***
Полночь. Вам удалось приехать в твою квартиру незамеченными. Теперь уж вы сидели у тебя в гостиной, потягивая пиво с бутылки, да смотря телевизор, обнимая друг друга. Как же хорошо в теплых объятиях. Так давно не было этого тепла. Как же давно ты не видела эти голубые глаза, что сверкали в свете включенного телевизора. Оставить бы это счастье рядом с собой еще надолго. Но ведь, проснувшись утром на этом же диване, ты увидишь примятую подушку рядом. Он еще вернется. Но когда это будет — другой вопрос.Тойя Тодороки
7 октября 2023 г. в 19:18
Сколько лет прошло? Лет пятнадцать? А может даже двадцать.
Заходя в дом, в котором ты росла все детство, было сложно не окунуться в воспоминания.
Тут вы когда-то готовили завтрак с Фуюми. О! А это гостиная. Тут, на кофейном столике, всегда лежали ваши рисунки и цветные карандаши. Отец так ненавидел этот «бардак». Хааа…
Отца и в живых то нет, а слезы все еще рвутся наружу, заставляя вспомнить про все шрамы и ожоги, которые остались именно из-за него. Было больно, но ведь «настоящие герои не боятся боли!». Сука…
Пройдясь по всем комнатам, ты поднимаешься на второй этаж, проходя мимо зала мучений, доходя и до своей комнаты. Раньше тут была кровать, столик у окна и куча плюшевых игрушек. Зайцы, мишки. Даже игрушка Сэра Ночноглаза была! Ну, и главный фаворит отца тоже был. Плюшевый Старатель. Он всегда стоял на подоконнике. Он не видал тепла кровати. Лишь холод из окна, что так часто было открыто.
Умер отец тоже из-за холода. Из-за своего эгоизма. Его никто не поддержал на сложной миссии, вот он и помер от холодных рук ненависти. Его убил какой-то злодей.
Ну и черт с ними.
Отец с пятнадцати лет не навещал тебя. Он даже не писал! Да, академия далеко от дома, но одно сообщение не стоит как поездка в другую страну! А ты ведь училась в паре десятков километров от дома.
Да и плевать уже. Он больше не нанесет тебе никаких травм, а значит, что все будет хорошо.
Выходя из своей спальни, ты натыкаешься на высокого мужчину, что тут же прижимает тебя к стене, закрывая рот рукой.
— Стоп… Цветочек…?
Посмотрев на лицо мужчины, ты замечаешь горящие синим пламенем глаза. Такие родные, заплаканные.
Почти все детство, Даби, смотря на тебя, рыдал, стараясь успокоить тебя. Парень часто обнимал тебя, со страхом смотря на дверь. Так же с ненавистью он смотрел и на отца за ужином.
— Цветочек мой… Мы наконец встретились.
Мужчина кладет руки на твои щеки, поглаживая их так же, как делал это в детстве.
Слова не рвутся из губ. Ком в горле мешает.
Неужто брат из-за ненависти к одному подонку и сам стал тем самым подонком?
Рыдая, ты обнимаешь Даби, прижимаясь щекой к его груди.
Первый раз за пятнадцать лет ты увидела своего брата, что защищал всех, кого так мучал отец. Теперь уж ты рыдаешь, обнимая его, а не наоборот.
Вновь взглянув на брата, губы кривятся в грустной улыбке, осознавая все происходящее.
Ожоги на лице и по всему телу.
Да, ожоги были и раньше. Но теперь они черные. Ожоги скреплены с целой кожей скобами. Стыки, кажется, часто кровоточат. На это больно смотреть.
Он так старался добиться своей цели, что изуродовал себя.
— Ну, ну, цветочек. Я и сам знаю, что я страшный. Прости уж. Но, знаешь, этот мудак больше никогда не сломает тебе не одну кость. И больше не будет тех наказаний.
С глаз Даби капает пара слез. Он одновременно и рад, и расстроен.
Рад он вашей встречи. Грустит из-за воспоминаний и разлуки.
Вы так давно не виделись. Так давно мужчина не чувствовал тепла от объятий младшей сестренки. Так давно он не плакал…
— Прости, что не защитил тебя тогда.
— Нет, нет! Ты не мог. Он… Из-за него ты не смог. Но, знаешь, я рада, что ты смог сбежать от этого тирана. И рада, что мы смогли встретиться.
— Да, но, знаешь ли, я видел этого тирана в прошлом году прямо перед его смертью. Хах. Неудобно.
Мужчина неловко смеется, давая пару секунд на размышления.
Кажется, и так было понятно, что убил его именно Даби. Тойя был самым искалеченным в этой семье. И морально, и физически. Ну, а что поделаешь? Это не его вина.
— Да уж, теперь я еще и убийца отца. Об этом еще не знает правительство, так что я не виновен.
Так сразу и не понять, почему он это говорит. Стыдно ли ему? Может страшно…? Но он рад, что страх его детства рассыпался в прах и взмыл в воздух.