Храм духа на двоих

      Серая асфальтовая дорога монотонно стелилась под ноги. Боковое зрение улавливало идеально подстриженные зеленые газончики, разделенные дорожками через равные промежутки. Не интересно. Слишком ограниченно и бесполезно.       — Гарри, если ты проиграл в драке, это не повод плестись, как будто… — Локи скривился, на секунду задумавшись. Потом тряхнул головой и, иронично рассмеявшись, добавил: — Нет, на казнь я тем более так бы не плелся! Идти надо так, как будто ты выиграл. Ты, а не они. Всегда. В общем, распрямился, поднял голову и вперед.       Мальчик послушался. Не то, чтобы он точно понял, что от него требовалось, но обзор сразу явно улучшился. Теперь взгляд идущего отмечал аккуратные домики по обеим сторонам улицы и иногда — припаркованные возле них автомобили. Совершенно одинаковые слева и справа домики, как будто отраженные в зеркале. И совершенно одинаковые вдоль по ходу движения. Один и тот же? Нет, если приглядеться — немного разные. Занавески другой раскраски, вон там клетка с канарейкой подвешена над окном, а там аккуратненько прислонен к крыльцу детский велосипед. И, развеивая последние сомнения, сменялись бронзовые номера над входными дверями — восемнадцать, шестнадцать, четырнадцать…       «Тисовая улица» — прочитал Локи табличку на угловом доме. Они перешли дорогу, и все пошло повторяться. Все те же газоны, дорожки и, словно наштампованные по трафарету, двухэтажные кирпичные здания с покрытыми коричневой черепицей крышами.       — А вот теперь можешь себя ущипнуть, — озадаченно и слегка раздраженно хмыкнул Локи. — Потому что, у меня почти создалось ощущение, что я брежу. Прямо какой-то ритуал «зеркальный коридор». Такое только насекомые могли настроить, а не существа, гордо пытающиеся именовать себя «разумными».       — Да, мне здесь тоже не нравится, — вздохнул Гарри, как ни странно сразу поняв, что Локи имеет в виду. — Здесь всё так — совершенно одинаково. — Он удрученно помолчал, затем, с надеждой взглянув на бога, робко спросил: — Ты сможешь забрать меня отсюда?       — Конечно, Гарри, — ответил тот с убеждением, не особо задумываясь. — Я многое могу. Только для этого сперва нужно сделать одну вещь.       — Вещь? Какую вещь? — Гарри готов был пойти на многое, лишь бы избавиться от Дурслей и всего, что было с ними связано.       — Увидишь, — загадочно улыбнулся Локи. — Но ты должен очень хотеть и сделать все так, как я скажу.       — И ты заберешь меня от Дурслей? — Гарри не мог поверить своему счастью.       — О, безусловно. Легко. Как только мы все сделаем, — и он улыбнулся еще более обещающе и загадочно.       Еще один переход через дорогу, последний ряд домиков. Ну да, конечно же — снова точно таких же.       — Как называется это… (город, деревня?.) селение?       — Литтл Уингинг, Графство Суррей, — с готовностью сообщил мальчик, словно отвечая на вопросы анкеты.       — Давай угадаю. Соседняя улица справа — абсолютно такой же шедевр архитектуры.       Гарри кивнул.       — И слева. И перпендикулярная. И… — губы растянулись в неверяще-презрительной усмешке. — Ладно, понятно.       На душе ядом разливалась досада. Насекомые, просто насекомые. И они еще возмущались, когда он… Да всего лишь сказал то, что думает! Ну, оспорьте, давайте. Докажите. Не муравьи? Нью-Йорк — термитник самый настоящий. А тут что? Соты. Ровненькие, аккуратненькие. Понастроили, сидят, жужжат тихонько, иногда выползают, что-то собирают, копят, растят личинок. Вон как этот вот — представитель. Опять в пол уткнулся. Хель. Хотя, ясно, из-за него и уткнулся. Или нет — из-за улья своего. Нерадостно, да? Тора благодарите — свободу вашу отстоял. Построил бы лучше тут что-нибудь хоть для примера. Так ведь не может. А вот он бы смог. Не захотели? Ну так цверг с вами, живите в своих термитниках. Плевать ему… было бы. Если бы теперь самому тут не жить.       Руки собрались толкнуть дверь. Такую же, как десятки дверей вокруг. Может быть — сотни. Тысячи… Четверка бронзовая — вот и все, что ее отличает. Хотя, и с четверками в этом райском уголке еще немало найдется.       — Запрещено что-либо менять?       Гарри вопросительно-непонимающе уставился на него.       — Ну, перекрасить, достроить? Кустик посадить, фонтанчик, скульптуру, ну хоть что? Мозаику, балкон? Что-нибудь!       — Не знаю, — Гарри, кажется, растерялся. — Наверное, нет. У некоторых есть веранда или пристройка для велосипедов. А у…       — Так почему ты… твои… ничего такого не сделали? С воображением туговато?       — Я… нет, — мальчик отрицательно замотал головой и пробормотал грустно: — Я ничего не решаю. А тетя с дядей, они просто не будут, они стараются ничем не выделяться. Они гордятся, что они совершенно нормальные люди, такие, как все. Ведь неизвестно, что на это скажут соседи.       — Местное общество? И чем грозит? Игнорирование, изгнание, лишение каких-либо прав?       — Нет-нет, — Гарри растерялся еще больше. — Ничего такого. Просто… Ну, это не принято, в Литтл Уингинге никто так не делает.       — Замечательно. Очень достойные своей свободы создания. Загнулись бы без нее. Открывай уже, домой пришли. * * *       Внутри было светло, тепло и сухо. Тесновато, конечно, но и снаружи было понятно, что не дворец и не башня Старка. Что там Хесеш про богатство вещал? Не похоже на богатство, хотя и не бедность, уж точно. Видали лачуги и хуже. А тут… так себе, но жить можно. Чисто хотя бы и пахнет. Вкусно так пахнет, едой. Проголодался, однако.       — Явился, наконец-то! — высунувшаяся из двери кухни тощая блондинка в переднике и с половником в руке бросила на него неодобрительный взгляд и вновь исчезла в проеме. — Иди, накладывай еду, и поживее! Дадли придет буквально через пару минут, как досмотрит мультфильм, и я не хочу, чтобы из-за тебя у него испортилось настроение.       — Тетушка, от вашего голоска настроение не испортится разве что у глухого, — негромко съехидничал Локи. Голос слушался, как и предсказывали.       — Ты что-то сказал? — недовольно обернулась Петунья, нахмурившись.       — Нет, нет, ничего, — поспешно вмешался Гарри.       — Разве что, что вы щебечете, как птичка, — как ни в чем не бывало продолжил Локи, чувствуя, что хочет наклонить голову набок, но вот тело не подчинялось.       — Какая еще птичка, что ты несешь? — женщина раздраженно скривилась, неестественно поднимая худое плечо к длиннющей шее.       — Нуу… Павлин, например, — невинно предположил Локи, видя, как еще сильнее вытягивается и без того вытянутое лицо хозяйки дома. — Я не то сказал? Ну тогда, может быть, гусь.       Кажется, он сказал явно лишнее. Потому что понял, что желание засмеяться уже не подавить. То есть, ему еще подавить можно было бы, но вот Гарри…       Тот просто стоял и открыто смеялся, глядя на задыхающуюся от возмущения тетушку. Ну кто же так делает…       — Петунья, дорогая, что здесь происходит? — в кухню вошел грузный мужчина с огромными усами. — Так… Я смотрю, что кому-то очень весело, — грозно произнес он, мгновенно определив источник негодования супруги и хватая мальчишку за волосы. Тот попытался увернуться, но страх просыпать еду из тарелок в обеих руках не дал возможности сделать это достаточно резко, и Дурсль поймал его, больно запрокидывая ему голову.       Мальчик скривился от боли, но Вернон неожиданно отдернул руку.       — Что за мерзость! — он разъяренно глянул сперва на свои уколотые пальцы, потом, бесцеремонно притянув уже избавившегося от тарелок Гарри за шею, уставился на его макушку. — Петунья, мальчишку нужно немедленно постричь! У него полная голова какой-то колючей дряни.       Она собралась что-то ответить, но в это время на кухню влетел запыхавшийся Дадли и, с размаху плюхнувшись на стул, тут же жадно накинулся на еду.       — Дадли, маленький, проголодался, мой крошка, — мгновенно переключилась она, с умилением глядя на жующего сына. — Только скажи, мамочка тебе еще подсыпет.       Дадли сделал жест рукой, означающий, видимо, что уже можно с этим не затягивать.       — Гарри…       — А что Гарри? — Локи улучил момент, когда рот был не особо занят едой. — Я ему не мамочка.       — Ткни его чем-нибудь, Дадли, — посоветовал дядя Вернон.       Гарри увернулся от вилки и встал из-за стола.       — Дадли, ты глуп. От вилки мамочками не становятся. Дядя, наверное, имел в виду не это.       Гарри резко отвернулся к плите, изо всех сил стараясь держать рот закрытым, чтобы подавить смех и не дать Локи сказать что-либо еще.       — Ты сейчас договоришься, мальчик! — зло процедил дядя Вернон, глядя на заливающиеся краской щеки своей жены. * * *       — Чем грозит? — спросил Локи, чувствуя нарастающее беспокойство. Свое, не свое — неважно. Конечно, следовало узнать о возможных мерах воздействия заранее, но все случилось слишком спонтанно, да и какой-либо серьезной угрозы явно не представляло.       — Что?       — Да довести это твое гусино-свиное семейство как следует. Клянусь, будет весело!       — Запрут… в чулане. Скорее всего, без еды. Гулять пускать не будут, только в школу…       — Ладно, отложим. Пока что. Ты наелся? — Локи чувствовал, что голод полностью не утолен.       — Не очень.       — Ну так подложи и себе.       — Нет, нельзя, — кажется, Гарри испугался такого предложения куда больше, чем мысли, что Локи вконец разозлит его дядю с тетей. — Я и так тут лишний рот и обхожусь слишком дорого. А еще мыло, стиральный порошок, школьные принадлежности… — Даже так? — с удивлением и досадой протянул Локи. — А зачем они вообще тебя взяли?       — Я не знаю, — честно ответил Гарри. — Наверное, потому что моя мама — сестра тети Петуньи.       — Ты спроси лучше, не затягивай. А то может потом неприятно выйти, что тебя, оказывается, держали для какой-то цели, но ты не пригодился. И теперь вообще никому не нужен!       На душе стало горько и противно. Зачем он вообще полез в эти воспоминания? А куда же от них… Хель.       — А я и так никому не нужен, — грустно пробормотал Гарри, собирая со стола грязную посуду. — К тому же, они очень сердятся, если я задаю им вопросы.       Добавил? Класс. Сложили и умножили. Стоп!       — Неправда, Гарри. Мне ты очень нужен. Хоть чем поклянусь, хоть под каким ритуалом.       — Под чем? — непонимающе переспросил мальчик.       — Скоро узнаете, юноша. Уже совсем скоро. Будет… интересно. Необычно. Совсем другая жизнь, — в зеленых глазах Локи бродили обещание и усмешка. — Заинтриговал?       — Ага, — мальчишка кивнул почти радостно. Как же он ему верил! Как… богу?       Это порождало странные и противоречивые чувства. Вот только сейчас с ними было не разобраться, слишком уж они были сейчас у них перемешаны, просто неотделимы. Потом, все потом. Да и имеет ли это хоть какое значение для его цели? А вот одно уж имело точно.       — Вот только с едой нужно что-то решать. Не дело ходить голодным, и так тело сие… скажем так, особого впечатления не производит.       — Ну, — мальчик принялся мыть посуду, — ночью, когда все уснут, можно будет что-нибудь украсть в холодильнике.       — Украсть? — Локи вдруг стало весело. — Парень, да ты мне почти нравишься!       — Я… — кажется, мальчик смутился, — я обычно так не делаю, если не оставляют без еды слишком надолго. Но это редко бывает, вообще-то меня голодом не морят.       — Не морят? Это в том смысле, что сознание ты от голода не теряешь? — зло усмехнулся Локи. — Ты постоянно голодный, я так понимаю. И мне это очень не нравится.       Гарри промолчал. Конечно, ему это не нравилось тоже. Только он и не думал, что что-то может быть по-другому. Но Локи сказал, что скоро все должно измениться, а Локи — бог, и он знает и может все. * * *       — Подмети пол, а я уложу Дадли и вернусь тебя постричь, — процедила Петунья своим скрипучим голосом.       — Может, тетя, я сам? — попытался отвертеться Гарри.       — Чтобы ты в школе позорил всю семью своим видом? — почти прорычала она. — Пойдем, мой птенчик, мама уложит тебя баиньки.       — Я хочу еще посмотреть телешоу! — капризно заявил Дадли, вставая и хватая напоследок со стола пирожное.       — Конечно, дорогой мой, я тебя уложу, а ты посмотришь в кровати. А мамочка потом придет и проверит, не забыл ли ты выключить телевизор, и поцелует тебя. * * *       — Ты что, дежурный по кухне сегодня? Как там… вахта, наряд?       — Я всегда дежурный, — обреченно вздохнул Гарри, беря в руки веник. — А если тетя как следует разозлится, то буду еще и по саду. И много еще по чему.       — А если откажешься, то в чулан без еды?       — Наверное. Я вообще-то не пробовал. Я их стараюсь не злить, только не всегда получается. * * *       — Садись и не дергайся, — Петунья решительно взяла в руки большие ножницы. Вид у нее был такой, как будто она, по меньшей мере, собиралась отрезать ему, если не шею, то уши уж точно.       — Да, тетя, — послушно замер мальчик.       — И надо же было понахватать этой гадости! Где только тебя носит! — женщина злобно защелкала инструментом, довольно болезненно дергая его за волосы.       Никогда бы сам не позволил делать такое. Он и цирюльника никогда к себе не допускал… Правда, и нужды раньше не было. Не было, пока была магия… И только один раз, в тюрьме, пока еще этот аквариум не построили… Магии не было, а самому — ножниц-то не давали. Оружие ведь! Ну да, в наручниках только с ножницами на стражников-асов кидаться. Совсем, видимо, его психом считали. Может, и не без основания, если трезво взглянуть. Состояние было… ну, не очень, мягко говоря, состояние!       А когда стричь пришли, так вообще жутко стало. Подумалось, что если коротко сейчас подстригут… Ну, тогда всё. Казнь, конец. Просто холодом сковало, все так реально представилось. Могли ведь и без суда. И без приговора. Могли? Запросто. Что он мог сделать? А ничего. Асгард — не Земля, там никакие конвенции… Там воля Всеотца. Справедливейшего, любящего. Сказавшего ему, что он рожден был, чтобы умереть. Отправившего его в пожизненное заключение… только потому, что мать заступилась!       «Ты живешь прошлым»… Не я, змей, не я. Это оно мной живет… не отпускает.       Ну вон — настоящее. Злобная смертная с лошадиным лицом на гусиной шее и мерзким голосом кромсает его шевелюру, избавляя от местных колючек, которые ее же сыночек ему и насовал. И сказать ничего нельзя, потому что завалит работами на домашней каторге, а то и вовсе запрет без еды в кладовке под лестницей, с которой сыпется труха с пауками. И все это вообще неизвестно зачем, потому что так пока и не ясно, есть ли у этого представителя землян хоть какая-то магия! Замечательное такое настоящее, прямо сразу из прошлого вынырнуть хочется.       А что, Хесеш, сильно обиделся, что я это поменять хотел? Не посмотрев на твои интересы. Ну да, ты же свои дворцы с каменьями потеряешь, я ж такой эгоист. Не правда ли, друг? * * *       — Все, — Петунья недовольно оглядела голову Гарри. — Уберешь тут все и в кровать. И не забудь погасить свет, с тобой одни расходы!       — Да, тетя.       Гарри руками ощупал голову. Совсем коротко, кольнул руки не совсем ровный ежик. Только на лбу, прикрывая «ужасный», как однажды выразилась тетя, шрам, осталась непропорционально длинная челка. * * *       Совсем раскис мелкий. Хватит, утешать больше не буду, самому тошно. Пора лететь отсюда, достаточно развлечений. Дома продолжит, в камере. С наручниками.       Змея еще позвать можно попробовать. Задвинет что-нибудь насчет красоты и мудрости мироздания. Самое время, послушает.       — Надо… наверх в ванную подняться, посмотреть, что получилось, — нерешительно предложил Гарри.       — И так скажу — уродливо получилось, и смотреть незачем — не исправишь.       Гарри поразило, насколько Локи показался расстроенным.       — Локи, успокойся, волосы отрастут, — ободряюще улыбнулся Гарри, пытаясь его утешить.       — Конечно, месяца через два. Я просто счастлив. Люблю по-уродски выглядеть, это ж забавно. Вкус у тебя классный — одежда, обувь, строение атлетическое, а теперь вот еще и прическа модерн.       — Я не люблю вещи Дадли, мне их просто дают донашивать…       Локи почувствовал стыд. Нет, стыд Гарри, ему с чего бы. А мелкому? Бред, сплошной бред с этими чувствами.       — …а волосы, — в убеждающе-честных глазах Гарри неожиданно проскользнула какая-то довольная хитринка, — отрастут к завтрашнему утру.