и Джэхён шипит, скрючившись, вцепившись в волосы между ушек, вразлёт прижимающихся к голове.       — А говорил понравится, — цедит он сквозь сжатые зубы, пока вновь скользит в гладком направлении.       Тэн вскидывает на него невинный взгляд и начинает движение головой прочь от джэхёновых бёдер. Тот напрягается, ожидая снова мелко-наждачного ощущения, но Тэн напускает слюны и шершавое движение превращается в щекочущее, дразнящее, с ума сводящее, более ощутимое по сравнению со всем, что только Джэхёну испытывать приходилось. Лукавая улыбка плотно обхватывает ствол, когда Тэн втягивает щёки, заставляя колени Джэхёна подкашиваться. Он крепче цепляется за узкие плечи, судорожно выдыхая.       — О, боги… — Тэн вдобавок к движениям головы, языка, губ, начинает мурчать, и Джэхён едва не падает, упираясь коленями в прогибающийся матрас, — Да, котик мой, — он гладит парня по голове, по прижатым ушам, невыносимо горячим, сгребает волосы на чужом затылке в кулак и с пошлым стоном толкается глубже.       Тэн царапуче цепляется за бёдра, когда Джэхён входит полностью, упирая чужой нос в тёмные завитки. В сознании Джэхёна острой вспышкой проносится желание кончить, но Тэн протестующе мычит, вскидывая хвост трубой. Он выпускает свою добычу из губ, от которых тонкой ниточкой тянется вязкая слюна.       — Нет, — мурлыкает он, пока Джэхён разочарованно стонет.       Стоном этим он тут же обречённо давится, когда Тэн разворачивается к нему спиной, грациозно прогибаясь, покачивая перед тяжело дышащим Джэхёном своей задницей, обтянутой мягкой чёрной тканью. Джэхён заворожён, загипнотизирован, и дело не только в том, как Тэн, цепляя шорты коготками, стягивает их к коленям, упираясь плечами в кровать, но ещё и в том, как извивается, сворачивается полукольцами черный хвост, словно манит, прося:       — Прикоснись, — глухо стонет Тэн, утыкаясь лицом в простыни.       Джэхён точными движениями ловит хвост и деликатно проводит от основания к кончику, заставляя Тэна поёжиться, словно ему неприятно.       — Это очень странно, но приятно, — задушенно шепчет он, выгибаясь навстречу, — я такого ещё не пробовал…       Джэхён смотрит ниже, как бы странно это не звучало, под хвост, и шумно втягивает воздух сквозь сцепленные зубы. Парень явно подготовился. Он аккуратно сжимает левой рукой хвост у основания, снова вырывая сдавленное шипение, что превращается в протяжный стон, когда пальцами правой руки касается колечка мышц, мягко надавливая. Следом за одним пальцем Джэхён добавляет второй и, чуть погодя, третий.       — Убери их, — шипит Тэн, и Джэхён на мгновение пугается, что сделал ему больно. — Не больно, просто я хочу кое-что посерьёзнее!       В чужом голосе отчаянное недовольство, и Джэхён морщась от саднящего перевозбуждения, смазывает себя. Вся эта ситуация, сам Тэн, его хвост и уши, всё доводит Джэхёна до такого состояния, что ему кажется, будто он кончит, едва войдя.       — Это очень льстит, но… — Тэн давится своим замечанием, когда Джэхён чётким, аккуратно-грубым движением входит в него, заставляя взвыть, но при этом податься назад, насаживаясь глубже.       — О, да-а-а! — хрипло восклицает Джэхён, чувствуя, как в Тэне горячо, туго, хорошо.       Тэн протяжно мяучит и хвост набок закидывает, как кошки по весне. Джэхён фыркает, полагая что это тоже самое, что его собственный возглас, только на кошачьем. На эту его мысль Тэн резко бёдрами толкается навстречу, отчего Джэхёну кажется, будто из него сейчас душу вытрахать собираются.       — Как знать, — шипит Тэн, и Джэхён сам не понимает, как оказывается опрокинутым спиной на кровать, в то время как Тэн седлает его бёдра. В голове проносится «Какого?..» от такой резкой смены позы, но Тэн лишь ухмыляется, начиная ритмичные движения бёдрами, назад и чуть наверх, вперёд и крепче вниз, — Кошачья магия…       В плечи впиваются острые коготки, а Джэхён словно тонет в голубо-золотых озёрах, потому что зрачки Тэна сужаются до тонкой чёрной полоски. Эти демонические глаза вкупе со вздрагивающими от каждого толчка ушками, коготками, до кровящих следов цепляющимися за плечи Джэхёна, рождают в воспалённо-возбуждённом сознании странные картины того, как Тэн впивается своей клыкастой улыбкой в шею Джэхёна, высасывая из него душу.       — Расслабься, я просто котик, — дыхание Тэна сбивается, и он чётче, резче прыгает на бёдрах стонущего доктора Чона.       — Котик… — Джэхён опирается на один локоть, мягко сжимая ладонь другой руки у основания хвоста, отчего Тэн выгибается назад, едва не падая, глубже вгоняя когти в плечи Джэхёна.       — Трахни меня, сердечный доктор, — бесстыдно стонет Тэн, запрокидывая голову с низким рычанием.       Джэхёну не сойти бы с ума от податливого тела в его руках, от обжигающе-сладкой боли в плечах, от горячей узости, что плотнее притирается к его бёдрам. Он закатывает глаза, ощущая волной накатывающую эйфорию.       — Смотри в меня, — рычит Тэн, отпуская одно плечо, по которому щекочущей струйкой стекает кровь, сжимая ладонь на горле Джэхёна. Тот в испуге распахивает веки, проваливаясь в бездонную черноту зрачков, поглотившую глаза Тэна полностью. Кошачья улыбка растягивается в клыкастую ухмылку, впивающуюся в губы Джэхёна, забирающую его дыхание вперемешку с душой. От резких движений, нехватки кислорода, пьянящего ощущения полёта в бездну чужих глаз, Джэхён кончает, содрогаясь в конвульсиях, крепко сжимаемый когтистыми лапами. Тэн запрокидывает голову, кончая на живот доктора Чона. У расплывчатой тени, отбрасываемой Тэном на стену, в этот миг можно различить аккуратные рожки между больших кошачьих (ли?) ушей.       .       .       .       .       .       — Представляешь?! Огромное сердце, увитое шипастыми лозами! Я как вспомнил твои слова про перевёрнутые жопы, так чуть в голос не засмеялся! — Марк выставляет указательный палец, привлекая блуждающий взгляд доктора Чона, — Понимаешь иронию, да? Она просила набить ей на жопе перевёрнутую жопу! Да ещё и с листочками!       Марк хохочет, стуча ладонями по коленям. Когда его радость от собственной шутки сходит на нет, он вопросительно смотрит на Джэхёна.       — Что? — тот отпивает зелёный мятный чай из огромной кружки и смотрит на друга, приподняв одну бровь.       — В прошлый раз ты умчался отсюда весь в слезах и соплях, а теперь мы тут чаи гоняем, — Марк оглядывает пустынное помещение кошачьего кафе, — ты, кстати, когда успел на чай с кофе перейти? Сплошные чудеса какие-то…       — На свете чудес гораздо больше, чем ты можешь себе представить, — Джэхён хмыкает, поправляя бейсболку, скашивая глаза на хозяина кото-кафе, играющего в другом углу со своими питомцами. — И ты — одно из них…       Марк непонимающе хмурит брови, прослеживая взгляд Джэхёна в сторону Тэна, потому не замечает, как на мгновение сверкают золотом и голубым карие глаза доктора (ли?).