***
— Кенни! — раненный в плечо Леви добрался до маньяка, который своими очами превратил их товарищей в врагов. Старший Аккерман, стоя спиной к капитану поднял руку над полумертвым солдатом, и сломав маньяку правую руку, сероглазый очутился на пустой земле. Раненый солдат поблизости не оказался. Разведчик сглотнул от немого ужаса. Безупречная иллюзия. На такое был способен лишь один вампир, которого все считали погибшим на поле боя двадцать пять лет назад. Леви перехватил меч голыми руками, что хотели вонзить в спину. Кровь ручейком прошлась по блестящему металлу. Неприятная ощупь пальцев были ничем по сравнению с той болью, что испытывал капитан. Он стоял лицом к лицу со старым товарищем — Фарланом. Это был тот, с кем Леви делил свою жизнь с первого вздоха самостоятельной жизни. Погибший Чёрч родился снова вампиром. Счастью капитана не было предела, когда увидел старого товарища среди студентов на тренировочной площадке. Наверное, впервые, он искренне улыбнулся после своей моральной смерти. И это был совершенно другой человек, другая личность. И в этом нет ничего удивительного. Жизнь началась с чистого листа, но к сожалению, с большими пятнами и ошибками, когда парень встал на сторону врагов. Леви пытался найти в его темных глазах хотя бы искру прошлого Фарлана, но безуспешно. Капитан не хотел ранить нынешнего врага, сердце ныло от одного его холодного взгляда, что не было чуждо весёлому и шумному Черчу. —Капитан, давно не виделись, — он хищно улыбнулся, облизнув сухие губы. Брюнет молчал, он чувствовал, как гнев преодолевает все чувства, убивая изнутри всю гуманность. —Вот же отродье, — сероглазый сверлил «друга» орлиным взглядом, но он специально, будто дразня, смотрел врагу в ноги. Капитан вырвал клинок из рук бывшего разведчика, и быстрым движением оставил того без кисти рук. Процедив зубы, тот моментально исчез. Леви знал дешёвые трюки негодяя, и обернувшись, одним взмахом меча в воздухе, оставил глубокую рану на крепкой груди бывшего товарища, с которым пару раз сражался бок о бок на вылазках. Иллюзия развеялась. Послышались облегченные вздохи с других сторон. Клинки танцевали, цепляясь друг с другом. Мечи отражали лица врагов под бледной луной, казалось, она грустит, видя жестоких жителей Земли, борющихся на разных баррикадах. —Майор! — кто—то из новеньких крикнул в пустоту, так, чтобы услышали все. Поодаль стояла безоружная женщина, мужская рука готова была проткнуть лезвие в ее шею. —Кенни, ну зачем? — Ханджи спокойно, словно не боясь за свою жизнь, пыталась угомонить обезумевшего. Ее руки немного дрожали над головой, что позволяло Аккерману управлять ситуацией. Бойня не прекращалась. На фоне черной ночи и жидкой свежей крови вперемешку с трупами, все это сущей мелочью. Фарлан, воспользовавшись моментом, испарился, понимая, что не протянет и минуту. Леви сделал шаг вперёд, но остановился, почувствовав какую-то мягкую слякоть под ногами. Посмотрев вниз, он наткнулся на чью-то полностью отрубленную руку. И лишь зелёная ткань покрывала верхнюю часть перевернутого локтя. Капитан перешагнул тот ужас, к которому привык из-за военной службы. —Сейчас! — Эрвин выскочил из цепких лап нескольких неразумных, и используя УПМ, за секунду оказался рядом с Кенни, отрезав обе руки Аккермана. В это время, Ханджи дрожащими пальцами высбодила булавки из рукав, и вонзила в глаза отвлегшегося убийцы, ее ладони вспотели, так что женщине пришлось постараться, чтобы маленькое «оружие» не выпало из рук. Кенни на мгновение растерялся, но этой секунды хватило, чтобы отрезать обе руки мужчины. Оставшись без командования лидера, неразумные остановились на секунду, и резкими, быстрыми темпами стали перебираться к Эрвину. А Ханджи пришлось взять меч в руки, яро помогая своему командиру. Леви посмотрел на старого Аккермана. Его лицо исказила гримаса боли и какого-то безразличия. Капитан почувствовал, что перестает думать, кто-то сильно пытается подавить волю брюнета. Правая рука дергалась, что меч готов был вот-вот звоном оказаться на земле. Схватив левой руку кисть руки, Ривай заставил сделать шаг вперёд к Кенни. За это время его глаза восстановились, и орлиным взглядом он сжигал тело противника. Невольно Леви уловил взгляд вампира, который когда-то дал мальчику шанс на выживание в подземном городе. За долю секунду, перед глазами всплыл образ прекрасной женщины, такой молодой и красивой, в то же время с безумно притягательной силой и энергией. И капитан понял, что это его мать. Она стояла на коленях, в крови, в темном помещении, и горько кричала отпустить. Крик, наполненный болью и разбитой надеждой. А по ту сторону сидел и смеялся неизвестный мужчина, держа в руках бутылку крови. Изображение дрогнуло, как только маньяк замотал головой. —А ты стал куда сильнее, — он хитро щурился, его руки успели отрасти до локтей, которых разведчик снова отрезал кровавым клинком. Вместе с ними отлетели в сторону и ноги, лишь жалкий торс маньяка лежало на земле. Будучи побежденным, он все улыбался. Улыбался так, словно весь мир лежит перед его ногами.II
Микаса открыла глаза. Очнувшись от крепкого сна, девушка почувствовала сильную головную боль. Присев на мягкую кровать, она оглянулась по сторонам. Обычное утро в родном доме. Ей казалось, что одиночество сопровождает полуазиатку не день, и не месяц. Чувство опустошенности и непонимания происходящего в собственном мире. Часы пробили полдень. Стоя перед плитой, она глубоко задумалась: «Почему мне кажется, что все должно быть не так?» Микаса не заметила, как лапша подгорела, и лишь неприятный запах и лёгкий дым вывели сероглазую из раздумий. —Вот черт! — цокнув языком, она тут же побежала к окну, чтобы открыть его, позволив впустить свежего воздуха в прохладный дом. Обернувшись, она застыла на месте. Окно уже было открыто. Девушка вспомнила, что перед готовкой сразу же открыла и форточку. Она раньше никогда так не делала, так зачем? Микаса моргнула. Девушка всем сердцем ощущала, что что—то забыла. Будто все это ложь, обман, не тот мир, в котором она должна была проснуться и жить. Ее тело автоматически выполняет действия, не свойственные ей. Откуда взялась эта привычка? Капли дождя стучали по стёклам. Она стояла так долго, что еда давно остыла, обеда и не будет на сегодня. Ей было не до этого. Аккерман сжала область груди, сердце болело и ныло. Стало тяжело дышать. Она искренне не понимала в чем проблема. Девушка не знала, что воспоминания исчезли из ее жизни, а некоторые и вовсе изменены самим ее возлюбленным. Казалось, она должна была побежать куда-то, но не знала в какую сторону идти. Полуазиатка смотрела на продолжающийся ливень, чувствуя, как оковы абсолютной пустоты, дыры в сердце болезненно сжигали ее глаза, выдавливая слезы. Как бы сильно она ни старались вспомнить прошлое, ничего не происходило. Снова и снова один и тот же тупик, или воспоминания, которые стали для нее реальностью. Она забыла свою любовь, и самое главное — кого—то. Конец февраля. Снежинки медленно крутились вокруг старого дома Аккерман. Растопив печку, девушка сидела у камина, держа в руках горячий черный чай. Ее взгляд застыл на ярких языках пламени. В зрачках можно было увидеть яркую вспышку огня, но эту красоту не видел никто. Сделав глоток, она поежилась, взгляд притупится на чашку в холодных руках. Микаса аккуратно сделала глоток, и тут же оставила напиток на скрипучий пол. Чувство опустошенности никак не покидало ее. Аккерман сжала голову до боли, судорожно пытаясь понять, что с ней происходит в последнее время. Как бы сильно четко нарисованные воспоминания не твердили о настоящем, полуазиатке казалось, что это не так. Все из—за чувств, что противоречили разуму. Как—то раз, навестив погибшего брата, она задумалась о причине его смерти: от болезни. С тех пор, она сама себе задавала миллионы вопросов, ответы, которые не устраивали брюнетку. «Золотая карточка. Откуда у меня десять миллионов?» — потом она «вспомнила», что продала королевские серьги человеку в черном одеянии. «Зачем каждый раз я открываю окно во время готовки?» — истинного ответа она так и не нашла, хотя думала, что это просто новая, внезапно появившаяся привычка. Микаса открыла глаза, влажные от слез. Огненные искры дьявольским соблазном приковывали взгляд. Девушка вытерла ладонью влажную дорожку на щеках. Живот начинал урчать от голода, но как бы сильно она не старалась проглотить любимую еду — ее тошнило. Микаса немного боялась, что это признак анорексии, но вес оставался неизменным, а врач в больнице уверенно твердил, что с ней все в порядке. Сердце больно кольнуло. Сжав область единственного органа, сероглазая понимала — она скучает по кому—то, она бы отдала всё, чтобы знать личность таинственного незнакомца. Жажда по немногу убивала юную девушку, приковывая к кровати. Микаса пробовала различную еду, напитки и даже лекарства, но ничего не помогало. Тошнота выбила из колеи так, что она сдалась. И вот, ей снился ночной кошмар, от которого ее бросало каждый раз, когда она вспоминала об иллюзии. Эрен. Он кричал о помощи. Умолял о помощи, но никто не слышал жертву. Парень стоял на коленях, в его глазах застыли слезы. Микаса не смогла разглядеть происходящее, картина менялась за пару секунд. И все, что она разглядела — кровь, капающая по холодным стёклам больницы. Аккерман вскрикнула от страха. Ночнушка холодным потом прилипла к спине. Волосы лезли к губам. И только сейчас она осознала — ее всю ночь мучила невыносимая жажда. И хуже всего, она стопроцентно убедилась, это жажда крови. Понимая, что это ненормально, бесчеловечно, она встала на ноги. Она не видела ничего, комната сузилась до минимального размера, пол скрипел от каждого шага, перед глазами плыло, немного чернели фоны из окон. Схватив стеклянный стакан, она налила воду дрожащими руками из бутылки. Пальцы лихорадочно дрожали, выпив глоток, полуазиатка удержалась за стол, чтобы не потерять равновесие от сильного головокружения. Посуда грохотом разбилась вдребезги. —Кто здесь? — хриплый женский голос раздался по дому. Черный цвет поглотил зрение. Во рту так пересохло, что она готова была выпить целую бочку холодной освежающей воды. —Послышалось? — Микаса лихорадочно дрожала, сама не понимая причину столь неприятных ощущений, она остановилась на болезни или холоде. Послышался скрип пола, несмотря на обездвиженность хозяйки. Девушка пыталась подать виду, что со зрением все в порядке, одновременно выпрямив спину, и устремив свой взор вперёд. Полуазиатка была напугана. Первая мысль, пришедшая в голову, так это те работорговцы, что убили ее семью. Вдруг, пришли другие, чтобы продать ее? Микаса не сделала и шага, прикусив щеку. Микаса знала, она дома не одна. На всякий случай, она составляла план, но как назло, ей чертовски захотелось почувствовать кровь на губах. Мысли путались. Вдохнув полной грудью, Аккерман упала в обморок. Приземление оказалось мягким. Она почувствовала чьи—то теплые руки, что согрели в эту холодную зимнюю ночь. —Па...— она не договорила, как кто—то заполнил ее рот кровью, приятно прошедшая по горлу. И через несколько секунд, она мирно посапывала, позабыв о негодовании. —С днём рождения, Микаса, — бархатный голос развеял все страхи перед неизвестностью. Ее имя, произнесённое из его губ, несло в себе бесконечную нежность.25 февраля ее день рождения. Ночь, когда она официально стала вампиром.