Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Дуань Цинцзе, как и следовало ожидать, взял песика с собой. И тот явно был просто вне себя от радости снова увидеть людей. — Кажется, здесь, у воды, ему вполне комфортно, — сказал Дуань Цинцзе. — И он обычное животное без духовных предков. Мы можем взять его с собой и понаблюдать за его поведением. — Это очень хорошая идея, — ответил Юэ Цинъюань. — Это даст ценную информацию. Ты сможешь почувствовать его беспокойство? — Получив кивок Дуань Цинцзе, он продолжил. — Если ему станет неудобно, мы можем вернуть его в безопасное место. * Пока они летели на мечах, Дуань Цинцзе нес песика на руках. Сперва тот немного извивался, но, попривыкнув, оставшуюся часть пути провел, с обожанием глядя на своего нового друга, явно ничем более не стесненный. Однако, на обеденном привале их ждал сюрприз. К тому моменту они уже улетели глубже в луга, и их два орла кружили в поисках признаков жизни. Когда заклинатели приземлились, Дуань Цинцзе поставил песика на землю, позволяя ему размять лапы. Тот радостно побродил по округе несколько минут, обнюхивая случайные камни и пучки травы, но не находя ничего примечательного. Затем он сел, задумчиво почесался и пошел обратно в том же направлении, откуда они прилетели. Дуань Цинцзе посмотрел ему вслед и моргнул. — Они… обычно так не делают. — В чем дело? — спросил Лю Цингэ. Он огляделся, но не увидел ничего, что могло бы привлечь или напугать собаку. Дуань Цинцзе поднял руку, собираясь сложить печать и подозвать пса, но, помедлив, в итоге поднялся сам, собираясь пойти следом. — Интересно, куда он идет. — Пойдем за ним, я с тобой, — сказал Лю Цингэ. Он посмотрел на Жуань Цинжуаня и Му Цинфана. — Вы… — Мы останемся здесь, — подтвердил Жуань Цинжуань. — У нас есть сигнальные ракеты. У вас тоже? Лю Цингэ кивнул, и они с Дуань Цинцзе последовали за песиком. А затем вернулись. Причем так быстро, что Жуань Цинжуань только-только закончил заваривать чай. — Проблема? — спросил он, предлагая каждому по чашке. Лю Цингэ покачал головой и посмотрел на Дуань Цинцзе. Тот выглядел озадаченным, хотя песик снова шел за ним по пятам. — Нет. И это самое странное. Он не расстроен, а просто… хочет уйти. Не куда-то, а от чего-то. Но ему не страшно и не больно. Это как… стадное чувство. — Он посмотрел на песика. Тот посмотрел в ответ, радостно дыша с языком наружу. — Что ж. — Он налил ему миску воды из своей фляги и поставил на землю. — Я могу держать его при себе, но придется сознательно поддерживать призыв. — Ну, думаю, теперь мы знаем, что случилось с животными, — резюмировал Му Цинфан. — Но не с людьми. Дуань Цинцзе снова посмотрел на песика. В ответ тот вильнул хвостом. — У меня есть идея. * Они продолжили путь, время от времени останавливаясь, чтобы поставить песика на землю и отметить направление, в котором он хотел уйти. Похоже, тот принял это за игру и даже стал поворачивать голову, ожидая, когда кто-нибудь последует за ним. Отметки на карте лишь подтвердили их теорию о том, что отпугивающее животных нечто находилось на северо-западе — в направлении высохшего озера. Когда они остановились на ночлег, Дуань Цинцзе прицепил к шлейке песика длинный трос и привязал к высокой ветке дерева. — Ненавижу так делать, — вздохнул он. — Но мне нужно поспать. — Песик дошел до конца привязи, снова в противоположном направлении от высохшего озера, и остановился на самом ее конце. Не в силах идти дальше, он несколько раз подергал трос и лег на землю. — Однако шлейка довольно хорошая. Шэнь-шисюн отлично постарался. — Я удивлен, что он захотел его оставить, — сказал Лю Цингэ. — Не ожидал, что он любит собак или обычных животных в целом. Скорее уже какого-нибудь привередливого, изнеженного, экзотического духовного зверя. — Честно говоря, я тоже был удивлен, — признался Дуань Цинцзе. — Однажды я предложил ему длиннохвостого летающего кролика с одного из наших пометов, и он отказался. Я думаю, это из-за линьки. Никому не понравится столько шерсти вблизи сохнущей краски. — Возможно, в его семье были собаки, — предположил Лю Цингэ. Дуань Цинцзе рассмеялся. — Держу пари, не такие, как этот малыш. — Он потер песику уши, и его тощий хвост радостно застучал по земле. После этого разговор свернул на новую колею. По-видимому, и Жуань Цинжуань, и Дуань Цинцзе теперь считали Шэнь Цинцю другом и были счастливы сравнить то немногое, что о нем знали. — Но я не уверен, откуда он родом, — сказал Жуань Цинжуань. Стоящий позади него Му Цинфан на мгновение замер, прежде чем возобновить свои записи. Лю Цингэ отложил это в памяти. — Шан Цинхуа знает, — сказал Лю Цингэ. — Но он не сказал, откуда. — Может он воспитывался в какой-то аскетичной школе? — предположил Дуань Цинцзе. — Или в монашеском ордене. — Шэнь Цинцю? — саркастично переспросил Лю Цингэ. — С его манерой одеваться? Звучит сомнительно. — Я бы тоже так не подумал, но ты не видел его во время нашей миссии. Чжан Жунши и Чжэн Цзюнь флиртовали у нас на глазах, и он решил, что они спорят. Лю Цингэ моргнул. — Чжан Жунши… я, конечно, его люблю, но тонкие намеки не его конек. Дуань Цинцзе рассмеялся. — Вот именно! Но Шэнь Цинцю это совершенно не пришло в голову. Так что… — В этом есть смысл, — задумчиво сказал Жуань Цинжуан. — Я знаю, что у него маленькая семья. Он как-то обмолвился, что у него есть только сестра, и они воспитывались отдельно. — Сестра, правда? Он никогда об этом не упоминал. — Да. Возможно, юного Шэнь Цинцю отправили в монашеский орден довольно рано. Это бы все объяснило. Дуань Цинцзе подался вперед, его глаза засияли. — А потом его увидел Юэ Цинъюань, и это была любовь с первого взгляда… Лю Цингэ покачал головой. — Нет, Юэ-шисюн сказал, что они знали друг друга еще до того, как Шэнь Цинцю пришел в Цанцюн. Дуань Цинцзе выглядел разочарованным, но быстро подстроился. — Ладно, тогда друзья детства. И он пошел навестить… — Возможно, это и правда была аскетическая школа. Порой они бывают чересчур строгими к своим послушникам, — сказал Жуань Цинжуань. — Я достаточно часто слышал, как Гао Цингао ругал такие. Одни из самых эмоциональных слов, которые я когда-либо от него слышал, были — вы ведь тоже их помните? О той школе, которая морила голодом своих новичков. Тарелка отвара в день, еды едва хватает, чтобы выжить… — Все во имя «очищения духа», — скривился Дуань Цинцзе. — Да. Вскоре после этого у них произошла резкая смена руководства. Когда там это было? — Я… точно не помню, — нахмурился Жуань Цинжуань. — Однако у нас нет ни единой причины полагать, что Шэнь Цинцю был учеником именно этой школы. — О, я знаю, просто, может, у него была похожая ситуация? Итак, Юэ-шисюн делает крюк по дороге на Конференцию — он так и не появился в том году, помните? Допустим, он попытался навестить своего друга детства… — …Ему там говорят, что посетителей не пускают, но он все равно пробирается внутрь… поздно ночью… — Очень в его духе, — согласился Лю Цингэ. — Он всегда говорит, что правила созданы для того, чтобы вы думали, прежде чем их нарушать. Жуань Цинжуань фыркнул. — Затем он видит Шэнь Цинцю, истощенного и со следами сурового обращения… — Это начинает походить на роман, — прямо сказал Лю Цингэ. Этот образ — более молодой и истощенный Шэнь Цинцю, запертый в одной из тех голых камер, которые использовались в более строгих аскетических школах, одетый в грубый хлопок или пеньку вместо облаков шелка — зацепил его. Он стряхнул это и признался: — Он был довольно тощим, когда Юэ-шисюн привел его в Цанцюн. Лю Цингэ видел его лишь мельком, когда пытался понять, что же так поглотило время и внимание Юэ Цинъюань. Он никогда не подходил близко в течении тех первых нескольких месяцев, но как у физического совершенствующегося, его зрение было превосходным, даже на большом расстоянии. Юэ-шисюн сказал тогда, что ему было… шестнадцать? Довольно низкий для своего возраста, если так. — Типичный признак недоедания, — сказал Му Цинфан. Лю Цингэ забыл, что он здесь. Оказалось врач отложил свои записи и с интересом их слушал. — Му-шисюн, ты… Му Цинфан покачал головой. — Я не могу комментировать. И я не знаю, в любом случае. — Он нахмурился. — Я не одобряю такого обращения с кем-либо, а особенно с детьми. Если они взрослые и приняли решение добровольно, то это одно, но… я не понимаю, почему семьи отправляют в такие места своих детей. — Я знаю, что иногда их посылают от имени семьи, чтобы вымолить удачу. Или для воспитания в них почтительности и покорности. — Ну, если они ожидали, что школа сделает Шэнь Цинцю кротким и мягким, полагаю, можно с уверенностью сказать, что план провалился, — сухо заметил Му Цинфан. Жуань Цинжуань рассмеялся, Лю Цингэ фыркнул, а Дуань Цинцзе быстро скрыл улыбку. Разговор свернул на другую тему. Однако позже этот вопрос не давал Лю Цингэ покоя. Не оттуда ли пришел Шэнь Цинцю? Неужели Юэ Цинъюань увел его из некой строгой закрытой школы? Если так, то Лю Цингэ очень ясно мог представить, что обошлось не без участия главы школы. Янь Аньмин считала, что любое дело — это ее дело, и открыто выражала свое неодобрение такой практики. Лю Цингэ задумался. Это подходило. Юэ Цинъюань пытался навестить своего друга детства — возможно, пробрался глубокой ночью. Он нашел Шэнь Цинцю, одинокого и измученного… Возможно, даже попытался согреть его своими объятиями и… Лю Цингэ почувствовал прилив жара и резко вырвал себя из блуждающих мыслей. * — Я очень скучаю по еде Жуань Цинжуаня, — вздохнул Шан Цинхуа, проверяя ужин — рисовую лапшу с овощами и рыбой из их мешочков-цянькунь — результат его и Ци Цинци совместных усилий, даже близко не выглядящий и не пахнущий так же аппетитно, как блюда с Цзуйсяня. — Ты бы скучал по ней больше, если бы за готовку отвечала только я, — заметила Ци Цинци. — Я умею только варить суп и жарить мясо. — Она просмотрела свой мешочек-цянькунь. — О, у нас еще есть личи. — Завтра, когда придет наша очередь, вы будете скучать по ней еще больше, — сказал Юэ Цинъюань. — Ну, мы всегда можем попрактиковать инедию, — практично напомнил Шэнь Цинцю. — Пожалуй, я придержу эти личи, — заявила Ци Цинци. — С таким отношением, ты их не оценишь. После ужина Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю вызвались убраться, но их опередил Шан Цинхуа. — Вы двое лучше поговорите! — быстро наказал он. — А я все сделаю. Ци Цинци должна была дежурить первой, но Юэ Цинъюань тоже не спал, рассматривая карту. Шэнь Цинцю сел рядом с ним. — Пока вся наша информация подтверждает, что они пошли этим путем, — осмелился заметить Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань кивнул. — Это так странно. Почему в конце зимы они отправились в луга? Если они от чего-то бежали, то почему не пошли в одну из деревень? — Хотя бы закупить припасы к путешествию, — согласился Шэнь Цинцю. — И что за внезапная напасть могла их так напугать? Может… — Юэ Цинъюань звучал немного раздосадованным. — Пещеры под равнинами? Какая-то трещина, которая обнаружилась, когда уровень грунтовых вод упал за зиму? Шэнь Цинцю просмотрел их карту. — Возможно. В горах наверняка есть пещеры. Но если местных грунтовых вод оказалось достаточно, чтобы питать колодец, пещеры тоже были бы затоплены. Шэнь Цинцю подумал, что ему никогда раньше не приходилось сталкиваться с такими трудностями. Когда он следил за приключениями Главного Героя, миссии никогда не были такими скучными и медленными, требующими столь тщательного сбора улик и соединения их воедино. Если бы Ло Бинхэ был здесь, они бы уже точно наткнулись на сюжетное событие. Столкнулись бы с в панике убегающим сельским жителем, или обнаружили бы подсказку, написанную кровью, или, возможно, споткнулись бы о само существо, вызывающее проблему. Юэ Цинъюань снова посмотрел на луга. — Кажется, ты нервничаешь, — предположил Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань удивленно усмехнулся и оглянулся на него. — Ну, я лидер нашей группы. И мне не очень нравится не знать, что происходит. Шэнь Цинцю зацепил пальцами рукав Юэ Цинъюаня. — Никто не знает, что происходит. Вопрос в том, как мы справляемся с неопределенностью. — Он рассеянно дернул ткань по старой привычке. — Интересно, как жители деревни с этим справились. Должно быть, для них это было невыносимо. Шэнь Цинцю почувствовал, как на них опустилось одно из слабозаметных локальных приглушающих заклинаний Юэ Цинъюаня, легкое, как туман, на его коже. — Похоже, вы с Лю-шиди стали лучше ладить, — осторожно заметил он. — Ну, у него есть свои достоинства. Я думаю, мы сможем работать вместе. — Он почувствовал укол тоски, вспомнив дружбу, которую они осторожно построили в его прошлой жизни. Впрочем, ничего не мешало им выстроить ее вновь уже в этой. Даже если какое-то время усилия будут односторонними. Юэ Цинъюань помолчал несколько минут, а затем рискнул: — Эм, ты упомянул той первой ночью, когда мы были в лагере, о, э, о твоем прошлом. Ты действительно не беспокоишься? Шэнь Цинцю пожал плечами. — Шицзунь говорит, что рано или поздно история все равно раскроется, лучше быть к этому готовым. Я думаю, что он и мастер Чжао что-то затеяли. Юэ Цинъюань ненадолго прижался щекой к голове Шэнь Цинцю, прежде чем выпрямиться. — Я думаю, что он прав. Рад, что он готовится к этому. — В его голосе слышалось облегчение. — Я слышал, что мастер Чжао очень хорош в таких вещах. — Ну, он должен быть хорош, если хочет избежать наказания за большую часть того, что делает, — категорически сказал Шэнь Цинцю. Он почувствовал, как Юэ Цинъюаня немного затрясло от безмолвного смеха. Однако, немного успокоившись, он продолжил: — Ну, если Лю-шиди действительно… действительно изменит свое отношение из-за этого, тогда… – Он снова потер его плечо по старой нервной привычке. Шэнь Цинцю не был уверен, что действие было намеренным. — Я не думаю, что он станет хуже обо мне думать, — тем не менее возразил он, не совсем уверенный в том, какой подтекст здесь был, но четко его ощущая. — У него есть свои недостатки, но снобизм не входит в их число. Нервный тик Юэ Цинъюаня прошел, и Шэнь Цинцю надеялся, что находится на правильном пути, так что продолжил: — Полагаю, он скорее будет зол на себя из-за того, что не заметил сам. — Это смутное напряжение почти исчезло, но, казалось, чтобы полностью его рассеять не хватало чего-то еще. — К тому же, с каждым годом его недопонимание действительно становится только смешней. Юэ Цинъюаня снова легонько затрясло, и это отразилось в густом гудении его ци.