МИНАЛЕТТА
Ухожу, как и говорит мне Кун. Смотрю прямо перед собой, но не вижу, куда иду — ноги несут меня сами. Наверное, можно сказать, что я нахожусь в шоке. Ничего не понимаю совершенно, все переворачивается с ног на голову. Сначала, осматривая и ощупывая сестру, меня окрылила радость – ведь она жива и с ней все в порядке. Мне был не понятно, почему Рейна так на меня смотрела и что означает этот взгляд. Но ее фраза «Я вспомнила», которую по ошибке отнесла к себе, объяснила причину. Рейна больше не видела никого, кроме Джеда, который сжал ее в объятиях, словно свершилось что-то очень им обоим желанное. А затем последовала ее яростная атака. Думаю, если бы не щит Джеда, Куна уже не было бы в живых. Хотя, как я могу за него говорить, он же ловец, не то, что я. Я иду мимо расставленных на поляне столов, а в голове звучит голос Рейны, наполненный болью и яростью. До сих пор вижу перед собой ее лицо и взгляд темных глаз, впившийся в фигуру старшего МакКуарри, его опущенные вниз ресницы и поза, признающего вину. Он и не собирался отражать атаку моей сестры или защищаться. Мне очень интересно, о ком говорила Рейна. О ком-то дорогом и близком из ее прошлой жизни? И что значат ее слова? Кун предал кого-то? Почему-то мысли обращаются ко вчерашней ночи, когда я оказалась в пещере. Вспоминаю монолог моего наставника, мольбу, что звучала в его голосе, отчаяние и боль. Может ли быть, что Рейна говорила о Фиб? Но как Кун мог причинить ей вред, если он так сильно любит эту таинственную девушку из прошлого? Как он мог ее предать? Это кажется невозможным, я не хочу в это верить. Меня охватывает неистовое желание отыскать эту Фиб, чтобы она опровергла все обвинения, чтобы рассказала правду. Оправдала того, кому безответно принадлежит мое глупое сердце. Не замечаю, как оказываюсь в своей комнате. Тут тихо и темно, и я зажигаю люстру, висящую перед моей кроватью. Какое-то время бесцельно хожу по комнате, не осознавая этого. Не могу найти себе места, меня разрывает на части от пережитых потрясений. Бросаю взгляд в зеркало и вижу свое отражение в красивом традиционном наряде. Внезапно ощущаю, как высокий ворот блузы меня душит, как мне некомфортно в этом старомодном платье. Мне оно не подходит, не могу его носить. Я рождена в другое время и не имею права притворяться, что это не так. С остервенением срываю с себя наряд, который принесла утром Рейна, и бросаю его на пол. Нахожу в комоде голубые джинсы, футболку, переодеваюсь в привычную и удобную одежду. Но мне все равно паршиво, сердце бьется в груди неровным ритмом, дыхание какое-то рваное, тревожное. В этой комнате нечем дышать. Открываю окна настежь и слышу во дворе какую-то возню, наверное, это Дуглас или кто-то еще загоняет животных в загоны, ликвидирует последствия пожара или что-то еще в этом роде. Мне все равно, меня это вообще не волнует. Меня не волнует сейчас абсолютно ничего: ни то, как я выгляжу, ни какая у меня укладка, ни где сейчас моя сестра и что там со всеми ними происходит. Мне просто плохо. Плохо настолько, что я не могу даже находиться наедине с собой в одной комнате. Хватаю телефон и наушники и спешу прочь из замка. Выбираю рандомный порядок воспроизведения и долго переключаю песни, не находя ту, что хотелось бы послушать именно сейчас. Заводные и легкомысленные треки вызывают гнев за их бессмысленное содержание. Бесцельно брожу по территории замка в сгущающихся сумерках, непрерывно переключая песни до тех пор, пока ноги не приводят меня к северной стене, и я вдыхаю запах океана, который немного успокаивает. Усаживаюсь на землю, подогнув под себя ноги и перестаю терзать проигрыватель, переключая песни. Смотрю на стену из необработанного, грубого камня и высокое темнеющее небо над ней. Удивительно, как быстро сменилась погода: вечер ясный и звездный, только мокрая трава напоминает о пролитом дожде. Внезапно в мое взбудораженное сознание врываются первые аккорды Saint asonia со своей балладой «Waste my time», еще больше усиливая мои чувства уязвленности и грусти. Я включаю ее на повтор и слушаю текст, освобождающий, наконец, мои слезы.КУН
Кун видит, что Мина находится на грани: еще немного, и девчонка сорвется, закатив истерику. Или лишится чувств, а может и то и другое вместе. В одном Зак абсолютно прав относительно младшей МакЛанси: строить из себя недалекую дуру блондинка умеет с размахом и делает это исключительно профессионально. Но глаза выдают ее беспокойство и испуг, а тонкие пальцы едва заметно подрагивают. Атака и угрозы вспомнившей прошлое богини Ужаса не помогают, и Хранитель отсылает свою ученицу прочь. Над островом начинают сгущаться сумерки, незаметно отбирая права у дневного света. Замковый двор еще пуст, но когда МакКуари разберутся с произошедшим, местные жители вновь смогут вернуться и продолжить праздник, который был так грубо прерван. По всему двору будут слышны веселые разговоры людей, треск костра, песни и взрывы смеха. Но ветер еще пока не разогнал запах горящего дерева, хотя пепелище уже не дымит — Джед умеет гасить взбесившееся пламя. Кун молча разворачивается и идет в замок. Он видит впереди светлые волосы Мины, ее напряженную, пружинистую походку. Все его существо рвется к ней — ему до боли в руках хочется обнять девушку и прижать к груди, ощутить, как внутренняя нервная дрожь утихает и по венам растекается тепло. Но что важнее — утешить ее, уберечь от грозящего взрыва эмоций, который так им обоим нужен… Но сперва необходимо заручиться поддержкой остальных, иначе все будет впустую. Им предстоит пусть и недолгий, но очень непростой разговор. В гостиной, куда спешит Кун, разделившись по парам сидят Захари с Эмили и Расти с Флорой. Едва в комнате появляется Хранитель, их негромкие разговоры смолкают и воцаряется напряженная тишина. Следом в помещение, залитое желтым светом настенных ламп, входят Джед и Рейна. Они пересекают порог комнаты стремительно, словно торопясь поскорее поделиться волнующей новостью или увидеть родных и близких, с которыми слишком долго были в разлуке и по которым очень сильно скучали. Эмили и Флора уже немного отошли от пережитого шока, и обе смотрят на Рейну пытливым взглядом. Она же замирает на полдороге, будто наткнувшись на невидимую стену, в глазах мелькают яркие аметистовые искорки, губы раскрываются в немом вдохе. Эмили и Флора перехватывают ее взгляд, и ощущение восторга и трепета отражается на их бледных лицах. Девушки бросаются обнимать друг друга, радостно сжимая руки, целуя щеки, смахивая с ресниц соленые капли. Джед лениво прислоняется к стене напротив камина, многозначительно вскинув бровь и ухмыльнувшись в лицо младшему брату. Он так же, как и Кун, и Захари, предвкушает тяжесть предстоящего разговора. В ответ Зак растягивает губы в подобии улыбки, но она получается слишком нервная и неестественная. Расти же вроде как, не замечает напряженности братьев. Он с восторгом маленького мальчика, который очень ждал приезда гостей, но совершенно не представлял себе, как они выглядят, наблюдает за девушками, которые продолжают обниматься и перешептываться. Мимо раскрытых дверей гостиной в коридоре мелькает Миналетта. Она пересекает комнату, совершенно не обращая внимания на голоса сестры и подруг, будто не видя и не слыша их. Едва ее светлые длинные волосы скрываются в темноте коридора, как три пары глаз обращаются к Хранителю в ожидании. — Нам нужно обсудить слишком многое, — предвосхищает их вопросы Кун, — но пока к нам не вернулась Фиб, история будет не полной. — Как ты можешь говорить об этом так спокойно? — Рейна мгновенно идет в атаку, воссоединение с сестрами лишь ненадолго отвлекло ее от праведного гнева. — Я видела, как ты вел ее на костер! — Что? — в один голос восклицают Эмили, Флора и младшие братья МакКуарри. — Рейна, подожди с обвинениями, — Джед тут же подхватывает любимую за локоть, не давая двинуться с места. — Кун знает, о чем говорит. Твои воспоминания касаются лишь твоей жизни, но помимо этого, есть еще воспоминания Фиб и мои, и Зака. И ты будешь зла на меня не меньше, когда все выслушаешь. — Рейна, о чем ты говоришь? — изумляется Эмили, услышанное шокирует девушку до бледноты. — Она говорит о последних минутах жизни Фиб и своей, — поясняет Кун, опуская глаза. Слова с трудом сходят с его губ, в груди все сдавило тисками, ком образовавшийся в области сердца мешает дыханию. — Но я прошу, дайте Фиб обрести память, прежде чем делать выводы. — Я не позволю тебе приблизиться к моей сестре ни на шаг! — в комнате резко поднимается температура, и Хранителя обдает жаром, обжигая кожу и легкие. — Стоп-стоп-стоп. Притормози, Рейна, — хмурится Флора, выставляя ладонь вперед. — Я хочу услышать все по порядку. Кто-либо может объяснить мне, что произошло после… после нашей гибели в прошлом? — После вашей смерти в живых остались Киркенн, Фиб, Фида, Ке и ваши родители, — отвечает Кун. Он отводит глаза и смотрит в стену напротив, погружаясь в воспоминания о том далеком дне. — Фида отправилась за помощью к МакГрегорам, ее не было в замке в последние часы. Ке и король с королевой были в плену Фортейн, они так же не видели происходящего, Киркенн же не видела всего. — Почему ты считаешь, что я тебе поверю? — прожигая мужчину взглядом, с вызовом говорит Рейна. Но жар в комнате отступает и больше не обжигает его губ. — Потому что часть его рассказа могу подтвердить и я, и Захари, — тихо говорит Джед. — Вы оба были под заклятием, — возражает ему Рейна, проводя рукой по плечу Иллюзиониста. — Какой смысл ваших защитных слов? — Мы сами отдали свои амулеты Фортейн и позволили ей наложить на нас заклятье повиновения. — Что? — Эмили мгновенно оседает на ближайшее кресло, словно ноги не могут удержать ее. — Этого не может быть! — не верит словам Джеда Флора, и ее глаза с ужасом смотрят на мало что понимающего в происходящем Расти. — Это правда. Просто иначе было невозможно оставаться верными клятве, — поддерживает Джеда Захари. Лицо его становится пунцовым. — Я не понимаю… О чем ты говоришь?! — в смятении трясет головой Эмили. — Разве это не Фортейн обманом женила на себе вашего короля и наложила заклятье? — задает вопрос не меньше остальных шокированная Рейна. — Это была Фортейн? — злобно фыркает Флора, складывая руки на груди. — Всегда знала, что эта рыжая стерва выкинет какую-то пакость. — Пакость она, конечно, выкинула, как ты и сказала. Но с какой стати тогда вы отдали ей амулеты? — Рейна продолжает задавать вопросы. — Она стала женой нашего короля, вселив в его тело демона смерти Балора. Он был ее Второй половиной, — говорит Кун. — Невероятно… — брови Эмили прячутся еще выше за черной челкой. — Но как она это провернула? — Фортейн была хороша в темной магии, — пожимает плечами Флора. — Наш король был по факту жив, но недееспособен. По закону Фортейн стала регентшей, которой мы обязаны были подчиняться, — продолжает рассказ Захари. — Надо было грохнуть эту ведьму, а не разыгрывать из себя героев! — Рейна вновь начинает злиться, температура в комнате стремительно растет. — Ее невозможно было грохнуть из-за огромной силы, которой она на тот момент обладала. — возражает Джед. — А нарушить клятву было нельзя. Мы клялись служить своему королю. К великому сожалению, в тех обстоятельствах Фортейн и была им. — Могли бы предупредить нас! Послать письмо или еще что-то, зачем вы обрекли нас на такие страдания? — хмурит брови Флора. — Мы не могли ослушаться приказа, — закатывает глаза Зак. — К тому же в теле Эдана еще оставалась его душа, и если бы мы решили пойти против Фортейн, она нашла бы другой способ переселить Балора, например, в кого-то из нас, и убить Эдана окончательно, — стирая капельки пота со лба, говорит Кун. — То есть, один человек был важнее всех погибших людей? — Эмили в большом недоумении. Она поражена до глубины души, но ей хватает сил сдержать на время свою обиду. — Эти люди, умерев, могли переродиться вновь, душа Эдана была бы мертва навсегда — отвечает Кун. — Мы смалодушничали, — признает свою слабость Зак, пряча глаза за рыжей челкой. — Я не смог бы пойти в атаку на пиктов, будь я в трезвом уме, — Джед опускает голову и сжимает ладонь Рейны в своей. — И поэтому решили, что под заклятием Повиновения это вам под силу, — пусть и не отнимая руки, но все же холодно говорит Рейна. — Вторая половина души может спасти Первую. Мы уповали на вас, — отвечает он. — Все, кроме тебя, — зеленые глаза Флоры впиваются в мрачное лицо Хранителя. В ее взгляде вперемешку с гневом он видит восхищение. — Я должен был верить в нее, но я был глупым гордецом, — глухо говорит Кун. — Она этого тебе не простила, — утвердительно, резко, с оттенком нескрываемого удовлетворения, произносит Рейна. — Нет. — Но что произошло после? — интересуется Эмили, избегая взгляда Захари. — Фиб передала мне свою силу, всего на несколько мгновений, пока оставалась жива, — с трудом говорит Кун, неосознанно касаясь груди в том месте, где огнем жгло его чувство вины и печали. — И я смог убить Фортейн, уничтожив ее амулет и лишив силы ловца. — Кун, когда именно ты понял, что Миналетта — это Фиб? — задает вопрос Флора, разбивая повисшее в комнате молчание. — Я хочу сказать, что ни я, ни Эмили и даже Рейна не узнаем ее, а ты знаешь, как это работает. — Узнавание происходит при контакте глазами, так? — подает голос молчавший до этой минуты Расти. — Я просто хочу это знать на будущее. — Да. Ловец, обретя память прошлого, может узнать душу другого ловца, встретившись с ним взглядом, даже если тот не вспомнил, — отвечает ему Джед. — Я не могу узнать в Летте Фиб, — пожимает плечами Зак. — Поначалу, девчонка была, как размытое пятно и это ужасно меня раздражало. Но и после того, как дымка пропала, все равно совершенно невозможно понять, кто она. — Согласен, — кивает Кун, — Фиб никак не распознать. — Но почему? — задает вопрос Эмили. — Потому что она не захотела помнить. Фиб наложила на себя заклинание Забвения перед смертью. — Очистительный огонь сжигает все наложенные заклятья, — качает головой Рейна, возражая старшему МакКуарри. — И дымка не является следствием этого заклинания, оно не так работает. — Я думаю, Фиб перехитрила тебя, Ледд, — помолчав, говорит Эмили, называя его прошлое имя, безуспешно пытаясь спрятать гордую и довольную усмешку. — Она же не глупая, знала, что заклинание Забвения не будет работать из-за Очистительного огня Немайн. А ты и повелся. — То есть… — тут же впадает в ступор старший МакКуарри. — Фиб приказала Ветру развеять все ее воспоминания, и это не позволяет другим ловцам видеть ее душу! — вместо Эмили восклицает Джед, следом за ней понимая план Фиб. — Именно поэтому вокруг Летты словно витает дымка. Именно ее сила мешает нам узнать и не дает ей помнить. — Вот же чертовка, — сквозь зубы шипит Повелитель Льда, прищурив глаза. — Так ловко обвела меня вокруг своего маленького пальца! — Кхм. И все же, мне не ясно: как вы поняли, что Летта — это Фиб? — спрашивает абсолютно ничего не понимающий Расти. Парень совершенно не может взять в толк, почему все внезапно решили, что младшая сестра Рейны — это таинственная женщина в прошлом Куна. — Ветер, — просто отвечает ему Хранитель, пожав плечами. — Когда Летта нервничает, всегда поднимается ураган, — добавляет Эмили, и тут же получает в ответ изумленный взгляд старшего МакКуарри. — Я обратила на это внимание еще на крыше школы, но тогда я совершенно не помнила о Фиб. И никак не могла понять взаимосвязь. — Все это очень замечательно, — подает голос Рейна, — но я совершенно не намерена ждать, пока она все вспомнит. Этого может и не произойти. Мы можем все рассказать, а тебя, — девушка указывает пальцем на Куна, — я не подпущу ни на шаг к ней. — Немайн, — тихо, но грозно вклинивается Джед, — позволь Куну решить, что делать с твоей сестрой. Он Хранитель и ты прекрасно знаешь, что у него больше возможностей. — У меня до сих пор перед глазами тот костер, — вдруг всхлипывает брюнетка, отвернувшись от светлых глаз Куна, — я не могу верить ему. Ледд ее предал! — Я предлагаю тебе сделку, — вдруг заявляет МакКуарри-старший. — По упрямству ты можешь поспорить с Фиб, а может и переплюнешь ее. Если в течение трех дней я не добьюсь результата и Мина не обретет Память прошлого, то не подойду к ней ближе, чем на несколько метров. — Сколько именно метров? — тут же в голосе Рейны слышатся заинтересованные нотки. — Можешь выбрать расстояние сама, — не менее увлеченно вставляет Захари. Его однозначно забавляет перспектива очередного пари. — Я заключаю сделку не с тобой, — фыркает брюнетка. — Почему ты уверен, что она вспомнит? — спрашивает Флора. — Потому что собираюсь просить вас о содействии, — понизив голос, говорит Кун. — Мне необходимо, чтобы вы сторонились и избегали ее какое-то время. — Кун хочет воздействовать на уязвимые места в психике Летты, — поясняет Джед. — Он думает сыграть на ее обостренном чувстве одиночества, чтобы Летта ощущала себя лишней. — Это жестоко! — восклицает Флора. — Согласен, — поддакивает Расти. — Уверен, что можно придумать и другой способ. — У меня есть только три дня, Расти, я не намерен их терять, — возражает брату Кун. — Я и так ждал слишком долго! — Я не буду избегать свою сестру и уж тем более, унижать ее! — возражает задумке Хранителя Рейна. — Это все равно, что предательство! — Но это сейчас единственный способ, — начинает объяснять Джед. — Подумай сама, ведь только когда Летта расстроена или разочарована, ее сила вырывается из-под контроля. — Допустим, — нехотя соглашается брюнетка, поведя плечами, — тут ты прав. Но ты мог бы провести обряд Возвращения Духа, или что именно ты намеревался провернуть по условию проигрыша в волейбол? — У нас была ничья! — недовольно возражает Расти. — Ни одно из заклинаний или обрядов не сработает. Дело не в магии, как мы теперь понимаем, а в Мине. Ее собственная сила не дает ей вспомнить. — Поэтому, единственное что мы можем сделать, это довести Летту до пика эмоциональности и сыграть на ситуации сейчас самый верный путь к этому. — То есть, довести ее до истерики — это твой план? — улавливает суть задумки Флора. — Я против. — Ну, а какой еще есть вариант? Расскажи мне? — ворчит Кун, сложив руки на груди. — Мне это и самому поперек горла, но другого выхода я не вижу. — На самом деле, мы не обязательно должны избегать Летту, — говорит Эмили, обводя собравшихся взглядом. — Подумайте сами, девочки, мы уже вспомнили прошлое, мы — уже другие, мы не знакомы ей. Летта будет видеть в нас черты, о которых никогда не подозревала, чувствовать силу каждой из нас. Этого уже достаточно, чтобы ощущать себя лишней. — Ты очень жестока, Эми, — удивленно-восхищенным тоном восклицает Зак. — Это не жестокость, — возражает она, — я просто констатирую факт. — Жестоко было бы избегать ее вовсе, — раздумывает Флора. — Но тем не менее, эта затея мне не по душе. — Девушки, это будет жестоко в любом случае, — вздыхает Кун. — Вопрос в том, хотите ли вы вернуть своей сестре силу и память, и лишить ее страданий, на которые она обречена в жизни ловца, как обычный человек, или же нет. — Я не согласна, — качает головой Флора, — я считаю, что мы можем просто все рассказать. Разве Летта не сможет понять? Для подтверждения рассказа Куна? Мне достаточно слов его братьев, Рейна. — О чем ты собралась рассказать? — всплеснув руками, горько спрашивает у нее Эмили. — О том, кто она такая, не имея при этом никаких доказательств? Или то, кто мы друг другу? Вложить все это в голову человека сложно и на это уйдет не один вечер. А мы даже не доберемся до сути. — А с чего вы взяли, что Летта захочет вспоминать? — восклицает Захари. — Вы уверены, что она скажет вам «Спасибо» за то, что вернули воспоминания о страданиях и смерти? — Летта мечтает обрести память и силу, Зак, — нетерпеливо закатывает глаза Джед. — Или ты думаешь, ей нравится жить на краю общества, которое ее не принимает? — Будь я на месте Летты, я бы вас не простил, — хмурит брови Расти. — Разве так поступают близкие? — Получается, что мы будем играть на ее чувствах похуже заклятых врагов, — соглашается с ним Флора. — В таком случае, предложи свой вариант, — Джед скептически вскидывает бровь и смотрит на Флору. — Я уже предложила, или у тебя проблемы со слухом? — тут же огрызается она. — Я считаю, что мы должны попробовать, — тихо молвит Эмили. — В конце концов, я хочу обнять свою сестру, которая меня помнит! — Какие вы эгоисты! — закатывает глаза Зак. — Думаете только о себе, прикрываясь тем, что будет якобы лучше для Летты. Противно. — А я смотрю, ты стал ее ярым защитником? — злобно шипит на него Эмили. — Кто называл ее головной болью и пытался удушить лишь некоторое время назад? — У нас с ней сложные отношения, — ерзает на месте рыжий лорд, — но это не значит, что я обеими руками «за», чтобы вы потешили свое самолюбие. — Кто еще из нас эгоист? — в спор включается Рейна, а Хранитель перекидывается обреченным взглядом с Джедом. Между старшей МакЛанси и Захари завязывается активная словесная перепалка, и Расти поднимается с места и встает между МакОлей и братом, которая судя по выражению лица, тоже готова вступить в спор. — Рейна, решать тебе, — Кун смотрит прямо в глаза богини Войны и Ужаса, перебивая голоса остальных. — У нас трое против троих. Твой голос решающий. Подумай, зачем Оливер МакЛанси отправил сюда вас обеих и почему собрал здесь почти всех сестер? — Уверяю тебя, о ваших с Леттой чувствах он думал в последнюю очередь, — саркастично усмехнувшись, говорит Джед. — Убежден, что у него есть свои планы на ваш счет. — Я готова потерпеть три дня, — сжав зубы, цедит Рейна, — но я не собираюсь игнорировать Летту и пренебрегать своей сестрой. А потом я буду вымаливать у нее прощение за каждый миг ее страданий, чего и тебе желаю, Ледд.МИНАЛЕТТА
Я сижу так, погруженная в свои мысли, вероятно, довольно долго и не замечаю, что, следуя старым традициям острова, в каждом углу внутреннего двора замка уже развели большие костры, возле которых начали собираться люди. Наверное, позже они станут петь песни, водить хороводы и веселиться. Возможно, девочки с удовольствием присоединились бы к общему веселью, наверняка в прошлом они участвовали в чем-то подобном. От этой мысли меня колет острой иглой ревность. Моя сестра вспомнила прошлое и сейчас осталась со своим наставником. Вероятно, они были знакомы в прошлой жизни, или гораздо больше, чем просто знакомы. И она собиралась выяснить отношения с хранителем Памяти, с которым ее тоже, очевидно, многое связывает. И Эмили, и Флора обрели память прошлого. Зак все вспомнил еще неделю назад. И все они знали друг друга в прошлых жизнях. Просто идеальное совпадение. Кун не просто так увел меня от подруг и потом отослал от сестры. Он знает, что им нужно время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, все осознать, обсудить, а мне лучше не путаться у них под ногами. И еще этот выпад Захари. Он снова накинулся на меня, как при нашей первой встрече. Но больше всего поразило то, что Зак так ясно понял, что мне страшно и я лишь разыгрываю из себя легкомысленную дуру. Просто… От этого так сложно избавиться, от образа пустоголовой блондинки. Я всегда прячу свои обиды и неудачи, сделав вид, что мне все равно или у меня ничего не происходит, даже если на душе скребут кошки, а сердце сжимает тисками. Не могу показать свою слабость, мне кажется это унизительным, да и перестать улыбаться и говорить, что все в порядке, уже не смогу. Я — актриса одной роли, и она мне удается. Я могу плакать наедине с собой, забравшись в кровать и укутавшись одеялом, тогда, когда никто не увидит. А просто так взять и разреветься при всех — нет, это вряд ли. Могу сделать вид, что все замечательно или я ничего не почувствовала, могу разозлиться или рассмеяться, но только плотно закрыв дверь своей комнаты, могу дать волю слабости и не подавлять приступ жалости к самой себе. Сейчас, сидя на земле, недалеко от большого недавно разведенного костра, через который начали прыгать местные жители, мне одиноко как никогда. Люди веселятся и поют песни, а я впервые за те несколько недель, что пробыла на острове, чувствую, что осталась по-настоящему одна. Подтягиваю колени и кладу на них голову. В ушах на повторе играет та же песня, которую теперь решаю называть «Гимн любви». То, что я сдерживала в себе, все переживания и страх, выливается наконец в еще более горькие слезы. Я докатилась до того, что реву на людях. Но, как ни странно, мне на это плевать. Музыка, как и всегда, помогает прийти в себя и избавиться от тех чувств, с которыми трудно справиться. С ней я могу хотя бы на время забыть о происходящем и уплыть в мир, где все иначе, где люди говорят о том, что чувствуют. И сейчас меня окружает темная синева летней ночи, чистое звездное небо и едва уловимый запах океана, мои чувства и музыка. — Что, все-таки плачешь? — Кун выдергивает один наушник из моего уха. Вздрагиваю от его внезапного появления и хлопаю ресницами. Он отправил меня «погулять», чтобы самому разобраться со своими братьями и их подопечными. Кун не хотел, чтобы я присутствовала при их разговорах, или просто решил, что я лишняя — суть одна: мне пришлось шататься по двору замка, пока не забрела к самой дальней стене и не уселась здесь недалеко от большого костра. — Не плачу, — сдавленно ворчу я, отворачиваясь от него. Кун усаживается рядом со мной, слегка касаясь бедром моей ноги. Я рада, что он не пытается заглянуть мне в лицо и сейчас достаточно темно, чтобы он не смог увидеть моих заплаканных глаз. Я молчу, стараясь справиться со слезами и комом, который словно застрял в горле. Еще крепче обнимаю свои колени и прячу в них лицо, но плечи все равно предательски подрагивают. — Ты не лишняя, — вдруг говорит Кун, — просто сейчас ты им не нужна. После этих его слов я уже не в силах сдерживать слезы и реву в голос. Не знаю почему, но это словосочетание «Ты им не нужна» было решающим, мои барьеры сломались. Слезы катятся из глаз, совершенно не желая останавливаться, из горла вырываются невнятные стоны, будто мне делают больно. Мне и правда больно, но глубоко внутри, и это страшнее физических страданий. — Холодно, а ты сидишь на земле, — ворчит МакКуарри, подхватывая меня и усаживая к себе на колени. Я замираю от неожиданности, оказавшись в его руках, и с упоением вдыхаю аромат океана и морозного леса, которым пахнет его одежда. — Я хотела котенка, — мычу я, сжавшись в комок и прекращая рыдать. — Мы это обсуждали, — тихо отвечает мне Кун, уткнувшись носом в мои волосы. Зачем он так ведет себя? Зачем Кун обнимает меня так, словно я его любимая девушка, хрупкое и дорогое для него создание, а не бесполезная ученица, которую он едва терпит? Я вспоминаю, как он целовал меня в пещере, соленый вкус его слез на своих губах, как он звал ее — Фиб — неизвестную мне девушку, которую Кун любит больше жизни. Меня вновь пронизывает острое желание найти ее, чтобы прекратить страдания человека, которого я люблю. Теперь слезы катятся из глаз еще быстрее, и я не могу сдерживать своих рыданий, как в тот момент, когда неожиданно оказалась у него на руках. Кун гладит меня по волосам и медленно раскачивается из стороны в сторону, словно я — маленькая девочка, которой приснился плохой сон и она теперь не может уснуть. — Ты умеешь находить возможность быть нежным, — говорю я, немного успокоившись. Обнимаю Куна за шею, крепко прижимаясь к нему, — хотя почти всегда груб и холоден. Я закрываю глаза. Каким-то чудесным образом моя внутренняя буря утихает, объятия Хранителя действуют на меня, как транквилизатор. Чувствую, как прекращаются мои рыдания и я успокаиваюсь. Я впадаю в другую крайность: представляю себе, что я — Фиб и Кун любит именно меня, успокаивает и оберегает меня от всех печалей. Да, это иллюзия, за которую я потом буду долго расплачиваться бессонными ночами и болью в груди, но сейчас хочу, чтобы у меня была хотя бы эта иллюзия.