Храм духа на двоих

      Он исчез, не прощаясь, ничего не сказав. Не то что сбежал, просто говорить больше было не о чем, да и не хотелось. Ушел, что называется, по-английски. Англия ведь? Графство, таблички на том же языке, что и в Нью-Йорке, газончики, машины с правым рулем. Точно, Британия, не Австралия же — там пальмы. Куда-нибудь надо будет съездить потом, где пальмы, он их никогда и не видел.       Недолгое падение сквозь сумрачную полутьму, и над головою любимый потолок. Любимой же камеры. Да это все мелочи, если бы не эти цверговы железяки на руках. Ну вот зачем, а? Только чтобы за едой вставать пришлось. Зато нет ощущения той бредовости, какого-то сна наяву. Реальность. И еды в достатке. Все же приятный фактор, что там ни говори. Даже неважно, что принесли, зато настоящее, а не через… какое-то поле, что ли, даже не описать ощущение. Не то что не описать — толком и не осознать. Все ведь нормально, вроде, ан нет — что-то не то. Наверное, дело все-таки в теле. Ритуал проводить надо, что тянуть. А поможет? Да кто его знает, змея бы спросить. Но не из-за каждой ерунды его дергать, сам разберется. Хотя может оказаться, что и не ерунда. Если будет магия, то такие ощущения будут создавать досадный и ненужный фон… Если она будет.       Еда. Холодная. Ну, естественно, и не подогреешь теперь. Хотя, есть у него тут один приятель с огоньком. Ладно, просто хочется позвать, чего уж там. Или еще пару причин найти? Усмехнулся сам себе с некоторым удивлением. Вот же, Хесеш… Чертить ничего не будем, зажигать тоже, пол кубка крови — и вперед. Да не то, чтобы лень, а вот потом вручную убирать точно не хочется. Хватит, и так с малым уже веником нашуршался. Как там? Ну да — усмирение гордыни. Кто-то на суде предлагал в Нью-Йорк его послать — убирать разрушения. Без магии, естественно. Вообще, много всего веселенького предлагали. После чего заключение показалось весьма неплохим вариантом. И казалось еще довольно долго… * * *       — Демон, еду подогрей, — Локи кивнул на стол, лишь только Хесеш воплотился.       Наг немного нахмурился, глядя на него. Стоит, думает.       — Что-то не так? — Лафейсон прищурился.       Хесеш молча повернулся к столику с пищей, аккуратно прожег взглядом три отверстия под тарелками. Сделал пару пассов руками, зажглись огни.       — Смотря для кого, — наконец ответил, не оборачиваясь. — Для тех, кто считает, что низшим за счастье высшим послужить — все естественно.       — Ууу… — протянул трикстер, голос которого моментально сделался ледяным. — Тут кто-то меня обвинял, что я за каждое слово цепляюсь, возвращаю, мщу… по мелочам. Я прямо терзался, что со мной одним все не так.       Вот дурная змеюка. Да мог он и сам огонь развести, не проблема. И холодным вполне мог съесть тоже. И вообще так спать лечь, не такой уж и голод, психологический больше, пожалуй, из-за этого мидгардского недоужина… в четверть порции. Но не признаваться же, что соскучился просто! Себе — и то не хотелось. Перебьется.       — Но я тебя понял, змей. Сотрудничество наше закончилось, мы друг в друге больше не нуждаемся. А потому и терпеть друг друга, подыгрывать, изображать понимание, льстить, — Лафейсон многозначительно улыбнулся, нажимая на последнее слово, — никто больше не будет. То, что я тебя позвал, было… (слабостью? глупостью?)… ненужной прихотью.       — Ну зачем ты… Я рад, что ты меня позвал, правда. Ты извини, я не могу сейчас к тебе повернуться: мне трудно за таким маленьким уровнем огня следить, контролировать нужно. А про месть… Ну при чем тут. Это же твои взгляды, ты говорил, я помню. Как таким можно отомстить? Ну… разве что выдать кому-то, если бы ты их скрывал.       — Мои взгляды чем-то не нравятся? — Лафейсон хмыкнул. — Переубеди. Пока ем — послушаю.       Хесеш обернулся, глядя на него с каким-то пристальным недоверием.       — Ты это серьезно? Я иногда не могу понять, где ты шутишь.       — Змей, вполне. Я ими не дорожу, менять приходилось, — делано-небрежно пожал плечами. — За огнем-то следи — спалишь мой царский ужин, и наказать нечем.       Наг только качнул головой, поворачиваясь снова к тарелкам.       — Шутишь… и не шутишь. Тебе нравится так, а другим бывает непросто. Но зато я кое-что понял, — он закончил, гася огонь скользящим движением сдвигающихся ладоней. Затем сложил их в знакомом жесте приветствия и поклонился. — Спасибо тебе.       Локи хмыкнул. Ну давай уже, объясняйся, загадка Востока. Тоже манера ведь, сперва гадостей наговорить, а потом уж… Молчит. Да фиг тебе, сам расскажешь, у меня еда стынет.       — Я понял теперь, — Хесеш улыбнулся, — зачем этикет придумали. Приветствия, «как дела» всякие, слова вежливости… Раньше формальностью считал пустой. А вот теперь понял. Если что-то так долго живет… да еще и признано всеми… значит, оно все же для чего-нибудь нужно.       И стоит, смотрит так проникновенно. Хотя нет, в глазах усмешка… если не насмешка. Вот змей.       — Ооо… То есть, я еще и дурно воспитан? Ну извините — суровая варварская цивилизация. Ничего, что я мясо с ножа?       Смеется змей. Красавец вообще. Как Тор прямо. Тот тоже смеялся всегда, когда он злился. И смотрел так же добродушно-недоумевающе. Так и хочется выгнать, но пускай хоть напоследок что-то полезное сделает, раз уж настроение испортил.       — Я с этикетом сам разберусь, у меня тут намечаются five o'clock tea* и получасовые разговоры о погоде. Сперва по делу. Неполноценное вселение может ощущение нереальности давать? Как будто во сне все. Вроде и реально, но явно не то.       — Да, пожалуй, — смотрит задумчиво куда-то вбок, что-то вспоминает. — Я не задумывался, там же обычно жертва… кровь… возбуждение. И так не совсем нормальное состояние. Но ты не волнуйся. Я сам не пробовал, меня в тело никто не приглашал, но демоны постарше рассказывали, что при слиянии совсем по-другому становится.       Еще и не знает толком, зараза. И вот что от него проку?       — Теперь про взгляды давай, — скептическая улыбка чуть тронула уголки тонких губ, — я весь внимание.       — Хорошо… — Хесеш потер кулаком лоб, видимо, собираясь с мыслями. — Вот когда ты меня вызвал первый раз… Ты думал, что я демон, верно? И относился ко мне соответственно. Потом я сказал, что я полудемон… И отношение изменилось. Потом, что я демон только на четверть… и… совсем как-то невесело стало, — он задумчиво повел плечами, чуть улыбнулся. — Но ведь я был тот же самый, ты опирался только на мои слова. А если бы я сказал, что я полубог… Ведь я мог быть полубогом, у меня братьев много полубогов, выглядят так же. Твое отношение зависит от каких-то формальных вещей, да еще и непроверенных. Я свое происхождение мог и не знать… или ошибаться… такое ведь тоже случается.       Локи замер. Бросил быстрый взгляд исподлобья, скользнув по задумчивым янтарным глазам нага, но промолчал.       — А теперь… после всего. Ты ведь относишься ко мне по-другому… я же вижу. А ведь я и сейчас тот же самый… — он улыбнулся как-то совсем обезоруживающе, — четвертьдемон из канализации.       — Это что-то доказывает? — трикстер точными движениями разрезал мясо. Его голос был холодным и злым: змей, сам того не подозревая, коснулся темы, которую лучше бы было не трогать. — Можно и к собаке привязаться, если она своя и, тем более, доказала свою полезность и преданность. Можно по ней скучать, называть лучшим другом… Только собакой она от этого быть не перестанет.       — Да, конечно. А вот если бы я тебе сейчас вдруг сказал, что я такой же, как ты? Что я бог… Просто временно вот в таком виде. Наказание или побег, мало ли… Ты же сам теперь знаешь, так может вполне получиться. И, допустим, даже сказать нельзя. Или… вообще забыл… стерли. И… все опять по-другому? А вот ты сейчас будешь в теле смертного… Разве ты станешь в чем-то другим? И к тебе нужно поменять отношение?       Лафейсон улыбнулся. — Озадачил. Честно скажу — озадачил. Продолжай.       — У нас те, кто познал, говорят: относись к любому существу так, будто внутри него заключен бог. Возможно, он просто об этом не помнит. И к себе относись так же, ты ведь тоже мог об этом забыть… * * *       — На руки полей, — Лафейсон поднялся из-за стола.       — Прямо тут? — Хесеш посмотрел вокруг как-то растерянно, затем опустил взгляд на белый мраморный пол.       — Да. А потом подсуши.       Аж глаза потемнели, злится. Не засмеяться бы. Не пульнул бы чем, защиты-то ноль, и расстояние маленькое. Да нет, не должен, уж если тогда удержался…       Наг вздохнул, улыбнулся, поднял руку, сложив три пальца в щепотку, полилась струя.       — Все, можешь убрать. И — свободен.       Хесеш прикусил губу, задумчиво-отстраненно посмотрел в пол, потом поднял глаза, пристально глядя на Локи. Взгляд его стал встревоженным.       — У тебя что-то случилось?       — Нет. С чего ты решил?       — Ты… специально провоцируешь. А я… я просто не могу понять. Ты ждешь, чтобы я понял что-то, чтобы догадался. Но я правда мысли читать не умею… У тебя же, наверное, проблемы не только со мной. Ты изначально считаешь, что другому должно быть понятно, что ты имеешь в виду, что думаешь, чувствуешь. Но все разные, и… — змей помолчал, в раздумье медленно переводя взгляд из стороны в сторону. — Это же действительно трудно — другого понять, даже если пытаешься. Особенно если он так делает. Может быть… иногда лучше… просто сказать?       Локи вдохнул. Схлынули злость, раздражение, обида. И какой-то тягучей волной накатила усталость.       — Может быть, змей. Вполне может быть.       — Ты устал, — тут же заметил наг, в глазах которого отразилось сочувствие и какое-то виноватое сожаление, видимо, от того, что не может помочь.       Ну да, внимательный… когда не надо.       — Ну и? Путевку на курорт организуешь? — невесело усмехнулся, присаживаясь на кровать. — Мидгард с вселениями в богатых и магически одаренных не предлагать.       — С этим что-то не так? — Хесеш снова встревожился. — Ну расскажи уже, я ведь волнуюсь.       — На богатство мне, и правда, плевать… — перед глазами встали сотни одинаковых домиков, донашиваемая одежда, до минимума урезанный ужин. — Но. Скажи мне одну вещь. У тебя в каком возрасте дар к магии проявился?       — Ой, я не помню, — змей рассеянно уставился в одну точку. — Ну, в три года, может и в два. Я себя как-то не осознавал. Помню только хорошо, что в пять мне старшая няня сказала, что если я не научусь сдерживаться и ничего во дворце не жечь и не портить, — наг улыбнулся как-то виновато-лукаво, — то меня выгонят на пустошь к стихийным демонам, которые владеть собой не способны. Ну и мама сердилась очень. Говорила, что любое животное учится усмирять свои инстинкты и, — он прыснул в кулак, — в норе не писать.       — Ну вот и у меня где-то так же, — Локи чуть качнул головой, прикрывая глаза, вспоминая. — Да ладно. А у смертных, — взгляд стал цепким, немного напряженным, — не знаешь, когда проявляться начинает?       — Не знаю… — змей замотал головой, что-то прикидывая. — Ну у нас были смертные… вроде так же, с нами учились многие… А что, там пока ничего?       — Абсолютно. Даже намеков. Представления. Да он вообще не понимает, о чем идет речь! И знаешь, — сощурился, едко глядя на нага так, словно тот был во всем виноват, — меня это как бы уже немного беспокоит.       — Нет, нет, ты не волнуйся. Там все должно быть в порядке. Ну я могу ошибиться, хотя и ни разу… Но система-то нет! Ты же вместе со мною смотрел. Ты видел, там же подбор шел, это же был основной критерий.       — Вероятность? — трикстер выплюнул это слово так, словно оно должно было предполагать наивысшую степень сомнения.       — Вероятность, да. Но она просто очень высокая. Ну практически невозможно, чтобы вдруг что-то… — растерянно пожал плечами. — Неужели совсем?..       — Змей, я в таких вещах разбираюсь. И для меня это важно. И… стой, — он ухватился за внезапно озарившую его мысль. — Ты не знаешь, с какой скоростью у смертных растут волосы?       — Волосы? Нет, знаешь, как-то даже внимания не обращал.       — Хорошо, — задумчиво произнес Лафейсон, снова расслабляясь, — разберемся.       — Ну а с ним самим у тебя все в порядке?       — А вот, представь себе — да, — ехидно качнул головою Локи. — И высокодуховные наработки его меня ни капельки не тревожат. Еду вечерком он мне превосходненько предложил украсть. Да нормальный мелкий, не ноет, не плачет и более-менее слушается. Запредельной храбрости я тоже не углядел, но и не трус. В общем, пойдет.       А еще он меня утешал… смешно даже. Но не об этом же змею рассказывать?       — Ну я рад, я очень рад, — с облегчением заулыбался Хесеш. — Я волновался, это же тяжело, правда, я знаю.       — Нормально. Контролируемо вполне, — Локи поднялся с кровати, возвращаясь к столу. — Пить-то будешь?       — Разве что чуть-чуть, — он как будто к чему-то прислушался. — Мне уходить уже. Так что, если что-то еще хочешь спросить…       — Пока все. Тебя можно звать-то, если что, специалист, или ты мне опять про службу низших высшим напоминать начнешь?       — Я не буду… — Хесеш поднялся, прошел на середину комнаты, вокруг него загорелся огненный круг. — Постараюсь. Но ты прав: не ты один можешь вспомнить что-то обидное. Даже так: совсем немного тех, кто этого не делает, тем более, если дать повод. Я только учусь… Не всегда получается, ты тогда мне много всего…       — Хеш, — Локи взглянул на следящего за возникающими вокруг него горящими символами змея, — если ты не понял, что с тех пор кое-что изменилось… То ты не понял вообще ничего! И… пожалуй вот что. Прости за собаку.       Наг застыл на секунду, при этом неестественно замерли мерцающие в сотворенной пентаграмме символы.       Иллюзорные… Огни-то иллюзорные. А выглядят так, ничего.       Локи рассмеялся, глядя на удивленное и растроганное лицо Хесеша, в увлажнившихся глазах которого причудливо застыли отражения неправдоподобно неподвижных огней.       — Ничего не отвечай, — трикстер хитро прищурился, прикрывая глаза, чтобы нельзя было прочесть, что он действительно чувствует. — Это же я так, на всякий случай. Вдруг-таки еще окажешься богом!       — Локи… — Хесеш посмотрел так, будто на что-то решился. — Мне уходить… нельзя опаздывать… — он заговорил быстро, в совсем не свойственном для себя темпе, — но если я вдруг… ну, может быть, не смогу прийти, — в его взгляде промелькнуло что-то странное (сожаление? испуг?), — то вот… запиши… запомни… позовешь… — голос затих, исчез вместе со змеем и всеми огнями. Лишь в воздухе на мгновение вспыхнуло и погасло начертанное огненными символами имя — Сисшайя.       Что-то не то. У змея-то что-то не то. И да… Ну Хель его побери… Он же так и не спросил. Что. Там. У него. С судом.

* * * * *

      Спать пора, спать. Раздеться, умыться и спать. Ну и где просыпаться приятнее? Вот здесь, с опостылевшим потолком и в наручниках или там — голодным, с пауками, трухой и под лестницей?       А вот, кстати, там — однозначно. Потому что, там еще можно что-нибудь изменить. Можно? Естественно. И он это сделает. Обязательно. Тут вообще без вопросов.