***
Когда спасаешь жизни, приходится иметь дело с потерями. Врач как Икар — в один день его боготворят и ставят рядом с Творцом, в другой же проклинают, заставляя упиваться собственной виной за неспасенную жизнь. Я очень быстро понял: если хочу быть врачом, должен оставаться в жизнях пациентов и их родственников безымянным призраком. Пропускать благодарность и обвинения мимо себя, не запоминать имён и лиц. Так было, пока я не встретился с Конан, Яхико и Нагато. Они напомнили мне то время, когда меня пригласили читать курс лекций для студентов младших курсов. Хотя, едва преступив порог аудитории, мне казалось, меня назначили воспитателем в яслях. Это были самые настоящие сгустки энергии, генерируемые внутренними вечными двигателями, а не двадцатилетние юноши и девушки. Соответствуя своему возрасту, они были исполнены желания изменить мир. Прекратить войну, в которую лидер впутал нашу страну. Но, как обычно это бывает, сопротивление устоявшемуся порядку может привести к крайне трагичному исходу. Общими усилиями отдельных студентов, в моей родной стране было сформировано подпольное движение против существующего режима. Все участники были пойманы и повешены на центральной площади с табличками ПРЕДАТЕЛИ НАЦИИ. Так заканчиваются попытки достичь мира. Я винил только себя. Не доглядел. Не уберег. Не предупредил. Мне казалось, так будет правильно, если я поговорю с их матерями — отцы уже давно покинули границы нашей страны, либо же этот мир вовсе, сражаясь на передовой. Или же я хотел наказать себя за проявленное малодушие. С тех пор я ненавижу плачущих женщин. Я не знал, как им помочь, что нужно говорить. Хотелось спрятаться. Все как один говорили, что им больше незачем жить. Интересное наблюдение, которое я сделал за годы работы врачом: когда умирает человек, в могилу за ним собираются их ближайшие родственники. Они даже начинают подыскивать себе место для захоронения, словно им поставили смертельный диагноз. Конан сидела на стуле, уперевшись виском в стену и плакала не переставая. Иногда она успокаивалась, но только лишь для того, чтобы отдышаться, и все начиналось по-новой. Ее глаза были стеклянными, как у мертвеца. Может она действительно давно умерла, а вздымающаяся от всхлипов грудь была все равно что дергающиеся конечности у трупа. Я мерил комнату шагами. Хотелось сбежать, но было некуда — за стенкой находился Нагато. Точнее тот, кого я раньше назвал бы этим именем. Лучше бы они умерли втроем. Я мотнул головой, отгоняя от себя эту мысль. Но что лучше: умереть или пережить смерть близкого? Что лучше: умереть или выжить, оставшись навсегда калекой? Комната в очередной раз наполнилась рыданиями. Как такое могло произойти? Кьюсуке должен был успеть их предупредить, должен был… Яхико, как же так? Если Ханзо узнает, кто послал ту записку… Я попытался растереть вставший в горле ком. Если Ханзо узнает, что это был я… Если он узнает, что я не в деревне, а здесь… Новый залп рыданий. — Конан, возьми себя в руки. Я пошарил руками в карманах халата. Тот тип, точнее, Мадара Учиха, как он сам представился, выдернул меня из деревни прямо посередине рабочего дня. Прошло несколько дней, как я считал всех членов Акацуки погибшими — и вот те раз. Верить незнакомцу? Я не первый день живу, чтобы не подвергать всё и вся сомнению. Уже тогда я опасался, что Ханзо может узнать о моей записке с предупреждением. В каждом его взгляде я пытался уловить изменение в отношении ко мне. Доверяет ли он все еще? Или уже знает о моем предательстве? — Сложно, знаю. Но мы нужны Нагато. Пузырек с успокоительным, лежавший у меня в кармане, почти опустел. Я не поверил этому Мадаре, пока он не перенес меня сюда, и я не увидел Нагато собственными глазами. Этот мир и люди со своими способностями никогда не перестанут меня удивлять. Секунда — и привычный мне кабинет меняется на одно из бывших убежищ Акацуки. Небольшой, ничем не примечательный деревянный дом, скрытый от чужих глаз среди плотно растущих друг к другу деревьев. Я бывал уже здесь. Я познакомился с Яхико еще несколько лет назад. Однако встреча произошла не сразу. Другой конец веревки, по которой я вышел к Яхико, бросила мне Конан. Однажды она привела в больницу одного из бывших членов организации — уже и не вспомню его имя. То ли их пути с Яхико и остальными разошлись, то ли он погиб на одной из миссий. Не суть важно — он стал связующим между мной и молодой организацией, желающей положить конец войне в Стране Дождя. Темные времена иногда создают самых светлых людей. Как же все так могло закончиться… — Я не могу, Сатору. Не могу… — сказала Конан сдавленным голосом. Я подошел к ней ближе, и она уперлась головой мне в бок. — Можешь, — я слегка потер ее по спине, как если бы пытался разбудить ее от крепкого сна, — ты сильнее, чем думаешь. Давай-давай… Я подбадривал не только Конан, но и себя. Ничего, Ханзо сейчас не до меня, у него и так хватает проблем. Придумаю что-нибудь. И не из такого выкручивался. Конан и Нагато живы — это главное. Вместе мы обязательно справимся со всем. Краем уха я услышал как открылась входная дверь дома. Затем шаги, которые становились все отчетливее — кто-то зашел внутрь. Мы с Конан переглянулись. В ее глазах застыли слезы, лицо вмиг посерьезнело. Чужак? Сомнений не осталось, когда в соседней комнате заговорили. Голос не был похож на тот, что у Нагато или Мадары. Он был намного грубее и глубже, больше похожим на голос взрослого мужчины. Конан, несмотря на мой сдавленный шепот и попытки преградить путь, в два шага преодолела пространство, отделявшее ее от двери. Я поспешил за ней.***
— Приветствую тебя, спаситель этого мира. Я сплю. Или умер. Одно из двух точно. Последние дни и то, что происходило сейчас, казалось нереальным. Это просто страшный сон. Один из тех, что мне уже когда-то снился. Я проснусь, и с Яхико все будет в порядке. Нет, мне только снится, что его тело лежит в соседней комнате. Он жив. И эта боль, которой я не могу найти никакое сравнение, тоже мне только снится. Я бы давно потерял сознание или умер, но нет, вот он я — живой. Только все никак не могу проснуться… И этот мужчина. Кто он? Как он сказал? Я — спаситель? Он смеется надо мной? — Ты кто вообще? — говорю я не своим голосом. Получилось грубо, словно я выплюнул эту фразу ему в лицо. Как же больно… Когда это кончится? Кто-нибудь, вытащите штыри из моей спины. Ни сидеть, ни стоять — ничего не могу. Только опереться рукой о спинку стула. Никогда не чувствовал себя так никчемно. Ну ничего, я скоро проснусь. Это все только сон. — Тот, кто пришел помочь, — он делает шаг вперед, оставляя порог за собой. Преодолевая боль в спине, я поднимаю голову выше, чтобы лучше разглядеть мужчину, создававшего впечатление сумасшедшего. Но его силуэт загородил вставший передо мной Мадара. — Уходи по-хорошему, — голос Мадары звучит ровно и уверенно. Яхико говорит, нужно держаться подальше от Мадары. Но он знает о силе моих глаз. Даже больше меня. Он сказал, может помочь совладать с ней. Может, он на самом деле может стать нашим союзником? Надо будет поговорить об этом с Яхико. Только вот проснусь для начала. Позади распахнулась дверь, и послышалась пара спешных шагов. — Ну куда ты! — сдавленно сказал Сатору, пытаясь поймать Конан за руку. Я не видел этого, но он бы так сделал, проявляя почти что отеческую заботу. — Нагато, кто это? — прошептала Конан мне над ухом. Не без усилия я перевел взгляд на нее — в некогда горевших глазах поселилась ярость, с которой она смотрела на незнакомого мужчину. Такой я видел ее только когда нам с Яхико угрожала опасность. В ее теле чувствовалась звериная напряженность, словно она готова была с места броситься на любого, на кого бы ей указали. — Сам не знаю, — ответил я. — Еще не время, — ответил мужчина Мадаре после повисшего молчания. Потом произошло нечто странное. Мадара попытался атаковать мужчину после того, как тот сделал еще шаг по направлению ко мне. Однако атака была остановлена. Точнее, Мадара просто остановился, словно передумал атаковать. Но сделано это было явно не по его воле. Это сделал незнакомый мужчина, который даже не сдвинулся с места. Как ему это удалось? — Гендзюцу? — предположил Сатору. Мужчина обошел оцепеневшего перед ним Мадару и снова направился ко мне. Конан крепче перехватила кунай, который держала в руке и побежала в сторону мужчины. — Отдохни, дитя, — сказал он все тем же ровным голосом. В ту же секунду Конан завалилась набок и упала головой прямо под ноги мужчине. Падение было таким сильным, что половицы задрожали, и от них поднялась пыль. Что с Конан? Я слышал свое учащенное сердцебиение. До меня наконец начало доходить осознание. — Это не сон, Нагато, — сказал мужчина, поравнявшись со мной уровнем глаз. Они не были живыми. Мужчина был мертвым. — Но когда ты проснешься, ты уже не будешь прежним, — закончил он. Я провалился в темноту, которая утащила за собой мой крик боли от осознания того, что Яхико на самом деле умер.***
— Конан! Конан, ты меня слышишь? Сатору — так звали мужчину, которого Нагато хотел непременно видеть — стоял на коленях подле Конан и пытался найти у нее признаки жизни. Он с усилием перевернул ее тело лицом к потолку, проверил пульс, слегка надавив пальцами на нижнюю область шеи вдоль трахеи. Ее грудная клетка размеренно поднималась и опускалась. Значит, живая. — Она в порядке, — ответил ему незнакомый мужчина. Я не мог пошевелить и пальцем. Все тело словно обволокло застывшей смолой. Даже сделать вдох или выдох было затруднительным — грудную клетку намертво сжало. Дело дрянь. Это не гендзюцу — на него бы я не попался. На технику перемещения сознания или же технику марионетки тоже не похоже. Да это мало на что похоже из всех известных мне техник. Он не складывал печати, не смотрел в глаза — не сделал ровным счетом ничего. Кто же он такой? — Я вам не враг, — продолжил мужчина. Сатору подавил усмешку и попытался продолжить в более сдержанной и рассудительной манере: — Хорошо, вы нам не враг. Но очень сложно счесть все, что вы сделали, за акт доброй воли. Так потрудитесь объяснить, для чего вы здесь и зачем все это устроили. Едва Сатору закончил, как я почувствовал, словно давящая со всех сторон на мое тело хватка пропала, отчего я пошатнулся, едва удержавшись на ногах. — Ты в порядке? — спросил Сатору, в секунду оказавшийся возле меня и пытавшийся заглянуть мне в разрез для глаза. — В порядке, — не задумываясь повторил я за ним и шумно вдохнул воздух через ноздри. — Они будут нам только мешать, — сказал мужчина, отвечая на ранее заданный ему вопрос. Ответы этого странного мужчины были настолько расплывчатыми, что многое приходилось додумывать самому. — Мешать нам? В чем же? — спросил Сатору. Впечатление этот мужчина производил неприятное. Все, что не входит в мои планы, производит на меня такое впечатление. Его хотелось скорее устранить — как камень, попавший под ноги. Но вместо камня на моем пути лежал валун. Что ж, другого выбора нет. Придется убрать валун с дороги. — Воля Мадары Учихи начала соединение с силой риннегана, — сказал мужчина, показывая на меня крючковатым пальцем, а затем, переведя палец в сторону Сатору, продолжил, — ты поможешь завершить этот процесс. Повисло молчание, нарушаемое в моей голове сталкивающимися друг с другом вопросами, которых становилось все больше. Но самым главным был откуда? Откуда он знает про Мадару Учиху и его волю? Может он как-то связан с ним? Я бы не удивился уже и этому. Но как с этим связан Сатору? Я украдкой посмотрел на него. Как он может быть связующим между Мадарой и силой Нагато? — Воля Мадары Учихи, соединение с силой риннегана… О чем вообще речь? — недоумевал Сатору. Мужчина показал в сторону Нагато, опиравшегося о спинку стула. Он выглядел так, словно что-то рассматривал на сиденье — его голова была опущена, лицо скрывали длинные волосы. В таком положении чакроприемники, торчавшие из его спины, выглядели еще больше и устрашающе. Чакроприемники. Воля Мадары Учихи начала соединение с силой риннегана. — Статуя Гедо Мазо использовала чакру Нагато для атаки отряда Анбу и шиноби Аме, — начал я, заставляя Сатору повернуться от Нагато в сторону меня — соединение было возможно при помощи чакроприемников, которые содержат в себе силу клана Учихи. Незнакомый мужчина посмотрел на меня. Мне показалось, он еле заметно улыбнулся уголком рта. — Так что вы хотите от меня? — спросил Сатору у мужчины, — чем я должен помочь? Я внимательно смотрел на мужчину, пытаясь понять его намерения. Он понимает, что я не тот, за кого себя выдаю, но он здесь не за тем, чтобы разоблачить меня. Он преследует какую-то свою цель, пока не совсем мне понятную. Моя задача заключалась в том, чтобы переманить Нагато на свою сторону. Его способность вызывать Гедо Мазо — вот, что для меня ценно. Сила риннегана, конечно, была бы полезна в получении биджу, но в таком состоянии, как сейчас, Нагато едва ли будет полезен в бою. — Ты вернешь ему силу тела, — ответил мужчина. Сатору усмехнулся и отрицательно покачал головой. — Я врач, а не волшебник. Если он выживет — это уже будет чудом. — Выживет, — сказал я, — Нагато и Гедо Мазо неразлучны, статуя будет делиться с ним своей чакрой. — Разве не из-за нее он сейчас похож на высушенный стручок фасоли? — парировал Сатору иронически. — Не суди о том, чего не знаешь, — отрезал я. — У спасителя будет новое тело, — сказал неожиданно мужчина. Мы с Сатору синхронно перевели взгляд на него. Убедившись в том, что мы его слушаем, мужчина продолжил: — Даже несколько новых тел. Мир погряз в войне, жестокости и боли. Этому давно пора положить конец. Спаситель обрушит кару на всех людей этого мира. Из хаоса зародится новый мир. — Я не понял, он предлагает уничтожить весь мир? — спросил Сатору, повернувшись ко мне. — Что за мир ждет нас после? — спросил я у мужчины, не обращая внимания на Сатору. — Мир понимания и гармонии, где нет места смерти и страданиям. Где нет обездоленных, и каждый живет в достатке. — Это просто утопия, — раздраженно сказал Сатору. Везде, где есть свет, есть тьма. Пока есть победители, есть и проигравшие. Желание достичь мира во всем мире ведет к войне. Ненависть создана, чтобы защищать любовь. Наш мир соткан из противоречий, но можно создать мир, где будут победители. Мир, где будет только любовь. Так говорил Мадара. Получается, у нас на самом деле одна общая цель. Кто бы мог подумать, что валун на дороге покажет обходной путь. — Так что ты от нас хочешь? Как у Нагато может быть несколько новых тел? — спросил я. — Наконец мы подошли к сути дела, — ответил мужчина. Я даже не успел моргнуть, как все вокруг резко изменилось. Стало темно. И очень холодно. Это не гендзюцу, и незнакомец не был ниндзя. Теперь я в этом уверен. Я огляделся вокруг. Вдоль стен спереди и сзади находились шкафы с двумя рядами дверец — слишком большими для обычных вещей. Деревянная дверь справа сменилась на панорамное окно, за которыми виднелись стены соседних домов, плотно стоящих друг к другу. Пространство между мной и незнакомым мужчиной отделял длинный прямоугольный стол, на котором лежало тело бывшего товарища Нагато. Яхико. Иного пути не было. Взглядом я проследил путь от чернеющего пятна на плаще Яхико в области сердца до бледно-зеленоватого цвета его лица. А затем мой взгляд переметнулся на лицо незнакомца — точно такого же цвета, как у мертвого Яхико. — Это что, Амегакуре? — прервал Сатору тишину, рассматривая здания за окном. — Ее западная часть, — ответил мужчина. Сатору нарочито медленно перевел взгляд с окна на мужчину. Он удивленно приподнял брови, отчего морщины на лбу пошли волнами, а очки немного сползли на переносицу. — В западной части деревни находится резиденция Ханзо Саламандры, — сказал Сатору, исподлобья смотря на мужчину. Он выждал паузу для придания веса сказанному, а затем продолжил, — мы сделаем шаг отсюда, и нас схватит личная охрана Ханзо. Мое положение, — он ткнул себя в грудь, — усугубляется тем, что я главный врач в деревне, которого схватят вместе с членами преступной в нашей стране организации. Вы всех нас привели на погибель. Для чего? — сказал он, делая особый акцент на вопросе. Мужчина долго смотрел в глаза Сатору, отчего уверенность последнего таяла на глазах. Затем он подошел к нему вплотную тяжелой поступью, все также не отрывая взгляд. Любой на месте Сатору захотел бы опустить глаза или хотя бы сделать шаг назад. Но Сатору делать этого не стал. Не потому что отличался смелостью. Нет. Незнакомец не давал ему этого сделать — так же, как не позволил мне атаковать его. — Твое время придет позднее. Ты сам поймешь, когда. Место я пока тебе еще не определил. Зависит только от тебя, в какой мир ты в итоге попадешь. Когда мужчина отошел в сторону, глаза Сатору были пустыми, словно в них больше не было жизни. — Вы кто такой? — спросил он беспомощно. Ответа не последовало. — Он станет сосудом для мира богов, — сказал мужчина, склонившись над телом Яхико, — он пожертвовал своей жизнью ради спасения других. Такой поступок под стать божественной сущности. — Вы хотите перенести сознание Нагато в тело Яхико? — уточнил я. Мужчина отрицательно покачал головой. — Спаситель сможет контролировать сосуд при помощи воли Учихи. — При помощи чакроприемников? — уточнил я снова. На этот раз мужчина кивнул. — Нагато этого не переживет, — подал голос Сатору, — Конан этого не переживет. Это безумие. — Переживет, — настойчиво сказал мужчина. — Слушайте, — начал Сатору, — я лечу живых людей. Возвращать мертвых к жизни не в моей компетенции. — Ты знаешь, как устроено человеческое тело, — ответил мужчина, — сможешь направить волю Учихи так, чтобы спаситель смог управлять сосудом. — То есть, установить чакроприемники в теле Яхико, чтобы Нагато смог им управлять, — пояснил я. — Ты что, с ним заодно? — съязвил Сатору. — Вы сказали, у Нагато будет несколько тел? — спросил я у мужчины, снова игнорируя Сатору. — Оставьте это мне, — ответил он. — Даже если мы решим воплотить в явь ту ужасную идею, которую вы вбиваете нам в головы невесть сколько времени, — встрял Сатору, — на это уйдут дни. Недели. Может месяцы, включая время реабилитации. Нужен веский аргумент, почему личный врач правителя Аме отсутствует большую часть времени в его резиденции. Кроме того, у меня большая загруженность в больнице… Мужчина молча подошел к одной из дверец и открыл ее, потянув за ручку. Я так и знал, что это не просто шкаф и здесь холодно не просто так. За дверцей скрывалась выдвигающаяся плоскость с трупом мужчины. Мы находились в крематории. Труп был полностью покрыт ярко-красными пятнами. Я почувствовал, как меня резко потянули назад. Обернувшись, я увидел Сатору, который спрятал нос и рот в сгибе локтя. — Достаточно веский аргумент? — спросил мужчина, задвигая плоскость с трупом обратно и плотно закрывая дверцу. — Скажешь, что в деревню занесло неизвестную болезнь и велик шанс эпидемии. Лично займешься неизвестной болезнью и никого не подпустишь к этой башне. Что-нибудь придумаешь. А теперь оставьте меня. Человеческим глазам нельзя видеть то, что я собираюсь сделать. — А где Конан и Нагато? — спохватился Сатору, оглядываясь по сторонам. Мужчина указал пальцем в сторону двери. Если он смог переместить тело Яхико из одного пространство в другое, то с Конан и Нагато произошло то же самое. — Идите и будьте там, пока я не скажу.***
Там, где оказывается тело человека после его смерти, появилось место и для его зарождения. В комнате с морозильными камерами, где тела хранились до их сжигания в печах, было тихо. Тишину не разбавляла даже текущая за окном жизнь в деревне. В западном районе находилось несколько подобных башен с крематориями, превращая кластер в небольшое пристанище мертвых. Жителей Амегакуре нисколько не смущало тесное соседство с миром умерших. Здесь было особое отношение к смерти, сложившееся за несколько десятков лет существования деревни. Башни служили напоминанием давно известной всем, но немногими принимаемой истине — все мы умирать будем. Все мы умирать будем сопровождало жителей везде изо дня в день, поскольку башни были такими высокими, что загораживали солнце — редкого гостя в здешних краях. Из-за этого сложился особый менталитет жителей Страны Дождя — они не умели планировать завтрашний день. Каждый день был для них отдельной жизнью, которую нужно было прожить достойно для себя и с пользой для других. Мужчина стоял посередине комнаты и собирался сделать нечто противоречащее законам живого мира. Он собирался впустить в него мир мертвых. Такого не было со времен Великого хаоса, из которого появился этот мир. Но таков был замысел, а против него бессильны даже боги. И даже Король ада. Пол помещения вспыхнул фиолетовым пламенем, словно кто-то разлил керосин и бросил спичку, но мужчина продолжил стоять, как ни в чем не бывало. Этот огонь был особенным и совсем необжигающим, ведь как мужчина, так и огонь, относились к другому измерению — миру адских существ. Из огня начала постепенно вырастать огромная, человекоподобная голова, которая доставала макушкой почти до потолка. Голова была покрыта куфией, свободные концы которой прикрывали щеки. Рот заслоняла высокая стойка белого цвета, края которой были сшиты посередине. Вид у головы был одновременно устрашающим и величественным. Опущенные на глаза широкие брови делали взгляд более глубоким и пронзительным, а о высоком статусе существа в мире мертвых говорил стоячий воротник благородного красного цвета и черная корона, надетая поверх куфии. — Техника реинкарнации небесной жизни, — сказал мужчина. Нити, сдерживавшие края стойки, разошлись, обнажая огромный рот существа с рядом белых острых зубов. Рот существа был настолько широким, что там мог бы поместиться человек. Сравнение довольное удачное, ведь буквально через секунду из глотки существа вышли друг за другом четверо мужчин, которые выстроились в один ряд. Их лица выражали полное безразличие ровно до тех пор, пока существо не растаяло в воздухе, словно его вовсе не было. Не без удивления мужчины осмотрели помещение, собственные руки и ноги, словно не веря, что их тела принадлежат им, посмотрели друг на друга, а затем перевели взгляды на мужчину, единственно стоящего напротив них. Предупреждая дальнейшие вопросы, он начал первым: — Я — Король ада, вершитель человеческих судеб и ваших в том числе. Вам была оказана великая честь вернуться из мира мертвых и служить спасителю этого мира — примите вашу новую миссию и исполните ее со всем достоинством. — Чего? — было единственным ответом после непродолжительного молчания. Взгляды устремились на рослого мужчину крупного телосложения с короткими темными волосами, завязанными в небольшой хвост. — Может я единственный, кто ничего не понял? — продолжил он, переводя взгляды на других мужчин. — Мы снова в мире людей? — спросил недоверчиво молодой мужчина низкого роста с длинными зелеными волосами, собранными в пучок. Король ада кивнул ему в ответ. — Значит… Молодой мужчина силился продолжить мысль, подбирая нужные слова. Через какое-то время он все же спросил: — Значит, я больше не вернусь в мир животных? Мое наказание окончено? — Вы продолжите искупление грехов. Каждый в своем мире, — ответил Король ада. — Для чего же мы тогда здесь? — спросил самый высокий и худой мужчина из всех присутствующих. Его длинные волосы светло-голубого цвета ровно лежали вдоль позвоночника. — Служить спасителю этого мира, — повторил Король ада. — Какому еще к черту спасителю этого мира? — не выдержал мужчина с небольшим хвостом на голове, — как мы будем ему служить, если все равно останемся как проклятые торчать каждый в своем мире до скончания веков? — Спасителю нужны ваши тела, — начал Король ада, — мир мертвых проникнет в мир живых. Баланс сил переменится, и начнется хаос, доселе невиданный человечеству. — И как же это поможет спасти этот мир? — хмыкнул мужчина с зелеными волосами, недоверчиво скрестив руки на груди. — После того, как в мире не останется ничего, кроме голой земли и кровавых рек, зародится новая жизнь, и будет новый мир. Таков замысел великих перемен, и вы воплотите его в явь. — Почему именно мы были избраны для этого? — спросил высокий мужчина. — В каждого из вас еще до рождения была заложена сила изменить устоявшийся за десятилетия порядок вещей. Но обстоятельства при ваших жизнях оказались выше. Поэтому вы должны использовать эту силу посмертно. Обрушить всю свою ярость на мир, отнявшего все, что у вас было. Мужчины замолчали, каждый погрузившись в собственные размышления. — Где мы? — спросил мужчина с зелеными волосами через какое-то время. — В деревне, скрытой в Дожде, — ответил Король ада. Мужчина с зелеными волосами заметно напрягся. — Ты не знаешь, кто сейчас ее правитель? — Это всем известно — Ханзо Саламандра, герой прошлой и нынешней войн. Искуснейший ниндзя на своем веку. — Так сейчас тоже идет война? — взбудоражено спросил мужчина, молчавший все это время. Он был выского роста и среднего телосложения. Его лицо, больше похожее на фарфоровую маску с едва намеченными глазами и ртом, скрывала рисовая шляпа с широкими полями. — Что ж в этом хорошего? — огрызнулся мужчина с небольшим хвостом на голове. — Я не представлял своей жизни без оружия, — ответил ему мужчина в шляпе, — теперь даже после смерти мое тело может принести кому-то пользу, да еще в то время, когда оружие как никогда востребовано, — мужчина улыбнулся во весь рот, придавая своему лицо садистское выражение. — То же мне, искуснейший воин, — начал молодой мужчина, возвращаясь к разговору, — довести страну до двух войн много ума не надо. — Его сын подрастает — станет ему заменой и продолжит его род, — сказал Король ада. Мужчина ничего ему на это не ответил. На его лице читалось сразу несколько эмоций: боль, негодование, ярость. — И ты, наследник клана Фума, позволишь жить дальше Ханзо Саламандре и его началу после того, что он сделал с твоими сородичами? Спаситель наделит тебя такой силой, что ты сможешь отомстить не только Ханзо Саламандре, но и всем, кто поддерживал его в уничтожении клана Фума, — сказал Король ада, а затем обратился к мужчине с небольшим хвостом на голове, — он наделит огромной силой и тебя. Разве не об этом ты мечтал во время войны — стать сильнейшим ниндзя в деревне? Твоя сила будет настолько велика, что любая техника будет тебе нипочем. Ну а ты, — обратился он к мужчине со светло-голубыми волосами, — разве ты не хочешь отомстить миру за то, что он забрал у тебя? — Кого и стоит винить, так это только меня, — ответил ему мужчина, — моя душа уже давно спокойна. — Именно поэтому после смерти ты скитаешься по миру людей, не имея своего пристанища? — спросил риторически Король ада, — можешь обманывать себя, но меня обмануть не удастся. — Этот разговор не имеет смысла, — спокойно ответил ему мужчина, — наша участь уже давно решена, как ты сам сказал. — Что ж, — начал Король ада, — тогда с этого момента начинается ваш новый путь. Едва он закончил фразу, как все четверо мужчин упали замертво на пол.***
Первый круг ада считается самым щадящим из остальных. И тем не менее, стоящий здесь холод проникал под кожу и уже становился неделимой частью всяк сюда попадавшего. Здесь всегда было недостаточно светло, словно на глаза была накинута полупрозрачная ткань, заставляя их всегда пребывать в напряжении. Но когда Кид снова оказалась под тяжелыми серыми тучами, нависшими над первым кругом ада, ей показалось, что небо стало на пару тонов светлее. А затем ей показалось, что светлее стала только определенная часть неба, уходящая вдаль. — Пресвятой Отец, вам не кажется, что та часть неба светлее остальной? — спросила она, показывая пальцем в светлеющую полосу на небе. Послышался хруст снега — кто-то приближался к Кид со спины. Подошедший к ней мужчина вытянул шею и внимательно посмотрел в ту сторону, куда указывала девушка. — Нет, Кид, я ничего не вижу. Девушка настаивала на своем: — Может, мне нужно в ту сторону? — спросила она, переведя взгляд на мужчину. Лицо Кид не было уже красным — оно побелело от холода, а местами даже начало синеть. — Я думаю, тебе нужно выбираться отсюда. И как можно скорее, — сказал мужчина и сунул ей что-то в руки. — С этим дело пойдет быстрее. Кид посмотрела вниз и ее губы, слипшиеся от холода, расползлись в улыбке. — Снегоступы! В детстве у меня были такие же. Мы с ребятами надевали их, когда дороги на улицах заваливало снегом… Девушка резко оборвала свою мысль, поджав губы. Повисло давящее молчание. — Ты не из Страны Дождя, — то ли спросил, то ли утвердительно сказал мужчина. Кид отрицательно покачала головой. — Я потеряла память, — начала она, — а затем все вспомнила. Мой дом очень, очень и очень далеко отсюда. И дорога мне туда закрыта, — девушка положила снегоступы на снег и начала надевать их по очереди. — Но я знаю, что меня ждут в Амегакуре. По крайней мере, я хочу в это верить. И там есть человек, который сможет пролить свет на мое прошлое. Ответить на вопросы, которые остались неотвеченными при жизни. — При чьей жизни? Кид не ответила на вопрос, будучи слишком занятой правильным закреплением снегоступов. — Как думаете, после смерти есть жизнь? — спросила девушка. — Если жизнью называть пребывание в первом кругу ада, то определенно. — Мне кажется, я помню свою прошлую жизнь. И как я умерла тоже помню. — О как. Значит, ты уже наполовину не человек. — Значит, и шансы не остаться здесь у меня тоже пятьдесят на пятьдесят? — Значит, так. Кид прикусила щеку изнутри и задумчиво посмотрела в ту сторону, где небо светлело над горизонтом. Ее светлые волосы местами покрылись инеем. — Вариантов у меня все равно немного, верно? — спросила она. — Это точно. — Ну, я тогда пойду? — Иди с миром. Кид сделала неловкое движение рукой в знак прощания и пошла по мысленно намеченному маршруту. Мужчина проводил удаляющийся силуэт задумчивым взглядом, пока тот не потерялся за горизонтом и, прежде чем вернуться в свой дом, сказал будто вдогонку ушедшей девушке: — Здесь начинается твой путь.