Раскрыть друг друга

Фран в Варии третий год и каждый раз как в первый удивляется в преддверии Рождества. Что именно случается с обитателями этого жуткого замка и от чего их так переклинивает, он так и не выяснил, но факт остается фактом — Рождество здесь действительно уважают, и это ужасает. Еще в первый год своего пребывания в Варии Фран удивлялся неожиданному воодушевлению оравы наемников, с нелепой непосредственностью украшающих комнаты замка. И даже Франа затронула эта феерия: Луссурия утащил его в главную гостиную помогать наряжать елку и дал наиважнейшее задание — развешивать омелу в самых неожиданных местах. Рядом цапались Бельфегор и Скуало не в силах определиться, куда какую гирлянду вешать, пока Леви упрямо и методично цеплял праздничные венки и светодиодные звезды на все выступающие поверхности и постепенно обрастал проводами. Маммон парил где-то у потолка и развешивал игрушки на огромную елку, а Занзас, чему Фран не переставал поражаться, пытался привести камин в божеский вид. Это было чуть ли не единственным четким воспоминанием о том времени, потому что само Рождество Фран помнил слабо — тогда же он в первый раз по-настоящему напился, и вспоминать что-либо совершенно не хотелось, особенно вспыхнувший пожар. Было весело — уже хорошо, все остались живы — вообще отлично. Второе Рождество в компании Варии Фран запомнил лучше. Такое еще попытайся забыть — не получится. Все шло празднично и безмятежно, пока Скуало не поймал Франа и Бельфегора под омелой. Пришлось целоваться под издевательский смех капитана, которому до этого пришлось лобызаться с Леви, чему никто из них двоих рад не был. Впрочем, Фран не оценил масштаб мести, он уже был навеселе и таким мелочам внимания не придавал. Он и так успел перецеловаться, кажется, со всеми, за исключением Занзаса — тот не вставал со своего монструозного кресла, видимо, подозревал, чем все может закончиться. Всем бы такую интуицию. Но Фран о таком в тот момент не думал, Бельфегор кусаче его целовал, пьяно посмеиваясь, и отвлекал от странных мыслей о боссе. А потом, через час после полуночи, он также хорошо отвлекал вообще от всех мыслей — хотя целоваться на балконе в мороз Фран никому не советует. С тех пор странные отношения между ними стали еще более странными, но и более приятными. Надо было раньше злить Скуало. На это Рождество Фран тоже возлагал большие надежды. Чтобы между ним и Бельфегором не происходило, оно тянулось уже год, и пора бы уже в этом разобраться. Потому что как бы он не любил иллюзии и недосказанности, в делах любовных хотелось конкретики, а эфемерность лишь тревожила и добавляла зыбкости. Настолько ходить по грани ему не нравилось, да и попросту грозило опасностью: лучше не рисковать и не блуждать в тумане чувств, учитель всегда обращал внимание на важность душевного равновесия у иллюзионистов, особенно с кольцом Ада. Фран покосился на кольцо: на черненых шестерках переливались разноцветные блики от мерцающих гирлянд, и адское колечко выглядело обыкновенной безделушкой. Что ж, можно и отдохнуть, сейчас он иллюзионист в меньшей степени, чем когда-либо. В ближайшее время его ждали только праздничная елка, пунш, подарки и никаких убийств, иллюзий или воскрешений из мертвых. В такие мирные дни мафиозная жизнь казалось сном. Такое празднество было удивительным и волнующе необычным, даже непривычным. Во Франции еще со своими родственниками Фран редко бывал на таким событиях: то ли они не отмечали, то ли он не помнил, то ли его туда попросту не брали. С бабушкой в глухой деревеньке в горах тоже особо не попразднуешь, что уж говорить про Кокуе. Иногда Фран задавался вопросом, как там поживает Мукуро и его банда, насколько они привыкли к спокойной человеческой жизни и где вообще пропадают, но ему приходилось довольствоваться редкими звонками и открытками буквально с разных концов мира. Последнее письмо пришло на днях из какой-то дыры в Бразилии, на вложенной фотографии гордо красовался квартет в обнимку с гигантской анакондой: Мукуро держал голову змеи и пытался увернуться от раскрытой пасти, Кен и Чикуса были обвиты оставшейся частью тела, а М.М. красовалась на переднем плане и, как единственная здравомыслящая, не принимала участия в укрощении змеи, а делала фотографии. Фран даже немного пожалел, что не остался с ними, но сейчас у него было времени для печали. Мукуро где-то там далеко ищет место себе и своим приспешникам, а Фран уже нашел себя в Варии, как бы странно это ни звучало. Вот только опять подарки некуда отсылать, не на болота в Амазонии же. Придется подождать с отправкой до лучших времен и заняться чем-то более насущным. И это более насущное оказалось куда ближе, чем Фран ожидал. — Что ты там рассматриваешь? — из-за плеча раздался знакомый голос, Бельфегор сел на диван, в одно движение притянул к себе и умостил голову Франу на макушку, обнимая за талию и нагло заглядывая в письмо. — И-ши-ши, Мукуро решил посетить твоих родственников и отправился кормить комаров? — Да-да. Именно так. Хотите попрошу его привезти вам в подарок лягушку? Какую-нибудь экзотическую. И ядовитую, — предложил Фран, поудобнее устраиваясь в уютных объятиях. Когда это стало настолько привычным? Этот момент ускользнул из памяти, но жалеть об этом не получалось: слишком уж приятно. — Обойдусь. Мне и тебя хватает, и-ши-ши, — отказался Бельфегор и влажно поцеловал в шею. Фран вздрогнул от неожиданности, и фотография выпала из рук. — Я хочу поскорее распаковать свой подарок, — жарко зашептал на ухо Бельфегор и скользнул руками под теплый рождественский свитер. — Холодно-холодно, — заныл Фран, отпихивая ледяные пальцы. — И я не ваш подарок, семпай. — Да неужели, и-ши-ши? А я думаю, что мой, — Бельфегор сцепил пальцы на животе, прямо поверх рождественского оленя, и коснулся губами виска. — Как это не мой, если мой? Фран тяжело сглотнул. Бельфегор никогда еще не говорил ему чего-то настолько двусмысленного и не связанного с сексом. Это почти романтично. Почти признание? Он не был уверен, но думать так желал. — Я, вообще-то, готовил другой подарок, — смиренно протянул Фран и повернул голову, тут же натыкаясь на улыбающиеся губы. Короткий поцелуй со вкусом мандаринов, и Фран отстранился, чтобы тут же повалить на диван Бельфегора и усесться сверху. — Но если вы хотите всего лишь меня, то ладно. А ваш подарок отдам Дарио или Маттео. — Ну уж нет. Я получу все: и подарок, и тебя. А эти придурки обойдутся, они могут довольствоваться премией, если Маммон расщедрится, — решил Бельфегор и дернул его на себя, и в этот раз он решил залезть своими отмороженными где-то руками в штаны. Фран мгновенно соскочил с него под веселый шипящий смех. — Жестоко, семпай. — Не в гостиной же, — пожал плечами Бельфегор и тоже поднялся с дивана. — И я тебя искал не просто так. — А я надеялся, что вы соскучились по мне. — Ага, жить без тебя не мог, и-ши-ши, — по-настоящему весело рассмеялся Бельфегор, хлопнув по плечу. — Луссурия всех припряг расставлять свечи. Тебя не хватает. И так второй день уже отлыниваешь. — Ему прошлого пожара не хватило? Неужели ему так сильно хочется сделать ремонт? — удивился Фран, отвлекаясь от счастливого и довольного Бельфегора, чей беззаботный вид завораживал своей искренностью. Но риск реального, а не фигурального воспламенения был ближе телу. Свечи стали табу, и какое счастье, что Фран хотя бы частично застал тот знаменательный момент — позапрошлое Рождество вышло реально жарким. Загорелась гостиная, потом пламя перекинулось в коридоры и едва не добралось до погребов — вот тут все всерьез забеспокоились, оставаться в праздничные дни без бочек вина никому не хотелось, так что с пожаром очень быстро разобрались. Все это Фран знал лишь по рассказам и смутным воспоминаниям, покрытым цветным дымом и искаженным опьянением, и вспоминать не сильно хотелось еще и потому, что, возможно, только возможно, он мог случайно опрокинуть свечу и, может быть, не одну, и проверять это не было ни единого желания. — Все может быть, иначе Маммона не растрясти на новый интерьер. Собирай свое барахло и пошли, нужно хотя бы убедиться, что до наших комнат огонь не дойдет ни при каких обстоятельствах. — Уговорили, — Фран сгреб письма и фотографии от Кокуе, спрятал их в карман и поспешил за Бельфегором. — Почему ему вечно не сидится спокойно? До праздника пять часов, а он только сейчас подорвался. — Хватит ныть. Ты и так вчера свалил. — У меня была причина. И она более стоящая, чем… А что вчера было, кстати? — И-ши-ши, мы переквалифицировались в садовников. — О нет. Как я посмел такое пропустить. Теперь понятно откуда столько зелени, — Фран по-новому взглянул на смену декора, теперь хотя бы стала понятна причина, по которой вокруг слишком уж много горшков с красно-зелеными цветами. И это вдобавок к рождественским венкам и праздничным украшениям. От их изобилия в глазах начинало рябить. — Я сначала подумал, что это чтобы было под рукой чем закусывать. Бельфегор насмешливо фыркнул: — Сколько тебе лет, не напомнишь? — Преступно мало, — оставалось лишь трагично вздохнуть. — Оно и видно, и-ши-ши, — Бельфегор, не оглядываясь, засмеялся и взъерошил себе волосы, диадема сдвинулась, переливаясь всеми цветами радуги в мерцании гирлянд, и от такого расслабленного и воодушевленного принца взгляд удалось отвести с трудом. Фран вздохнул и тонко улыбнулся. Сегодня все решится. Уверенность с каждым шагом крепла. Все или ничего, выносить неопределенность не хотелось ни минуты больше. Да и чего, собственно, бояться? Наглый принц или согласится, или откажет. Ничего существенно не поменяется, зато Фран перестанет себя терзать сомнениями. И он надеялся, что его ожидания оправдаются. Они должны оправдаться, иначе почему Бельфегор ведет себя так? Все сложится хорошо. И ради этого стоило немного подождать. Нужно было еще положить подарок под елку. Ну и расставить сперва свечи, куда же без них. Неизбежное такое неизбежное.