История, что нам нашепчет ветер

° ° ° ° Пролог ° ° ° °

      Дилюк с тихим вздохом меняет свое пальто, подбитое мехом, на рубашку и жилет попроще, пусть и не менее роскошные в своей сдержанности, собирает волосы в высокий хвост и спускается в главный зал, по пути кивая на приветствия знакомых и незнакомых посетителей.       Мондштадт — маленький город, если говорить о завсегдатаях таверны, а для путников, которые не остановятся ни у Сары в «Хорошем охотнике» на обед, ни в «Кошкином хвосте» на ужин, всегда есть мнящий себя знатоком изысканности «Гёте».       Люди же простые всегда без проблем находят «Долю ангелов» сами или после подсказки, и с ними Дилюк сталкивается чаще всего.       Простые люди любят простые и оправдывающие свой ценник алкоголь и пищу. Поэтому Маргарита отбивает у него юных, неопытных — и не нужных ему — клиентов безалкольными напитками на любой вкус, и закликает посетителей в лицо прямо на центральной улице легкомысленными смешками, а у Гёте, подающего вино разбавленным втридорога, останавливаются только Фатуи и те, кому город не рад, но рад поиметь с них деньги. Добавить сюда мздоимство и получится изысканная насмешка над дипломатами и их потугами внести хаос в быт Мондштадта.       Дилюк рад не иметь дела с мерзостью человеческой, и за стойку от встает, твердо уверенный, что сегодня сюрпризов не будет — алкоголики и пьяницы знают, что с ним шутки плохи, и быть отлученными от лучшего вина Тейвата не желают, прочие же блюдут репутацию заведения — цены в таверне могут и укусить, если не следить за морой в кармане, расточительно заказывая все подряд.       Чарльз без лишних слов уходит отдыхать и ужинать наверх, на третий этаж, едва хозяин занимает его место напротив входа. Дилюк цепким взглядом инспектирует рабочее место и состояние оборудования. Бочонок виноградного сока по левую руку, бочонок молодого вина — по правую, бутылки крепленого выше полкой справа и ещё раз бутылки, но с составляющими безалкогольной продукции, слева. Внешне все, вроде бы, в порядке.       Дилюк не глядя наливает полную кружку вина очередному искателю приключений и записывает стол в незаметно лежащей на бочке учетной книге. За столиком у входа Хосе по кличке Шестипалый затейливо флиртует с горожанкой, угодливо подливая ей вино в бокал и фальшивя что есть мочи при попытках наиграть и напеть баллады о любви. Та строит глазки в ответ, будто ничто её не смущает, и Дилюк даже знать не хочет, что женщину может привлечь в юнце с непомерным самомнением. Барды прибабахнутые на тему своей славы через одного, и не будь сам Барбатос бардом, привилегированным наличие лиры в руках не делало бы.       Дилюк понимает, что у него явно нет настроения работать, зато есть желание ворчать, и хмурится. Какое ему дело до предпочтений Хосе, незнакомой женщины и до причин, по которым лорд Барбатос выбрал для себя облик барда? Дела нет, есть только тупая и глухая зависть к их раскованному счастью, но он даже мысли себе не может позволить просто отпустить ситуацию.       Работа выполняется механически, на смену копящемуся глухому раздражению приходит апатия. Подавальщицы убирают грязную посуду со столов и относят в мойку, успевая во время протирания столешниц посматривать на хозяина. Самые отчаянные решаются несмело кусать губы, встречая его пристальный взгляд. На безмолвные призывы Дилюк не отвечает, прикрывая глаза тяжелым веками. После шести вечера народ прибывает, приходят компаниями, людей в зале становится только больше. Вместе с посетителями в открытую дверь врывается запах летнего духа и прелой листвы из леса через Сидровое озеро; запах дорожной пыли и полевых трав — от одних, пеших, а запах лошадей — от других, конных. Вечерний Мондштадт летом — это люди, оживающие после дневного зноя, начинающие суетиться и делать свои дела до темноты, уходящие с работы и бросающие эту самую работу недоделанной. «Завтра, завтра», — читается в отмашках и приветствиях друзей, с облегчением падающих на стулья и скамьи, и Дилюка наконец-то отпускает тоска. Вместо этого начинается глухое и одинокое любование чужими улыбками и смешинками-лучиками в уголках глаз, торопливое наливание вина и сока.       Вернувшийся Чарльз мешает коктейли, стоя рядом, смеется, приветствуя старых знакомых. Он — на своем месте.       Дилюк с какой-то щемящей сердце грустью ощущает себя лишним здесь и сейчас.