II
В тихом парке сидела шумная парочка, обмениваясь влюблёнными взглядами. Женщина сидела рядом, утопая в теплой улыбке своего лучшего детектива. Он же, ласкал ее короткие шелковые волосы; приятный запах духов уносил прохладный ветер. От их живых глаз исходили лучики света, прогоняющий тьму и страх под луной. —Это последнее дело, как только закончим, поедем на море? — Майк заметил, что в последнее время оба тонут в криминальных кругах, что не хватало должного внимания, не получая достаточное количество любви. Хотелось тишины и покоя, спрятаться от этой рутины и кровавых загадок. Море — идеальный вариант. Ещё пару миллиметров до соприкосновения губ, как мужчина остановился, полузакрытые глаза резко открылись, а брызги крови с его рта тут же окрасили еле заметные усы, отпечатываясь на бледном лице Нанаби. Женщина вскрикнула от ужаса. Уличный фонарь над ними перестал работать, потухая с каждой минутой, одновременно с полумертвым Захариусом. —Беги, — муж шептал последние слова, теряя все больше сил. Незнакомый мужчина повис над Захариусом, жадно впившись в его бледнеющую шею. Попытка разведчика слабела с каждым движением. Чувство сильного дискомфорта в области шеи и грудной клетки тягучей болью разрывались от крепких клыков и рук убийцы, призывая беспомощность: пару минут назад, детектива ударили тупым предметом прямо в затылок, рамельчив шейные позвонки чуть ли не до состоянии пыли, конечности заныли от боли, он чувствовал, будто кто—то переламывает ему косточки, медленно, с целью причинить адскую боль перед смертью. Сырая земля, пропитанная дождью, теперь впитывала в себя кровь вампира. Нанаба схватила клинок и молниеносно попыталась отрубить голову убийцы, но за долю секунды, он оказался сзади женщины. Все случилось так быстро, что вампирша не успела остановиться. Ее меч вонзился прямо в сердце своего горячо любимого мужа. Все, что мог сделать умирающий — пустить пугающий, тихий стон. Его широкая грудь перестала вздыматься, из губ продолжала течь струйка ярко-красная кровь, а пустые глаза так и продолжали смотреть на небо. Женщина подняла свою голову и встретилась с его глазами, от которого подкатил ком к горлу, детектив не верила, что новый маньяк был так близок, все это время… —Ты... — на женской щеке высохли горячие соленые слезы, черная тушь перемешалась с кровью. Перед глазами все плыло, и последнее, что она видела — его пугающие, бездонные и безумные очи. В завершении, она испытала резкую боль из—за клыков маньяка, что впились в ее синеватые, вздутые вены шеи, в ее глазах застыла та обида, страх и горечь, которые неимоверно сказывались на бледнеющие руки, слабо пытающиеся дотянуться к трупу мужчины. Тем временем, силы покидали ее тело, не слушая хозяйку. Так и она провалилась во тьму.***
—Слышали? Убили детективов! Майка и госпожу Нанаба! — студенты кадет корпуса обсуждали последние новости во время перерыва. — Да быть не может! Они же одни из сильнейших! — Конни бежал к площадке, куда собирались все учащиеся, чтобы расспросить насчёт убийства своих преподавателей и тренеров. —Инструктор! — Саша остановила мужчину, за ней с огромным любопытством и отчаянием бежали Жан и Конни, держа в руках спортивные формы. — Саша, помедленнее, — Конни, тяжело дыша, сел прямо на землю. —Копуша, — Жан, не воспринимающий всерьез смерть разведчиков, принимая лишь как злую шутку или слухи, заржал, как в не себя. — Официальных новостей не было, а наши болтают всякую чушь. — Это же неправда? — Саша осторожно спросила у наставника, надеясь услышать отрицательный ответ. Хмурый взгляд, морщинки вокруг его лба и глаз, зажатые губы, серьезный и осуждающий взгляд инструктора, направленный в сторону шутника, тут же заставили замолчать всех присутствующих, отчего Кирштайн почувствовал, как все внутри сжалось, моментально ощутив волну вины и стыда, но прежде всего – от огромной потери разведорпуса. — Идите на урок, ваш перерыв окончен. — Он ответил на их вопрос молча. Студенты замолкли, все почувствовали некую угрозу и опасность, которая приближалась к ним с каждым днём, точно морской дьвол, подкрадывающийся к судне капитана.***
Микаса и Леви сидели в больнице, ожидая результаты медицинской экспертизы. Руки полуазиатки подрагивали, она рвала кожу нижней губы, ее серые глаза бегали по белым стенам. Она до сих пор не могла принять тот факт, что оба детектива погибли. Только вчера утром они были живы, а сегодня их нет. Леви ходил туда-сюда, не в силах усидеть на одном месте. Его нервы были на пределе, готовые вот-вот сдаться. Он выглядел таким же холодным и бесчувственным, но его лихорадочные шаги выдавали истинные эмоции. Хмурые брови мужчины образовали еле заметные морщинки вокруг лба. Он молчал, но она знала, что капитан потерял ещё двоих верных товарищей. Эрен был для бывшей воровки не только возлюбленным и семьей, но единственным другом. Микаса предполагала, точнее, испытывала ту же боль, что и Ривай. Капитан терял близких не впервые, с детства, столько раз, их забирала смерть, что он научился уживаться с ней, не смеющая трогать его самого. Жизнь подкидывала мужчине новых товарищей, как Зое и Смит, наверное, поэтому он до сих пор продержался после долгого одиночества, но сероглазый так и никогда не переставал испытывать одну и ту же боль год за годом. Леви запоминал всех, кто его окружал. Он ходил от пропасти к бездне. Его руки дрожали, шаги были шумными, губы сухими, глаза хотели кричать от несправедливости, но он сдерживал их, чтобы здраво мыслить и двигаться дальше - необходимо контролировать бушующий вулкан и бурю внутри себя, дабы они не причинил вред себе и другим. —Как так? — Леви резко остановился рядом с Аккерман, что та невольно вздрогнула. Она знала, что Майк и Нанаба входили в число сильнейших бойцов, умнейших детективов, но почему они погибли таким образом? Не на вылазке, не во время кровавой бойни, а так, в парке, случайно, став жертвами маньяка? —Леви, — она прошептала его имя, эхо отразилось по всему коридору. Они не разговаривали с тех пор, но сейчас личные чувства ни к чему, ведь они уже в прошлом. По ровной спине капитана прошли миллионы мурашек. Что это? Одно лишь его имя, вырванное с ее уст, заставило остановить весь поток эмоций, нахлынувших на его голову так внезапно. Не успела она договорить, как тихий скрип дверей завоевали всеобщее внимание. Врач снял маску и перчатки, и кинув их в мусорку, тут же присел на корточки. Его взлохмаченные волосы и синяки под глазами говорили, что он не спал долгое время, проводя все время в стенах больницы разведчиков. —Ну? — Леви, не выдержав молчание врача, взял инициативу на себя. — Тела обескровлены. Майка убили тупым предметом и клинком. Нанабе погибла, как и другие жертвы. Никаких следов. Абсолютно... — он заплакал, не выдержав смерти ещё одних товарищей. Медик не смог описать подробности, скулив, зажав в рот кулак. «Скольких же своих друзей ему пришлось вскрывать...» — губы Микасы вздрогнули от этой мысли, по ее щеке прокатилась одинокая слеза. Неужели из—за каких-то убийц, должны умирать невинные люди с огромными сердцами, заслуживающие лучшей жизни? Леви грохнулся на пол, его глаза за пару секунд приобрели прежний бесстрастный вид, которые становились красными от гнева, чувства беспомощности и сочувствия. Как бы сильно брюнет ни старался поймать маньяка, все напрасно. Действия убийцы совсем непредсказуемые. Интуиция капитана подсказывала, что он рядом, совсем перед носом, вот, осталось сделать последний шаг. Самый тяжёлый шаг. Врач не стеснялся своих слез, он зарылся лицом в свой белый халат. Его жалкие стоны заполнили коридор, пытаясь остановить поток слез, взять под контроль эмоции, но не сейчас. Он устал постоянно держать их в себе. Тела детективов просто добили его. Микаса, не выдержав угнетающую атмосферу, резко встала и ушла прочь с этого места, в котором так и поджидала смерть, проходя по палатам, выбирая сегодняшнюю жертву. 20 ноября 850 года погибли детективы. Команду капитана убивают по частям, терзают худшими способами. Когда же придут за ним или за ней? Она боялась засыпать с мыслью, что услышит весть о смерти сероглазого, несмотря на ее раненные чувства. Аккерман знала, что не сможет проигнорировать тот его поцелуй с погибшей старшей лейтенаткой, но Микаса, работая вместе с командой капитана видела его глаза. Он ни разу не посмотрел на Петру. Капитан все рабочее время уделял работе, бумагам и... немного ей. Красношарфая прекрасно осознавала свое положение в кабинете Ривая. Все имеют несколько высших образований, достаточно опыта, чтобы сражаться с неразумными один на один. Все понимают суть дела, они стараются для народа. А Микаса? Всего лишь сестра жертвы, обладательница высшего сорта крови. Она чувствовала себя марионеткой, самым вкусным куском торта. Но почему Леви захотел, чтобы она присоединилась к ним? Хотел поиздеваться? Тогда почему спрашивал ее мнение, благодарил за проделанные работы. Она нашла пункт, который сохранил жизнь невинного вампира. Но почему? Почему она чувствует себя так неуверенно? Она сдалась? Стало душно. Нечем дышать. Ребра сжимали сердце, заставляя кровоточить нежный орган. Первые слезы покатились по ее щекам. Сколько ещё людей и вампиров умрут, пытаясь докопаться до правды. Присев на корточки, она зарылась лицом в колено. Девушка не издавала никаких звуков, но сидя в тени, полуазиатка почувствовала такую большую пустоту в сердце, что казалось никто не сможет заполнить эту дыру. Только сейчас она поняла, как сильно скучает по Эрену, в качестве брата. Именно как родного брата, с которым прожила большую часть своей жизни. Она пыталась отрицать, избавиться от этой ноши, полностью погрузившись в работу, но это было временно. Она не знала, почему не может остановить свои слезы, что водопадом лились с ее серебряных глаз. Леви. Неужели он— причина этой боли? Она помнит тот день, когда пришла сообщить, что Райнер пытается заполучить полуазиатку, что именно он сделал из Йегера калеку, но эта картина заставила закрыть рот и проглотить язык, вместе с открывающими чувствами. Рал целовала его с большой страстью, она хотела быть желанной. Ее блестящие рыжие локоны закрывали лицо сероглазого, он стоял спиной к Аккерман, но она видела его руки. Капитан не соизволил и притронуться к Петре, которая отдала всю себя в этот момент. Микаса видела, что его руки не обвили ее талию, не обхватили лицо лейтенатки, он просто стоял, как вкопанный. Но факт остаётся фактом, и это ее бесило, что с уст девушки сорвалась фраза, ставшая точкой для них, а сейчас просто сломало хрупкую душу Аккерман, которая итак была на пределе. Ей было жаль детективов. Работая вместе с ними она научилась составлять планы для расследования. Она поняла какого это — работать в команде, стоять бок о бок, уверенно заявлять, что твою спину прикроют. Она видела блеск и силу их крепкой любви и союза. Возлюбленные, не стесняясь других, открыто заявляли свои чувства, обнимались и держались за руки, даже во время обработки документов. Их чувства не мешали работе. Они придавали друг другу столько энергии, что и другие при виде этих двоих, заряжались энергией. Микаса отказалась взглянуть на изуродованные тела. Ей хватило случайно стать свидетельницей искалеченного тела брата. Она не попрощалась с погибшими, не смогла пройти и посмотреть на детективов. Послышались шаги. Девушка впопыхах рукавами протерла липкие слезы, чтобы капитан не смог взглянуть на ее голую душу. — Микаса, — бархатный голос капитана вывел ее из раздумий тьмы. Она подняла свою голову и встретилась с его серыми глазами. В груди зарождалась тоска. — Что? — она встала, и сдала шаг вперед, не желая смотреть на капитана. Она знала, что рядом с ним ее чувства так и хотят выйти наружу. Ее голос дрогнул, капитана это вывело из колеи. Он не сделал шага, но остановил девушку одним движением руки, перегородив полуазиатке дорогу. Присмотревшись в ее лицо, мужчина увидел еле заметные красноватые оттенки вокруг глаза. — Поплачь, — неожиданно как для себя, так и для Аккерман, голос военного прозвучал нежно. Оба стояли как молнией пораженные, и лишь через пару секунд, девушка усмехнулась, пытаясь съязвить. — Со мной все хорошо, — она не договорила, как мужчина аккуратно, но отстраненно, будто боясь, что она оттолкнет или воспримет неправильно, обнял девушку. — Все хорошо, — теплые руки капитана похлопали по ее спине всего лишь два раза, и женские слезы уже высыхали на его белой рубашке. Микаса не понимала, почему позволила сломать стену, пропустив его слова через себя, так ещё и послушав этого несносного капитана. Она плакала, но его плечо не позволяло тихим всхлипам вырваться дальше за пределы их объятий. Брюнетка буквально ощущала, как весь негатив покидает тело. Микаса впервые почувствовала, как кто-то подставил свое плечо, позволил опереться, дал поддержку. И каждый раз, это делает Леви. Он хотел посмотреть на нее, и для этого нужно было отстраниться, неохотно пытаясь начать свои действия, но тут же был остановлен ее нежными, в то же время, чертовски мертвой схваткой. Девушка покачала головой, зарываясь в его рубашку. Аккерман обвила мужские плечи своими руками, впившись ногтями в одежду, не желая отпускать это теплое чувство, что стали для нее такими родными. Она обретала покой, в то время, как его сердце ломалось на миллионы мелких частиц, готовые стереться в порошок. Он гладил ее длинные шелковые волосы, вдыхая сладковатый запах. Риваю хотелось навеки стоять с ней, не думая ни о чем, просто обнимать человека, которого он не хотел отпускать. «Я отчаянно хочу стать человеком, но не в мире где нет тебя», — капитан понимал, что мозг начинает нести бред, ведь это невозможно, но перед мечтой нельзя устоять, а сердцу противиться куда сложнее. Она отчаянно хотела спросить насчёт того дня, когда все пошло наперекосяк. Убедиться, что сердце капитана не принадлежит погибшей Рал. Спросить по какой причине он вышел за рамки рабочих отношений? Микаса хотела узнать, кто она для него: идеальная приманка, верный товарищ, физическая похоть непредсказуемого военного, или же объект симпатии? Она не знала ответа, потому что не могла читать его эмоции по глазам, как делал это он. Наконец, девушка смахнула слезы, и впервые смогла улыбнуться, хоть и слабо. Они все ещё обнимались, и никому из них не хотелось отпускать источник тепла. —Микаса, сегодня наша последняя встреча, — услышав весть, которую соизволили произнести лишь сейчас, девушка резко отстранилась, не скрывая шокированной реакции, круглыми глазами уставившись в него. — Завтра последняя попытка поймать Кенни, — Леви не отводил взгляда, смотря прямо в ее глубокие глаза, в которых он с огромным удовольствием тонул каждый раз. Это никогда не надоедало, и не надоест. —Последняя? — полуазиатка замерла, не понимая к чему все формальности, но пальцы, что мертвой схваткой впились в его плащ, так и застыли, не желая отпускать этого вампира в опасное дело. — Поступил приказ от короля: если не убьем завтра, дело закроют. —Что? Но почему? — ее возмущению не было предела, и это действительно оправданно. Безопасность граждан превыше всего. Военная полиция бессильна против кровавых маньяков, но есть разведкорпус, на которого можно полностью положиться. Разведчики, что готовы отдать свои жизни за людей, так почему элементарно не позволяют пройти мост к смерти, и предотвратить от этого других? — И... что будет дальше? — Микаса растерялась, ее глаза блестели от обиды, что комом душили ее душу. Пальцы сильнее сжали край его формы, вдруг, она почувствовала на них лёгкую приятную тяжесть и, посмотрев вниз, увидела капитанские руки. —Прости... — он с болью, еле выдавив из себя, прошептал это слово. В груди обоих горькой щепоткой прошелся холод, по спине пробежали тысячи мелких мурашек. Девушка не хотела отпускать его в завтрашний день, как и он. Он хотел остановить время, и отдал бы все, только для того, чтобы простоять с ней вот так, держась за руки, хотя бы минут десять. Как ни странно, он начинал ценить свою жизнь. Он был уверен, что обязательно вернётся с кровавых миссий, но сегодня его уверенность пошатнулась. —За что ты извиняешься? — ее сердце предотвращало беду, что снова перевернет ее жизнь с ног на голову. Он смотрел на нее так долго, что она могла испытывать на себе все его глубоко спрятанные чувства. Ривай пытался запомнить ее черты лица, нежно проведя одной рукой по ее щеке, где остался небольшой, но глубокий шрам. Он ласкал ее черные длинные волосы, от которых исходил невероятный аромат, по которому он будет несомненно скучать. Ему будет не хватать ее. И вдруг, полуазиатка догадалась, что он собирается сделать, именно в тот момент, когда военный с приливом нежности коснулся ее губ своими. —Ты же не собираешься... — Микаса резко сделала шаг назад, ее всегда было трудно обмануть. Леви, привыкший ко лжи и фальши людей этого мира, и не пытался соврать, ведь это для него было бы концом. «Вот за что ты извиняешься», — она не озвучила свои мысли, догадавшись о его намерениях. Может, оно и к лучшему? —Ты найдешь свое счастье, я верю в тебя, — он знал лишь о некоторых ее мечтах и целях, и искренне надеялся, что девушка достигнет успеха. Привязанность, — вот что сможет убить все живое внутри Аккерман. Она привыкла, что ее окружают люди. Сколько помнит себя Микаса, девушка с детства никогда не оставалась одна, полуазиатку окружали любящие ее люди. Биологические родители, семья Йегера, Эрен, и даже Леви. Именно он, после смерти брата не оставил брюнетку одну, в какой-то мере заменяя семью. Девушка привыкла просыпаться, и сразу же видеть капитана за столом, погруженного в свои документы, или спящего на стуле, который просыпался с первыми лучами солнца. Он терпел запах еды, когда она готовила завтрак, сколько раз он молча открывал окно, проходя в кухню, когда девушка забыла это сделать. Мужчина после одного предупреждения, ни разу не упрекнул ее за это, молча терпя ужасную тошноту. Она знала, что не готова шагать дальше без него. Но Леви считал совсем по-другому. Он знал, что она справится. Ведь она сильная. Он верит в нее. —Ты мне нравишься, но это уже не имеет значения. Не так ли? — Леви усмехнулся, поняв, что нарастающая неловкость ощущается не только для него. Его вечно равнодушные глаза забегали по ее лицу, но так же он не отводил взгляда, не отпуская ее теплые руки. —Я... — она не успела договорить, как почувствовала, что голова начинает по-немногу кружиться, мир вокруг сужается. —Нет, Леви, — из ее красноватых глаз снова полились слезы. На кой черт его потянуло пройтись той длинной дорогой в тот день? Почему именно в тот проливной день, ему захотелось почувствовать запах природы после дождя? Зачем он раз за разом натыкается на нее, и добровольно впускает наглую девчонку в свою жизнь?! Капитан верил, что его в ее жизни не должно было быть. Никогда. Леви уверял себя, что выполняет приказ своего командира и короля, но это было не так. Мужчина стирал ее воспоминания, и заменял некоторые из них, ещё тогда, когда он прикоснулся ее губ своими. Процесс не требовал и больше минуты, но ради этой сероглазой, которая оставила в его сердце особое место, капитан готов был и лишиться своего звания, и пойти за ней куда угодно, отказаться от всего, и пожертвовать временем мира. Но кое-что для него было важнее любви— месть. Она сильнее обвила его теплые пальцы, успокаивая себя, что Леви не способен на такую жестокость. Но с каждой секундой понимала, что Леви становится для нее совершенно чужим, незнакомым человеком. И собрав всю свою волю в кулак, она прошептала: —Оставь хотя бы одно…воспоминание с тобой... — она не смогла остановить поток горячих слез, и ее губы дрожали от страха потерять последнего человека, ставший за такое короткое время ее всем. Край его губ дрогнули в грустной улыбке, смахнув девичьи слезы, капитан приблизился к ней и, остановившись прямо у ее розоватых губ, он подумал лишь о благополучии Аккерман. Всего лишь пару миллиметров между их губами. Но для них это было целой пропастью. Так было с самого начала. Они были совсем близки друг к другу, но никто не делал последнего шага. Решительности в них было хоть отбавляй, но сероглазые слишком горды, чтобы протянуть руку. Он будто спрашивал разрешения, он боялся посмотреть прямо ей в глаза, боясь услышать отказ. Но Микаса преодолела и эту пропасть. У нее было столько преград, и она смогла преодолеть их все. Они наслаждались последним поцелуем, безнадежно пытаясь протянуть сладостный, в то же время горький момент. Никто из них не хотел отпускать другого. Микаса злилась, что за нее решил капитан, поставив ее перед фактом, но эта злость тонула среди мыслей, что он сделал это на случай, если погибнет на миссии. Леви понимал, что поступил как последний эгоист, но он хотел лучшего для нее, зная, что она никогда добровольно не откажется от своего прошлого, и людей, которые были там, брюнет отпустил ее. Вкладывая в этот поцелуй и момент всю себя, каждый отдавал частичку себя. Проходя по ее нежной губе, он почувствовал слезы. Собственные. На ветру развевались ее длинные волосы, о которые он гладил пару минут назад. Его руки обвились вокруг ее талии, она же, со свей любовью обнимала его за белоснежную шею. Кислорода не хватало, и девушка медленно отстранилась от него, заглядывая в его глубокие серые глаза, точно пасмурное небо в дождливый осенний день. Ривай тонул в безумно красивых, но грустных глазах Аккерман, которые стали для него серебряной луной; она стала для него светом спасения, но ради мести, связывавшая его с Кенни, отказался от мечты с ней. Еще пару секунд, и девушка потеряла сознание, падая в его крепкие руки.Мир перед ней закрылся, а он остался в кромешной тьме.