bundle of joy

      — Ты… Вы… Ты… Черт! — ругнулся Себ. Взгляд голубых глаз метался с меня и моего живота мне за спину, где сигнализация разрывалась все отчаяннее, потому что одна испанская идиотка забыла сковородку на плите, а другая бостонская, глубоко беременная, что, вероятно, сыграло против моих мозгов и способности мыслить трезво, идиотка, целиком и полностью погруженная в драму, так сосредоточилась на произошедшем и бегстве, что не озаботилась, не пытается ли она улизнуть с горящего корабля. И не оставим ли мы с единорожкой Стэна без крыши над головой, не только без нас. — Не двигайся!       — Вот еще! — скрестила я руки на груди. Он мне не указ! Мне никто не указ! Не хватало еще, чтобы единорожка до рождения впитала в себя это благоговение и выключение способности перечить перед приказами белых властных — и крайне сексапильных даже после пробежки — мужиков, которыми они нас весьма успешно угнетают, пользуясь своей привлекательностью. Не то чтобы я прям застыла на месте и у меня екнуло сердце, но взгляд Себа так пылал, а губы вытянулись в нитку и побледнели, когда он приказывал, что я залюбовалась им. Всего на секундочку. — И вообще… У тебя квартира горит.       — Я догадался, — огрызнулся он.       — Благодарности шли по адресу своей фальшивой испанской подружки.       А ее саму шли лесом.       Но я не могла требовать этого от Себастиана. Хоть и очень хотелось. Не только из-за ревности, будь она неладна, и своей ненависти. Я чувствовала, эта треклятая Але для нас угроза. И под нами я имела в виду не наши с Себом небольшие постельные приключения и исследования друг друга под одеялом и не только.       — А ее зачем сюда приплетать?       О, Себастиан, как много ты пропустил, пока трусцой носился по парковым аллеям…       — Потому что ее ты сюда не приглашал, но она сама приперлась. Без приглашения. Мне вот интересно, откуда она вытащила у тебя ключи, что ты так разомлел и не почувствовал этого. В каком именно кармане ты их хранил, а? — не унималась я. Если защищаться, то по полной программе.       — На то она и кража, что должна оставаться незаметной! — возмутился Себастиан.       А потом совершил очередное паскудство. Иногда на него находит. Как с тем детским инспектором, что перелопатил весь мой лофт в поисках нарушений.       Только сейчас этот гад румыно-адского происхождения обернулся на мой путь отхода, покосился на чемодан, что все еще подпирал мою ногу, и не придумал ничего лучше чем запереть входную дверь. МОИМИ ключами. С брелком-хомяком.       Заметив мой уничижительный взгляд, мистер Кремень и решительная скала размягчился до Неуверенного мелка.       — Это чтобы ты не сбежала и мы могли все обсудить, — пояснил он уже без металлических ноток.       — Ага, хочешь, чтобы мать твоего ребенка задохнулась. Блестящая идея, Себастиан! Браво!       — Если это единственный способ удержать тебя от бегства, Несс, — окей, я готов рискнуть. Но если что — у меня номер твоего доктора на быстром наборе. Черт! Я знал же, знал, что так будет… Что ты попытаешься удрать! — зажав под мышкой пару контейнеров с ягодами, покачал он головой.       — А это еще как понимать?!       Вновь сердито прищурившись, Себастиан отмахнулся мол это были мысли вслух, но какого черта тогда я должна их выслушивать, а?!       Я промаршировала до дивана и плюхнулась на него, слегка завалившись набок, как одна из этих плюшевых игрушек, у которых с устойчивостью куча проблем. Ладно, возможно, не надо было делать этого со скрещенными руками, но как еще Себу понять, что я буду стоять на своем и дальше, а он — чертов надзиратель, который подвергает опасности наше чадо!       Достав из кармана смартфон, я принялась… нет, не заказывать билеты на самолет, пока меня туда еще пускают, а искать в интернете кое-какие снимки. На меня снизошло озарение, как ему объяснить, что так будет лучше для нас обоих. Для нас троих. Нет, четверых. Нет, я не хочу, чтобы этой дряни, что болтает с акцентом, было хорошо. Я бы на нее еще гаитянскую порчу наслала, будь я сейчас на островах. Но до этого пока далеко.       Себ справился на кухне быстрее, чем я ожидала, и обошлось без приезда пожарных. А я еще не закончила. Точнее искусственный интеллект, когда Стэн вернулся в гостиную, прихватив из холодильника бутылку воды.       — Довожу до твоего сведения, что первое правило выживания на далеких от цивилизации островах — умей открыть дверь любой шпилькой. Да, изнутри. Торговля людьми, знаешь ли, никуда не делась.       — Что ж ты с твоей кучей талантов, Ванесса, не развила в себе один-единственный — столкнувшись с трудностями, справиться с ними, — съехидничал Себастиан.       — У меня есть альтернативный — скоростное спаковывание чемоданов, — парировала я. — Это легко. Магазины шмоток есть везде, если ты не ищешь исключительно трусы от «шанель».       О, убеждена, у той криворукой модельки, неспособной даже пожарить блинчики, ими забит весь шкаф. Нет, гардеробная, у таких избалованных куколок, как она, исключительно гардеробные.       И нет, я не возомнила себя Гордоном Рамзи после того, как сама научилась готовить блинчики. Но черт! У меня, кажется, из-за ее стряпни до сих пор липнул к нёбу язык!       — Но почему? — не унимался Стэн.       Влажная футболка облепила его мускулистую, вздымающуюся от сердитых вдохов, грудь. И поэтому я старательно отводила глаза. Чтобы не сбиваться с мысли.       Вот тебе заметка на полях, единорожка: прежде чем спорить со своими мужиками, заставляй их переодеваться во что-то бесформенное. Потом будешь мне благодарна.       — О пресвятые хомяки! Да ты же видел мою мать, общался с ней, знаешь, что она — ходячее ведро ледяной воды для промывания желудка через задницу! Единственный способ не спорить с ней и не свихнуться, исполняя все ее требования, — это сбежать. На другой континент. Необитаемый остров. Клянусь, если бы открыли чартер на другую планету, я бы отправилась и туда. Потому что со своими нотациями она найдет меня везде!       Открыв рот, чтобы что-то сказать, Себ захлопнул его и воззрился на меня. Теперь, когда сигнализация умолкла, в комнате воцарилась полнейшая тишина.       Возможно, из-за нее голос Стэна, когда он произнес следующую фразу, казался чрезмерно исполненным обиды.       — Но я ведь не такой, как твоя мать. Все, чего я хотел, — быть с тобой каждую минуту, пока ты носишь нашу дочь, — облизнул он пересохшие губы, и вода, которую он отхлебнул в следующий миг, похоже, никак не помогала справиться с этим.       — О, и на свидании со своей этой темпераментной и безмозглой лош… Кхм, дамочкой ты тоже думал об этом? Считал минуты до возвращения домой, пока она лапала тебя в поисках ключей, случайно наткнувшись на член? — съязвила я.       Внутри, ну, в местах, не занятых единорожкой, все съежилось от мысли, что они уже переспали. Вчера. Пока я сидела тут и ждала. Себастиана. И пиццу. Не потому, что рассчитывала ею вернуть Стэна домой раньше. Просто кушать хотелось. Честно.       Я не хотела, чтобы они с Але трахались. Я старалась не представлять этого. Я старалась игнорировать тот факт, что у Себастиана есть потребности, а у нее ноги, которые она, вероятно, раздвигает уже инстинктивно, если рядом гуляет привлекательный состоятельный парень. Я вообще не знала ее, чтобы думать о ней такой.       Но видит Бог. Дьявол. Майлз, где бы он ни был. Я отчаянно не хотела, чтобы они с Але трахались, пока я ношусь с последствиями нашего восхитительно-туманного пьяного секса, который почему-то стерся из моей памяти.       — Эй, у нас еще не было секса, — возмутился Себ. И почему-то поморщился. Но вряд ли ему так же противна эта мысль, как мне.       — Ну, если бы он все-таки случился, — я отчаянно старалась, чтобы в моем голосе не было слышно облегчения, — себя бы она суррогатной матерью точно не величала бы.       — Она что… — проблеял Стэн, бледнея. И обернулся на дверь, словно еще мог уловить шлейф всего, что здесь стряслось. Нет, возможно, в воздухе и правда витал еще душок хрени, что она нарекла блинчиками, которую я низвергла из себя. — Клянусь, Ванесса, я ничего такого не говорил ей. Мне бы и в голову не пришло это. Черт!       Я смерила его недоверчивым взглядом. Но Себастиан не лгал. Вот насчет этого я была уверена.       И я должна была сказать «я тебе верю». Или что-то вроде того. Но гребаные инстинкты…       — Да мне, собственно, плевать, — махнула я рукой. — Дай нам уйти, Себ, а? Обещаю отправлять тебе снимки единорожки, пока у вас с Але не случится тот самый пьяный секс, после которого мы отойдем на второй план.       Он кашлянул, словно у него в горле внезапно образовался комок шерсти. И прохрипел:       — Что ты вообще несешь, Несс? Это снова какой-то гормональный всплеск?       Телефон пискнул, уведомляя, что у меня теперь есть более существенные аргументы, чем кое-какие размышления, терзавшие меня периодически по ночам.       Я просто подняла его с колена и сунула Себастиану под нос.       — Вот. Полюбуйся. У нее даже ямочки есть, как у Але. Наверное, и ее буйный характер тоже, но это уже твои проблемы. Видишь, когда у вас появится ОНА, мы тебе больше не будем нужны. То, что я забеременела, это случайность, Себ, мы не можем этого отрицать. Зачем тебе играться в папулю со мной, если у тебя есть Але, к которой тебя влечет. И которую чересчур влечет к тебе. Серьезно, перед тем, как накачать ее своей спермой, лучше своди ее на свидание к психиатру, а вот потом уже…       — Я правильно понимаю, Ванесса Энджел Саммерс, — мама, ну нафига ты сказала ему мое второе имя, а? До этого у нас вот таких воспитательных моментов не случалось! А Себ говорил тихо, как для ситуации, когда он пытается воззвать к моему рассудку, который по его мнению задремал, тихо, но так безапелляционно и опасно, что его тоном можно было вспарывать вены и вскрывать посылки с Амазона, — что ты совместила наши с Але снимки в каком-то приложении и из-за этого себя накрутила?       — Наши снимки я совместила тоже. И сравнила результат. Мой вздернутый нос против ямочек… Пф. Это крайне болезненное поражение.       Вот это признание я ляпнула зря.       Через секунду Себастиан Стэн взорвался… И таким его не видела ни одна театральная сцена, ни одна театральная публика.       — То есть ты и это сделала без меня?! Буквально у меня под носом?!       — Ого! — присвистнула я, откидываясь на спинку дивана, словно меня снесло его воплями. На самом деле я чуть-чуть переживала, не забрызгает ли от меня слюной. Яростный ливень это не одно и то же с моментом, когда он смачивал пальцы, чтобы… Нет, об этом сейчас лучше не вспоминать. — Да ты у нас эдакий домашний вулкан. То есть тиран.       — Это уже ни в какие рамки, Несс! Я буквально из кожи вон лезу, чтобы втиснуться в твою беременную жизнь…       — А этого не надо, Себ, в коже ты нам с единорожкой нравишься больше…       Он заревел. Натурально заревел, как дракон или какой-то разъяренный динозавр. А еще стиснул кулаки и взмахнул ими в воздухе. Если где-то поблизости витал призрак испорченной сумки, ему досталось и после кончины.       — Ты еще и издеваешься!       — Чуть-чуть. У меня же сестра, помнишь? Со зрелым решением конфликтов у меня тоже все хреново, — по-честному призналась я, наморщив нос. Единорожка, видимо, посчитала, что маме и папе пора заканчивать скандал, и нажала на педаль тормоза, которую с недавних пор исполнял мой мочевой пузырь.       — Как и у меня с восприятием искусственных детей. Убери ее, — потребовал Себ, отворачивая нос от телефона, который я все еще держала перед ним. — Она мне не нравится.       — В смысле не нравится? Это ваша с Але дочь!       — Это фотошоп! Фаны таким постоянно грешат. То к Марго Робби меня прифотошопят, то к члену Эванса, — фыркнул он.       Мне потребовалось всего пару мгновений, чтобы открыть уже сохраненную ранее картинку — результат предыдущей загрузки изображений в приложение, — и я снова повернула к Стэну дисплей телефона.       — Ах так! То есть это тебе тоже фотошоп?       Теперь он наткнулся глазами на последствия слияния наших фотографий. На ребенка, который, возможно, был похож на крошку в моем животе. Чуть-чуть. Какими-то чертами. Или не похож вообще.       — Это… Ой… — Себастиан осекся и сглотнул. Потом провел ладонью по небритой щеке, словно хотел смахнуть с себя ярость, как рекламу, которая вылезла не вовремя на экране. — Почему у нее мои глаза? Я хочу, чтобы у нее были твои…       — Это генетика, остолоп, а не стол заказов! — ладно, в данном случае это просто баловство с какими-то там фильтрами и алгоритмами. — И скажи спасибо, что она не так сильно смахивает на Чаки. Или Аннабель. А все благодаря твоим фоткам с эмоциональным диапазом от плюшевого медвежонка и булки с корицей до Джеффри Дамера, — пожаловалась я.       Серьезно. Некоторые результаты попросту пугали до усрачки.       — Она очень красивая, — изрек мистер Это фотошоп на выдохе, завороженно пялясь в телефон. — Но мы должны были сделать это вместе, Ванесса. Как сделали ее.       — Забыл, что мне нельзя пить? — фыркнула я, забирая руку. Мне показалось, что Себастиан готов смотреть на то изображение если не вечность, то еще часа полтора точно. И я думала, глаза-сердечки бывают только в мультфильмах, которые смотрит Эванс. Не то чтобы у Себа с глазами что-то было не так, просто его взгляд… Он никогда еще ни на кого не смотрел ВОТ ТАК. Даже на меня. Нет, тем более на меня. Нет причин возводить себя в ранг его обожаний.       — Иди в свою комнату, Несс. И подумай над своим поведением, — устало приказал Стэн.       — Ты рехнулся? — скривившись, икнула я. — Я взрослая женщина, ты не можешь говорить вот так со мной и запереть меня в спальне, как провинившегося подростка после потрахушек с игроками футбольной команды под скамейками на стадионе.       — Ты — взрослая женщина, неспособная трезво мыслить в данный момент. А я, как-никак, в этой ситуации папуля. В свою комнату. Живо! — вдобавок он вытянул руку с оттопыренным указательным пальцем, словно я понятия не имела, где расположена отведенная мне спальня.       Схватив подушку, я в сердцах двинула ею Стэна по голове. Но этот урод даже не шевельнулся!       — Ты не такой, как моя мать. ТЫ ХУЖЕ НЕЕ! — бросила ему я. И следом выплюнула презрительно: — Тюремщик!       Дверью в спальню я хлопнула так, что, надеюсь, хоть с одной полки на длиннющих и высоченных книжных шкафах посыпались книги.       И тут же ринулась к тумбочке, где у меня имелся запас сладостей. Заедать свое потрясение и глубочайшее горе. Да кем он себя возомнил! Он вообще просто донор спермы, пусть мы и сделали все по старинке, и пусть мы вообще не хотели ребенка, пока не столкнулись с тем фактом, что я залетела.       Никакой оргазм и плод во мне не дают Себастиану Стэну право командовать и распоряжаться мною!       И самое паршивое, что я даже Эвансу пожаловаться не могла, не будучи уверенной на все сто, что он примет мою сторону. Он, конечно, был против удержания девушек силой в комнатах и любых жилых и нежилых помещениях, он вообще в основном выпихивал их обратно на волю поутру из спальни, пусть и не пинками под зад, но весьма настойчиво. Но в нашей с Себастианом ситуации я абсолютно не могла предсказать, чью сторону он займет, как главный трофей а-ля плечистый бородатый кубок.       Хорошо хоть единорожка автоматически была на моей стороне. По крайней мере, пока.       — И чего он прицепился к глазам… Я бы, наоборот, хотела, чтобы у тебя были его глаза… — пробурчала я себе под нос с набитым «сникерсом» ртом.       Кроме бесконечных забегов в туалет, в следующий раз я вышла из комнаты и показалась в гостиной уже вечером, когда Нью-Йорк увяз в сумерках как в серо-лиловой смоле.       Себастиан сидел на диване, вытянув ноги на журнальный столик, и листал альбом какого-то фотографа, потягивая вино. Гад! Гад! Гад!       — Ты кормить меня собираешься? — сквозь зубы поинтересовалась я.       — Если ты не объявила голодовку, — протянул он в ответ уже спокойным тоном.       — Вряд ли это будет полезно для единорога.       — Сейчас закажу что-нибудь, — миролюбиво согласился Себ. — Несс… — позвал он, покачивая бокалом, чтобы вино в нем закручивалось в лихой водоворот, утрачивая весь свой аромат, но, видимо, кое-кто нервничал, собираясь мне сказать что-то еще. Надеюсь, извинения. — Я принял решение… Разорвать контракт с Але.       Я опешила. И хмыкнула, не сумев удержать этот звук при себе.       — Из-за того, что она стащила твои ключи? Достаточно привязывать их и прятать понадежнее. В трусы, раз у вас еще не дошло до секса…       — Да, конечно же, именно из-за этого, — огрызнулся Стэн, но беззлобно. — Я просто не хочу все усложнять еще больше.       — Да мне, собственно, пле… — я проглотила конец фразы. Часть меня действительно хотела снова проявить мой дрянной характер, не прогнуться, и показать, что я еще обижена и возмущена до чертиков его наказанием, хоть я и остыла за время, пока торчала в комнате. Ну, это одно из приятных свойств кучи сладостей, помимо жирного минуса с зашкаливающим уровнем сахара в крови после. А другая часть меня, та, что еще помнила, что мы с Себастианом друзья, подстегивала уточнить, не ударит ли это по нему финансово каким-нибудь штрафом и последствиями в виде потери ролей. Но я всего лишь выдавила короткое: — Спасибо.       Посчитав, что именно его будет достаточно.       — Знаешь, она, наверное, будет требовать от тебя возместить ущерб за сумочку от «прада»… — замявшись, призналась я.       — Что ты с ней сделала? — резко развернув ко мне голову, спросил Себ. Похоже, он на нее еще не наткнулся и не заглянул внутрь.       — Наблевала в нее, — еле слышно пробурчала я.       — Господи, Ванесса… — теперь он уперся затылком в спинку дивана и воззрился в потолок. — И ты все еще называешь себя зрелой женщиной…       — Мой организм, привыкший к всякой сомнительной островной хрени, не способен был переварить ее сраные блинчики… — принялась оправдываться я, не особо понимая, что ноги понесли меня к дивану. И совсем скоро я сидела рядом с Себастианом и жаловалась ему, насколько несъедобной была стряпня его модельки. Поправочка, его практически бывшей модельки.       Вот тебе еще одна заметка на полях, единорожка: ликование от внезапного триумфа способно ослеплять и конкретно влияет на память, вынуждая забыть, что еще час назад мы с Себом считались разругавшимися в хлам.