Первое правило вечеринок

В редакции воздух можно, кажется, резать ножом: настолько густой сигаретный дым стоит в помещении. Слезятся глаза и свербит в носу, и открытые форточки совершенно не спасают ситуацию. Под потолком лениво шумит бесполезный вентилятор. Он даже немного не справляется с тем, чтобы разогнать этот дым и создать хоть какую-нибудь прохладу. Орет музыка — по радио поет Lenny Kravitz, — со стороны редакторского стола доносятся громкие разговоры, сопровождаемые скрипом карандашей по бумаге, ровным стрекотом клавиатур компьютеров и печатных машинок. Коралина работает в немецкой редакции «Falling Boulder» не первый год. Все это уже было ей привычно. Так было всегда, с первого дня, как она сюда пришла, и оставалось неизменным. Густой дым, духота, запах пота, громкие разговоры и музыка. Коралина давно к этому привыкла. Но привычка не означала смирение, и потому девушка скрипела зубами от раздражения. Она последний раз затянулась сигаретой, чувствуя мерзкую горечь табака у самого фильтра, и затушила ее в переполненной пепельнице. Еще больше раздражало, что она сама усугубляла ситуацию. Но не курить с такой работой было просто невозможно. Коралина подхватила эту привычку еще во время учебы в университете, и не могла — а если по-честному, то и не пыталась, — от нее избавиться. Курение было не просто ритуалом или способом успокоить нервы, это было частью имиджа. Курили абсолютно все коллеги, с которыми Коралина была знакома. На тех, кто не курил, смотрели косо. Считалось, что если журналист не курит, значит, занимается какими-нибудь более ужасными вещами. Девушка не сразу поняла, что уже несколько минут бездумно пялится на листок всего с несколькими строчками, пока лишь отдаленно напоминающими будущую статью. Мысль напрочь вылетела из головы. Журналистка отвернулась к окну и с тоской посмотрела на голубое небо. Иногда ей хотелось просто выйти из этого чертового окна. Живи ярко, умри рано, как рок-звезды, о которых пишешь каждый день. — Коралина, подойди! Теперь вернуться к работе быстро точно не получится — девушка раздраженно скрипнула зубами. Она отодвинула стул, с противным звуком проехавшись его ножками по затертому линолеуму, и направилась к редакторскому столу. Возле него стояли старый и немного облезлый кожаный диван и тоже не самая новая кофеварка. И они делали это место центром притяжения всей редакции. Это Коралину тоже бесило. Уважаемое издание, а у них даже нет собственной нормальной кухни и комнаты для совещаний. Фактически все, что у них было — это заполненный сигаретным дымом этаж в здании издания. Конечно, это самое здание снаружи выглядело очень даже круто: настоящая стеклянная высотка. А вот редакция выглядела потрепано. Сразу ясно, что дела у них идут не очень. Еще бы они шли очень. С приходом Колмана в журнале появились новые рубрики, и они все чаще становились жертвами нападок читателей. Игра, правила которой были всем давно известны, перевернулась полностью. Теперь не журналисты создавали тренды, рассказывая о крутых, по-настоящему стоящих внимания, но еще не столь известных музыкантах, а писали о том, что модно. Коралина знала, что тех, кто всерьез тут любит музыку, эти изменения сильно беспокоили, но никогда не встревала в жаркие споры, которые разворачивались по этому поводу на планерках. В последнее время у нее не оставалось сил на возмущение. Колман лениво взглянул на нее и плюхнулся рядом на диван, сохраняя почтительное расстояние между ними. Он был похож на голубя: широкая грудь, длинная шея и маленькая голова с неопрятной копной переженных краской волос. Глаза у Колмана были большими и круглыми, а рот — маленьким, птичьим, почти без губ, зато с тоненькими усиками над ними. Он был одет в одну из своих одинаковых полосатых рубашек, а на носу у него красовались темные очки. Таким, как Колман, и ночью солнце светит. Редактор немецкого отделения журнала довольно молод, но его самомнение уже было столь огромно, что пробивало потолок редакции. А вот ответственности и организованности ему явно не хватало. Рыба гниет с головы, так что возможно, именно Колман был причиной такой расхлябанности своих подчиненных, и — как следствие — всех проблем в редакции. А может, дело было в том, что они просто жили в такое время. Время умирающего рок-н-ролла. Колман вздыхает, как будто собирается с мыслями. Он мусолит свой ежедневник, в который обычно записывает сроки сдачи статей, чтобы потом чехвостить подчиненных, снова вздыхает. Коралина недовольно скрещивает руки на груди, злясь, что ее отвлекают от работы непонятно из-за чего. И не то чтобы она была очень увлечена работой, но все же лучше биться над статьей, чем сидеть напротив мнущегося начальника. После еще нескольких тяжелых вздохов редактор чмокает губами и произносит: — У меня для тебя есть задание. Задания Колмана тоже раздражают Коралину. Ждать чего-то хоть сколько-нибудь приятного от него никогда не приходится. Девушка работает под его началом уже почти три года. И все это время он скидывает на нее задачи, которые не хочет брать кто-то еще. Коралина подозревала, что редактор просто мерзкий сексист, либо питает к ней антипатию неясной природы. Неясной — потому что Коралина никогда не давала поводов к ней так относиться. Она пришла сюда с горящими глазами, готовая хвататься за любую работу; была вежливой, ни с кем не конфликтовала, вовремя сдавала тексты и вроде даже неплохо писала. И все же Колман не терпел ее. — Поедешь в тур по Европе с корейской группой, — не ходя вокруг да около, огорошил редактор Коралину. — Я никогда не ездила в туры, не лучше ли поручить это кому-нибудь более опытному? — тоже решив говорить прямо, напоминает девушка. Ее сердце тревожно забилось. Очки Колмана сползли на кончик носа, и теперь она видела, как он закатывает свои выпученные глаза. — Все когда-то бывает впервые, Коралина, — равнодушно подмечает редактор. — Это не просьба, так что не надо пререкаться. Нам нужен этот текст. Девочки из трусов выпрыгивают, как только слышат их имена, а нам нужны продажи. Ты же понимаешь, — он смотрит на нее поверх очков и выдерживает паузу: — Рад, что ты согласилась. Коралина смотрит на него в ответ чуть исподлобья, всем своим видом показывая, что ни черта она не согласилась. У нее все это уже поперек горла стояло. И отношение Колмана, и атмосфера в редакции, и конвейер мало чем отличающихся друг от друга музыкантов и таких же статей про них. — Если соберешь хороший материал, обложка твоя. И премия, — по лицу Колмана стало понятно, что это его последний козырь. Он снова чмокнул губами, как будто не собирался вообще этого говорить. Премия Коралину интересовала не очень, а вот обложек у нее еще не было. Колман всегда называл ее темы слишком посредственными для того, чтобы поместить их на лицо журнала. — Работать надо будет быстро. Я хочу поставить текст в первый октябрьский номер, придержу тебе десять полос. — Уже на первый октябрьский? А когда тур? — Коралина почувствовала, что начинает нервничать. Сердце беспокойно забилось в горле, ее бросило в холод. Это, несомненно, было предчувствием чего-то. Предупреждением. Но Коралина не слушала собственное тело. Ее захватил давно забытый азарт, предвкушение близкого успеха, который маячит перед глазами, и все, что нужно — ловко ухватиться за эту возможность и не упустить ее. Еще каких-то пару лет назад Коралина с этим азартом и почти фанатичным безумием хваталась за любую такую возможность. Она слишком сильно любила музыку и писать о ней. Со временем это слишком сильное чувство пережгло что-то внутри нее. И тем не менее, сейчас Коралине казалось, что очередное идиотское задание Колмана способно разворошить угли. Что если это спасение, подарок судьбы? Коралина все еще наивно верила в то, что жизнь не позволит такому человеку, как она, окончательно потухнуть и погрязнуть в рутине. — Сегодня вечером у них концерт на Олимпийском стадионе. Завтра утром поезд в Амстердам. Я предупрежу их менеджера, что ты придешь. Познакомишься, посмотришь, а завтра в тур. В конце рабочего дня зайди, дам тебе командировочные, хотя они обещали взять твои расходы на себя. На всякий случай, мало ли что может случиться. Мало ли что может случиться. Кажется, Коралина догадывалась, почему это задание досталось ей, почему никто из коллег не захотел этим заниматься, и почему материал все-таки важен. А еще знала, кто сегодня выступает на Олимпийском стадионе. Она работает в музыкальном журнале. Разумеется, она слышала о «Glass Jar Ant». Вообще-то, в редакции они никому не нравились. Во-первых, из-за своего тупого названия. Во-вторых, их считали музыкой для девчонок. Как и «The Beatles» в свое время. Музыкальные журналисты те еще придурки, среди них большинство — двинутые консерваторы, которым тяжело принимать новое. Есть, конечно, исключения, но на то они и исключения. Коралине было просто плевать на новую группу так же, как и на всех остальных сейчас. Если в начале своего творческого пути она испытывала так много сильных чувств к музыке, то теперь мелодии и слова больше не бередили ее душу. Она интересовалась их творчеством только по долгу службы. Прекрасно знала, что последние полгода по ним сходят с ума почти также сильно, как по Курту Кобейну. Возможно, это её шанс. Билет в настоящую музыкальную журналистику. Правда, когда-то она считала этим билетом возможность работать в «Falling Boulder». Розовые очки бьются стеклами внутрь. Коралина считала себя еще достаточно молодой, чтобы нацепить новые, когда предыдущие пришлось выбросить на помойку. Чувства чувствами, а карьеру строить надо. — Их менеджер, Джин, кажется. Он знает английский, хотя думаю, ты и так справишься. Ты же еще не забыла корейский? — Колман и не ждал ответа. Он бы не изменил своего решения, даже если бы Коралина прямо сейчас откусила себе язык. Ну конечно, как удобно, что она знает корейский. Интересно, Колман сам догадался скинуть это на нее, или кто-то подсказал? — Вот и супер, я предупрежу его, что ты придешь. За свой стол Коралина возвращается еще более раздраженной и взволнованной. Она притаскивает к себе пачку журналов за этот год и принимается листать их в поисках информации о «Glass Jar Ant». Даже погрузившись в шелест страниц, пахнущих типографской краской и немного плесенью, она все равно слышит, как журналисты за соседними столами вполголоса обсуждают случившееся. Коралина только сильнее сжимает челюсть и выписывает в блокнот информацию, которая может пригодиться. Она покидает редакцию одной из первых. Забирает командировочные в конверте и уходит за полчаса до конца рабочего дня. У нее в планах приехать на стадион заранее, чтобы спокойно найти этого Джина и выяснить у него подробности. Коралине двадцать пять и она чувствует себя где-то между ничтожеством и гением. Она закончила факультет литературного мастерства, начала публиковаться еще во время учебы в университете, и сразу после выпуска нашла работу. Она всегда знала, что будет писать о музыке. Ее первым настоящим местом работы было небольшое молодежное издание, где она вела музыкальную колонку. Там Коралина проработала чуть больше года, а потом ей позвонил Колман. Берлинская редакция «Falling Boulder» испытывала острую нехватку кадров, так как многие хорошие авторы ушли вместе со старым редактором. А пришедший на его место Колман не знал, что с этим делать, и поступил просто: переманивал молодых журналистов из других изданий. Коралина, не раздумывая, перешла работать к нему, и, в силу своей неопытности, далеко не сразу поняла, что «главный музыкальный журнал» может, где-то и главный, но точно не в Германии. Работа для нее быстро стала скучной и рутинной. Интересные темы уходили в руки другим, а Коралина писала проходные материалы. Первое время она думала, что скоро это закончится, Колман разглядит ее потенциал — ведь не просто так он позвал ее сюда работать, — и позволит писать что-то более значимое. Но время шло, и ничего не менялось. Коралина так и оставалась средненьким, ничем не выделяющимся автором, Колман продолжал повторять, что ей просто нужно еще набраться опыта и профессионально подрасти. А ведь раньше она считала, что у нее есть талант. И что писать о музыке, как никто другой, — ее призвание. Теперь она ни в чем не была уверена. Она хваталась за это дурацкое задание Колмана из последних сил, как будто тонула в болоте, и вовсе не была уверена, что эта соломинка ее спасет. Возможно, Коралина придает этому слишком большое значение. Воспринимает новое задание как шанс все изменить. Как рывок из последних сил, сделав который, можно потом еще долго пожинать плоды своей смелости. Как только она подумала об этом, то решительно начала себя переубеждать, и занималась этим всю дорогу до стадиона. Не стоит так сильно переживать, и слишком больших надежд питать в отношении этого материала тоже не нужно. Стадион светится, как рождественская елка. Внутри уже гремит музыка, но зрителей пока не пускают. Они толпятся у входов и шумят. Коралина чувствует, что у нее начинает гудеть голова от всего этого. Девушка поправляет сумку на плече и уверенно обходит стадион в поисках служебного входа. Он обнаруживается довольно быстро. У железной двери стоит охранник, а чуть поодаль — компания девушек. Коралина не обращает на них внимания, поправляет пиджак, чтобы выглядеть представительнее, и решительно подходит к охраннику. От каких бы внутренних метаний она не страдала, работу надо делать хорошо. А со своими чувствами разберется потом. — Добрый вечер, я Коралина Штульрайтер, журналист «Falling Boulder». Могу ли я увидеть Джина? Его должны были предупредить, что я приду, — сообщает Коралина охраннику. Охранник, смерив ее оценивающим взглядом, проверяет папку, которую держит в руках, и молча отворачивается. — Простите? — Коралина хмурится, не зная, как себя вести. Она и раньше приходила на концерты как журналист, но никогда прежде не испытывала каких-то проблем со входом. Впрочем, и на таких масштабных концертах ей не доводилось бывать. Может, тут какие-то особые правила, о которых она не знает? Сведя брови к переносице, девушка повторяет настойчивее: — Я журналист «Falling Boulder», пропустите меня. — Ага, а я директор BBC, — охранник снова смотрит на Коралину сурово и добавляет: — Тебя нет в списке. Иди к остальным девочкам и жди. — Чего ждать? — не поняла Коралина. Она начинала терять терпение и самообладание. — Просто позовите Джина. — Свали, пока я тебя не выкинул за шкирку, — рявкает на нее охранник, очевидно, тоже не слишком терпеливый. Коралина терпеть не может, когда на нее повышают голос: она вздрагивает и дипломатично отходит в сторону, благоразумно решив оценить обстановку получше и взять реванш позже. Надо решить, что делать. Ей необходимо встретиться с Джином, чтобы, как минимум, узнать время отправления поезда. Коралина жевала щеку и озиралась по сторонам, но в голову ничего путного не приходило. Вокруг стадиона слонялись фанаты, которые не смогли достать билет, и люди, предлагающие стоящим в очереди наркотики. Чуть в стороне от остальных, там, где начиналась парковая аллея, стояли несколько девушек, отличающихся от остальных поклонниц. Пока Коралина пялилась на них, к компании присоединилась еще одна, которую девицы бурно приветствовали. — Эй, ты впервые здесь? Коралина обернулась, чтобы посмотреть, не стоит ли кто-то за ее спиной. Но нет, девушки смотрели прямо на нее, и позади, кроме охранника, никого не обнаружилось. Журналистка вскинула вопросительно брови. Та самая подошедшая к компании девушка теперь покачивающейся походкой направлялась к ней. На ней были колготки в крупную сетку, тяжелые ботинки, атласное платье и настоящая модная катастрофа — шуба в бело-розовую шашечку, спущенная с одного плеча и болтающаяся где-то на локте. Шею девушки украшали чокеры из жемчуга и лент, а глаза ее были густо подведены черным. Такой макияж смотрелся неуместно на ее юном лице, обрамленном белыми кукольными локонами. Коралина одернула себя, поняв, что разглядывает незнакомку слишком нагло. — Я журналист, меня не пускают. Не знаешь, что можно сделать? — прямо спрашивает Коралина, глядя девушке в глаза. В них запрыгали веселые искры. — Ты точно совсем еще малышка, — вместо ответа вздыхает девушка. — Они на такие штучки не покупаются. Но я могу тебе помочь, — всплеснула она руками. — Как тебя зовут? — Коралина. — О нет, нет, малышка. Не называй никому свое имя. Они могут подумать, что ты относишься ко всему слишком серьезно, — Коралина вообще не понимала, о чем говорит эта девушка, и от этого раздражалась с каждой секундой все больше. По всей видимости, эта незнакомка — группис, и приняла Коралину за фанатку, мечтающую оказаться в кровати своего кумира. Ладно, пусть, если это поможет ей проникнуть внутрь и найти Джина. — Идем, я познакомлю тебя с остальными. Девушка бесцеремонно берет Коралину за руку и тянет к девицам. Все они нарядно одеты и ярко накрашены, и Коралина не может зацепиться за одно конкретное лицо, все сливается в разноцветное пятно. От нервов у нее голова идет кругом. — Девчата, это Лина, моя новая подруга, — представляет блондинка Коралину незнакомкам. Журналистка ожидает, что они не слишком-то будут рады ее появлению, но девушки улыбаются и приветствуют ее. С каждой секундой происходящего Коралина чувствует, как растет концентрация безумия в воздухе. — Надеюсь, ты сможешь присоединиться к нашему веселому путешествию! — обращается к ней блондинка. Только Коралина собирается ответить, как дверь служебного входа открывается, и на улице показывается чья-то голова, а затем наружу выходит мужчина. Коралина узнает его: это вокалист одной из местных (надо отметить, весьма посредственных) рок-групп, она писала о них летом. Только он Коралину в лицо не видел и помочь ей зайти внутрь не сможет. Наверное, сегодня они выступают на разогреве. Мужчина замечает девчонок и кричит: — Сигаретки не найдется? — Уилл! — одна из девушек бежит к нему и с разбегу виснет на шее у музыканта. Он покачивается, но удерживается на ногах, обхватывая руками ее талию. Они воркуют. — Полли ездила с ним в тур по Германии, — объясняет блондинка, чуть приблизившись к Коралине и понизив голос. — Кажется, это наш шанс! Она первой двинулась к обнимающейся парочке, остальные следуют за ней. Уилл, заметив блондинку, меняется в лице: — Неужели сама Шерил Шатзци? Я слышал от парней, что ты завязала, — пораженно говорит он. — Иногда есть повод вспомнить прошлое, — умело ускользает она от ответа, лучезарно улыбаясь. — Не могу пропустить такое веселье. — Если там будешь ты, значит, точно будет весело, — Уилл поиграл бровями, и Коралина еле удержалась от того, чтобы закатить глаза. Мужчина флиртовал с девушкой, но даже Коралина уже понимала, что шансов у него нет. Шерил — так ведь он назвал блондинку? — явно не из тех группис, которые готовы спать с каждым, кто хоть немного знаменит. Она так выглядит и ведет себя, что сразу понятно: здесь она охотится за гораздо более крупной рыбой. Они говорят о чем-то еще, но беседа больше напоминает кристально чистый ручей. Она бежит мимо, веселый перезвон смеха разносится вокруг, разговор непринужденный и приятный, но в то же время совершенно пустой. Общие, ничего не значащие фразы, кокетливый лепет, слова-загадки, за которыми если и есть смысл, то Коралина не может его уловить. Наконец, Уилл докуривает и вместе с прилипшей к нему Полли направляется обратно к служебному входу, махнув остальным, чтобы следовали за ним. — Девочки со мной, — бросает Уилл охраннику, пропуская Полли вперед. Сам он стоит в проходе, ожидая, пока все девушки зайдут внутрь. Коралине ничего не остается, кроме как последовать за стайкой групис, но охранник перехватывает ее за воротник пиджака. — Эта — нет, — раздраженно гаркает он. Коралина замечает, как между ней и охранником вклинивается Шерил: — Почему нет? Она с нами, — медовым голосом напоминает она охраннику. — Тебя тоже не очень-то рады здесь видеть, Шерил, — ворчит мужчина. Воспользовавшись заминкой и тем, что охранник отвлекся на Шерил, Уилл решительно хватает Коралину за плечо, сама Шерил толкает ее в спину, и девушка, как пробка, влетает внутрь. Сзади еще слышатся возня и препирания, но через мгновение все оказываются в помещении и дверь захлопывается. У Коралины внезапно проносится мысль, что пути назад нет. Этот мир настоящего рок-н-ролла, о котором она раньше только писала и столько слышала, но никогда так тесно не прикасалась, проглотил ее, и не отпустит, пока не насытится. Сердце снова быстро забилось от тревоги и предвкушения. Мимо прошли Уилл и Полли, остальные девочки тоже куда-то разбрелись. Коралина на мгновение растерялась, не представляя, где ей искать Джина, как почувствовала, что на ее руке кто-то повис. — Так значит, ты журналистка? — заинтересованно глядя на нее, спрашивает Шерил. — Как интересно! — Мне нужно найти Джина. Ты знаешь, где он может быть? — Я познакомлю тебя, с кем нужно, — Коралину уже начинала порядком бесить привычка Шерил вроде отвечать на вопрос, а вроде и не давать вообще никакого ответа. — Сколько тебе лет? — Двадцать пять, — не видя смысла скрывать эту информацию, сообщает Коралина. Шерил тянет ее вперед, по длинному коридору. — Здорово, мне тоже, — заулыбалась Шерил, но Коралина почему-то подумала, что та врет, не моргнув глазом. Девушки вышли в просторную комнату, наполненную людьми. Здесь сновали работники сцены, среди незнакомых лиц Коралина замечает Уилла и Полли, и остальных девочек, стоящих у столов с закусками. Шерил все еще пошатывалась, как будто была пьяна, хотя взгляд ее оставался совершенно трезвым, а речь — внятной. Выходит, просто такая походка. — Ты хорошенькая. — Спасибо, — сдержанно благодарит Коралина, высматривая кого-нибудь, кто мог бы оказаться Джином. Теперь, когда ее провели внутрь, нужно найти способ избавиться от этой прилипалы. — Девушка должна знать, что она хорошенькая, — даже не думает замолкать Шерил. Внезапно она становится очень серьезной, останавливается и внимательно смотрит на Коралину: — Ты ведь хочешь поехать в тур? Расскажи, зачем. — Я же сказала, — Коралина снова начала закипать, — Я — журналист. Это моя командировка, я должна поехать в тур, чтобы написать статью про них. Джина предупредили о том, что я буду здесь, — быстро повторяет журналистка и смотрит на Шерил как можно строже: — А у тебя какая цель? — Они не скажут при тебе ни слова, если узнают, кто ты. Твоя статья будет таким же дерьмом, как и все остальные, которые о них писали твои коллеги, — проигнорировав последний вопрос, сообщает Шерил. — Но я могу помочь тебе. Времени на раздумья у Коралины немного, судя по всему. Она уже успела понять, что Шерил — весьма опытная и уважаемая в определенных кругах групис. Ее не любит охранник, зато Уилл смотрел на нее, как на суперзвезду. Значит, высока вероятность, что блондинка располагает достоверной информацией о том, как парни отреагируют на появление в их компании журналиста. И если она говорит правду, то материал Коралины обречен на провал, чего бы ей хотелось в самую последнюю очередь. — Хорошо, что ты хочешь взамен? — довольно быстро сдается Коралина. — Не упоминай меня в статье, вообще никак. Как будто меня тут не было, — с готовностью выдвигает условие Шерил. Коралина недоуменно смотрит на девушку: — Не хочу тебя обидеть, но с чего ты вообще взяла, что я собиралась упоминать в статье групис? — Так идет или нет? Ты не упоминаешь меня, а я помогаю тебе добыть информацию для статьи, — Шерил нетерпеливо протягивает свою маленькую ладонь для рукопожатия. Коралина колеблется еще секунду, но потом легонько жмет руку, таким нехитрым образом скрепляя их договор. Руки у Шерил ледяные. — Вот и прекрасно. Мне нужно отойти, можешь пока перекусить. На лицо Шерил возвращается легкая улыбка и девушка упархивает куда-то, только в воздух позади нее поднимаются полы шубы. Коралина несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, успокаивая бешено бьющееся сердце. Она понимает, что ввязывается в ужасную авантюру, которая может выйти ей боком. А может сделать ее наконец уважаемой и узнаваемой. Сделать ее кем-то. Шерил права — все интервью и статьи о парнях были так себе. Муравьи — как их прозвали сами журналисты — словно вообще были изначально настроены против любых коллег Коралины, и даже самым прожженным профессионалам не удавалось подобраться близко и узнать хоть что-нибудь интересное. А у Коралины по глупой случайности появился шанс влиться в их окружение так, чтобы парни не знали, кто она такая. Коралина не была идиоткой и прекрасно понимала, что Шерил поможет ей прикинуться групис, только не была уверена, что справится с этой ролью. Добыть нужную информацию. Ни с кем не переспать. Трудные же у нее планы на ближайшую неделю. Чтож, в любом случае, у нее будет еще целая ночь впереди, чтобы все взвесить и принять правильное решение. А пока нужно выполнять свою работу. Она уже здесь, остается слушать и наблюдать. Быть внимательной, замечать то, что другие не видят. Коралина думает, что умеет это делать. Во всяком случае, умела когда-то. Кто-то звонко шлепает ее по заднице. Да уж, внимательность — ее сильная сторона. Коралина едва ли не подпрыгивает на месте от неожиданности, и резко оборачивается, готовая отвесить пощечину нахалу. Перед ней стоит мужчина настолько красивый, что весь гнев Коралина проглатывает, а все мысли из ее головы испаряются. Он похож на картину. На произведение искусства. Национальное достояние. И никем не охраняется, надо же, какая удача. Она не сразу его узнает. Он намного красивее, чем по телевизору и на фото; не просто привлекательный, он завораживающий, живой, обаятельный и артистичный в каждом мелком жесте. Тэхен, второй вокалист и гитарист группы, продолжает смотреть на нее с улыбкой, прочесывает свои темные волосы, позволяя прядям скользить между длинных, идеально ровных пальцев, словно вырезанных из мрамора. — Прости, Полли предупредила, что ты новенькая и с тобой надо быть помягче, но я не удержался, — произносит Тэхен на ломаном английском. Но кто вообще обратит внимание на его плохой английский, когда он так улыбается? Он опирается бедрами на стол, возле которого они стоят, и заинтересованно рассматривает Коралину. — Ты говоришь по-английски? — спрашивает он с надеждой. — Я знаю корейский, — прокашлявшись, сообщает Коралина. И Тэхен облегченно выдыхает: — Вау, ты даже не представляешь, как я рад. Здесь вообще ни с кем нормально не поговорить, а я люблю поболтать, — он переходит на корейский и снова улыбается. Коралине кажется, что по сравнению с его улыбкой, лампы под потолком горят не так ярко. — Останешься на тусовку после концерта? Ответить Коралина не успевает. К ним подходит Шерил, и к удивлению журналистки, Тэхен ее порывисто и крепко обнимает. Коралина чувствует странный укол от того, что он проявляет внимание не только к ней, но подавляет это чувство. — Ты здесь! — он говорит на английском с жутким акцентом, но Шерил без труда понимает. Она оставляет на его щеке влажный след блеска для губ. — Я рад тебя снова видеть, Шери-и. — Выглядишь чудесно, — улыбается блондинка. — Ты уже познакомился с моей подругой Линой? Кстати, малышка, возьми, — Шерил вешает ей на шею пропуск в плотном пластике, такой же, какой висит у нее самой. Ясно, куда она отходила: добыть кусок пластика, позволяющий им находиться здесь не на птичьих правах. — Она не успела представиться, — Тэхен отрывает взгляд от Шерил и снова смотрит на Коралину, протягивая ей руку: — Лина. У тебя нежное имя. А я Тэхен. Коралина находит что-то необычное и приятное в том, что он представляется. Коралина находит что-то необычное в Тэхене. И в этом вечере. Предчувствие чего-то, захлестнувшее ее еще в редакции, возвращается с новой силой, и теперь колет приятным волнением в груди. Внезапно комната, в которой и без того было не тихо, наполняется гомоном мужских голосов. Коралина оборачивается, понимая, что четверо парней создают больше шума, чем все остальные вместе взятые. Коралина их узнает и без стеснения разглядывает. Они все высокие и какие-то слишком не такие, как все. У них лица, как у моделей, но одеты они, как и положено рокерам. Они смеются и громко разговаривают, никого не стесняясь, и при этом выглядят совершенно не пафосными. Напротив, они кажутся слишком простыми для группы, которая летом отмотала тур в штатах, а в сентябре поехала в стадионный по Европе. Может, еще не осознали своей славы. В любом случае, Коралина надеется, что поймет их. И что они позволят ей это. Тэхен предлагает пойти к остальным, Шерил с загадочной улыбкой следует за ним и тянет за собой Коралину. Едва заметив девушку в клетчатой шубе, парни оживляются. — Поверить не могу, ты здесь! Ты же поедешь с нами, да? — у Чонгука, ударника, — самого юного из всех — большие глаза, с обожанием смотрящие на Шерил. У него не только большие глаза, но и большое тело, и Коралина не знает, горячо или мило то, как его еще совсем молодое лицо сочетается с мускулами, из-за которых опасно натягиваются рукава футболки. И с колечками в брови и губе. — Пока трудно сказать, — в своей уклончивой манере и с нежной улыбкой отвечает Шерил. Она присаживается на подлокотник дивана рядом с Юнги, первым гитаристом. Он на нее не обращает внимания, занятый тем, что рассматривает свои конверсы и пьет пиво из покрытой испариной железной банки. — Пожалуйста, Шери-и, — просит Чонгук, перегибаясь к девушке через Юнги. Тот недовольно шипит и проливает пиво на себя и на Чонгука, но никто не обращает на это внимания. — Чонгук-а, Шерил уже достаточно с нами намаялась, — осаждая пыл младшего, говорит Намджун, басист и лидер группы. Его английский гораздо чище, чем у Чонгука и Тэхена. Из всех парней он меньше всего похож на рок-звезду: у него мягкие черты лица и очаровательные ямочки на щеках. А еще — грязно-зеленый ежик волос. Коралине кажется милым это сочетание мягкой внешности и агрессивной прически и одежды. — Я хотела представить вам мою подругу, Лину, — щебечет Шерил, вдоволь насладившись вниманием к своей персоне. Парни смотрят на Коралину заинтересованно и открыто, и ей не очень уютно под этими взглядами. Она боится, что сейчас они все поймут, и их с Шерил маленький план пойдет ко дну. Коралина совершала не так много безумств в своей жизни. Музыкальных журналистов принято считать несерьезными, такими же, как рок-звезды, о которых они пишут. Но Коралина думала, что она совсем не такая. И на группис она совсем не похожа в своем костюме и без яркого макияжа. Страх быть раскрытой подступает к горлу комом, но парни быстро теряют к ней интерес, отвлеченные Шерил. Та снова заводит разговор в своей манере, и он льется так естественно и приятно, что Коралина даже завидует. Редкий талант: создавать вокруг себя такую атмосферу. У блондинки получается мастерски. Коралину она тоже умело вовлекает в беседу, и все же журналистка чувствует себя в этой компании посторонней. Ее снова накрывает ощущение, что все вокруг общаются будто между строк, и истинный смысл фраз ей недоступен. А еще она замечает, что на Шерил с восхищением и обожанием смотрят все. Все, кроме Чимина — главного вокалиста. Его взгляд скользит по телу девушки, но он старательно избегает смотреть ей в глаза. Это тоже кажется странным, но кто знает, какие у них отношения. Через некоторое время в помещение врывается взбешенный мужчина. Коралина как-то сразу интуитивно понимает, что это и есть Джин. Он широкоплечий, одет в рубашку-гавайку, на ногах у него — остроносые туфли. Но даже нелепый наряд не способен перетянуть внимание от его красивого лица. Коралина думает, что ему бы не в музыкальные менеджеры, а на обложку модного журнала. Правда, сейчас его лицо перекошено от злобы, и он стремительно направляется к парням. — Вы должны быть на сцене уже пять минут как! — рявкает он без предисловий. Чонгук первым подрывается, за ним торопятся остальные. Они не оглядываются на Шерил и Коралину, бегут за дверь, откуда пришел Джин. Джин тоже не обращает внимания на девушек. Шерил смотрит им вслед, и Коралине ее взгляд кажется каким-то материнским, что ли. Проходит пара секунд, Шерил моргает, и, словно очнувшись ото сна, поворачивается к журналистке, растягивая губы в улыбке. — Идем, — говорит она и снова бесцеремонно берет Коралину за руку. Тянет к двери, куда убежали парни. Они преодолевают темный коридор, еще одну небольшую комнату, в которой Коралина только чудом не спотыкается о разложенные в беспорядке на полу провода. А потом вылетают за кулисы. Здесь темно, мигают вспышки света, пахнет пылью, сигаретным дымом и электричеством. На сцене за тяжелым занавесом гремит музыка, но Коралина не различает слов из-за шума собственной крови и стука сердца в ушах. Шерил подталкивает ее куда-то мимо стоящего здесь техника, и они устраиваются в небольшом пространстве между кулисами. Отсюда сцена и весь стадион как на ладони. Огромное пространство заполнено людьми, толпа качается и кричит, но все эти люди кажутся далеким океаном. А сцена — островом. Коралина хочет знать, хватит ли ей места на этом острове всего на неделю. Но больше всего Коралина сейчас хочет, чтобы этот момент никогда не стерся из ее памяти. Потому что ее прошибает током, и может, она действительно неосторожно наступила на какой-нибудь провод. Звук здесь, позади сцены, слегка искаженный, но даже этого достаточно. У нее в груди рождается что-то трепещущее, что-то необыкновенное, не похожее ни на что, что она испытывала прежде. И это чувство медленно растет. Они поют про падающие снежинки, которые тают, не достигая земли. Голоса Чимина и Тэхена, такие разные, сливаются, образуя невероятное по своей красоте гармоничное сочетание. Коралина не может оторвать взгляд от их спин, ее ослепляют огни рамп, но отвернуться — невозможно. — Рассвет наступит вновь, ни темнота, ни время года не длятся вечно. Это так похоже на магию. В записи все иначе. Не так чисто, не так по-настоящему, не так волшебно. Коралина хочет, чтобы они никогда не прекращали петь. Ее глаза слезятся, и она не понимает, это от восторга или от ослепляющего света. Как же они сияют. Она жадно впитывает все происходящее, испытывая давно забытое ощущение: словно музыка наполняет ее голову, сердце и легкие, проникает в каждую клетку тела, и заставляет жить. Гитары ревут прямо у нее в легких, а вместо сердца — барабан. — Видишь? — негромко спрашивает Шерил прямо над ухом. Коралина кивает. Ей кажется, что она понимает, почему Шерил решила ей помочь со статьей. Это настоящее преступление — никому не знать, насколько они на самом деле невероятные. Коралина прямо в эту минуту твердо убеждена, что сможет узнать. И расскажет всем. Шерил берет ее руку и без спроса переплетает пальцы. Коралина не возражает, отвечает на прикосновение холодной руки, и жадно смотрит на сцену. Вау. Они смотрят концерт до конца. Коралина просто не может покинуть кулисы. Остальные девушки приходят и уходят, но Коралина не может двинуться с места. Шерил тоже весь концерт стоит с ней рядом и наблюдает за происходящим на сцене. После первой лиричной песни были и другие. Парни умело чередовали спокойные рок-баллады с безумными драйвовыми песнями, во время исполнения которых сцена тряслась и становилась мокрой от их пота, а зрители становились безумны. Коралина и так была наслышана о широком репертуаре группы, но не ожидала, что это настолько поразит ее вживую. Эти перемены настроения были подобны морю: оно то накрывало теплыми ласковыми волнами, то бушевало диким штормом, напоминая о своей непокорной и свободной природе. Они полностью отдавали себя, и когда концерт закончился, и парни вернулись в комнату, где Коралина с ними познакомилась, их взгляды казались совершенно пустыми. Как будто они все остались там, на сцене, а здесь — только тела, опустошённые оболочки. Коралина разрешает себе принять из рук Полли банку пива и даже сделать из нее несколько глотков. После этого ей самой становится легче, и она замечает, как атмосфера в комнате расслабляется. Наверное, это из-за Шерил и ее невероятной способности создавать комфортную и приятную беседу из ничего. Разгоряченные после концерта парни остывают, и все чаще в разговоре проскальзывают фразы про отель. Они сидят там, наверное, около получаса, приходя в себя после концерта, а затем приходит Джин и заставляет всех собираться куда-то. Коралина просто следует потоку. Шерил держит ее за руку, когда они пробираются к машинам сквозь толпу поджидающих у служебного входа фанаток. Коралина и Шерил оказываются в одной машине с Джином, Тэхеном и Чонгуком. Джин сидит впереди вместе с водителем, Шерил мостится на коленях у Чонгука, а Коралина чувствует, как горит ее бедро, тесно прижатое к бедру Тэхена. Их поездка по ночному Берлину длится недолго, но за это время Коралина успевает протрезветь от прохладного воздуха, влетающего в салон из открытых окон. Это какой-то хаос. Джин говорит с кем-то по телефону (у него здоровенный кирпич, которым, кажется, можно убить, но Джин наверняка с этим аппаратом чувствует себя нереально крутым и важным) и успевает орать на водителя. Но громче все равно орут Тэхен и Чонгук, подпевающие играющей из магнитолы «I was made for lovin' you» группы Kiss. — Я хочу увидеть это в твоих глазах, почувствовать магию, что-то сводит меня с ума, — Тэхен выдыхается на середине куплета, явно не рассчитав сил, зажмуривается, набирает в легкие побольше воздуха, и потом даже не поет, а кричит вместе с Чонгуком: — Я был создан, чтобы любить тебя, малышка! Это, наверное, одна из самых ужасных поездок, в которых бывала Коралина, но она ни капли не жалеет. Машина останавливается у крыльца отеля, и там тоже полно фанаток. Шерил тянет Коралину в сторону, чтобы их не затоптали, и они вместе проскальзывают мимо охраны в вестибюль. Там еще больше людей, чем перед входом в отель. Персонал смотрит на нетрезвые лица с молчаливым ужасом. Джин, нацепивший на лицо темные очки в ярко-розовой оправе, подходит к администратору отеля и что-то с ним обсуждает. Коралина начинает паниковать, понимая, что вообще не представляет, где находятся остальные. Но успокаивается, когда замечает Шерил в компании каких-то рокеров, выглядящих так потрепано, что Коралина не может их узнать. Шерил, разумеется, невинно лепечет с ними, очаровательно улыбаясь их небритым лицам. Коралина становится в сторонку и осматривается. Здесь так много людей, и все они пришли ради муравьев? Невероятно. И круто. В вестибюле много красиво и ярко одетых девушек — скорее всего, групис, либо прорвавшиеся в отель фанатки, которые надеются привлечь внимание кумиров. Люди перемещаются от компании к компании, разговаривают, смеются, пьют алкоголь. Да, они довольно шумные и странные, но Коралина ожидала худшего. А еще ей немного неуютно. Она сливается со стеной и выглядит здесь совсем уж неуместно в своем костюме и туфлях на низком каблуке. Но это и хорошо: никто не обращает на нее внимания. — Вот ты где, малышка. Идем, нас уже наверное заждались, — Шерил, появившаяся из неоткуда, тянет Коралину вверх по лестнице, девушки поднимаются на третий этаж. Весь холл второго этажа заполнен людьми так же, как и вестибюль. — Постой, это Лейн Стейли? — голос Коралины звучит шокировано, но она даже не успевает рассмотреть музыканта, потому что Шерил утаскивает ее дальше. На третьем этаже народу меньше, а еще здесь ходят охранники, которые, правда, полностью игнорируют появление двух девушек. Шерил уверенно забирает бутылку шампанского, оставленную кем-то на декоративном столике в коридоре, и своей шатающейся походкой направляется к дверям люкса. Она не стучит. Коленом толкает дверь и останавливается в проеме, чтобы привлечь максимум внимания к своему появлению. Коралина из-за ее плеча видит, что в комнате очень накурено, а еще много людей, расположившихся на бархатных диванах вокруг низкого кофейного столика. На столике, конечно же, совсем не кофе, а алкоголь и раскрытые коробки пиццы и лапши. По всей комнате раскиданы провода и оборудование, которое, по всей видимости, не унесли техники, а захватили с собой сами парни. Присутствующие, заметив Шерил, улюлюкают и аплодируют. — Мисс Шерил, королева крутых вечеринок! — кричит кто-то. — Как я рада, — произносит Шерил, когда улюлюканье немного стихает. Разговоры прекращаются, все слушают ее. — Что мы встретились в этом мрачном городе. — Шерил проходит вглубь комнаты и направляется к роялю, стоящему у окна. — Сейчас ночь, — она уверенно наступает сначала на стул, а потом на крышку инструмента. — Но мы озарим ее нашим сиянием! — Шерил чуть покачивается, и Коралина уже думает, что блондинка сейчас грохнется, но та в последний момент находит точку равновесия и продолжает смотреть на всех сверху. Она трясет бутылку и вытаскивает пробку так легко, словно (скорее всего) делала это уже сотни раз. Из горлышка бутылки льется белая пена, она течет по рукам Шерил, по роялю и на пол, а брызги попадают на всех стоящих поблизости. Хлопок пробки тонет во всеобщем одобрительном крике. Шерил отпивает прямо из горла бутылки, кто-то громко включает музыку. А затем блондинка спрыгивает с рояля так, словно ей это ничего не стоит, и начинает танцевать. Коралина поражается тому, как групис не переломала себе все ноги. Ее примеру следуют и остальные. Коралина проходит в номер, закрывает за собой дверь, смотрит на все это безобразие и решает, что на трезвую голову ей это точно не вывезти. Кроме того, ей нужно подружиться с ними, чтобы тур прошел хорошо, а алкоголь прекрасно способствует укреплению социальных связей. Поэтому она подбирается к столу, чтобы изучить содержимое бутылок и решить, что ей можно выпить. — Налить тебе чего-нибудь? — к ней обращается Тэхен. Он вольготно сидит на диванчике и вовсю дымит порядком помятой сигаретой. — Да, пожалуйста, — соглашается Коралина. — Джин. Тэхен молча наливает ей алкоголь из бутылки розового стекла в пластиковый красный стаканчик. Коралина кивает, с благодарностью принимая стакан. Делает пару глотков, и в груди разливаются приятное тепло и спокойствие. Она присаживается на диван рядом с Тэхеном, и старается не слишком пялиться на парней, хоть и получается не очень. Ей хочется изучить их, запомнить. У Чонгука совсем детский взгляд, глаза блестят озорством и любопытством, и Коралина уверена, что он из тех, кто верит всему, что ему говорят. Он пьет пиво и держится рядом с Намджуном. Тот молчалив, почти не участвует в разговоре, но снисходительно всему улыбается и, видимо, наслаждается происходящим ничуть не меньше других. Чимин, кажется, соревнуется с Шерил за всеобщее внимание и звание главной звезды вечеринки. Он громко подпевает музыке из колонок, танцует, стараясь забраться повыше, и смеется, всеми силами стараясь привлечь к себе взгляды. И он действительно вниманием не обделен: многие не могут оторвать от него глаз. Он изящный, но в его теле и движениях чувствуется сила. У него пережженные краской фиолетовые волосы и по-лисьему хитрые глаза, тонкий нос и пухлые губы. Все это делает его взрывным. Коралина думает, что если между ними с Шерил что-то есть, то они, должно быть, эффектная пара. В комнату входит Юнги со своей гитарой наперевес. Коралина не может не пялиться с восхищением, потому что это — легендарная «Черная красавица», и журналистка не просто прекрасно с ней знакома — знает наизусть. Это Gibson Les Paul Custom: великолепный цельный корпус из тропического дерева махагони, дарящий более глубокий и ровный звук, накладка из черного дерева, золотая фурнитура и перламутровые маркеры. Это не гитара, это шедевр. Коралина знала, какая она тяжелая и приятная на ощупь. И в руках Юнги она смотрелась так же уместно, как в руках отца Коралины. Девочки тут же начинают просить музыканта сыграть, но он идет к столу и пьет виски прямо из бутылки, даже не морщась и не закусывая. Потом он садится в кресло, и Намджун протягивает ему кабель джек, уже воткнутый в стоящий за диваном комбик. Юнги подключает гитару и проводит ладонью снизу вверх вдоль грифа, заставляя струны издать характерное гудение. Все замирают в предвкушении. Наконец, его пальцы любовно касаются струн, наполняя комнату глубоким и нежным звуком. Девчонки восторженно верещат, а Юнги, опуская голову, прячет ухмылку. Коралина думает, что он любит выпендриваться не меньше, чем Чимин. — Ну и что вам сыграть? — спрашивает он, прекращая перебирать струны и подкручивая колки. Его голос хриплый, прокуренный. Тэмбр не менее красивый, чем у Тэхена или Чимина, но не такой чистый. Все-таки, в группе он не поет, и это заметно. Со всех сторон сыпятся предложения, которые парень воспринимает с терпеливой самодовольной ухмылкой. — Пусть Коралина предложит! — Шерил наваливается на Коралину сзади, обвивая руками ее шею. Она уже начинает пьянеть и становится еще более бесцеремонной, чем в трезвом состоянии. — Она сегодня с нами впервые, у нее есть право. С Шерил никто не спорит. Коралина делает себе очередную мысленную пометку, что этой блондинке почему-то вообще позволяют слишком много, и хорошо бы узнать, в чем причина такого особенного отношения к ней. Вряд ли это важно для статьи, но Коралина хочет утолить свое природное любопытство. — Может, что-то из Warrant? — предлагает Коралина, встречаясь взглядом с Юнги. У него необычное лицо. Очень мягкие линии и очень суровый взгляд. У него глаза охотника, глаза дракона. Коралину передергивает от такого сравнения, она делает глоток из своего стакана, чтобы успокоиться, и внутри снова растекается приятное успокаивающее тепло. Юнги едва улыбается уголком губ. Коралина пытается вспомнить, видела ли уже его улыбку во весь рот, но не получается. Он ударяет по струнам и после нескольких аккордов нарочито плохо поет: —Она — мой вишневый пирог. Комната наполняется восторгом. Кто-то одобрительно свистит, кто-то — аплодирует. Когда начинается куплет, к Юнги присоединяется Тэхен. Его голос такой же чистый и глубокий, как и на сцене, но слышать от него столь пахабный текст несколько непривычно. Несмотря на то, что муравьи играли рок, лирика их песен была довольно мягкой: они часто пели про любовь и использовали много красивых метафор. Коралине было интересно, кто пишет им тексты. Тэхен, подхваченный песней, вскакивает на ноги. К нему присоединяется Чимин, и вот они вдвоем поют, глядя друг другу в лицо и улыбаясь. Это импровизированное выступление совсем не идеальное, но зато очень эмоциональное. Коралине кажется, что ее вдавливает в диван какая-то бешеная энергетика, исходящая от парней. Когда они на сцене перед целым стадионом, эта сила рассеивается, а в номере отеля ей тесно. Находиться к ним в этот момент так близко невыносимо, но так приятно. Чонгук отбивает ритм барабанными палочками прямо по крышке рояля, а Намджун — ладонью по своему бедру. Это круто. В начале второго куплета Юнги перестает играть, зато Чонгук дает отличный ритм. Парни замолкают, и Юнги с чувством проговаривает речитатив: — Играю на ударных, — бам! — играю на гитаре, — бам! — играю, как басист, — его пальцы снова бьют по струнам: он играет, не используя медиатор, и Коралине уже жаль его пальцы. К нему присоединяется Чимин, но голос Юнги громче: — Все получится, если мы сделаем это быстро! Когда они заканчивают, Юнги поднимает голову и ловит взгляд Коралины. Смотрит на нее секунду как-то вопросительно, как будто ждет чего-то, возможно, одобрения? Но журналистка не успевает ничего сказать или сделать, потому что Юнги на колени плюхается Полли — он едва успевает убрать гитару. Коралина улыбается уголком губ, глядя на это все. Гитара или девушка — небольшая разница. Не похоже, что для Юнги этот вопрос принципиален, он выглядит одинаково довольным и держит их обеих с одинаковой уверенностью. Кто-то снова включает музыку, Тэхен снова наполняет стакан Коралины. Она чувствует себя совсем немного пьяной, и это приятно. Все вокруг такое красивое и невероятное. Чувство, которое родилось внутри Коралины, когда она стояла за кулисами, продолжает расти. Этой ночью она чувствует себя по-настоящему живой. По-настоящему наполненной чем-то. Такими сильными эмоциями. Она чувствует себя так, будто всю жизнь ела пресный рис, а теперь кто-то насыпал кучу приправ. Кажется, она не испытывала подобного со студенческих лет, но скорее, вообще никогда. Коралина поднимается, чтобы взять что-нибудь поесть. Остальные уже порядком пьяны, кто-то продолжает танцевать, кто-то уже ведет разговоры о высоком, не обращая внимания не орущую музыку. Коралина находит глазами Шерил, прослеживает направление ее взгляда и понимает, что та смотрит только на Чимина. Весь вечер они показательно игнорируют друг друга. — Ну вот, все как всегда, — вздыхает сбоку Полли. — Он делает вид, что не знает ее. Она делает вид, что он ей не интересен. Но потом их взгляды встречаются, и пых! — Полли изображает руками в воздухе взрыв. — Не удивляйся, если они потрахаются прямо на этом столе. Полли закатывает глаза и уходит на поиски Юнги. Коралина, которая после того, как поднялась на ноги, чувствует себя еще более пьяной, решает выйти на воздух, так и не перекусив. Балконные двери широко распахнуты, там курят и наслаждаются ночью несколько человек. Журналистка присоединяется к ним. Кто-то угощает ее сигаретой, и она с удовольствием выдыхает полупрозрачный дым в густое черное небо над Берлином. — Как-то ты легко одета для такой прохладной ночи, — произносят над ухом, после чего Коралина чувствует на своих плечах тяжесть и тепло. Тэхен, оставшийся в одной футболке, облокачивается о перила балкона совсем рядом, и касается ее плеча как бы случайно, но совершенно не стесняясь. — Теперь ты легко одет, — отвечает Коралина, с благодарностью поправляя кожаную куртку парня. Она большая ей, и накрывает почти как одеяло. Как жаркие и заботливые объятия. Из комнаты доносятся музыка и разговоры. Девушка чувствует жар Тэхена даже сквозь слои одежды. — Знаешь, у меня нет постоянной ассистентки и тем более девушки, — внезапно говорит он, стряхивая пепел вниз. — Когда я об этом говорю, все удивляются. Но на самом деле мне кажется, что вы, девушки, боитесь меня. Думаете, что если я красивый, то обязательно причиню вам боль, воспользуюсь вами. Что если я красивый, то ничего не чувствую. Но ведь внешние данные никак не связаны с характером, разве нет? — Не связаны, — соглашается Коралина, пораженная его внезапной откровенностью. — Я могу пригласить тебя поговорить наедине? — спрашивает Тэхен, понизив голос. Коралина внезапно чувствует, что ее бросает в жар от того, насколько откровенно ее клеят. — В смысле, в другую комнату. Что скажешь? Коралина молчит. Они докуривают, и все это время она чувствует тепло его тела и то, как у нее ворочаются все внутренности от тревожного предвкушения чего-то. Она знает, что должна отказаться, но Тэхен действует на нее, как факир на кобру. Она чувствует себя глупой школьницей, когда выходит следом за Тэхеном с балкона и смотрит на его широкие плечи. В комнате обнаруживаются Чимина и Шерил, сидящие в обнимку. Почему-то Коралину это совершенно не удивляет. Она берет со столика свой оставленный стакан, допивает и решительно поворачивается к стоящему рядом Тэхену. Она должна отказаться. Просто покачать головой, дать понять, что не останется с ним наедине ни за что на свете. Коралина знает, что ведет себя непрофессионально. Да и в конце-концов, она же не школьница, чтобы радостно бежать за первым симпатичным парнем, который обратил на нее внимание. Только она приподнимает бровь, как он расцветает улыбкой и, взяв ее за руку, ведет в дальнюю комнату. Его ладонь теплая и сухая. Прикосновение приятное. Коралина злится на саму себя за то, что позволяет этому происходить, она знает, что поступает невероятно глупо, и что такие парни, как Тэхен, пользуются такими девушками, как она, очень легко и не испытывая угрызений совести. И все же послушно идет за ним на чуть подгибающихся ногах. Он захлопывает за ними дверь и сразу, не спрашивая разрешения, притягивает Коралину к себе и целует. Поцелуй выходит смазанным и поверхностным, но даже от него внизу живота зарождается жар. Тэхен горячий, как печка. Они кое-как добираются до кровати. Тэхен тянет ее за собой на мягкую постель, и Коралина почему-то поддается. Никакой катастрофы не случается. Они просто лежат рядом, лениво целуются и гладят руки друг друга, и от этих прикосновений внутри щекочет, как будто прямо под кожей трепещут крылышки сотен бабочек. Тэхен не торопится. Коралина думает, что он, должно быть, устал. Он щекочет ее невесомыми прикосновениями пальцев, и это так приятно. — Тебе нравится наша музыка? — шепотом спрашивает Тэхен. В темноте комнаты Коралина различает только блеск его глаз и строгую линию челюсти. — До сегодняшнего вечера — нет, — честно отвечает Коралина. — Вот как, — в голосе Тэхена разочарование вперемешку с интересом. — Чтож, я рад, что твое мнение изменилось. Ну а какая музыка тебе нравится? С какими группами ты бывала в турах? — Если честно, вы первые. Я люблю настоящий рок-н-ролл, — она старается говорить осторожно, и надеется на то, что если Тэхен поймет, что она не опытная групис, то не станет делать с ней ничего непотребного. По крайней мере, сегодня. Было глупо отрицать, что он нравился ей, как мужчина, но Коралина пару часов назад пообещала себе, что не станет ни с кем спать. — Настоящий рок-н-ролл такой разный, — улыбается Тэхен на выдохе. — Но мне кажется, ты врешь. — Почему это? — она чувствует, как Тэхен переплетает их пальцы и крепко сжимает ее руку. Как будто боится, что она убежит. От этого жеста по спине бегут мурашки то ли из-за подступающей паники, то ли из-за возбуждения. — Потому что если ты настолько неопытная ассистентка, то Шерил не пригласила бы тебя с нами. И Джин бы не позволил ей это, даже несмотря на ее, — он задумывается на секунду, подбирая слово и постукивая пальцем по ее предплечью, — авторитет. Коралина кусает губу. Она чувствует себя так, словно ходит по минному полю. Она не понимает, как тут все устроено, того, что она уже узнала, чертовски мало, а ей очень надо выйти из этой спальни сухой. Во всех смыслах. Теперь она понимает, что пойти за Тэхеном было ошибкой. Наверное, ей ударил в голову алкоголь. Но с другой стороны, не вызвала бы она еще больше подозрений, если бы отказалась уединиться с ним? Голова идет кругом. Коралина чувствует, что совсем запуталась. У нее вообще нет плана и какой-то стратегии, а она не привыкла плыть по течению, как сейчас, и потому паникует. — Есть причина, по которой я здесь, — произносит она тихо и мысленно облегченно вздыхает. Достаточно уклончиво и убедительно. Кажется, она начинает понимать, почему Шерил постоянно говорит загадками. — Я хочу ее знать, — настойчиво говорит Тэхен. — Иначе мне придется думать, что ты ангел, посланный мне небесами. — Пусть будет так, — Коралина чувствует, что он сжимает ее руку слишком сильно. Ответ неверный: она понимает это по тому, как почти неуловимо изменилась атмосфера в спальне. — Лина, ты должна сказать мне. У нас нет вопросов к ассистенткам, которые постоянно кого-то сопровождают, и знаешь, в конце-концов, главное, для чего мы здесь — повеселиться, — он подпирает голову ладонью и Коралина чувствует, как парень нависает над ней. Это становится опасным. — И мы любим Шери-и. Но ты кажешься подозрительной. Не только мне. Ты либо сейчас говоришь правду, либо я вышвыриваю тебя из отеля, и ни в какой тур ты не поедешь. Коралину бросает в холодный пот. Она делает попытку подняться, но Тэхен жестко возвращает ее в горизонтальное положение, надавив ладонью ей на грудь. Девушка лихорадочно соображает, как бы отвертеться от ответа, но в голову ничего не приходит. Тон у Тэхена такой, что сомневаться в его словах не приходится. Оказывается, он умеет быть жестким и весьма убедительным. — Знаешь, я кажется догадываюсь, почему у тебя нет девушки, — раздраженно шипит она. Пальцы Тэхена с силой сжимают ее челюсть. — Я буду ласков, если ты скажешь правду. — Если я скажу правду, ты вышвырнешь меня. — Может быть и не вышвырну, ты мне понравилась, — прямо говорит он, и Коралине даже кажется, что его голос слегка вздрагивает в конце фразы. Возможно, он не собирался этого говорить. — Но я должен знать! — Я журналист! Коралина сама от себя не ожидает, что скажет это так резко и быстро, даже не дав парню закончить свою фразу. Тэхен сразу отпускает ее, и она отодвигается от него. Комната кружится, Коралина ощущает себя, как на аттракционе. Сердце гулко бьется, заглушает рассыпанные мысли, она сбито дышит, но Тэхен молчит. — Я из «Falling Boulder», — объясняет Коралина сбивчиво, так и не дождавшись какой-либо реакции. — Произошла какая-то ошибка, меня не пускал охранник, Шерил предложила помощь, сказала, надо прикинуться групис. Я согласилась. Статья о вас это мой шанс, поэтому я стараюсь все сделать хорошо. И там, на концерте, я просто… Я хочу увидеть больше. О вас никто не писал хорошо, но я смогу, если вы меня подпустите ближе. Шерил сказала, что будет лучше, если вы не будете знать, кто я. Я не желаю вам ничего плохого, после того, что я уже видела, я хочу написать только лучшее. — Нам это не нужно, — сухо говорит Тэхен, но к своему облегчению, Коралина больше не слышит в его голосе злости. — Это нужно всем остальным, кто никогда не стоял за кулисами, как я, кто не видел, как вы… — Замолчи, ты ничего об этом не знаешь, — грубо прерывает он ее. Коралина пытается различить оттенки настроения, но их слишком много. Похоже, Тэхен испытывает очень уж широкую гамму чувств. Журналистка минуту молчит, тщательно обдумывая следующую фразу. Их разговор напоминает игру в шахматы, и Коралина даже не понимает, какая тактика у соперника. Из комнаты доносится приглушенная музыка: кто-то включил Nirvana. — Ты прав, не знаю. Но зато я чувствую. Это не музыка, это магия, — неуверенно произносит она, понизив голос до шепота к концу фразы. У Тэхена сбивается дыхание. Коралина считает секунды, пытаясь предугадать следующие слова или действия парня. Пауза между ними затягивается, но чем дольше они оба молчат, тем спокойнее девушка себя чувствует. Она лежит, не шевелясь, и слушает едва долетающий в спальню голос Курта Кобейна. Вышвыривать ее, судя по всему, пока не собираются. — Ладно, я понял. Понял, — он находит ее руку на холодном покрывале и сжимает ее пальцы. Снова пауза, и наконец, Тэхен говорит совершенно ровным тоном: — Я не уверен, что поступаю правильно. Но я не скажу парням. Помогу тебе. Коралина думает, что он вообще не обязан так поступать, и будь она в другом положении, обязательно бы переубедила его. Тэхена и остальных связывает не только общее дело, но и дружба, которая началась не вчера. А Коралину он знает всего пару часов и вовсе не должен ей помогать. Но девушка молчит, прикусив язык. Может, это ее единственный шанс. Будет глупо упустить его из-за собственного обостренного чувства справедливости. — Если хочешь, можешь стать моей ассистенткой на этот тур. Тогда другие тебя не тронут, — заканчивает Тэхен. — Хорошее предложение, но мне бы не хотелось, чтобы меня вообще кто-нибудь трогал, — Коралина боится, что уже слишком наглеет, но быстро себя одергивает: наглость — второе счастье. — В твоем положении я бы выделывался поменьше, — раздраженно цокает языком Тэхен. Коралина задумчиво жует щеку, соображая, получится ли у нее избежать прямых обязанностей групис. Он принимает ее молчание за положительный ответ. Парень осторожно обнимает ее за плечи, и Коралина прислоняется к его твердой груди. Горячие руки гладят ее по спине, они лежат в тишине, слушая доносящуюся из большой комнаты музыку. Коралина тревожно думает о том, что Тэхен, возможно, обманет ее, и о том, что ей нужно все-таки узнать, во сколько утренний поезд, и успеть собрать вещи. И она не замечает, как проваливается в мягкий сон. Коралина сквозь сон слышит чьи-то голоса и смех. Разговаривают на смеси английского и корейского, и голоса какие-то отдаленно знакомые. Сквозь сонную пелену журналистка не может сообразить, кому они принадлежат. Сознание какое-то путанное. Она вспоминает, что вчера Колман дал ей идиотское задание, и она пошла на концерт. Ее не пускали, и она познакомилась с той девочкой, как же ее… — Шерил! Точно, Шерил. Коралина давно не пила, не удивительно, что ее так размазало. Был концерт, потом они поехали в отель. Она целовалась с парнем, сказала ему, что она журналистка. А было важно, чтобы никто не знал. На этом цепочка воспоминаний обрывалась, Коралина, как не напрягалась, не могла вспомнить, как вернулась домой. Девушка лениво потянула затекшее тело, и в этот момент, когда организм почти полностью проснулся, ее пронзила мысль, от которой Коралина вся похолодела. Поезд. Она должна была поехать с ними в тур! Но так и не выяснила время отправления поезда, а теперь, должно быть, все проспала. Проспала всю свою карьеру, тупица. Вряд ли Колман будет доволен, но это беспокоило журналистку меньше, чем упущенная возможность. В этот момент она даже не думала о том, что может спокойно догнать их в следующем городе тура, ее удушливой волной захватила паника. Она почувствовала, что сейчас заплачет от обиды, и в этот момент ее аккуратно похлопали по плечу. — Твою мать, — негромко ругается она, резко открывая глаза. Первые полминуты она ничего не видит, кроме белого света. Моргает несколько раз, наконец получается разглядеть лицо перед собой. Чонгук смотрит на нее обеспокоенно. — Лина? Ты в порядке? — В порядке она, перепила просто, — бросив на нее мрачный взгляд, заметил Юнги, проталкивающийся мимо с сумкой в руке. На плече у него висит в твердом чехле гитара. Коралина пытается собрать обрывки своего сознания, резко садится и чуть не роняет кожаную куртку, которой была укрыта. Чонгук ловит вещь и осторожно кладет ей на колени, все также обеспокоенно глядя на девушку. Проходящая мимо Полли сочувственно смотрит на Коралину и ободряюще улыбается. Коралина пялится сначала на кожаную куртку, лежащую на ее коленях и определенно принадлежащую Тэхену, потом на свои руки, потом оглядывается, осознавая, что находится в купе поезда. Стоп, поезда? Она переводит вопросительный взгляд на Чонгука. — Где я? Парень поводит плечами и протягивает ей руку, чтобы помочь подняться. — В Амстердаме, где же еще тебе быть?