Метод Чу

"Твой дом — твоя крепость. А зачем тебе крепость? Кто на тебя нападает?" (Сериал "Метод") – Отпусти. Конечно, Мо Жань не надеялся, что после его признания Ваньнин бросится к нему в объятья, они сразу же пойдут в ЗАГС и поженятся, а потом отправятся делать детей, но слышать это снова было неприятно. Альфа ожидал, что когда Чу Ваньнин узнает о его чувствах, то хоть немного расслабится в его руках. Однако омега услышал, но не понял и не принял их, поэтому держался натянутой струной, которая способна порваться от одного неверного движения. Да и кто мог его винить? Точно не Мо Жань. Мо Вэйюй наслаждался запахом омеги, но запах Ши Мэя... Нет. Даже не запах, а лёгкая его нота, едва уловимый шлейф заставил Мо Жаня внутренне взвыть от ревности. Они вместе целый день, конечно, запах немного остался. Аромат Ши Мэя – как отпечаток пальца: на первый взгляд невидимый, но слишком явный для тех, кто ищет. Точнее, принюхивается. Надо радоваться, что он не такой сильный, как мог бы быть, учитывая признание Ши Мэя. Если Мо Жань вне себя от такой малости, то что же чувствовал Чу Ваньнин, когда он возвращался к нему, буквально пропитанный, как заядлый курильщик дымом сигарет, запахом Сун Цютун или другой омеги? Эти мысли заставили его лишь крепче обнять Ваньнина. Омега завертелся в его руках и всё же оттолкнул. Мо Жань иногда забывал, что Чу Ваньнин не был слаб физически, до альфы ему далеко, но на то, чтобы выбраться из душных объятий, сил хватало. – Я не хочу держать тебя рядом с собой, – сказал омега, отойдя на несколько шагов. Без Ваньнина в руках сразу стало холодно и как-то всё не важно и не нужно. Его слова эхом отдавались в голове Мо Жаня. То есть ему даже рядом находиться не позволят? Да, он много натворил. Но за что так жестоко? – Мо Жань, мы взрослые люди. Я уже говорил, что ни в чём тебя не виню. Я не могу тебе что-то запретить. Делай, что хочешь. Но я решил, что мне нужно. Он не понял. Чу Ваньнин совсем ничего не понял. Мо Жаню ведь ничего не надо. Абсолютно. – Ты не так понял. Я согласен быть кем угодно. Если я нужен как друг, я буду другом. – Мо Жань, ты останешься рядом, – Чу Ваньнин не решился применить словосочетание "со мной", – даже если я начну отношения с кем-то другим? Если выйду замуж не за тебя? Я не хочу, чтобы ты думал, что я немного поломаюсь и всё. Я не могу тебе ничего обещать. Внутри всё сжалось. Мо Жань видел как наяву: Чу Ваньнин и какой-то неизвестный альфа расписываются и глазами, полными счастья, смотрят друг на друга, а Мо Жань сидит где-то среди гостей и пытается выдавить улыбку. То, что личности у этого "неизвестного" не было, не мешало Мо Жаню его ненавидеть. И себя заодно. Неизвестного – за то, что уводил ЕГО сокровище, а себя – за то, что отпустил своё сокровище. Абсолютно странное, непонятное, чуждое чувство. Всё внутри тянулось к Чу Ваньнину. Мо Вэйюй не был готов разорвать тонкую нить, что их связала. Да, он грубый, наглый и вообще Ваньнина недостоин. Мо Жань всю жизнь растрачивал себя не на тех людей, и сейчас внутренний голос говорил, что, потеряв Ваньнина, он потеряет что-то важное для себя. Что-то, что Мо Жань никогда не сможет восполнить. Мо Жань мог помогать, поддерживать Ваньнина по мере возможностей, коих у него немало. Смешно, конечно, учитывая, кто родители Чу Ваньнина. Но он по себе знал, что не всегда можно пойти к родным. Надо было ответить сразу, без запинки. Ведь Мо Жань знал, что ответом будет "да". Но паузы избежать не удалось. – Да. Я останусь с тобой. Чу Ваньнин не знал, почему спросил такое. Он не спешил. Может, пройдёт ещё много времени, прежде чем он окончательно решится связать с кем-то жизнь. Возможно, это было внутреннее желание оттолкнуть Мо Жаня, чтобы избежать боли. Он видел Сун Цютун. Да, он вел себя, как ревнивый ребёнок. Игнорировал слова, принимая во внимание лишь то, что увидел сам. Однако последняя фраза всё же что-то задела в душе. Чу Ваньнин хотел верить в эти слова и где-то на дне сознания поверил. Мо Жань не врал сейчас. – Не понимаю... – Ваньнин. – Я совсем не понимаю тебя. Ты видел всё, – в этом "всё" было столько боли, отчаянья и отвращения к себе, что Мо Жань вздрогнул, – и всё равно говоришь такое. Зачем я тебе? Со мной ведь так трудно. – И пусть. "Ты так похож на меня. Когда вырастешь, станешь таким же, как я," – эти слова всплыли в голове Чу слишком не вовремя. – Внутри я отвратительный, грязный, – выпалил Ваньнин. – Кто тебе это сказал? Наступила тяжёлая, давящая тишина. Мо Жань внимательно, не отрывая глаз, смотрел на напрягшегося Ваньнина. Омега явно не ожидал, что эти слова слетят с его губ, и теперь испуганно глядел на альфу. Кто мог сказать Чу Ваньнину, что он... отвратительный? Да у кого только язык повернулся? Неужели Ваньнин верит в эту баснословную чушь? – Я... – начал омега, понимая, что попал в ситуацию, из которой ему не выкрутиться. Да и зачем теперь выкручиваться? – Ты можешь со мной поделиться. Психолог я так себе, но я обещал быть другом, поэтому всё, что ты скажешь, останется между нами, – предложил Мо Жань, подавляя в себе желание сократить расстояние, на которое Чу Ваньнин отошёл от него. Чу Ваньнин верил ему. Мо Жань не был идеальным, но до грязных интриг не опускался и слово всегда держал. – Да. Хорошо, – голос омеги был тихим, неуверенным. Мо Жаню хотелось, чтобы Чу начал доверять ему полностью, чтобы знал, что если что-то случится, у него всегда есть Вэйюй. Это желание заботиться, быть тем плечом, на которое можно опереться, быть той жилеткой, в которую можно поплакать, тоже было новым для альфы. Любовь к Ваньнину меняла его. Но разве это плохо? – Вернёмся в кабинет? Чу Ваньнин медленно кивнул, стараясь не глядеть на Мо Жаня. Он будто сдавался ему. *** – Мо Жань, могу я кое о чём попросить тебя? – произнёс Ваньнин, продолжая взглядом изучать пол. – Всё, что угодно. – Не жалей меня. Жалость – это последнее, что мне нужно. Прошло очень много лет. Сейчас всё хорошо. – Понял, – ответил Мо Жань. Если говорить честно, альфа не был уверен в своём ответе. Однако сейчас в комнате не место двум неуверенным людям, поэтому Мо Вэйюй уступил эту роль Ваньнину. – Мне было шесть, когда моих родных родителей убили. Это произошло у нас дома, –говорил Ваньнин очень быстро, будто стараясь быстрее избавиться от этих слов. – Он пробрался к нам в дом, пока нас не было, и спрятался в шкафу у меня в комнате. Я так сильно испугался, когда увидел его руку, которой он открыл дверцы шкафа. Они были в перчатках. Только потом я понял, что это чтобы следов не оставить, – продолжил Чу Ваньнин. Темп его речи стал медленнее, но дёрганнее. Будто ему что-то мешало говорить, словно кто-то душил его, а потом отпускал. Мо Жань неосознанно задержал дыхание. Альфа тоже потерял мать. Конечно, ему так же было нелегко. Единственный близкий человек просто зачах от болезни у него на глазах. Было больно. Но Мо Жань успел с ней попрощаться, и мама умерла спокойно. Просто заснула и не проснулась. В этом не было чьей-то вины. Роковое стечение обстоятельств: изначально слабого здоровья и тяжёлой работы. Но убийство. Убийство всей семьи у шестилетнего ребёнка на глазах. Это... немыслимо. Чудовищно. Такого просто не должно происходить в мире. За одну ночь потерять всё, только потому что ублюдок с неустойчивой психикой этого захотел и что-то щёлкнуло у него в голове. Конечно, истории сирот всегда печальные, но это... Мо Жань хотел что-нибудь сказать, но подходящих слов для таких ситуаций ещё не придумали. – Он сказал, что если я закричу, то он убьёт кота. У нас был белый кот. Бэйдоу. Он всегда спал со мной. Но от страха я не мог и звука из себя выдавить. Было так темно. Маме и папе он сказал, что это просто ограбление и если мы не будем мешать, он нас не тронет. Он связал папу с мамой по рукам и ногам, а мне только руки. Потом он убил их, а меня... он заставил смотреть. Мне было так страшно. Он говорил, что всё равно они меня не любили. Было много крови. И на мне тоже... Мо Жань заметил, что Чу Ваньнина начало потряхивать, и он осторожно взял омегу за руку. Чу Ваньнин не отдёрнул руку, только несмело сжал. Сейчас всё встало на свои места. Почему Ваньнин терпеть не мог, когда Мо Жань подкрадывался со спины? Почему мог долго смотреть на обычный шкаф? Почему всегда дожидался Мо Жаня, чтобы лечь спать вместе, а если не дожидался, то всегда оставлял свет включённым? Почему проверял, закрыл ли дверь и окна перед сном по несколько раз? Все эти, на первый взгляд, просто очаровательные странности обрели свой смысл. Свою ужасную трагическую предысторию. Мо Жань по-прежнему не знал, что сказать. Помнится, как-то раз Мо Жань сказал, что повадки Ваньнина напоминают поведение ребёнка. Так и было, чёрт возьми. Всё это было поведением напуганного до ужаса ребёнка. – Это было давно. Сейчас у меня всё хорошо, – прошептал Чу Ваньнин. Это прозвучало так, будто фильм резко промотали в самый конец. Чу Ваньнин всё же решил что-то утаить или же просто не мог заставить себя рассказать всё за раз. Мо Жань решил не давить и дать время. Ваньнин и так ему доверился. Однако последняя фраза Мо Жаню не понравилась. Чу Ваньнин ей прикрывался, как ребёнок прикрывается одеялом от чудовища из-под кровати или шкафа. Хорошо? У тебя на глазах убили твоих родителей. Не просто убили: их распяли, выпотрошили. Как всё могло быть хорошо? Ты видел, как жизнь утекала из тел твоих матери и отца вместе с кровью. Как могло быть всё хорошо? Ты пережил ужас, который не все взрослые способны вынести. Это "хорошо" напоминало мантру или попытку самовнушения. Ты вот уже столько лет живёшь в страхе и постоянно борешься с ним. Разве это хорошо? – Мо Жань? – позвал Ваньнин. Его голос всё ещё немного дрожал, однако ему стало заметно легче говорить. Альфа ничего не ответил, он снова резко обнял Чу Ваньнина, положив подбородок на его макушку, словно показывая, что этот разговор ничего не изменил между ними. Мо Жань как любил Чу Ваньнина, так это и осталось. Единственное, что хотел сделать Мо Вэйюй сейчас, – это вернуться в прошлое и всыпать себе же за то, что не отнёсся к странностям Чу с пониманием и терпением, предпочитая недовольно бурчать. – Я хочу остаться с тобой. Можно? Если тебе снова будет страшно, я могу посидеть рядом. Просто посидеть. Вздох Чу Ваньнина обжёг шею Мо Жаня, но альфа упорно засунул непристойные мысли в глубину сознания. Сейчас для них не время и не место. – Но ты же не собака, чтобы охранять меня. – Я согласен быть кем угодно, помнишь? Бровь Чу Ваньнина поднялась вверх, давая понять, что он не совсем понял, что имел ввиду Мо Жань. – Гав. Повисло неловкое молчание. Чу Ваньнин смотрел на серьёзное лицо Мо Жаня. Он сейчас и правда напоминал собачку. Ваньнин не выдержал и тихонько засмеялся. Мо Жань был счастлив. *** – Ваньнин, что думаешь? – спросил Ли Фенг, аккуратно передвигаясь по месту преступления, огибая особенно большое пятно крови. – Это явно отсылка к убийству Шерон Тейт сектой "Семья" Чарльза Мэнсона, – показывая на надпись на стене, ответил Чу Ваньнин. На светлых обоях кровью жертвы было написано: "Свинья". Кровь уже засохла, навсегда отпечатавшись на них. – Думаешь, подражатель? – Подражатели обычно повторяют очень дотошно в знак уважения к "учителю", либо же вдохновляются им и пытаются перегнать. Ничего такого я здесь не вижу. Слишком небрежно, ему будто всё равно на преступление, которое он копирует. Это странно. Дом с высоким забором, с тревожной кнопкой. Столько риска ради небрежной копирки преступления, которое для тебя ничего не значит? – Возможно, небрежность из-за неопытности? – Это вряд ли. На двери нет следов взлома. Она сама его впустила. Также хоть я и сказал, что он небрежен, лишних движений он не делал. Смотри, ударов немного. Он чётко знал, что нужно делать. Нет нервозности. Я почти уверен, он раньше убивал, – пояснил Ваньнин, присаживаясь на корточки рядом с трупом беременной женщины. – С чего ты взял, что ему на это всё равно? – Скажи, если бы ты решил повторить убийство Тейт, какую жертву выбрал? – спросил Ваньнин. – Женщину, беременную, актрису, – перечислил Ли Фенг. – Я бы поставил пункт про актрису на первое место. "Убийство актрисы" или "убийство жены режиссёра" – это первое, что всплывает в голове у обычного обывателя, когда он думает об этом деле. Если бы я был рьяным фанатом этого дела и знал о любви Мэнсона к огласке и масштабности, я бы это учёл. Я бы лучше выбрал пусть не знаменитую, но актрису. На случай, если к знаменитой в дом не пробраться. – Ты прав. Убийство руководителя отдела по продажам не слишком ассоциируется с Шерон Тейт. – Странное это дело. Он сделал всё, чтобы мы уловили ассоциацию с "Семьёй" Менсона, но пожертвовал важными составляющими. – Я думаю, он хочет привлечь внимание. Такое убийство без огласки не останется. Ваньнин оторвал взгляд от трупа и медленно поднял его на Ли Фенга. – Думаю, в этом и была суть. – Может, он животных не любит? – вмешался в разговор Ши Мэй. В углу комнаты лежал белый кот. Беднягу тоже убили. Даже с большей жестокостью, чем хозяйку. Женщину он убил методично, без эмоций, а на коте отыгрался вовсю, словно вымещая обиду. – Зачем убивать кота? Он явно не мог навредить. И тем более убивать таким образом. Такое ощущение, что основная жертва здесь он, а не хозяйка. Чу Ваньнин подошёл, чтобы осмотреть питомца. У Ваньнина было дурное предчувствие. Очень-очень дурное. – Ши Мэй, я хочу, чтобы мы потом вместе осмотрели трупы. Уже в морге. – Трупы? – уточнил Ли Фенг. – Да. Кота тоже берите. *** – А-Линг, как же я задолбался. Ты не представляешь. Осмотр места преступления, потом осмотр трупа. Двух, если считать кота. И зафиналил всё это отчётом. Меня чуть ли не по каждой капле крови заставили отдельный отчёт составить. А их там было немало, – сказал Чу Ваньнин, закрыв за собой дверь. Сестра всегда встречала его, поэтому у профайлера появилась привычка начинать разговор с порога. – И ещё над душой стоят. Честно, иногда их перестрелять хочется. Может, сходим в тир на неделе? – оставляя портфель на полке, продолжил Чу, поднимая глаза. Ваньнин замер, шокировано разглядывая Мо Жаня. – Застрели меня. – Привет, – поздоровался альфа, сдерживая смех. – Папа пригласил Сюэ Чжэнъюна, Сюэ Мэна, Мо Жаня на ужин, и мадам Ван тоже будет. Правда здорово? Мо Жань приехал пораньше, потому что он сразу после работы, – произнесла подошедшая Ю Линг. – Да. Здорово. Просто потрясающе, – поцеловав сестру в щёку, ответил Чу Ваньнин. – Где мой мальчик? Где моё солнышко? В прихожую, постукивая невысокими каблуками, вошла Ван Мейли. – Мама! Ты как здесь? Разве ты не должна быть в Риме? Мо Жань с наслаждением разглядывал покрасневшего и удивлённого Чу Ваньнина, который осторожно обнял свою мать. Альфа стал свидетелем прекрасной картины воссоединения. И так легко было представить, что Чу Ваньнин привёл его знакомиться со своей семьёй. Как жениха. Потом Ваньнин бы подошёл к нему и ласково поцеловал в щёку, для удобства положив руку на плечо альфы и поднявшись на носочки. Мо Жань даже покраснел от этих мыслей. Настолько они были приятны. Господи, если бы они стали правдой.