Девушка из ресторана

Бен

Наш с Маришкой поцелуй стал становится более страстным, я готов был сорвать с неё одежду, но мне не хотелось чтобы её первый раз был таким. Это должно произойти в романтической атмосфере. Я нехотя оторвался от неё. — Бен, что-то случилось? — Маришка посмотрела на меня. — Милая, прости меня, пожалуйста. Понимаешь, если мы сейчас займёмся любовью, то это не будет романтично, — сказал я. — Малышка, просто я знаю, что для девушек первый раз — это очень важное событие. — Бен, я не знаю какого это… ну, быть с мужчиной. Да что говорить про первый секс? Я даже не знаю как вести себя в отношениях, — Маришка прикрыла глаза. — Мне всегда кажется, что я делаю что-то неправильно. — Почему ты так считаешь? — Просто за все мои двадцать лет, ты — мой первый парень, — девушка открыла глаза и посмотрела на меня. — В школе надо мной издевались, говорили что я всю жизнь буду одна, что ни один красивый парень не посмотрит на меня, — из глаз Маришки побежали слезы. — Сладкая, не плачь, пожалуйста, — я прижал её к себе, успокаивающе гладя по голове. — Ты мне очень понравилась, ещё в нашу первую встречу. — Чем я тебе понравилась? — Своей душой, характером, но больше всего ты покорила меня своей скромностью. Я улыбнулся, вспоминая нашу первую с ней встречу. — Я так волновалась, долго набиралась смелости, чтобы подойти и попросить автограф, — Рождественская улыбнулась, немного краснея. — Ты впервые видела знаменитостей так близко? — Да. Когда Ангелина сказала, кто арендует ресторан, я была шокирована. — Если честно, это был мой первый банкет в России, — признался я. Я, конечно, бывал в России, когда меня приглашали друзья на премьеры фильмов, потом был на вручении премий, а вот именно на банкете впервые. — Бен, а когда ты познакомишь меня со своими родителями? Это вопрос застал меня врасплох, я планировал познакомить девушку с родителями примерно через месяц. Я не уверен в своих чувствах к ней. Маришка была права, все слишком быстро. — Милая я… сладкая, понимаешь… — я не мог подобрать нужных слов. — Бен! — повысила голос Маришка. — Давай без этих «милая», «сладкая», скажи мне, пожалуйста, правду, — девушка на секунду замолчала, а затем продолжила, — ты меня любишь? Я не знал, как сказать ей, что я чувствую, лишь бы только не ранить её. Да, Маришка нравится мне, очень нравится, но я не уверен, что люблю её. — Не знаю, — ответил я, опустив голову, — правда не знаю, точнее не уверен. Ты нравишься мне. — Бен, зачем тогда говорил, что, сильно любишь, зачем первый захотел вернуть отношения? Зачем все это было? Маришка смотрела на меня, ожидая ответа, а я не знал, что сказать. — Ты думаешь, если ты — актёр, и у тебя толпа фанаток, которые согласны быть с тобой даже если ты не любишь их, лишь бы только быть с тобой, то тебе позволено играть чувствами? — голос девушки дрожал, она вот-вот готова была расплакаться. — Маришка, прости меня пожалуйста, ты в полном праве обижаться на меня, даже злиться. Меня изнутри грызла совесть. Маришка, она ещё слишком юная, а я взрослый мужчина, который только что разбил её маленькое и хрупкое сердечко. — Мы рано вернули наши отношения. Бен, ты должен разобраться в себе, — печально произнесла она, вставая с кровати. — У меня есть накопления, я сниму комнату. Прости Бен, но сейчас я жить с тобой не могу. Но я буду приходить по выходным и перед работой, чтобы ухаживать за тобой, пока твоя нога не заживёт. — Прости… — произнес я. Маришка ушла на кухню. После ужина, Маришка в зале читала газету, а я сидел в кресле и смотрел в потолок. На душе скребли кошки, я не знал что делать. Стало тошно от самого себя, ведь я хотел отношений с Маришкой, рядом с ней я чувствовал уют, ласку, заботу и любовь. Да, черт возьми, любовь! Она отдавала мне всю себя, а я с ней поступил как последний подлец. Запудрил голову молодой девушке. Кто я теперь после этого? Самый настоящий дурак, позор тебе, Барнс, до конца жизни. В дверь позвонили. — Я открою. Маришка подошла к двери. Спустя пять минут она вернулась с шикарным букетом роз. Меня это не на шутку разозлило. Кто такой смелый нашёлся, что дарит такие шикарные букеты моей девушке. А моя ли она ещё? — От кого? — спросил я, еле сдерживая злость. — Не знаю. Тут записка. Она вынула ее, и прочла: — «Для самой красивой девушки на земле, скоро встретимся Маришка». — Кто это мог быть? — спросила она, кладя цветы на журнальный столик. — Владимир? — спросил я. Что-то тут не так. — А может быть Пол? Помнишь я тебе о нем рассказывала, — напомнила Рождественская. — Помню. — Возможно, он прислал букет, — девушка поставила букет в вазу. После мы легли спать. Я пытался уговорить Маришку лечь на кровать, убеждая её, что сам лягу на диване, но она отказалась. Уснуть у меня не получилось. На душе было паршиво. Когда я почти уснул из гостиной послышался голос Маришки. — Нет, нет, Бен, — кричала она, — не уходи, пожалуйста, не надо. Я еле встал с кровати и, перепрыгивая на одной ноге, пошёл в гостиную. Девушка металась на диване и что-то бормотала. — Маришка, — я слегка коснулся её плеча, — Милая, проснись. Она так и не просыпалась, продолжала крутиться из стороны в сторону и плакать. — Маришка, милая, успокойся, — я слегка приподнял её, — проснись, я рядом. — Нет, не уходи, прости меня, пожалуйста, — плакала девушка. — Родная, я здесь, — я прижал её к себе. Маришка открыла глаза. — Бен, мне страшно. — Что тебе приснилось? — спросил я, поглаживая её по голове. — Мне приснилось, что ты ушёл навсегда. Из глаз Маришки продолжали стекать слезы. — Я с тобой, все хорошо. Засыпай. — Пожалуйста, побудь со мной, — Рождественская слегка потянула меня к себе, крепко прижимая мою руку к себе. — Спи милая, я никуда не уйду, — сказал я, уткнувшись ей в макушку. Вскоре мы уснули. Больше Маришку не мучили кошмары. Утром, позавтракав, Маришка ушла на работу, сообщив, что скоро приедет Джек. Я остался дома один наедине со своими мыслями. После вчерашнего ночного кошмара, я не хотел, чтобы Маришка съехала от меня. Я услышал хлопок входной двери, а затем голос брата. — Привет, — произнес Джек, проходя в гостиную. — Привет. — Как ты? — По здоровью — нормально, а на душе ужасно, — сказал я чистую правду. Рассказав Джеку наш разговор с Рождественской, мне легче не стало. — И, что, теперь будете делать? — Я не знаю, но не хочется, чтобы она съезжала от меня. — Бен, ты ведь сам виноват в том, что она теперь хочет съехать. — Господи, какой же я дурак! Начал все это, — я закрыл лицо руками, — а теперь не знаю, что делать. — Для начала — разобраться в себе и в своих чувствах, — посоветовал Джек, подходя к окну. Он был прав, абсолютно прав. Я не должен мучить Маришку и при этом мучиться самому. Возможно, если она переедет нам обоим будет легче, может мы сможем разобраться в себе.