Метод Чу

"Любовь не знает трудностей, не знает проблем, берется за непосильное. <...> Для любви нет ничего запретного, ничего невозможного." (Сериал "Мыслить как преступник") Единственное, что сейчас хотел Мо Жань, – не терять Ваньнина из виду. С последней встречи что-то изменилось во взгляде омеги. В глазах по-прежнему была грусть, однако она больше не теплилась на дне. Она заполнила собой всё. Стержень, который позволял Ваньнину держаться, надломился. Омега выглядел потерянным, от былой уверенности и следа не осталось. На вопросы отвечал кратко и с неохотой. "Да". "Нет." И без особой реакции. Будто не осталось сил даже кивнуть, устроиться в сиденье поудобнее. Он остался ровно так, как усадил его Мо Жань. Альфе было физически больно видеть его таким. – Ваньнин, я сейчас отвезу тебя домой, – произнёс Мо Жань, разрезая болезненную тишину в машине. – Не надо... – тихонько ответил Чу Ваньнин. Именно "не надо". Не последовало вариантов или просьб отвести куда-то в другое место. Словно даже если Мо Жань оставит его прямо здесь, в лесу, это будет лучше, чем вернуться к родителям. Ваньнин устал, хотел спать. Но дома он не сможет этого сделать, там он постоянно в напряжении, ожидании нападения. Возможно, поэтому Ваньнин предпринял неосознанную попытку побега. Мо Жань не знал, что следует сделать. "О нём нужно заботиться", – вспомнил он слова Ю Линг. Она действительно знала и понимала, сколь неустойчиво и хрупко то состояние, в котором находился Чу Ваньнин. Даже Лэй не сразу всё понял. И сейчас её очень не хватало. – Тогда поживи пока у меня. Если честно, этот вариант сразу крутился в голове у Мо Жаня. Он хотел наблюдать за Чу Ваньнином, не хотел, чтобы случилось ещё что-то подобное. Омега молча согласился. Это и радовало альфу, и одновременно давало ему понять, насколько плачевно состояние его возлюбленного. Не было ни покрасневших в смущении щёк, ни попыток отговорить его. Ваньнин вполне мог попросить оставить его в каком-нибудь отеле. В конце концов, он из очень состоятельной семьи. Было множество вариантов, куда он мог пойти. Но омега лишь смиренно согласился. Был ли это страх остаться одному или же нежелание что-то решать, непонятно. Мо Жань позвонил Чу Лэю и объяснил ситуацию. Тот на удивление не стал возражать, будто понял всё без лишних слов. Конечно, его вздох дал понять, что ситуация его не устраивает, но опять же.... Оба альфы любили Ваньнина самой преданной любовью, какая только может быть. Пусть она и была разной по своей сути. Лэй по дороге до дома провёл краткий курс по сожительству с людьми, страдающими лунатизмом, и договорился, что завтра привезёт все вещи Ваньнина. *** Ваньнин был тихим. Очень тихим. Дождь всё барабанил по автомобилю, ещё больше погружая в депрессивную атмосферу. Мо Жань понимал, что расспрашивать омегу о его состоянии сейчас бесполезно. Нужно медленно и неторопливо подвести Ваньнина к этому разговору, чтобы он сам захотел поделиться переживаниями с альфой. Это трудно. Ваньнин сейчас даже от семьи закрылся. Значит, нужно стать ближе. Чтобы он начал воспринимать Мо Жаня как часть себя. Мо Жань не слишком разбирался в психологии, но читал один раз о блокировке чувств. Возможно, с Ваньнином произошло что-то подобное. Вэйюй плохо понимал всё это. Единственное, что он знал, – это то, что ему очень хотелось снова увидеть улыбку Ваньнина. Он не мог смотреть в эти стеклянные, лишённые эмоций глаза. Альфа верил, нет, он знал, что где-то там его омега просит о помощи. Ваньнин ведь уже просил его не оставлять. Сейчас он просил о том же. Мо Жаню не нужны слова, чтобы понять это. Припарковавшись возле дома, Мо Жань вышел из машины и прямо под дождём пошёл закрыть ворота. Обычно он их просто прикрывал. Район тихий, и случаев краж и проникновений на чужую территорию не было за всё то время, что он здесь жил. Но сейчас Мо Жань решил не рисковать. Случись что, гораздо проще будет найти Ваньнина на небольшом участке вокруг дома, чем искать его по всему району. Конечно, вероятность того, что Ваньнин в бессознательном состоянии сможет покинуть дом, мала, но рисковать альфа не собирался. Мо Жань вернулся к автомобилю и открыл дверь рядом с пассажирским местом. Ваньнин, укутанный в его вещи, напоминал ему гусеницу. Гусеницу, продолжающую упрямо сидеть в коконе, хотя ей уже давно пора стать бабочкой. Мо Жань медленно погладил Ваньнина по голове. Волосы омеги за время поездки в машине чуть подсохли, но всё равно были влажными и растрёпанными. – Я тебя не оставлю. Доверься мне, ладно? – попросил Мо Жань, сильнее закутывая Ваньнина в своё пальто и беря его на руки. Через плотную ткань верхней одежды альфа почувствовал робкий кивок. *** Стоило им зайти в дом, как Мо Жань громко чихнул. Ему срочно нужно было принять горячий душ, а лучше отмокнуть в ванной, но сначала Ваньнин. Альфа удивился, почувствовав прикосновение ледяной ладони к своей щеке. – Тебе нужно согреться. Заболеешь, – сказал омега, продолжая водить ладошкой по лицу Мо Жаня. Видимо, пытаясь почувствовать температуру. Мо Жань старался не улыбаться как идиот. Даже в таком состоянии Ваньнин продолжал делать его счастливым. Даже отпускать его не хотелось, вот только омега закрутился с явным намерением слезть с рук Мо Жаня. Мо Жань сразу кинул промокшие насквозь вещи, в которые был укутан Ваньнин, на пол, намереваясь потом их постирать. В доме мало что изменилось с тех пор, как они с Ваньнином расстались. Мо Жань уже и не надеялся, что омега хоть раз посетит это место. Альфа смотрел, как Чу оглядывался, делал он это без особого интереса, всё же он здесь уже был. Воспоминания всплыли перед глазами Мо Вэйюя. Он ведь действительно был счастлив с Ваньнином, но испытывал ли омега то же самое? Если бы не внешний вид обоих, то легко можно было бы представить, что они и не расставались, что альфе можно подойти и обнять, поцеловать любимого омегу. Мо Жань ведь столько раз представлял, как Ваньнин вновь оказывается здесь, как они... Впрочем, не важно. – Ты пока иди в ванную. Я поищу, во что можно переодеться. Ты ведь помнишь, где она? – сказал Мо Жань, осторожно подходя к Ваньнину. Омега в ответ поднял на него взгляд и кивнул. Если честно, Мо Жань боялся оставлять его в ванной одного. Мало ли, что может случиться. Но это было бы уже сверх всяких приличий, поэтому альфа просто попросил не запирать дверь и пошёл искать вещи, которые можно было бы отдать Ваньнину. Конечно, он выбирал из своей одежды. И как бы Мо Жань ни старался гнать от себя неуместные мысли, они, будто крысы, всё равно проникали в разум. Чу Ваньнин в его одежде. Ваньнин хоть и являлся омегой, но хрупким не был. Вещи Вэйюя не висели мешком и, если правильно их обыграть, выглядели вполне неплохо. Но Мо Жань с первого прикосновения понял, насколько Ваньнин похудел. Если вспомнить, Мо Жань и раньше наблюдал подобное. Когда Ваньнин переживал, нервничал, то просто не мог есть. Это была не осознанная голодовка, просто его желудок отказывался принимать пищу. Конечно, то, что происходит сейчас, не идёт ни в какое сравнение с прошлыми эпизодами. Альфа решил, что нужно передать домработнице, чтобы она готовила лёгкие блюда, да и вообще сообщить женщине о госте в его доме. Конечно, она знала Ваньнина, но нужно было рассказать о кое-каких нововведениях. Мо Жань удивлялся сам себе. Так как альфа многое пережил, зону своего комфорта он считал неприкосновенной и жертвовать хотя бы минимальными удобствами ради кого-то считал дикостью. Эгоизм в чистом виде. Но желание помочь Ваньнину, желание заботиться о нём уже стало частью его натуры. Только осознал он это не сразу. Хотя, наверное, это была попытка сделать хоть что-нибудь. Мо Жань больше не мог ничего, кроме как заботиться и окружать комфортом, когда это было необходимо. Поймать или хотя бы помочь найти Коллекционера альфа не способен. Мозги не под то заточены. Пусть Мо Жань был далёк от мира преступлений, что-то ему подсказывало, что только Ваньнин это может. Между ним и Коллекционером была какая-то тёмная, мерзкая, будто паутина, связь, омега мог спровоцировать убийцу на ошибки, Коллекционер готов говорить только с ним. Мо Жаню неприятно осознавать эту связь, но это не отменяло факта её наличия. Чу Ваньнин – ключ к пониманию действий этого чудовища. Но для того, чтобы всё сработало, надо вернуть омеге равновесие. Он должен пройти по самой границе между пониманием обычных людей и пониманием созданий, подобных Коллекционеру. Для этого омеге нужно было принять его ценности и при этом не впустить их слишком глубоко в свои мысли. Мо Жань не видел содержание письма от убийцы, но, судя по реакции всех, там было что-то воистину мерзкое. Возможно, потом Ваньнин посвятит его в эту тайну. Альфа услышал громкий чих из ванной. Взяв сменную одежду, Мо Жань направился туда. *** – Есть хочешь? – спросил Мо Жань, когда они уже оба чистые и согретые сидели в гостиной. Ваньнин уже выглядел получше, даже взгляд его стал более осознанным, но омега всё равно сидел в углу дивана, обнимая колени, будто стараясь стать меньше или вовсе исчезнуть. Омега отрицательно кивнул, Мо Жань был к этому готов. – Тогда я сделаю чай, – это не вопрос. Мо Жань встал с дивана и погладил Чу Ваньнина по голове. – Прости... Если бы Мо Жань не подошёл ближе, то вряд ли бы услышал это. Ваньнин не должен был извиняться за то, что ему сейчас тяжело и нужна поддержка, но омега всё равно чувствовал вину. Даже в таком состоянии. Это ранило сердце Мо Жаня. Ну почему он такой? Ему же так тяжело. И о какой любви мог бы говорить Вэйюй, если бы оставил Чу Ваньнина? Неужели альфа в глазах Ваньнина такой бессердечный? Омега здесь, потому что это желание Мо Жаня. Альфа забрал его к себе, потому что сам этого захотел, и он будет заботиться о Ваньнине, потому что сам этого хочет. И другой причины для этого нет. – Ваньнин, я хочу, чтобы ты был здесь. Ты не должен извиняться. Ваньнин только сильнее обнял колени и ничего не ответил. Омега был уставшим, не хотел ни на что реагировать, просто не осталось на это сил. Он хотел не чувствовать ничего, но избавиться от отвратительного чувства беспомощности Чу Ваньнин не мог. Профайлер понимал, что нагло пользуется чувствами Мо Жаня, но что-то изменить не находилось сил. Почему он не может просто исчезнуть? Именно исчезнуть. Покинуть воспоминания родных, Мо Жаня, всех. Несмотря на своё состояние, он прекрасно понимал, сколько боли принесёт его самоубийство. Всё, что сейчас омега мог, – это просто позволять Мо Жаню о нём заботиться. Пока альфе это не надоест. Звучит жалко. Но у человека, который не может сейчас самостоятельно себе чай заварить, выбора нет. Впрочем, как и желания пить этот чай. *** Мо Жань подготовил спальню для гостей. Альфа бы с радостью уложил омегу в своей спальне, а сам бы пошёл в другую. Его спальня больше и комфортнее. Однако Ваньнину важно контролировать и иметь возможность просматривать каждый уголок комнаты. Чем проще, тем лучше для омеги. Ночника не было, поэтому решил оставить бра включённым, ручки дверей небольшого шкафа перевязал собственным шарфом. Словом, сделал всё возможное, чтобы Ваньнин чувствовал себя здесь в безопасности. Ваньнин тихо сел на край кровати и положил собранные в "замок" руки на колени. Он выглядел таким хрупким, словно хрустальным. Футболка Мо Жаня обнажала плечо, в очередной раз делая акцент на том, сколь сильно похудел омега. Чудом нашлись шорты на завязках, которые можно было затянуть на тонкой талии, всё остальное бесполезно даже пробовать примерять на Чу. – Если тебе что-нибудь будет нужно, буди. Спокойной ночи. Мо Жань прекрасно знал, что омега его не разбудит, но он хотел дать понять, что так можно сделать. Последний раз он провёл ладонью по волосам любимого и ушёл, услышав тихое ответное пожелание спокойной ночи. *** – Я не хочу. Я не смогу... – сказал Ся Сыни, буквально захлёбываясь в слезах. Девушке, лежавшей на столе, вкололи сильнодействующее снотворное. Это было их первое с мальчиком совместное убийство. ОН не хотел, чтобы эта продажная шлюха как-то им мешала. Да и Ся Сыни мог испугаться. Первый раз нужно идти на уступки. Малыш был ещё слишком мал для этого стола, потому ОН поставил рядом табуретку. ОН даже купил ему свой собственный нож. Всё что угодно для любимого сына. – Ты сможешь. Это первый раз, поэтому можешь резать, как тебе хочется. Я постираю одежду, поэтому не страшно, если кровь попадёт на неë, – ответил ОН и аккуратно подошёл к мальчику сзади. – Она же живая... Она дышит. – Конечно, живая. Иначе какой смысл? Она крепко спит и ничего не почувствует. Давай, я тебе помогу если что. ОН обманчиво нежно взял трясущиеся руки ребёнка в свои. Ся Сыни попробовал вырваться, но держали крепко. – Успокойся. Иначе я разбужу её, и она умрёт самой мучительной смертью. Ты ведь не хочешь, чтобы она страдала? Мальчик почувствовал на руках что-то тёплое. Жизнь девушки. – Мама, папа, помогите... Раздался противный звук удара лезвия ножа о плитку пола. – Сколько раз повторять. Я твой отец! Они не твои родители! *** Мо Жань проснулся от странного звука из комнаты Ваньнина и сразу пошёл к нему. Альфа вообще в эту ночь спал чутко, волнуясь, как бы что с любимым не случилось. Омега лежал на кровати, но был сильно напряжён. Его пальцы намертво впились в одеяло. – Мама, папа, я не хочу... Помогите... – произнёс Чу Ваньнин, из уголков его глаз текли слёзы. Мо Жань сел рядом на кровать и взял омегу за запястье, альфа ощутил бешеный пульс. Он касался нежно и аккуратно, но стало хуже. Ваньнин попытался выдернуть руку и отвернулся, заплакав громче. Альфа не придумал ничего лучше, кроме как разбудить омегу, позвав его. – Ваньнин! – громкий голос прозвучал резко, разрезая кошмар вокруг. Омега смотрел на альфу, который держал его в объятиях, глазами, полными ужаса и слёз. – Мо Жань? – Это я. Тебе кошмар приснился. Это просто сон. Всё хорошо. Ваньнин знал, что это не просто сон. Воспоминания. Но сейчас он здесь в безопасности и с Мо Жанем. Омега спал секунду назад, однако он абсолютно не отдохнул. Кошмар вымотал его. Единственное, на что хватило усталому Ваньнину сил, – это вцепиться в альфу, прижимаясь к его груди. Сердце Вэйюя успокаивало равномерным биением, заново убаюкивая. Мо Жань нежно гладил его по спине. Нужно найти другую футболку. Эта промокла от пота. – Я не хотел... – Я знаю. Я знаю, – ответил Мо Жань. Альфа не догадывался, что приснилось его любви, но спрашивать сейчас явно было бы насилием. Возможно, Ваньнин сам расскажет ему потом. – Хочешь пить? – спросил альфа. Чу Ваньнин отрицательно замотал головой и сильнее ухватился за футболку Мо Жаня, молча умоляя остаться и не уходить. Запах Мо Жаня уже ассоциировался в голове омеги с чувством безопасности. Сейчас омега слишком уязвим и беспомощен, даже сил, чтобы испытывать чувство вины за это, не осталось. Ваньнин не знал, как долго Мо Жань ещё позволит ему так использовать себя, но как же с ним хорошо. Омега старался не думать о том, на сколько таких бессонных ночей хватит терпения Мо Жаня. – Ложись. Я на минуту. Принесу другую футболку, – сказал Мо Жань, почувствовав, что дрожь Чу Ваньнина утихла и он слегка расслабился. Впрочем, омега всё так же крепко держался за альфу. Чу Ваньнин немного отстранился и посмотрел Мо Жаню в глаза. Альфа вздрогнул, будто от пощёчины. Столько боли, слёз, ненависти к себе и страха одиночества. Если бы он только мог забрать хотя бы часть всего этого... И даже без этого омега выглядел очень нездорово. Мо Жань прислонился губами ко лбу возлюбленного и сразу же отпрянул, ощутив высокую температуру. Конечно, после всего Ваньнин заболел. Мо Жань пытался сонным мозгом сообразить, где лежит градусник и осталось ли у него жаропонижающее. – Ваньнин, лежи. Я принесу чай и градусник. Не бойся, я включу свет, – сказал Мо Жань, включая свет во всей комнате. Омега не понимал, что происходит. После кошмаров он всегда чувствовал себя вяло, поэтому не сразу ощутил симптомы болезни. Мо Жань вернулся в комнату, положил на кровать свежую футболку, протянул Ваньнину кружку с лекарством. – Выпей. Это жаропонижающее. Как ты себя чувствуешь? – произнёс Мо Жань. – Спасибо. Слабость, и голова болит. Но это от кошмара, скоро пройдёт. Мо Жань тяжело выдохнул. Конечно, после истерики повышается температура, но Ваньнин явно заболел. Альфа надеялся, что жаропонижающее поможет Чу Ваньнину снова заснуть и завтра ему станет лучше. Ваньнин допил лекарство и поставил кружку на тумбочку рядом с кроватью, голова приятно опустела, а неприятный озноб благодаря горячему напитку чуть ослаб. Стало лучше, но стоило представить, что сейчас снова придётся остаться одному, липкий ужас снова накрывал мерзкой вязкой волной. Но омега не знал, как попросить Мо Жаня остаться. Он и так доставил кучу проблем. Но Вэйюй слишком хорошо его понимал. – Ложись. Я побуду с тобой. Сделаю компресс, – произнёс альфа, помогая омеге закутаться в одеяло. Ваньнин спорить не стал и закрыл глаза. Основной свет потух, погружая комнату в полумрак. Омега простонал, когда смоченная в холодной воде тряпка легла на лоб. – Мо Жань... – позвал омега, когда почувствовал, что альфа встал с кровати. – Я здесь. Засыпай, – ответил Мо Вэйюй, взяв любимого за руку. Кровать одноместная, и альфа не хотел мешать Ваньнину, поэтому сел на пол возле неё. Мо Жань расслабился, только услышав равномерное, спокойное дыхание заснувшего омеги, который по-прежнему держал его за руку. Прикосновение приятно грело душу мужчины. Его возлюбленный нуждался в нём. Это давало надежду на то, что у них всё будет хорошо, когда Ваньнин поправится. В том, что это произойдёт, альфа не сомневался. Чу заснул крепко и чуть ослабил хватку, но Мо Жань не выпустил его ладонь. Кожа омеги тёплая, нежная. Она создана, чтобы её целовать. Альфа вспомнил прикосновение своих губ к горячему от температуры лбу Ваньнина. Это трудно назвать поцелуем. Действие на инстинктах и от волнения, не более. Он тогда даже не подумал об интимной составляющей. Но сейчас, когда возлюбленный спокойно спал рядом, а беспокойство отступило, не думать об этом невозможно. Ваньнин ведь не выдернул руку, он сжимал её в ответ. Возможно, Мо Жань мог бы немного... Губы альфы остановились в нескольких миллиметрах от чувствительного запястья. Да, Ваньнин бы никогда не узнал, если бы Мо Жань покрыл его кисть десятком поцелуев. Даже если бы альфа его сейчас в губы поцеловал, вряд ли бы омега, наконец-то погрузившийся в крепкий сон, ощутил хоть что-нибудь. Но Вэйюй бы упал в собственных глазах. Он бы просто воспользовался положением любимого человека. Чем бы он тогда отличался от тех насильников, что пользуются беспомощностью жертвы? От Коллекционера, что осознавал слабость ребёнка и продолжал творить с ним вещи, о которых подумать страшно. Пусть Мо Жань никогда не причинит Чу Ваньнину вреда, пусть он готов касаться его только аккуратно и нежно. Пусть. Пока Ваньнин ему не разрешит прикоснуться к себе таким образом, Мо Жань не прикоснётся.