Make me belong

Шли месяцы, и Даниэль понял, что они находятся в замкнутом круге. Риккардо был осведомлен обо всем, что происходило с омегой, и это на самом деле помогало Максу. Австралийца задевало, что Ферстаппен долго боялся рассказать ему и поделиться своей болью, но он понимал парня. Пилот был напуган, что Даниэль будет в бешенстве, ведь он позволил другому альфе касаться его. Голландцу было дано очень традиционное образование об альфах, и оно включало информацию о том, что все они безумные собственники, и Даниэль, если говорить честно, тоже им был, но он всё равно не был зол на Макса из-за подобных случаев. Хотя бы при Даниэле, знающем правду, Макс больше не скрывал свои эмоции, и черт пойми каким образом вся эта ситуация сделал их ближе друг к другу, потому что доверие Ферстаппена к альфе сильно выросло, когда он понял, что может просто плакать на его плече часами, и Риккардо не будет высмеивать парня за чрезмерную эмоциональность или слабость, как омега мог бы ожидать. Так что в этом плане вещи стали немного лучше. Но лишь немного. Очень тонкая серебряная подкладка. В остальном всё оставались почти так же. Кристиан до сих пор был уверен, что возможные юридические разбирательства будут большей проблемой, чем мучения одного из его пилотов, проходящего через все круги ада уже какое-то время. Поэтому механик всё ещё был неподалеку, а значит, нервозность Макса оставалась на месте. Пара делала всё возможное, чтобы справиться с этими проблемами, и надо было держать весь ущерб под контролем. Даниэль позволял Ферстаппену искать комфорт и защиту в нем, изливать душу и всеми возможными способами переносить свое эмоциональное бремя на альфу. Ден не мог солгать и сказать, что на него никак не влияли рассказы голландца о том, как сильно он пытается справиться с проблемой, но австралиец лучше выслушает его, чем заставит Макса закрыться в себе. В любом случае проходить через весь этот ужас однозначно хуже, чем просто слушать. Кроме того, хотя они не были официально представлены как пара, Даниэль теперь очень остро чувствовал эмоции омеги, ведь он знал, что происходит, поэтому ситуация, невзирая ни на что, наносила урон и по нему. Единственное крохотное изменение состояло в том, что Даниэль и Макс теперь стали ещё более осторожными на публике. На самом деле, они много раз говорили о том, чтобы сделать их отношения достоянием общественности (с тех пор как Макс поднял эту тему в первый раз), и Ден был прав, Ферстаппен просто паниковал, когда хотел рассказать людям обо всём, пытаясь защитить себя знанием, что он уже связан. Макс до сих пор боялся делиться правдой с людьми, так что пара, очевидно, не могла этого сделать, поэтому они вынуждены быть очень осторожными, а это действительно сложно, так как для защиты голландца Даниэлю нужно быть рядом. Макс рассказал, что механик прекратил трогать его, с тех пор как стало ясно, что у парня есть защитник в лице Риккардо, но альфа всё ещё угрожал и выворачивал разные жесты, так что Ден вынужден был приходить к боксам Red Bull, чтобы держать чужого альфу в страхе. Австралиец устал видеть следы ногтей на коже Макса, когда пальцы от волнения впивались в ладони, оставляя красные лунки, так что Даниэль околачивался поблизости гаража Red Bull, просто существуя и убеждаясь, что механик знал: омегу не стоит беспокоить. Такая ситуация немного сводила с ума мельницу слухов, но это была необходимость, с которой они мирились. Кроме того, пребывание Даниэля вовсе не было ясным доказательством чего бы то ни было. Так же, как когда Макс носил одежду Дена: они выбирали ту, что могла быть идентифицирована как одежда Риккардо, но также могла быть вещью, принадлежащей Ферстаппену, и именно таким способом они справлялись со всеми перешептываниями: с правдоподобным отрицанием. Но в целом, даже с очень слабой защитой Даниэля на протяжении гоночных уик-эндов всё было очень похоже на ситуацию, что была в самом начале. Очень липкий и нервный омега, который вздрагивал от резких движений и был абсолютно истощен, при этом чаще, чем обычно, плакал в приватной обстановке. Однако между гоночными выходными, когда Макс имел минутку, чтобы восстановиться от ментального ущерба с постоянным присутствием Дена рядом, Ферстаппен утверждал, что чувствует безопасность и может вести себя вполне нормально. По сравнению с предыдущим состоянием осведомленность Риккардо помогала. Раньше именно незнание австралийца было самым большим источником стресса для омеги между гонками. Теперь этого нет, и Максу было лучше. А с альфой, пытающимся защитить его от всего мира, можно было рискнуть и заявить, что голландец искренне счастлив в удачные деньки. Однако из-за такой проблемы у них действительно появилось время заново научиться, как просто быть парой, и Даниэль был счастлив. Такое времяпрепровождение было немного забыто среди постоянных волнений Дена о Максе, а затем среди ещё больших переживаний, когда он осознал, что по факту у него была почва для опасений. Долгое время большая часть их взаимодействия сводилась к тому, чтобы восстановить равновесие Ферстаппена или вывести его на разговор или что-то подобное, а их истинные отношения немного отошли в сторону. Хотя причина для этого была везкой, откладывать в сторону основное в их паре не стоило, и Даниэль был счастлив, так как что-то возвращалось в норму, и они могли открывать друг друга заново. Пара проводила много времени, просто прижимаясь друг к другу, просто ради близкого контакта, а не потому что Макс сходил с ума, а Даниэлю нужно было привести его в порядок. Они также обнаружили, что Ферстаппен был спокоен при прикосновениях и поцелуях почти везде, когда это исходило от Дена, но даже для его альфы некоторые зоны были за пределами лимитов. Это означало никакого секса, но Риккардо был в порядке. Он не был монстром, давая Максу всё время, что ему нужно. Кроме того, у него были руки, так что он мог самостоятельно справиться со своей неудовлетворенностью. Поэтому их несуществующая сексуальная жизнь действительно была пустой темой. Вернее, так было до определенного момента. Австралиец заметил, что Макс был тихим весь день, и это немного странно, принимая во внимание, что до новой гонки ещё много времени, и обычно в такие периоды парень находился в светлом расположении духа, улыбаясь и расслабляясь, при этом большую часть времени развалившись на Даниэле. Но по факту, ничего подобного не происходило. На самом деле голландец хотел, чтобы Ден держался как можно дальше от него весь день, и альфа начал немного переживать. Учитывая всё происходящее, это было не лучшим знаком. Он игнорировал красные флаги в поведении Макса и раньше, но итоговый результат вышел явно не лучшим. Так что он должен действовать прямо сейчас. Риккардо осторожно сидел на диване, пока Макс свернулся калачиком в кресле, вперившись в телевизор и игнорируя Даниэля. - Я что-то сделал? – спросил Ден. Это единственная идея, которая пришла альфе в голову. Ситуация всё больше и больше походила на то, что Макс зол на него. Омега прикусил губу и грустно вздохнул, а затем покачал головой. Похоже, всё было даже хуже, чем если бы Даниэль сделал что-то не так. Это означало, что что-то ещё пошло не так, и такое никогда не было хорошим знаком, потому что если Риккардо сделал что-то не так, то он мог это исправить. Если что-то ещё происходило не так, ситуация становилась сложнее. - Что не так? – он мог слышать чистое волнение в своем голове. Но альфе не было до этого дела. Он переживал. Макс снова вдохнул и провел ладонью по лицу. - У меня будет течка через пару дней. Я забыл об этом, потому что… ну, ты знаешь, - Макс признался и ещё глубже вжался в кресло. Теперь Даниэль понял отвращение Ферстаппена к прикосновениям, все органы чувств омеги будут взвинчены до максимума на протяжении течки, и дни мучений превратятся в один. Но Ден был сфокусирован сейчас не на этом, у него была проблема посерьезнее, так как Макс должен будет пройти течку, а Риккардо не сможет помочь ему. Альфа сомневался, что Макс мог справиться с прикосновениями там, даже когда он будет не совсем в себе с безумной необходимостью к каждому касанию. - Оу, - это все интеллектуальные мысли, что Даниэль смог собрать воедино в данный момент. Прекрасное начало. Макс запыхтел. - Ты хочешь, чтобы я был рядом в это время? –спросил Ден. Это ощущалось немного странно – спрашивать Макса о таком, учитывая, что они до этого прошли немало течек вместе, но в этот раз Риккардо совершенно не знал ответ. Ферстаппен покачал головой и демонстративно отвел взгляд. Острая боль разочарования обожгла Даниэля, но он мог понять. Чувствовать запах возбужденного альфы, окружающий тебя, когда тебе одновременно нужно поддаться, но ты не можешь этого сделать, на самом деле не было лучшим решением. - Всё в порядке, - убедил его Риккардо. Макс всё ещё прятал взгляд, так что Даниэль продолжил. – Может быть, тебе нужен кто-то другой рядом? – одна эта мысль заставила вспыхнуть нерациональную ревность в австралийце, но он затолкал ощущение куда подальше, потому что сейчас гонщик не имел права чувствовать себя собственником в отношении Ферстаппена. Кроме того, он имел в виду омегу вроде Ландо, кто был стаей, а не ещё одним альфой. И, несмотря на глупые чувства, Даниэль надеялся, что Макс скажет да, так как пилот хотел, чтобы рядом с голландцем был хоть кто-нибудь. Кроме того, у них не было реальной возможности часто видеть стаю из-за ковида, так что Ландо был бы очень к месту в их квартире. - Например кого? – нервный голос Макса был на несколько октав выше. - Например Ландо, - ответил Даниэль. Ферстаппен задумался на секунду, а затем снова свернулся калачиком, побежденный и покачивающий головой. - Я не хочу объяснять это всё ему. - Ты не должен. Он спросит, но тебе не нужно отвечать, - объяснил Риккардо. Альфа был уверен, что Ландо, увидев состояние Макса, задвинет своё любопытство подальше. Молодой омега время от времени вел себя, как ребенок, но он мог быть серьезным, когда это действительно нужно, и Даниэль предположил, что такая поддержка будет необходима. - Я не хочу беспокоить его, пока он может побыть дома, - Макс продолжил список причин, по которым не стоило приглашать Ландо. Даниэль знал, что Макс будет спорить якобы из-за нежелания кого-то беспокоить, даже если на самом деле будет хотеть увидеть парня рядом, так что Риккардо продолжил давление. - Он поймет. Кроме того, Ландо в Англии, а мы в Монако. Ему не нужно пролетать половину мира ради тебя, - обосновал Даниэль. Макс выглядел задумчивым, пожевывая губу. – Хочешь, я позвоню ему? – Ферстаппен смягчился и кивнул, к радости Дена. Он слышал несколько историй о том, как тяжело проходят течки в одиночестве. Альфа хотел, что кто-то был рядом с Максом, даже если он не мог быть этим кем-то. *** Как Даниэль и предсказывал, последующие дни были пыткой. Он остался в квартире по просьбе Макса. Так что альфа проводил следующие пять дней на диване, смотря телевизор, работая или занимаясь ещё чем-нибудь, лишь бы просто убить время, при это слушая, как протяжно Ферстаппен скулит, стонет и хнычет сквозь стены. И это были не звуки радости, напротив, в каждом стоне сквозила боль. Часть мозга Дена надеялась, что голландец позволит омеге касаться его, но, если судить по плачу, что он слышал за прошедшие несколько часов, дело обстояло иначе, и Макс проходил через мучения течки без какого-либо реального облегчения, кроме, возможно, обезболивающего. Даниэль чувствовал бесконечную вину и боль из-за того, что омега страдает, а Риккардо не может быть с ним. В дополнение ко всему Ден был альфой. Австралиец решил, что он ненавидит быть альфой в ситуациях вроде этой. Всё вело к тому, что в дополнении к чувству невыносимой вины из-за невозможности помочь он чувствовал себя бесконечно виноватым за то, что он сам возбужденный кусок дерьма, в то время как Макс скулит по другую сторону стены. У Риккардо были многократные сеансы вины с его правой рукой, потому что запах омеги пропитал каждый кубометр воздуха в квартире, и жить с эрекцией днями было бы несколько неудобно и, вполне вероятно, не особо полезно для здоровья. Так что да, ситуация, в которой находились его тело и мозг, были абсолютно неуправляемыми, и пилот ненавидел это. Хотя абсолютно худшей вещью было иное: когда Ландо выходил из комнаты, он мог чувствовать запах Макса на Норрисе и был уверен, что жар, который Ландо видел в глазах альфы, никак не мог заставить британца думать, что Даниэль не является угрозой. Но в любом случае, Ден мог выдержать, когда на него смотрели, как на монстра, потому что так он узнавал, что Макс всё ещё жив. Альфа знал, что всё это далеко от идеала, но он собирался пройти через всё недовольство и недоверие. Так что Риккардо мог стерпеть осуждение за вещи, которые не были его виной, он просто хотел продолжить попытки держаться как можно дольше и дышать как можно поверхностнее, тогда всё будет в порядке. *** На пятый день всё закончилось. Ландо наконец ещё раз возник из комнаты, но он выглядел менее напряженным, хотя более разгневанным. Даниэль был уверен, что его сейчас убьют, но он не слишком беспокоился об этом. Риккардо начал думать, что, возможно, он заслуживает этого, хотя его рациональная часть знала, что он не сделал ничего плохого. Альфа ничего не мог поделать с чувством вины за всё происходящее. - Как он? – тихо спросил альфа. Ландо стиснул челюсти и раздул ноздри, и, хотя раньше Ден сильно веселился над таким поведением, говоря парню, что он выглядит как сердитый ежик, когда пытается быть пугающим, сейчас это выглядело действительно жутко. - Спит. Я думаю, он справился с этим, - холодно ответил Ландо. – Но мне действительно, абсолютно точно нужно объяснение, почему я провел пять дней, успокаивая омегу с дикой болью, но он не позволял коснуться себя, чтобы получить помощь. Потому что такая волонтерская работа сильно прибавляет страха и недоверия, - Даниэль почувствовал физическую боль. - Я не могу сказать тебе, - едва-едва слышно прошептал альфа. На секунду Ландо выглядел так, словно он собирается стукнуть альфу, мускулы напряглись, но затем парень сдулся и вздохнул, отвергая такую идею. Даниэль действительно понимал боль Ландо, потому что чувствовал то же самое, даже если он физически не был там, чтобы увидеть Макса в агонии. Ден тоже хотел бы убить Дена, будь он на месте Норриса. - Думаешь, я могу…? – он замер, но Ландо в любом случае поймал мысль. Омега оглядел его с ног до головы, прежде чем решительно покачать головой. Это причиняло боль – не иметь возможности видеть Макса, после того как он несколько дней слушал крики пары, но Даниэль знал: Норрису виднее, что сейчас нужно Максу, и знал - оценка парня будет единственно верной. Он мог подождать чуть дольше, если это значило, что Макс будет в порядке. - Окей, - Даниэль вздохнул, снова примостившись на диване. – Обними его за меня, хорошо? – он не смог удержаться и не добавить последнюю часть реплики. Ландо, прищурившись, посмотрел на альфу, пожал плечами и вернулся в комнату, а Даниэль остался лежать на диване со странной тяжестью в животе. Он просто хотел, чтобы старые добрые деньки вернулись обратно. *** Должно быть, в какой-то момент Даниэль провалился в сон, потому что в себя он пришел, когда уже было темно. Сначала альфа был удивлен, не понимая, что именно могло разбудить его, но затем, когда понял, кровь заледенела. Ден проснулся от звука неистового, абсолютно ужасающего крика. Что более страшно, это был крик Макса. Альфа вскочил с дивана прежде, чем смог даже осознать, что двигается, его инстинкты вошли в фазу паники и заставляли действовать до того, как рациональная часть мозга сможет их остановить. Он ворвался в комнату, и в лицо ударил запах, который всё ещё был с небольшим привкусом течки, но это можно было игнорировать, потому что большая часть его возбуждения стёрлась абсолютным ужасом Макса, который он, должно быть, чувствовал. Глаза Даниэля лихорадочно осматривали комнату в поисках любой угрозы, но он ничего не мог найти. Вместо этого Риккардо лицом к лицу столкнулся с Ландо, который неистово тряс омегу, и первым побуждением Даниэля было откинуть Норриса к черту как можно дальше, пока он не понял, что Ландо паниковал точно так же, как и он сам, и Ферстаппен, по факту, всё ещё спит. Макс не просыпался, его лицо скривилось от боли и ужасающих криков, срывающихся с губ. Мозг Даниэля кипел, пытаясь обработать информацию, а сердце разбивалось от вида того, как его омега напуган и мучается в агонии криков. Ден обогнул кровать, чтобы приблизиться к Максу и помочь Ландо, который внезапно с меньшей неохотой позволил Даниэлю прикоснуться к Ферстаппену, за что альфа был благодарен, потому что драка с Ландо за приближение к Максу сейчас явно не была хорошей идеей. В следующий момент Даниэль положил руку на кожу Макса, омега распахнул глаза, и следующий крик замер на его губах, как только омега понял, где он. Теперь парень просто хватал ртом воздух, распахнутые глаза, в которых отпечаталась паника, пытались осмотреть окружающий мир, пока не замерли на Дене, и на секунду Макс словно окаменел. - Альфа, - это был всхлип, когда он наконец смог говорить, его голос был хриплый от крика, что подключилось прямо к альфа-стороне Даниэля, которая уже приходила в норму, убеждаясь, что Макс в порядке. Ден положил руку на мокрую от пота и слёз щеку омеги, мягко поглаживая лицо. Австралиец наблюдал, как омега рассыпается в слезах под мягким прикосновением, и в груди у пилота болело, но по крайней мере теперь он был рядом. - Я здесь. Ты в безопасности, - это мантра, которую Даниэль громко повторял снова и снова. Он не был уверен, кого пытается в этом убедить: себя или Макса, но Риккардо не мог остановиться, просто повторяя слова снова и снова сквозь собственные слезы, хотя пилот даже не понял, когда успел заплакать. Австралиец словно в тумане заметил застывшего Ландо, следящего за разговором, но не пытающегося их остановить, что было не так уж и плохо. Макс приподнялся, пропустив сквозь пальцы кудряшки Даниэля, притянул его ближе, чтобы соприкоснуться лбами. Рыдания омеги потихоньку прекращались, но Ден всё ещё мог чувствовать запах паники. Он хотел как-то улучшить ситуацию, но не знал, что ещё он может сделать. - Что тебе нужно? – это спросил Ландо, потому что вялый альфа-мозг Даниэля все ещё пытался убедить себя, что его половинка не умрет, и никакие интеллектуальные мысли просто не приходили в голову. - Вы оба можете просто прижаться ко мне? – это была ожидаемая просьба, и никто из них не имел проблем с её осуществлением, так что секундой позже лицо Макса уткнулось в грудь Даниэлю, пока Ландо обнимал парня, зарывшись лицом в волосы. Омега был окружен, возможно, двумя наиболее надежными людьми, которые дарили ему необходимую безопасность, их знакомые запахи окружали парня со всех сторон, а тела ограждали от любых проблем. Даниэль всё ещё мог чувствовать дрожь Макса, и альфа никак не мог подавить безумный страх. - Что это было? – тихо спросил Макса Даниэль. Он знал, что некоторые омеги были склонны иметь плохие сны, но всё выглядело гораздо хуже, чем просто ночной кошмар. Ферстаппен покачал головой. - Я не знаю. Даниэль был зол на Вселенную, потому что это ещё одна вещь, которую Макс не заслуживал. Он крепче прижал к себе Ферстаппена, надеясь, что на какое-то время это выведет омегу за пределы досягаемости Вселенной, веря, что он просто сможет заставить всё плохое уйти.