Метод Чу

"Иногда просто нет слов, никаких остроумных цитат, чтобы подытожить то, что случилось.." ( Сериал "Мыслить как преступник") Чу Ваньнин проснулся от боли в голове раньше обычного. Всё тело ломило, под одеялом было слишком жарко, а без него – невероятно холодно. Он помнил, что просыпался ночью, помнил ласковое прикосновение Мо Жаня ко лбу, а дальше бархатная приятная темнота. С тех пор как в его жизни начался настоящий кошмар, омега впервые смог выспаться. Пробуждение было отвратительным, Ваньнин чувствовал себя плохо, но причиной этому был явно не недостаток сна. Омеге очень хотелось пить, Ваньнин медленно попытался хотя бы сесть на кровати. Рядом кто-то сонно замычал. Из-за температуры омега не сразу почувствовал, что его держат за руку. Мо Жань... Неужели он спал на полу всю ночь!? Зачем? Почему он не ушёл, когда Ваньнин заснул? По воспоминаниям омеги это произошло достаточно быстро. Спать, сидя на полу, облокотившись на кровать.... Наверняка у него всё тело ноет. Укол вины добавил штрихов к симфонии боли, что терзала тело Ваньнина из-за болезни. Но его омежья суть урчала от удовольствия, свернувшись клубочком внутри болеющего тела. Она урчала, подобно коту, наконец-то получившему ласку. Ваньнин ведь действительно этого хотел... Хотел быть с Мо Жанем, хотел, чтобы он заботился о нём, любил его. Он и сам был готов отдавать любовь в ответ. Но сейчас это всё ощущалось неправильно. Мо Жань забрал его к себе домой. Но кто ему Чу Ваньнин? Никто. Он не обязан всё это терпеть. Не обязан уезжать посреди ночи, в дождь в лес, не обязан оставлять у себя жить фактически чужого человека, не обязан просыпаться посреди ночи из-за его кошмаров. Да, Чу Ваньнин помнил признание Мо Жаня. Альфа любил его. Как бы омеге ни было трудно принять этот факт поначалу, все действия Мо Жаня развеивали сомнения Ваньнина. Чу Ваньнин ведь правда... Он уже почти собрал силы, чтобы ответить на эти чувства. Ответить взаимностью. Ему ведь нужно было только немного времени, чтобы поговорить с Ши Мэем, окончательно разобраться в себе, чтобы быть честным хотя бы перед собой. Чтобы входить в новые отношения без обид и ошибок прошлого. Но... С Ваньнином всегда есть какое-то "но". Ваньнин сейчас не тот, что был тогда. Внутри всё перевернулось. Пожалуй, Мо Жань сейчас видел Ваньнина на моральном дне. Совсем не то состояние, в котором его должен видеть любимый альфа. Да и кто бы хотел выглядеть так перед возлюбленным? Да и, если говорить честно, вряд ли у Чу Ваньнина сейчас есть силы на такое яркое и мощное чувство, как любовь. Наверное, это никогда не закончится. Он никогда не узнает радостей этого чувства. "Но Мо Жань рядом..." – шептала омега внутри Ваньнина. Омега старался не привыкать к приятному присутствию альфы. Всем рано или поздно надоедает отдавать и заботиться. Это не потому, что Мо Жань такой. Нет. Люди такие. И это абсолютно нормальное чувство здорового эгоизма. Ваньнин не уверен, станет ли ему лучше до того, как это произойдёт с Мо Жанем. Несмотря на собственные мысли, омега сжал руку альфы чуть сильнее. – Ваньнин, ты уже проснулся? – спросил Мо Жань, потягиваясь. – Да. Ты... – Как ты себя чувствуешь? Принести что-нибудь? – перебил Мо Жань, устраиваясь на краю кровати и улыбаясь омеге. Чу Ваньнин никогда не мог устоять перед улыбкой альфы и его ямочками на щеках. – Можно воды? – Может, лучше зелёный чай? Ты простудился. И тебе надо температуру измерить. Чу Ваньнин кивнул, соглашаясь со словами альфы. Тот выглядел поразительно бодро для человека, который провёл ночь на ковре возле кровати. Чу Ваньнину от этого стало морально легче. Словно он не так уж и сильно вредил своим присутствием любимому. Мо Жань соврал бы, если бы сказал, что не устал, но Вэйюй уже привык работать на износ, поэтому одна беспокойная ночь несильно на нём отразилась. Да и что бы там ни было, эту ночь он провёл держа за руку Ваньнина. Альфа ушёл на кухню. Мысленно он сделал пометку сказать домработнице сменить постельное бельё в его комнате. Да и вообще проветрить всю комнату. Пусть слабый и очень незаметный, там остался запах Жун Цзю. Да, они с Ваньнином не в отношениях, и вроде это никого не должно волновать, но Мо Жань не хотел, чтобы у них с омегой возникло недопонимание. Стал бы ревновать Ваньнин, если бы ощутил запах другого омеги здесь? Возникли бы хоть какие-нибудь чувства у него внутри? Осталась ли в нём хоть капля любви к Мо Жаню? Нет. Альфа бы очень не хотел, чтобы омега испытал что-то такое сейчас. Ревность съедает душу. Каждый раз, чувствуя на Ваньнине запах Ши Мэя, Мо Вэйюй с ума сходил. Всё внутри выло от боли. Ваньнину сейчас нельзя испытывать подобное. Он и так страдает слишком много. Тишину разрезал звонок. Кто-то стоял возле ворот. Мо Жань не удивился: он знал, что Чу Лей приедет. *** – Как он? – спросил альфа, доставая из багажника большую спортивную сумку. – Заболел. Просыпался ночью один раз, но потом заснул. Мы только проснулись. Заходи. Кофе или чай? – ответил Мо Жань, пропуская гостя в дом. – Никогда бы не подумал, что тот факт, что я его семья, однажды встанет стеной между нами, – сказал Чу Лей, поглаживая по щеке снова заснувшего брата. – Он очень любит тебя. Вас всех, – произнёс Мо Жань очень тихо, чтобы не разбудить Ваньнина. – Ваньнин, Линг – они для меня всё, – шёпотом сказал Лей, как-то по-особому смотря на брата. Мо Жань знал о любви и преданности в отношениях между младшими Чу. Тут и слепой бы всё понял. – Ты их брат... – Это так, но те чувства, что я к ним испытываю... Наверное, это даже больше, чем любовь. Они подарили мне смысл жизни, – перебил Чу Лей, поднимаясь, выходя из комнаты и кивком прося Мо Жаня пойти за ним. Альфы, объединённые одним несчастьем и любовью к одному человеку, сейчас могли открыться друг другу и забыть о мелких недопониманиях. Мо Жань рад этому, хотя события, которые сподвигли их сблизиться, не радовали совсем. – Я первый, кого усыновили наши родители. Своих биологических родителей я не помню. Ты наверняка понимаешь это чувство. Я не мог воспринимать Чу как свою семью. Особенно когда стал старше. Все меня жалели. Это будто подчёркивало то, что я не часть семьи. Я не мог понять, зачем меня взяли, какой в этом смысл. Я злился и срывался на родителях. Сейчас я понимаю, как это глупо. Но тогда ничего не мог поделать. Я был совсем один. Но потом появился Ваньнин. Ты ведь знаешь, его невозможно не полюбить. Он был таким напуганным. Почему-то мысль о том, что он мой брат, прижилась так быстро. Само его присутствие в моей жизни было правильным, словно так всегда было. Когда ему было страшно или что-то случалось, он приходил ко мне. Это чувство, что я кому-то нужен... Я будто стал целым. Потом появилась Линг, – его голос дрогнул при упоминании сестры, – нас стало трое. И это ощущение лишь укрепилось. Мо Жань слушал, не перебивая. Он молча поставил чашку зелёного чая перед Чу Леем. Они с Ваньнином не родные, однако так похожи. Общие воспоминания соединили их крепче, чем могла бы кровь. Хотя даже не так. Неправильно будет сказать, что они не родные. Если это не родство, тогда что вообще означает это понятие? Альфа вздрогнул. Он подумал о своих отношениях с Сюэ Мэном. Конечно, вряд ли бы их отношения пришли к чему-то подобному: оба были слишком упёртыми и имели взрывной нрав. Они могли бы поговорить, но вместо этого постоянно друг друга отталкивали. Возможно, роль сыграло то, что Сюэ Мэн родной сын, но ведь Мо Жань тоже часть семьи. Племянник. Альфа уже совсем запутался. Может, уже слишком поздно распутывать этот клубок? – Я постараюсь сделать всё, чтобы ему стало лучше, – задумчиво произнёс Мо Жань, поднося чашку с кофе к губам, но так и не делая глоток. – Я бы хотел пригласить психиатра, у которого Ваньнин лечился в детстве. Он тогда смог стабилизировать его состояние. Может, подскажет что-нибудь, – сказал альфа, вставая с места. – Психиатр? Но разве у Ваньнина не психолог? – Ваньнин лежал в больнице в детстве. На то были свои причины. Но ты лучше у него спроси. Сам понимаешь, – ответил альфа, отпивая из чашки. – Конечно. Я могу сам ему позвонить. Надо, наверное, сообщить о дате приёма вашим родителям. – Лучше пусть они поговорят наедине. Доктор Мин потом передаст всё нам. Такая толпа не будет способствовать скорейшему выздоровлению. Папа и мама с ума сходят, но понимают, что лучше подождать со встречами. Я сам ему позвоню и дам твой адрес. Ты не против? – Конечно нет. Я возьму выходной на день приёма. Лей вздохнул с облегчением. Этот разговор был нужен им обоим. Связь, зародившаяся благодаря Чу Ваньнину, сейчас окрепла. Лей полностью осознал, что оставляет любимого брата в хороших руках. Конечно, он в курсе непонятных отношений с Ши Мэем. Однако, несмотря на то, что он даже не встречался ни разу с этим альфой, что-то было с ним не так. Возможно, он просто слишком привык опекать брата. Мо Жаню пришлось здорово постараться, чтобы заслужить доверие. Впрочем, это сейчас не важно. Альфа встал, попрощался с Мо Жанем и направился к выходу, но у порога остановился. – Мо Жань... – Да? – откликнулся мужчина, уже зная, что прозвучит в ответ. Чу Вэймин сказал ему то же самое. – Спасибо тебе. *** – И когда это началось? – грубовато спросил Мин Юн, едва зайдя за порог их дома. Мо Жаню нравилось считать это место их с Ваньнином общим домом, и в мыслях он не стеснялся это выражать. Доктор Мин выглядел как обычный, самый стереотипный доктор. Увидев его, почти каждый мог сказать, что его врач выглядит точно так же. Волосы тёмные, но уже значительно разбавлены сединой, доктор немного сутулился, от сидячей работы очевидно. Однако его голос являлся тем, что его выделяло. Мо Жаню раньше не доводилось общаться с психиатрами, поэтому он не знал, насколько среди них распространён столь властный тон. – Месяца два-три назад. Здесь он неделю, – ответил Мо Жань, сразу сообразив, что от него хотят. Доктор вздохнул и будто что-то себе пометил в голове. По его лицу было сложно что-то понять, оно будто навсегда замерло в слегка злом выражении. – А Вы ему кем приходитесь? Чу Лей сказал, что друг. Но Вы меня поймите, я старой закалки. Когда альфа и омега живут в одном доме... – Мы друзья. Правда. Так получилось, что дома ему снятся кошмары каждую ночь и он здесь. Вот так. Мы друзья, – протараторил Мо Жань, перебив доктора. Конечно, он понимал, насколько нелепо выглядит его речь. "Мы такие друзья, что каждую ночь мне снится наша свадьба. Я буквально молюсь на случайно забытый им шарф. Но лучше сейчас об этом Ваньнину не знать. В его жизни и так много стресса." Врач странно посмотрел на Мо Жаня. – Не подумайте, это не праздное любопытство. Чтобы помочь Ваньнину, я должен понять, в каких условиях он находится, что ему помогает, а что является стрессором, – разъяснил доктор Мин, проходя вглубь дома. Мо Жань проводил его к спальне Чу Ваньнина. Омега всё ещё болел и почти всё время проводил в постели, мало говорил и много спал. Кошмары не снились три ночи. Конечно, это ещё ни о чём не говорило, однако омега хоть немного передохнул. Мо Жань пообещал больше не ночевать рядом с кроватью Ваньнина. Когда альфа удобно устроился на полу, очевидно намереваясь взять подобные ночёвки за привычку, Чу Ваньнин предложил Мо Жаню лечь рядом в постель. Разумеется, мужчина отказался. Тогда омега поставил ультиматум: либо Мо Жань спит с ним, либо возвращается к себе в комнату. Конечно, альфа хотел. Кто не захочет в постель к любимому человеку? Но он не был уверен, что сдержится. Его возлюбленный такой красивый, покрасневший от температуры, ослабший от болезни. Тут не сдержался бы даже святой. Конечно, Мо Жань не был животным, помешанным на сексе, и не набросился бы на любимого. Но смог бы он удержаться от якобы случайных прикосновений, лёгких, едва заметных поцелуев – это ещё вопрос. Тем более небольшая одноместная кровать будто провоцировала прижаться сильнее. Нет. Рисковать Мо Жань точно не хотел. И, разумеется, альфа боялся, что Ваньнин вернётся в состояние "делай, что хочешь, а я просто буду разглядывать потолок". – Я хочу поговорить с ним наедине. С его разрешения я расскажу Вам потом о его состоянии, – произнёс врач, открывая дверь в комнату. – Да, конечно. Он болеет, поэтому прошу Вас... – предупредил Мо Жань. – Я врач. Я увижу и прекращу, если ему станет хуже. Не стоит так беспокоиться. Мин Юн был явно оскорблён тем, какого мнения о нём Мо Жань. *** – Как давно ты был у своего психолога? – сходу задал вопрос врач, зайдя в комнату к Чу Ваньнину. Омега немного поёжился, встретившись со знакомым строгим взглядом. Сколько они не виделись? Много лет прошло. Именно доктор Мин вытащил из Ваньнина, как ему казалось, всё тёмное и, как сказал психиатр, очень нужное. Именно он превратил замкнутого, почти всегда молчащего мальчика в строгого, но страстно увлечённого своим делом преподавателя, который не стеснялся делать выговоры студентам. Но с этой уверенностью, строгостью и страстностью Мин вытащил кое-что ещё, что-то непонятное. Это "что-то" помогало ловить преступников, но оно же и шептало, что Чу Ваньнин один из них, что незачем сидеть на цепи у полиции. Именно доктор Мин посоветовал Чу Веймину брать Ваньнина с собой на охоту. Как один из способов выпуска накопившейся агрессии и получения адреналина. Также он прекрасно видел, что процесс убийства мальчика не очень волнует, а вот выслеживание... Подростку это занятие очень понравилось. Нравилось находить цель, нравилось смотреть в прицел за ничего не подозревающей жертвой. Однако Ваньнина это напугало. Напугало то, что однажды он может перейти на людей. Коллекционер слишком долго копался в голове мальчика, настраивая там всё под себя. Не могло быть такого, что он ничего не оставил там. Доктор Мин понимал страх Ваньнина. Через руки врача прошло немало травмированных подростков, в том числе и будущих преступников. И Чу Ваньнин не был на них похож. Было само по себе удивительно, что с таким прошлым мальчику удалось не озлобиться на весь мир. Он боялся, но не ненавидел. Нет ничего ужасного в том, что кто-то увлекается охотой, рыбалкой, стрельбой. Это не значит, что все они серийные убийцы. Ваньнин понимал это, когда дело доходило до других людей, но себя он был не в силах оценить трезво. И, конечно, постоянный контроль привёл к накоплению эмоций, в том числе и негативных. – Она мне не помогает, – ответил Ваньнин хриплым голосом. Ему не нравилась эта ситуация. Он в кровати в пижаме, и к нему без предупреждения заходит врач. Он будто снова в больнице. – Но ведь до этого помогала. Сам знаешь, как это звучит. – Что Вы здесь делаете? Я не могу выходить на улицу... – Так дело не в психологе, а в тебе. Сеансы через компьютер? Я недолюбливаю подобные практики, но когда иного выхода нет, это лучше, чем ничего, – предложил врач, присаживаясь на край кровати. Ваньнин пытался казаться спокойным, но ослабший организм не позволял ему в полной мере скрыть свои чувства. Ему просто не хотелось идти. Даже не к психологу, а просто идти. Куда угодно. Даже слова, несмотря на явную попытку задеть доктора и отстоять правоту, давались Чу тяжело. Это уже плохо. Начальные признаки депрессии. Хотя, учитывая, что происходит в его жизни, омега ещё неплохо держался. Ваньнин, несмотря на всё, что с ним было, и то, что он о себе думает, опасен в первую очередь для себя. Помнится, когда ему только диагностировали биполярное расстройство, он слишком налегал на препараты, которые ему прописали. Удивительно, как не случилось передозировки. Но с возрастом всё выровнялось. Лекарства и терапия работали, смена маниакальных и депрессивных фаз никуда не делась, но стала гораздо более плавной. Так, человек со стороны мог и не заметить, что с Ваньнином что-то не так. Но сейчас омега мог надолго застрять в депрессивной фазе. – Я очень устал. – Знаю. Но прерывать лечение нельзя. Сам знаешь, чем это грозит. Ваньнин что-то промычал в ответ. Всё хуже, чем врач предполагал. Ваньнин не был против лечения, он просто не мог найти на это силы. Ему было тяжело выйти из этой комнаты, набрать номер, любые движения казались бесполезными и ненужными. Сейчас осталось очень мало рычагов давления на омегу. – Ваньнин, я пропишу тебе кое-что. Тебе станет лучше. Мо Жань приглядывает за тобой? При упоминании имени со стороны омеги снова послышался звук, на этот раз всхлип. Ваньнин, будто ребёнок, спрятался под одеяло и, видимо, прикрыл рот и нос, чтобы звуки были тише. Но в тишине комнаты их было прекрасно слышно. – Ваньнин, ты уже однажды прошёл через это. Ты справишься, если приложишь усилия. Постарайся ради своей семьи. *** Разумеется, доктор назначил всё в минимальных дозировках. Для начала. Доктор Мин был по-настоящему шокирован тем, сколь быстро Чу Ваньнин опустился. Врач даже опешил на несколько минут, когда увидел его пустые глаза. Он сразу понял: слегка грубая манера общения, которую он обычно применял к Ваньнину, здесь не сработает. До этого небольшое давление помогало вывести омегу на эмоции, но не сейчас. Ситуация действительно была опасной, и лечение было опасным. Депрессивное состояние – это ужасно, но оно же и удерживало больных от более активных действий. Например, самоубийства. И лечение, снимая это состояние, могло подтолкнуть к совершению непоправимого. Ваньнина много чего держало в этом мире, однако из-за болезни он мог этого просто не помнить, воспоминания об этом будто окрашивались в серый. Родителям он посоветовал пока не приходить, ведь это могло напомнить Ваньнину о причине его состояния. Оставалось лишь надеяться, что рекомендации будут выполняться и лечение поможет. Ваньнин далеко не слаб, но доктор Мин всё же попросил Мо Жаня убрать аптечку подальше, как и колющие, режущие предметы. Глаза альфы в тот момент наполнились слезами, однако он посмотрел на потолок, сдерживая их, и, собравшись с мыслями, спросил, что ещё нужно сделать. Он явно сталкивался с подобным впервые, но у него и мысли не возникло оставить омегу. Мо Жань сильно любил Ваньнина. Это врач увидел сразу. А если же он ошибся и они действительно друзья, то, что ж, Ваньнину очень повезло. Такая преданность встречается редко. Хотя кто сказал, что любовь исключает дружбу или наоборот? *** Мо Жань в тот же день выполнил все указания доктора. Купил лекарства, убрал аптечку к себе в комнату, острые предметы сложил в один ящик и запер на ключ. Всё погрузилось в какую-то рутину. Ваньнин почти не выходил из комнаты. За исключением случаев лунатизма. Однажды Мо Жань услышал негромкий звук в комнате омеги и направился туда. Чу просто стоял лицом к шкафу и шарил по дверце, пытаясь найти ручку. Это выглядело бы жутко, но Мо Жань уже привык к подобному. Он знал, что будить нельзя, поэтому он, аккуратно удерживая за талию, отвёл его обратно в постель. Омега что-то промычал и провалился обратно в нормальный сон. Иногда Мо Жань не слышал омегу ночью, а утром находил где-нибудь в углу. Лекарства Ваньнин принимал не сопротивляясь. И вроде даже стал разговаривать чуть больше. Правда, отношения с едой всё ещё были натянутые. Мо Жань уставал на работе, но сильнее его изматывало только волнение за Ваньнина. Слова доктора намертво отпечатались у него в голове. Конечно, ему сказали, что вероятность такого исхода невелика, но она была. Сознание против воли хозяина рисовало самый ужасный исход. Именно сейчас он начал понимать, как у людей начинается паранойя. Он мог по два раза звонить домработнице и просить проверить, не забыл ли он упаковку таблеток на тумбочке в комнате Ваньнина. Ответ всегда был отрицательным. *** "Я всегда буду с тобой", – эти слова эхом отдавались в голове Ваньнина. Он услышал их краем уха, когда Мо Жань в очередной раз укладывал его обратно в постель после приступа лунатизма. Обычно он ничего не слышал, только чувствовал, и этого было достаточно. Ласковые, нежные прикосновения, которые не стремились его разбудить. Ваньнин видел, что Мо Жань не высыпался, но альфа всё равно улыбался ему по утрам, не надеясь на ответ. От того, как он это делал, наворачивались слёзы. Он видел, как Мо Жань старался. Пытался разобраться в том, в чём не обязан разбираться. Как он был осторожен. Он не должен был, но делал. Мо Жань сидел рядом на его кровати и что-то записывал карандашом себе в тетрадь, а потом оставил его на тумбочке. Омега проснулся привычно поздно и глазами сверлил оставленный карандаш. Что-то зашевелилось внутри. Лак поверх дерева блестел в лучах солнца, проникающих через окно. Он вспомнил, как впервые заколол волосы карандашом. А-Линг их так собрала. Сестра. Как она сейчас одна? Брат. Он, наверное, так переживает. Слеза скользнула по щеке. Ваньнин хотел к маме и папе. Он так соскучился. Мо Жань... Омега медленно потянулся к карандашу. Его вес в руке был так привычен. Руки на автомате собрали спутанные, уже сальные волосы в пучок. Нестерпимо захотелось в душ. Увидев себя в зеркале ванной, Ваньнин ужаснулся. Кожа почти прозрачная, кое-где синяки от ночных похождений. Господи Боже, куда он скатился? *** – Ваньнин? – спросил Мо Жань тихо, думая, что Чу Ваньнин может спать. Но когда альфа не нашёл Чу в своей комнате, сознание Мо Вэйюя сковал настоящий ужас. Он судорожно пытался вспомнить, не оставил ли он что-нибудь опасное на видном месте. Он вспомнил про карандаш. Альфа повернулся к тумбочке. Его там не было. Вэйюй испытал первобытный страх. Мо Жань уже представил тело омеги с карандашом в сонной артерии. Боже, ну какой дурак. – Мо Жань? Любимый, заметно окрепший голос разрезал тишину. Мо Жань повернулся и увидел Ваньнина. Всё ещё худого до невозможности, бледного, слабого, но во взгляде уже узнавался прежний Ваньнин. Карандаш привычно удерживал пучок.