Синтез (Synthesis)

              Шерлок приходит в себя. Он дико замерз. Голова налилась свинцовой тяжестью и готова расколоться на части. Тошнота накатывает волнами; еще чуть-чуть, и он начнет блевать. Шерлок едва справляется с таким количеством нахлынувших ощущений, стараясь игнорировать раздражители и пытаясь разобраться с дыханием и неизбежно подступающей паникой. Он успокаивается и позволяет ощущениям заполнять его, медленно, по капле. Он лежит на жесткой поверхности, голый, чувствуя холод металла обнаженной кожей. Руки и ноги замерзли больше всего. Он укрыт простыней, от ног до шеи — но это не согревает его. Он понимает, что руки и ноги вытянуты и привязаны, но не шевелится, не желая, чтобы похититель понял, что он очнулся. Его лопатки неприятно упираются в жесткую поверхность под спиной. Судя по затхлому запаху сырости, он в подвале. Скорее всего, в том же здании, где был похищен; не так просто передвигаться с бездыханным телом посреди бела дня в центре Лондона. Во рту пересохло из-за набитой внутрь ткани, губы стянуты клейкой лентой. Не самый комфортный вариант кляпа, зато действенный. Он не слышит, чтобы вокруг кто-то двигался, но улавливает близкое дыхание. Все, что можно, он уже узнал: больше никакого смысла притворяться. Шерлок испускает стон (лишь наполовину поддельный). Открыть глаза оказывается не так легко. Он дергает руки — как он и думал, запястья связаны веревкой. С потолка бьет свет; он щурится, отворачиваясь, и долго моргает, пытаясь прогнать блики и рассмотреть помещение, в котором оказался. — С добрым утром, мистер Холмс, — взгляду Шерлока предстает человек из лифта. Шерлок изучает похитителя, стараясь считать с его внешности что-то новое — но не находит ничего сверх того, что он уже знает. Он начинает понимать, что, должно быть, видел его раньше, за пределами этого здания. — Сколько лет, сколько зим, — губы похитителя изгибаются в притворной улыбке. — Что же, совсем не узнаете? Вы меня обижаете, дорогой детектив, я — одно из ваших первых дел, — мужчина мрачно улыбается и оттягивает веко Шерлока, проверяя размер зрачков; тот дергает головой, смахивая чужую руку. — Вы ненадолго отключились. Сейчас лучше? Протрезвели? Шерлок впивается в похитителя взглядом, пытаясь вспомнить. Одно из его первых дел? Он мысленно отбрасывает татуировки и следы возраста на лице мужчины. Тогда еще он не был лысым? О, конечно, не был. Короткостриженный брюнет. Хирург. Одна из клиенток попросила расследовать дело о смерти ее сестры на операционном столе. Она, конечно, сначала обратилась в полицию, но у них не было доказательств. Шерлок был счастлив вмешаться, охочий до любой головоломки, способной на время успокоить его жаждущий работы мозг. Обвинение в халатности, повлекшей смерть пациента. Его зовут… Как же… Смит. Клифорд Смит. Палец Смита утыкается в щеку Шерлока, в том месте, где наклеена липкая лента. — Я даже подумывал обойтись без кляпа, — глумится он. — Речевая терапия. И что же произошло? Ударились головой и проглотили язык? Шерлок смотрит, его ноздри раздуваются в ответ на последнюю реплику. Смит лишь смеется и похлопывает его по щеке. — Тихо, тихо. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Даже если вы не можете говорить — кричать это не мешает. От прикосновений по телу проходит волна отвращения, Шерлок дергается, стараясь избежать контакта. «Нет», — думает он. — «Не отвлекайся. Сосредоточься!» Сперва нужно выпутаться из веревок, но в зоне досягаемости ничего, что могло бы помочь. — Уверен, вы давно все поняли, — говорит Смит. — Для великого детектива не так уж сложно собрать этот пазл. Одурманенный, привязанный к столу, с кляпом во рту… Вы знаете, к чему все идет, верно? Шерлок игнорирует и шевелит руками, проверяя, насколько крепко веревки связывают запястья и может ли большой палец пролезть между петлями. Он совершенно точно понимает, к чему все идет, и не намерен с этим мириться. Все оказалось до идиотизма прозаично. Все еще непонятно, зачем Смиту понадобилось убивать Катрин Ланкастер и Джейсона Вандербильта, но зато ясно, зачем он похитил Шерлока. Ненависть Смита регулярно подпитывалась; вне сомнений, он следил за карьерой Шерлока, за его сайтом и за блогом Джона. Не нужно быть гением, чтобы найти слабые точки Шерлока. Месть не будет полной, если Смит не увидит как Шерлок страдает, лишаясь всего, что ему дорого. Мориарти был куда более элегантен, но Шерлоку не до капризов. С каждой минутой он все ближе к пониманию: несмотря на топорность методов, все закончится его кишками на полу. Он труп. Джон… Может, его не арестуют; разумеется, он не сядет в тюрьму… Но это полностью его сломает. Веревка слишком плотно прилегает к запястьям. Шерлоку нужно сломать все кости в руке, чтобы выбраться, но в таком положении даже это невозможно. Он не двигается, не желая тратить силы на бесполезную борьбу. Что-то произойдет. Смит допустит ошибку — покажет слабость, которой Шерлок сможет воспользоваться. Он должен верить в это, другого выхода нет. Смит трактует его спокойствие по-своему. — Так быстро сдались, мистер Холмс? — он усмехается, довольный собой. — Всегда думал, что вы крепкий орешек. Не то, чтобы я жаловался… — он достает из кармана длинный плоский футляр. На его руках высокие хирургические перчатки, такие, что доходят до локтей. Эта картина вызывает тошнотворную волну, проходящую от живота к груди, и заставляет внутренности Шерлока сжаться. — Я не виноват в ее смерти, — открывая футляр, говорит Смит. Холодный блеск металла. Скальпель. Шерлок прикрывает веки, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. В ушах звучит нервный хохот Джона: <...> — Ты когда-нибудь перестанешь раздражать тех, кто жаждет нас убить, а, Шерлок? — Не могу обещать, Джон. Ты же меня знаешь. — О, кого я спрашиваю... <...> Как раз сейчас стоит забыть о своей способности раздражать. Чем дольше Смит будет говорить, тем выше шансы на побег — тогда как взбешенный Шерлоком, он захочет поскорее пустить в ход скальпель. — Не моя вина, что она сдохла, — повторяет Смит. — Из-за тебя моя жизнь покатилась к чертям, — он достает скальпель и крутит его между пальцами. — Я потерял работу. Дом. Репутацию. Привычную жизнь. Жену. Я потерял 10 лет жизни, и ничего из этого уже не вернуть. Смит снимает защитный колпачок и аккуратно кладет деталь в футляр. Шерлок рефлекторно дергается в сторону, насколько это вообще возможно, учитывая веревки. Он сжимает кулаки и заставляет тело лежать спокойно. Однажды он уже умирал, и, несмотря на попытки сохранить достоинство, тело его подвело. Он вспомнил, как размахивал руками в полете с крыши Бартса. Если сейчас он действительно умрет, то, по крайней мере, стоит избавить Джона от зрелища истерзанных в агонии запястий. — Знаете, я ведь не собирался подставлять доктора Ватсона, — Смит поигрывает скальпелем. — Я думал засадить Питера Ланкастера. У него был мотив — ревность: Катрин завела интрижку с Вандербильтом. Все встает на свои места. Смит произнес имя Питера с горьким презрением, имя Джейсона — с пренебрежением. Но о Катрин он говорил с нескрываемой яростью. До этого с той же яростью он говорил о том, что потерял жену. Смит продолжает говорить: — Однако вскоре я увидел, как вы разгуливаете по месту преступления вместе с вашим доктором. Связь между вами была очевидна. Тогда я уже знал, что убью вас, но возможность полностью уничтожить своего врага слишком хороша, чтобы ее упускать, — он издал смешок. — Ваш дорогой Джон сядет за ваше же убийство. Здорово придумано, верно? Стащить перчатки с отпечатками было не сложно. В последние недели вы были весьма предсказуемы, стоило лишь проследить, когда вы двое уйдете на эту свою терапию, — он не скрывает насмешки, — а затем дождаться, пока ваша домовладелица отлучится из дома, и забраться внутрь. Могли бы спрятать ключ получше. Внезапно скальпель в руке Смита замирает в безупречном хирургическом захвате. Он наклоняется и ставит на стол пустую пластиковую канистру. — Хватит болтать, — говорит он. — Я и так потерял достаточно времени. Он срывает простыню и отбрасывает помеху на пол. Лезвие скальпеля ложится точно посередине грудины Шерлока — одно нажатие, и оно входит в кожу. Шерлок видит кровь, но не чувствует боли — должно быть, скальпель очень острый. Он умудряется лежать спокойно до тех пор, пока лезвие не начинает двигаться, обнажая острые края раны. Он все еще не чувствует боли и, все же, не может контролировать дергающиеся в панике конечности.