Уничтожить личность

Обсуждение наблюдателей затухло и все неосознанно разбрелись подальше друг от друга. Запахи S-рангов, ощутимо отличавшиеся от распространившейся сырости, стали чуть сильнее чувствоваться, и потому вызывали неприятное покалывание в глотке каждого. Не так явно, как бывало в реальности, но и не так незаметно, чтобы продолжать спокойно стоять рядом друг с другом. Несмотря на то, что обстановка сменилась — пусть прошлое воспоминание просто оборвалось — неровности в поверхности, на которой они стояли, остались неизменны. Они напоминали мелкие вздыбоины, между которыми были на вид неглубокие трещины, но темнота на дне этих разломов мешала точно понять, насколько глубоко в подсознание уходила область под ними. Сун Хёндже перестал сверлить взглядом смоляные прорехи, напряжённо моргнул и вновь посмотрел на ещё подёргивающееся нечто. Звуки ещё не вернулись, а видимые — пусть и нечётко — силуэты напоминали некоторых знакомых ему сотрудников гильдии Хаён, крутящихся около Хан Юджина. Но, казалось, никакой информации из этих урывков добыть не представлялось возможным, так что Хёндже и это отбросил в сторону. — Лидер Хаён, — Сон Таэвон обошёл вздыбоину, подобравшись чуть ближе к Юхёну. Хёндже незаинтересованно глянул на них, отвлёкшись от мыслей о Юджине, и, фыркнув, отвернулся и в ожидании чётких воспоминаний. — Могу я вас попросить кое-что? Напряжение потихоньку спадало: лидер Сесён старался не инициировать открытые конфликты; Ной, словно следуя за мамой-уткой, тоже спрятал острые чешуйки. И сам Сон Таэвон уже отошёл от шока регрессии и начал трезвее оценивать ситуацию с лидером Хаён. Отстранённость и иррациональная неприязнь, всполохнувшиеся при появлении их Хан Юхёна в воспоминаниях, определённо были неправильны. У него не было оснований такое чувствовать. Хан Юхён спокойно посмотрел на охотника Ассоциации. Он не ответил. Чёрные, угольные глаза разбирали лицо Сон Таэвона по эмоциям, пытаясь понять, почему тот не оставил его наконец в покое. — Я знаю о Хёне не больше вашего. Сон Таэвон догадывался. Немного не верил, что ситуация была такова на самом деле, но понимал, что Юхён не лгал. Просто младший Хан пострадал слишком сильно от этих воспоминаний, чтобы воспринимать Хан Юджина как знакомого человека. Однако охотник Ассоциации все равно хотел попросить Хан Юхёна о подобном. Не столько из полезности информации, сколько из-за того, что состояние Юхёна требовало срочной реабилитации. Конечно, необходимые ребёнку покой и семейное тепло сейчас были вне их досягаемости, но надо было хотя бы не дать тому замкнуться в себе. Он давно отказался от своих слов не вмешиваться в ситуацию между братьями. — Мы не можем упустить ничего из виду, — Сон Таэвон понимал, что Юхён будет думать лишь о здоровье Хёна. Этим и приходилось пользоваться, пойдя на компромисс со своей совестью. Хёндже практически беззвучно рассмеялся, всё ещё не глядя в их сторону. Со стороны Ноя выглядело как симптом сумасшествия, но он только вздохнул, переведя взгляд от Лидера Сесён к воспоминаниям. Там уже наклёвывалось что-то знакомое и различимое. Хан Юхён некоторое время глядел в глаза охотника Ассоциации. У него были плохие отношения с Сон Таэвоном с самого его пробуждения. Семнадцатилетний он сильно подгадил Ассоциации, но никогда не чувствовал вину за это. В конце концов, при пробуждении его держали как зверя в клетке, так что сопротивление было естественным, особенно для таких свободолюбивых, как охотники S-ранга. И даже тогда глаза шефа Сон оставались строгими и практически безразличными ко всему. Они всегда были такими, когда дело касалось пробужденных. Среди некоторых групп охотников невысокого ранга Сон Таэвон был сущим кошмаром, поскольку не давал никаких поблажек, даже когда само государство закрывало глаза на мелкие нарушения законов. Наверное, и для чиновников он был в некотором роде занозой. Его не подкупить, не приручить, не заставить заботится об охотниках лучше, пока не получит прямой приказ от начальства. Государство, старавшееся полностью принять новую прослойку, будто создавало свободную экономическую зону: меньше налогов от охотников, ниже штрафы за административные правонарушения, больше льгот и социальной помощи — пусть это и были жалкие крохи по сравнению с опасностью ценой в тысячи и сотни тысяч жизней. А Сон Таэвон словно ненавидел всё сообщество охотников. Он беспрепятственно выполнял приказы, соблюдал законы, принятые в первый год после изменения мира, но он никогда не шёл на переговоры с «преступниками». Сейчас в глазах Сон Таэвона больше не было того безразличия к охотникам, граничащего, по ощущениям Юхёна, наполовину с презрением, наполовину с усталостью. Он смотрел живо и с беспокойством. Словно наконец снял ярлык «нелюдь» с охотников. Хан Юхён проглотил вспыхнувшее желание послать его подальше. — Я понял. — Он открыл рот, явно намеревался что-то сказать, но тут же поджал губы. Лишь через пару мгновений, в которые он всматривался в глаза Сон Таэвона — в них совсем не было той рыжины, что таилась на дне радужки его Хёна — Юхён всё же дополнил свои слова. — Отвечать буду по возможности. Он понимал, что не всё знал о брате. Но он будет стараться исправиться. — Спасибо. — Сон Таэвон скупо кивнул, впервые искренне благодаря охотника S-ранга.

***

По потерявшим точность ощущениям прошло минут 20, пока воспоминания не начали привычно прокручиваться плавной чередой перед их лицами. Первой восстановилась картинка. Скорее всего из-за того, что подавляющее большинство информации человек получал через органы зрения. Местами было забавно и даже комично наблюдать, как Юджин, словно в немом кино, выражал разные эмоции рядом с людьми. Это чувство было очень свежим и заставляло отпустить неприятный осадок от тех нескольких лет серого, безликого существования с депрессией или сочившихся фальшью дней после регрессии. Следующим восстановился звук. Странным стало то, насколько в этот момент искусственно начали ощущаться все воспоминания. Не так, словно Хан Юджин лгал всем и вся, а словно они смотрели фильм с плоского экрана. В голове Ноя даже промелькнула мысль, что ему и вовсе не стоит волноваться за Хан Юджина из-за этих воспоминаний. Это было чужое прошлое, и на него прямо никак не должно было влиять. В конце концов, в реальности он был не так близок. У каждого человека были свои тайны, и они не были причинами окружающих помогать человеку. Ной решил, что после того, как они выберутся отсюда, он пообещает мистеру Хан Юджину, что будет жить так, словно никогда подобного не знал. По крайней мере, так было бы честно по отношению к человеческим правам и свободе слова Хан Юджина. Это было равноценной платой за то, что мистер Хан Юджин не игнорировал его человеческие права и не считал его фамильяром или домашним драконом. — Это, должно быть, за неделю до первой встречи Хёна с лидерами гильдий S-ранга. — Юхён снова прокомментировал какое-то воспоминание. К этому моменту восстановилась и последняя составляющая воспоминаний — ощущение материи. Воздух окрасился запомнившимися запахами, освещение словно перестало быть плоской фотографией ламп, а пол, пусть и не разгладился до его первоначального состояния, менял свои свойства в зависимости от обстановки: если показывался момент в комнате общежития гильдии Хаён, то покрытие напоминало местами разрушенный кафель — жаль, без привычного подогрева — если же мелькали моменты из тренировочной Мира, то пол походил на покрытие, поглощающее физический урон и шум. С этим последним компонентом вернулось и ощущение причастности. Ной был твёрд в своих намерениях остаться проходимцем для этого прошлого, но полностью отойти от чувства близости было трудновато. Особенно, когда он только недавно узнал, что в его неведении мистер Хан Юджин использовал на нём свой навык. Конечно, после раскрытия того, что «Воспитатель» — навык поддержки, лишь помогающий цели воздействия, было бы слишком мелочно злиться на этот факт, но всё же внутри почему-то ощущалась ни с чем несравнимая пустота. Раньше Ною иногда казалось, что его Нуна и мистер Хан Юджин были чем-то похожи, но сейчас понимал, что был слеп: его сестра никогда не применяла к нему свои навыки исподтишка. С другой стороны, и мистер Хан Юджин никогда не поднимал на него руку. Луир немного встряхнул своей головой, пытаясь убрать из головы мысли об этих двух людях, стараясь сосредоточиться на комментариях Лидера Хаён. Слушал того, что было неудивительно, только Сон Таэвон. И то, временами казалось, что младший Хан говорил в пустоту. — Момент с первым подземельем охотницы Бак Ёрим не показали, так что сейчас должен быть момент, где Хён, Ю Менгу и Бак Ёрим идут на теоретические занятия к Сук Хаян. У меня были сведения, что Хён связался через неё с Токкэби. Поскольку они ещё не до конца понимали, каким образом выбирались моменты из жизни Хан Юджина — пусть Сун Хёндже что-то там вякал — Юхёну оставалось только сообщать о всех известных ему вариантах. — Токкэби? — Ной вдруг вклинился в монолог Хан Юхёна. «Токкэби» было смутно знакомым ему словом. Кажется, он видел это слово в тех сказках, которые ему передал мистер Хан Юджин, чтобы Ной мог практиковать чтение на корейском и дополнительно изучал корейский фольклор. Однако он так и не дочитал ту книжку, поэтому так и не разобрался с тем, что это был за персонаж мифов. Хан Юхён молча перевёл взгляд на Ноя. Очевидно было, что говорить с ним он не хотел. Может, он и согласился помочь Сон Таэвону, но только ему. Назло лидеру Хаён заговорил Сун Хёндже. — Независимый охотник с полезными специфическими навыками. — Поскольку Хёндже вроде как отвечал Ною, он всё ещё сохранял обещание другу не трогать Юхёна. — О нём мало информации. Пол и возраст неизвестны, поэтому принято считать, что он молодой парень лет двадцати. Он не зарегистрирован в Ассоциации и не состоит ни в одной гильдии мира. Скорее всего по национальности кореец, поскольку придерживается образа Токкэби — мифического гоблина в красной театральной маске и традиционном мадангыке. — Но ты явно знаешь побольше, чем то, что знают все. — Юхён скислился, когда услышал Сун Хёндже, поэтому попытался заставить того замолчать. И лучший способ — тронуть его чувство собственничества к особого рода информации, которую тот никогда не раскрывал просто так. По крайней мере, никогда прежде нынешних событий с воспоминаниями его Хёна. Сун Хёндже перевёл взгляд к Сон Таэвону и усмехнулся ему в лицо. Он всё ещё не нарушал слово не трогать Хан Юхёна. Это тот начал к нему лезть. Сон Таэвон потёр глабеллу, пытаясь разгладить складки от бровей. — Да, я знаю ещё кое-что о Токкэби. — Поскольку он выполнил свой личный пунктик, уколов Сон Таэвона с этим глупым обещанием, Хёндже снова съехидничал. — Он на втором месте в моём списке лицемеров. Он ярко улыбнулся Сон Таэвону, явно намекая на лидера списка. Сон Таэвон шумно выдохнул. Ной не заметил намёков Сун Хёндже. Он всё ещё ничего не понимал про этого Токкэби. От недоумения его брови слегка приподнялись: — Лицемеров? — Да. — Обыденно пожал плечами Сун Хёндже. Он слегка повернулся к Ною, но взглядом намеренно обогнул Юхёна. Тот только фыркнул на такую детскую манипуляцию. — Когда он пробудился в первые несколько месяцев после начала Эпохи Подземелий, он во всеуслышание заявил о себе, раскрыв все свои навыки. Самые известные — «Угадай, кто?» и «Облачная поступь». Один — навык сокрытия, другой — телепортации. Ранг неизвестен, но общий ранг Токкэби причисляют к B. И, судя по его стилю, у него очень развита ловкость и выносливость. Маны должно быть значительнее больше среднего по B-рангам, но нет точных данных, что такие показатели не из-за предметов. — Почему вы назвали его лицемером? — Он никогда не зачищал подземелья. Не было ни одной регистрации его участия. — Хёндже приподнял один уголок губ, с лёгкой издёвкой раскрывая весьма постыдную для охотника ситуацию. — В своём послании он сказал, что у всех есть свои тайны и он не будет присоединяться ни к одной Ассоциации и ни к одной гильдии мира, потому что стремится помогать всем, а не кому-то конкретному. Но всё, что известно о его «спасательных» миссиях — эвакуация людей в некоторых прорывах подземелий. Репутация Токкэби в Южной Корее и ближайших странах была весьма неплоха. Простые люди, не очень понимающие систему защиты населения, видели лишь приятную картинку героя, спасающего красавиц в последний момент. И, учитывая свободу Токкэби от оков какой-либо организации, люди не думали о том, чтобы следить за его посещением подземелий или чего-то связанного с зачистками. Он появлялся в народе лишь тогда, когда случались прорывы, за что и стал символом спасения наряду с некоторыми охотниками S-ранга. Среди охотников о нём тоже мало кто был дурного мнения. По крайней мере, лучшего, чем о других охотниках. Токкэби частенько помогал высокоранговым пробужденным и видным чиновникам проводить тайные сделки между собой, так что мало кто желал обидеть такого уникального человека. Он выступал гарантом безопасности и анонимности. Азиатские государства и в частности Южная Корея, претендующая на Токкэби больше всех, не могли связать его контрактом, поскольку уровень способностей не позволял его схватить. К тому же, Токкэби изначально заявил о политике нейтралитета, помогая в некоторых секретных миссиях как правительству Южной Кореи, так и ряду других стран, таких как Вьетнам или Таиланд. Странно, но о связи Токкэби с Японией или Китаем известно не было, хоть подобного и нельзя было исключать. То, что Сун Хёндже так легко рассказал о такой щепетильной теме обратной стороны народного героя, явно указывало на проявленный в своё время интерес. Конечно же, это расследование не могло ограничиться простым любопытством, но, судя по второму месту в рейтинге лицемеров, попытка заключить сделку не удалась. Злопамятный Сун Хёндже этого не простил. Ной не до конца доверился словам лидеру Сесён о личности охотника — в конце концов, сам Сун Хёндже был неприятным человеком, и верить его вкусам нельзя было — но мнение о Токкэби всё равно подпортилось. Из задумчивости Луира вывел хлопок дверью общежития, заставив разок вздрогнуть. Хан Юджин нёс Мира, который, свернувшись мягким клубочком уюта, тихо мурчал. Руки Воспитателя были заняты, и потому закрыть дверь пришлось ногой. — Ты уже спишь практически, давай сегодня в вольере? — Привычно разговаривая с котом, Юджин прошёлся рукой по голове монстрика, и Мир замурчал громче. — Это да? Мир был ещё маленьким львёнком, поэтому Юджин периодически проигрывал битвы за возможность спать одному. Когда Мир начинал смотреть исподлобья грустными глазками, пригибая ушки, а его хвост — одиноко подметать пол, Воспитатель не мог отказать. Сейчас же монстрик и так был в полудрёме из-за очень интенсивных тренировок — в конце концов, «показ мод» Мира перед лидерами гильдий должен был состояться в весьма неотдаленном будущем. Дата ещё не была известна, но лучше было подготовиться заранее. Хан Юджин занёс Мира в вольер, найдя его пуховую лежанку в отдалении от выхода. Подушка скрывалась в искусственном углублении части реальной горы — пусть это и был всего лишь холмик высотой в полтора метра. Вход в безопасную пещеру скрывала пара опахальных листьев, которые также, как и гора, были добыты в родном подземелье Мира. Хан Юджин очень давил на Юхёна с заботой о будущем фамильяре, поэтому настоял на том, чтобы Юхён лично принёс что-нибудь из родного мира Мира. Юджин пытался связать двух близких ему существ крепче. Может, как раз из-за этого Мир не очень уж и любил обстановку, сделанную руками Хан Юхёна, предпочитая ей тёплые одеяла кровати Хан Юджина. Однако высказать своё протестующее и гордое «мявк» сейчас мешало сонное состояние. — Вот так. — Аккуратно опустив Мира на подушку, он осторожно вытащил руки из-под шубки. Тепло и лёгкие вибрации в голосе Юджина усыпляли Мира, поэтому он не разомкнул глаз при переносе. Лишь когда Юджин отодвинулся на пару сантиметров, Мир, как новорожденный котёнок, начал слабо тыкаться мордочкой в бортики пуховой подушки, пытаясь вернуться в объятия родителя. — Всё хорошо. Спокойной ночи, Мир. Хан Юджин провёл рукой по голове монстрика, направляя мордочку к бортику. Мир снова успокоился и окончательно погрузился в сон. А Юджин, по-родительски вздохнув, побрёл к выходу из вольера. Хан Юхёну очень не хватало таких моментов из жизни брата. Спокойные, по-семейному тёплые, полные любви и заботы — всё, чего Хан Юджин был достоин. И всё же его мысли уже были искажены прошлым Хёна. Хорошие воспоминания — это точно не про его брата. Хан Юхён, нехотя отрывая взгляд от расслабленного вида Хёна, оглядел по краям вольер, ища подсказку к «сути» этого кусочка памяти. И, как он и думал, через пару мгновений увидел, как его брат, только дотронувшийся до ручки вольера, замер. Воспитатель застыл всего на долю секунды и следом принялся как ни в чем не бывало открывать дверь. На улице была ночь. Хан Юджин по прибытии в комнату не мог включить свет из-за ноши в руках, и сейчас мрак поглощал все уголки большой гостиной. Он слегка улыбнулся, но ночь удобно скрыла это. Так неделя практически закончилась? Шаги к спальне были неспешными. Юджин в процессе даже зевнул, прикрыв рот и прищурив влажные глаза. Он сильно устал от тренировки, и, по правде говоря, ему сейчас ничего так сильно не хотелось, как просто лечь спать. И всё же Хан Юджин не позволил себе опустить минимум настороженности, свойственный ему в мирные моменты настоящего. Хотя радостное настроение от подарка, который ему сейчас собирались преподнести, немного будоражил его засыпающий мозг. Стоя у двери спальни, он лениво застыл. Я выиграл. — Лениво пронеслось в его голове, пока он снова, зевая, утирал слезинки. Так и не услышав ни звука из комнаты, он выдохнул и распахнул дверь, словно готовился встретиться с монстром. На него тут же налетело нечто. Сверкающие глаза сильно контрастировали с мрачностью силуэта. Нечто двигалось бесшумно, пытаясь создать иллюзию мгновенного перемещения и вызвать страх перед паранормальным. — Хшаааааа! — Громко закричал Токкэби. Ной хоть и был готов благодаря мыслям мистера Хан Юджина, но всё равно вздрогнул от неожиданности. Хан Юджин скептически оглядел страшный костюмчик охотника и закатил глаза. — Ни капельки не страшно. — Он оттолкнул от своего лица красную маску. Токкэби тут же отлетел — странное пристрастие постоянно использовать свой навык полёта Воспитатель заметил ещё в их первую встречу. Он обиженно упёр ладони в бока, и голос его зазвучал по-детски звонко. — Да нет же я слышал, как ты от страха замер перед дверью! Хан Юджин ухмыльнулся. И сколько бы Токкэби не искал страх на лице жертвы его шалостей, кроме надменной улыбочки ничего не нашёл. — Умей признавать поражение. Токкэби пару раз облетел Юджина, шумно и возмущённо глотая воздух, а потом плюхнулся на пол, начав хаотично дергать конечностями и вопить на всю квартиру. — Аааа, я проиграл! Уааа! — Голос его задрожал, словно он был на гране слёз. Юджин, подскочив к тельцу на полу, тут же встал на одно колено кинулся прикрыть ему рот. Да что же он как дитя малое?! Ему точно не пять лет? — Тише! У меня ребёнок спит. — Прошипел Воспитатель, грозным взглядом пытаясь то ли усмирить нарушителя спокойствия, то ли довести до новых слёз. И только когда Токкэби, взяв себя в руки, снова отпрянул от прикосновений, Хан, вздохнув и прислушавшись к тишине в гостиной, убрал руки. Слава богу, ничего кроме тихого плача Токкэби слышно не было. — Я не хочу домой. Не пойду… Хан Юджин, выбившись из сил, уселся на полу, прислонившись поясницей к стене. Одна согнутая нога лежала на полу, и её носок прятался за пяткой другой ноги, которая служила опорой для руки. Подперев ладонью подбородок, Хан пригвоздил взгляд к охотнику-истеричке. Пока Юджин выслушивал бубнёжное нытье, Сун Хёндже смотрел на него. Больше с лёгким вопросом о том, почему отношения Воспитателя с Токкэби оказались куда ближе, чем можно было предполагать. Однако, не найдя в приглушённом полумраком лице какие-то очевидные мысли, отбросил некоторые воспоминания о собственном конфликте с Токкэби. В их первую встречу этот напыщенный охотник пытался вырвать пару клоков волос с его прекрасной головы. У Хан Юджина и правда был уникальный талант находить индивидуальный подход к детям. — Сколько тебе вообще лет? — От голоса Хан Юджина Хёндже выдернуло из мыслей. Было неплохо узнать немного побольше о Токкэби, так что стоило прислушаться к словам и мыслям его дорогой Принцессы. Токкэби вяленько — явно ещё не отошёл от проигрыша — повернулся на пятой точке к победителю и начал ковырять паркет. — Не знаю, перестал считать после того, как стукнула сотня. — Незаинтересованно буркнул он в ткань своих одёжек. Казалось, колупание пола утешало его побитую гордость Токкэби-шутника. Хан Юджин скептически приподнял бровь, окидывая понурого охотника беглым взглядом. Он тихо фыркнул и отвернулся. — Если не хочешь говорить, мог бы не врать. Хотя бы скажи, есть ли тебе восемнадца… — Не успел он договорить, Великий и оскорблённый Токкэби вздёрнул голову. — Я не лгу! Мне больше ста! — Выпалив на одном дыхании признание, он вдруг замялся. То ли от тайны, покрывающей его возраст, то ли от угрожающе приподнятой руки Юджина, пока ещё не покрывающей его рот. Однако, через мгновение Токкэби снова словно скукожился, продолжая вырисовывать на паркете дорогу к свободе. Хан Юджин лишь вздохнул, вновь убрав руку на законное место под щекой. Пара мгновений тишины позволили заметить ему внутреннюю борьбу, скрытую в мелких движениях открытой части лица охотника напротив. Кажется, Токкэби и правда нельзя говорить про свой возраст. — Я… — Палец перестал ковырять пол. Токкэби вскинул руки и зарылся ими в своей беловласой шевелюре. — Ааа, ладно! Ставка есть ставка, я расскажу, даже если меня позже сильно отругают. — Он взлетел, и, сменив маску на театральную улыбающуюся маску Хахве, закружил около Хан Юджина. — Как вы думаете, Босс, что есть Токкэби? Юджин больше прижался спиной к стене, поскольку не хотел, чтобы его задел трюкач перед ним. — Ты же не про настоящих Токкэби, да? Токкэби вдруг замер в воздухе, свысока взглянув на все такое же недоверчивое лицо его Босса. — Конечно же о настоящих, не о подделках же! Юджин с снисходительным пыхом встал, разминая затёкшие ноги. Немного кряхтя, он дошёл наконец до своей кровати, но пока не собирался плюхнуться и провалиться в сон, лишь присел на краешек. Токкэби облетел Юджин сначала с одной стороны, а потом с другой, словно демонстрируя «настоящего Токкэби». — В мире не существует таких существ, как Токкэби. — Выкинув из головы слова «чушь» и «вздор», Юджин всё же решил продолжить этот абсурдный разговор. Охотник развёл в сторону руки. — Даже если в мире существуют Пробуждённые и Подземелья? Донсен Босса повелевает огнём, а Подопечная — льдом. — Так дело в системе, нет? — Хан Юджин подогнул бывшую больной ногу, уложив щеку на колено. Он на секунду отвёл взгляд, внезапно найдя что-то нелогичное. Кстати, разве не странно, что появились Подземелья, Пробужденные, навыки, но такие существа, о которых людям было известно из фольклора ещё с древних времён — нет? — Он прикусил щеку, чем начал немного напоминать милую рыбку, хлопающую своими губами. — Хотя, учитывая, что это всё — не часть нашего мира, наверное и логично, что родные мифы Земли не стали реальностью. По крайней мере, стоит благодарить за то, что хтонические сущности различных мифологий не стали разгуливать по городами, пожирая людей из простых прихотей. Хан Юджин зевнул и пересел немного поудобнее. Руки свисали с обоих сторон ноги, медленно разминая ступню. — Системе? Какая система? — Токкэби перевернулся в воздухе на живот и вытянул шею в сторону Босса, на манер любопытной кошки, небоящейся смерти. Хан Юджин, замерев, отлип чуть заалевшей щекой от коленки. — Ты же не первый год Пробужденный. Токкэби, явно не поняв, вопрос это был или претензия, мыльным пузырём отплыл чуть подальше. — Босс, мне больше ста лет, но мне и три года! — Он, явно ощущая гордость за свою уникальность, выкатил грудь колесом, гордо прижав широко раскрытую ладонь к сердцу. Хан притих, наблюдая за беспечно плавающем в воздухе ребёнком. Он хотел спать, и голова временами отказывалась думать, но даже так, уже немного попутывая реальность и сон — не удивительно, с таким то абсурдным открытием о его, казалось бы, знакомом и родном мире — Юджин не мог отказаться от размышлений. Система же чужеродна? Почему Токкэби тогда ожил? С самой системой он не знаком, значит, другая энергия должна была его оживить? — Перемешался с энергией подземелья? — Пробормотал он, отсекая часть мыслей. — Босс, откуда ты это знаешь?! — Возбуждённо воскликнул Токкэби, спикировав из отдаления комнаты прямо к лицу задумчивого Хана. — Как ты узнал? Ты тоже скрытый Токкэби? Юджин потянулся рукой к голове охотника, чтобы тот наконец отошёл, и он правда отодвинулся, хотя продолжал напирать на своего Босса. — Нет, я не Токкэби. И ты тоже не настоящий Токкэби. Юджин уже понял, как хрупка гордость трёх-летнего-сто-летнего охотника. — Если настоящих Токкэби нет, то откуда бы я взялся? — Чуть не вышел он на повышенные тона, но сдержался, остерегающе глянув на руки Босса. Хан отодвинулся к спинке кровати, расслабленно усевшись. Его уже сильно клонило в сон. Мрачность комнаты только сильнее убаюкивала. — Разве Юн-щщи не родом со старой водяной мельницы? — Отшутился Юджин, получив в ответ шокированный взгляд и вставшую дыбом как у кошки шевелюру. — Босс, вы какой-то Шаманский колокольчик или что-то подобное? — Я сто процентно нормальный человек. Сон Таэвон сложил руки перед грудью, от мыслей опустив взгляд. Продолжающийся разговор Юджина с Токкэби он слушал вполуха. Точно ли господин Хан Юджин человек? Конечно, он человек, но вместе с тем он также и охотник. Причём уже меньше всех похожий на нормального. Отчего-то случайно брошенные слова Юджина зацепились за что-то в его голове, но какие именно мысли они приносили — пока было не ясно. Собственно, такое положение дел уже казалось обыденным. Оставалось только оставить засечку где-то на подкорке мозга и ждать лучших времён, когда все мысли наконец сойдутся в единый образ Идеального Воспитателя. Так он решил, так же он и поступил. — Эх, кажется, второе место в списке лицемеров снова вакантно. — Сун Хёндже усмехнулся. Иногда своё самомнение было надобно усмирять, как сейчас, когда пришлось немного менять своё мнение о Токкэби. Кто ж знал, что Токкэби, ребёнок системы, не мог войти в подземелье из-за своего необычного происхождения? Ну, кроме Хан Юджина, вокруг которого и так витало слишком много секретов. Воспользуйся Сун Хёндже этой картой, выставил бы себя дураком. В любом случае, с характером Токкэби, тот запросто бы раскрыл последствия тайны своего происхождения, только укрепив в обществе свой героический образ налётом тумана. Хорошо, что он пока ничего не предпринял. Сон Таэвон безразлично глянул на Хёндже. Вместо мыслей о человечности Хан Юджина всплыли мысли о первом месте списка лицемеров. — Хочешь мне что-то сказать? — Сун Хёндже приподнял уголок рта в чуть более заинтересованной улыбке. Сон Таэвон слегка нахмурился, слабо отнекиваясь покачиванием головы из стороны в сторону. — Да? А мне казалось, что ты хотел поговорить о словах Хан Юджина насчёт его стопроцентной человечности. — Хёндже иногда — если «всегда» так можно было назвать — любил подавлять других своим интеллектом. Заметив, что Сон Таэвон несколько минут назад задумался именно после этих слов, Хёндже ждал хотя бы лёгкого удивления. Конечно же, Сон Таэвон был не из тех, кто дал бы Сун Хёндже желанную реакцию. Слишком долго они дружили, чтобы его выходки могли удивить охотника Ассоциации. Зато Ной знатно удивился. Раньше его пугала догадка, что Сун Хёндже наверняка мог читать мысли. Но, конечно, после того, как он благодаря мистеру Хан Юджину почувствовал навык боевого предвидения — в его глазах навык не сильно отличался от тех же предсказаний — догадки о чтении мыслей быстро испарились. — Мне нечего сказать. — отмахнулся Сон Таэвон. Менять своё решение он не собирался. Необоснованные предположения должны остаться невысказанными, особенно когда сейчас любой может пострадать от необдуманных слов. — Зато мне есть что сказать. Иди сюда. — Продолжал настаивать Хёндже, удивительно противоречиво не желая самому подойти к другу или переговариваться в открытую. Сон Таэвон вздохнул и потёр глабеллу. Что ж, пока стоило прислушаться к Лидеру Сесён. У того было больше всего информации. Вместо собственных сомнений охотник Ассоциации предпочёл бы выслушать гипотезы Сун Хёндже. — Эм, — Ной несмело поднял руку. — Могу и я поучаствовать в разговоре? После недавнего обсуждения, где он мог что-то да сказать, Ной понял, что сейчас никто лучше него не мог бы рассуждать об общем состоянии здоровья мистера Хан Юджина. И хотя он был несведущ ни в теме охотников — он и пробудился то чуть более полугода назад — ни в другой какой-либо сфере, ему было достаточно, что он хотя бы мог быть частью медицинских дискуссий. Для Ноя было немного неудобно стоять в стороне и только мельком подслушивать мысли других. Вместо тревожной неизвестности ему хотелось быть кусочком чего-то более спокойного и стабильного, чем предположения, основанные только на комке его спутавшихся чувств. — Пожалуйста. — Легко разрешил Хёндже, в пол оборота повернувшись к нему. Ной с облегчением вздохнул и сделал несколько шагов навстречу. Встал он не так уж близко, чтобы в носу не кололо и волоски не вставали дыбом подобно чешуйкам. Сон Таэвон осмотрел образовавшийся кружок дискуссантов и повернул голову к обособленно стоявшему Юхёна. Естественно, особого интереса у лидера Хаён не было, но вместе с тем можно было заметить, что он всё же кинул непонятный взгляд. — Лидер Хаён, поможете нам? — Решил он не избегать последнего наблюдателя. Хан Юхён нахмурился. Он мазнул взглядом по подтянувшимся друг к другу S-рангам и снова перевёл глаза на брата. В полумраке его Хён пел любовные оды своему подчинённому и лез обниматься, пока Токкэби отбрыкивался. Забавное взаимодействие Юджина с этим существом почему-то не вызывало тепла. Скорее холодок, схожий с тем, который он ощущал, когда в детстве, будучи крохой, он просыпался, а Хёна уже не было в кровати. Увидев, как, наконец, его Хён избавился от незваного гостя и плюхнулся в кровать, Юхён оттащил взгляд от спины Хан Юджина. — Будь по-твоему. — Буркнул он и сразу же сделал несколько шагов к группе S-рангов. Сон Таэвон, сделав глубокий вздох, смирился с ролью няньки. И, отбросив ненужные мысли, вступил в «Клуб дискуссантов».