Meet Cute (these dorks)

Когда ученики Байчжаня проснулись, на одном из боковых тренировочных полей обнаружилась гора трупов, и их шицзунь, весь залитый кровью и испускающий смертоносную ауру. Они привыкли к крови и насилию, но… эээ… Никто из них не осмеливался показаться на глаза Богу Войны Байчжаня когда он был в таком состоянии. Их шицзунь был более чем способен убить этих низкоуровневых (ну, низкоуровневых для Бога Войны) монстров, не позволив попасть на себя ни одной капли крови, но прямо сейчас он был залит кровью монстров. Ни один из учеников не мог придумать ни одного сценария, кроме того, что их глава был в такой ярости, что просто напросто убивал все, что подвернулось ему под меч, не заботясь о крови и хрящах, попадающих на него. — Что случилось? — прошептал один шиди. — Я не знаю. В последнее время он был в таком хорошем настроении. — Моя сестра с Цюндина сказала мне, что вчера он отнес Шэнь-даочжана обратно на Цинцзин. Похоже, Шэнь-даочжан плакал. Все головы повернулись к говорившему шисюну. — Что? Шицзунь заставил его плакать? …Мог ли он отвергнуть его? Ученики фыркнули на шиди, сказавшего такую глупость. — Шицзунь? Отверг Шэнь-даочжана? — Шицзунь ни за что не отвергнет его. Вы видели, как он смотрит на него? — Тогда… может быть, Шэнь-даочжан отверг шицзуня? — А… может быть. Шэнь-даочжан слишком милый, похоже, он из тех, кто плачет, отвергая кого-то. На мгновение воцарилась тишина. —…Может, нам стоит пойти на Цинцзин? — Может быть, у нас получится заставить Шэнь-даочжана передумать. *** У Мин Фаня чуть не случился сердечный приступ, когда десять учеников Байчжаня заявились на Цинцзин. После того, как ему пришлось сообщить вчерашнюю новость остальным внутренним ученикам Цинцзина, теперь ему придется иметь дело с новой волной атак Байчжаня? Дайте ему передохнуть! Он поспешил к Радужному мосту, следуя за одним из его шиди, который в панике принёс весть. Но когда он достиг моста, ученики Байчжаня вежливо стояли рядком, игнорируя учеников Цинцзина, настороженно наблюдающих за ними. Кроме того, по их одежде Мин Фань мог сказать, что это были внутренние ученики. Обычно налеты на их пик устраивали внешние ученики Байчжаня, слишком стремившиеся проявить себя каким-нибудь глупым способом. — Шэнь-даочжан здесь? — спросил один из учеников Байчжаня, узнав в нем главного ученика Цинцзина. Мин Фань нахмурился. — Зачем тебе Шэнь-шушу*? — Вы можете называть его шушу?! Это нечестно! — Шэнь-шушу — младший брат нашего шицзуня. Для нас нормально называть его шушу, — самодовольно сказал Мин Фань. Выкусите, Байчжань! Ученики Байчжаня заворчали между собой, оставив учеников Цинцзина в замешательстве смотреть на них. …В самом деле, зачем они вообще здесь? — Ах! Подожди, нам нужно поговорить с Шэнь-даочжаном о Лю-шицзуне! — Точно! Мы хотим попросить его простить шицзуня за все, что он сделал! — Или пересмотреть то, о чем его просил шицзунь! Мин Фань и другие ученики Цинцзина стали выглядить ещё более смущенно. —…О чем вы говорите? — наконец спросил Мин Фань. — Что ж, шицзунь выглядит очень расстроенным… — И мы слышали, что Шэнь-даочжан был расстроен… Мин Фань начал быстро соображать. К счастью, он был учеником Цинцзина, способным мыслить более критически, чем байчжанята. —…Я не уверен, о чем вы говорите, но Шэнь-шушу, вероятно, больше занят вчерашней ситуацией, чем тем, о чем вы думаете… Затем Мин Фань нахмурился. —…Стоп. Разве все вы не внутренние ученики Байчжаня? Разве глава пика Лю не должен был проинформировать вас о ситуации? — спросил он. Ученики Байчжаня переглянулись. — Сейчас… действительно трудно подойти к шицзуню, — сказал один шисюн, кашляя в руку. Мин Фань вздохнул. Не нужно быть гением, чтобы понять, что происходит. В конце концов, глава пика Лю был не очень тонок в своих чувствах к Шэнь-шушу. — Я полагаю, что вы внутренние ученики Байчжаня, так что… наверное, будет нормально, если я расскажу вам все, раз уж Лю-шишу не удосужился… * Шэнь Юань проснулся поздно. Солнце уже стояло высоко в небе. Он провел рукой по лицу и застонал. Ох, черт… вчера он выставил себя полным идиотом. Даже ударил Лю-сяньшэна… Он никогда больше не сможет встретиться с этим человеком! Шэнь Юань знал, что у него сложные чувства к Тяньти, но не думал, что все было настолько плохо. Его чувства просто… взорвались. Это было унизительно. Он что, ребенок? Ему следует лучше контролировать свои эмоции! Ворча, Шэнь Юань натянул одеяло повыше, размышляя о том, чтобы провести остаток дня в постели, прячась от своего брата и других глав пиков. Он закрыл глаза и расслабился, желая снова заснуть. …Пахло не чаем и бамбуком, которым пропитано все в бамбуковом доме Шэнь Цинцю. Пахло древесиной, как на улице, и немного потом. Пахло как… Шэнь Юань резко выпрямился, глядя на «одеяло» в своей руке. …Разве это не верхняя одежда Лю-сяньшэна? Что произошло прошлой ночью?! Даже если бы он плакал перед сном прошлой ночью, Шэнь Юань спал довольно чутко в эти дни, достаточно, чтобы попросить Цзю-гэ наложить на комнату заглушающий талисман, чтобы не просыпаться по ночам от случайных шумов. Так почему же он не знает, как… это… случилось?! В последний раз он так крепко спал… Нет, он так спал только тогда, когда путешествовал с Лю Цингэ, и тогда действительно выспался… …О боже, неужели он просто… заснул и отказался просыпаться на пике Байчжань?! Каким образом верхняя одежда Лю-сяньшэна оказалась здесь?! Он действительно, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не сможет больше встретиться с Лю Цингэ! Шэнь Юань, вероятно, также не сможет посмотреть в глаза своему брату! По крайней мере, он определенно не хочет встречаться с Цзю-гэ прямо сейчас! Не желая оставаться в своей спальне и не желая выходить на улицу и встречать последствия своих действий, Шэнь Юань… сбежал в окно. Он просто… просто откладывает неизбежное, он знает, но… это проблема будущего Шэнь Юаня! Нынешний Шэнь Юань собирается спрятаться в бамбуковом лесу Цзю-гэ. Это самое, черт возьми, тихое место, за исключением пещер Линси, так что это лучшая возможность избежать людей. Что касается того, почему это самое тихое место в Цанцюн, то… это личный бамбуковый лес Цзю-гэ. Шэнь Юань не может представить себе никого, достаточно храброго, чтобы прийти сюда без разрешения. Конечно, поэтому он почти сразу же столкнулся с кем-то, кто был достаточно храбрым, чтобы прийти без разрешения. Шэнь Юань замер, когда неожиданно наткнулся на Ци Цинци, сидящую на земле в особенно уединенном углу рощи. Она подняла взгляд. — Юань-эр, — произнесла она с улыбкой, но Шэнь Юаню показалось, что ее глаза выглядели грустными. — Ци-цзе, — сказал он, кивая, а затем повернулся, собираясь оставить ее одну. Однако Ци Цинци махнула рукой, подзывая его. — Иди сюда. Все в порядке. Шэнь Юань чувствовал себя слишком неловко, чтобы отказать ей, поэтому сел на землю, не совсем рядом, но недалеко. Ни один из них ничего не сказал, они просто сидели рядом друг с другом в мирной бамбуковой роще. Шэнь Юань не мог не взглянуть на Ци Цинци краем глаза. Вчера она узнала имя Пей Ланьци. Он даже не мог начать обманывать себя. Она точно знала Пей-цзе и явно оплакивала её. Внезапно тишина показалась Шэнь Юаню слишком тяжелой. — Ци-цзе, — пробормотал он, нарушая тишину. — Мне жаль. О Пей Ланьци… из-за меня… Хлоп! Глаза Шэнь Юаня наполнились слезами от удара. Ци-цзе, даже несмотря на то, что Шэнь Юань — совершенствующийся, ты — глава пика и физический совершенствующийся. Не бей никого по лбу! Больно! Наблюдая, как он морщится, потирая лоб, Ци Цинци фыркнула. — Ты знаешь, Ланьци поступила бы так же, если бы услышала тебя. Она не из тех женщин, которые винят в своей судьбе кого-то другого. Шэнь Юань не мог это опровергнуть. Некоторое время они сидели в тишине, Шэнь Юань слушал, как ветер шепчет в бамбуковом лесу. — Откуда ты знал Пей Ланьци? — внезапно спросила Ци Цинци. — Она взяла на себя мои уроки танцев, когда мне исполнилось тринадцать лет, — сказал Шэнь Юань. —…Она была тогда довольно молода, — удивленно сказала Ци Цинци, а затем криво улыбнулась. — Нет, я полагаю, этого следовало ожидать. Даже в шестнадцать лет ее ритуальные танцы были прекрасны. Она вздохнула, её глаза наполнились дымкой воспоминаний прошлого. — Тогда... мы обе были ученицами. Мы встретились на конференции Альянса Бессмертных. Я видела ее, когда она ждала своего часа перед церемонией открытия. Пей Ланьци разговаривала с другими танцорами, была так взволнована тем, что получила собственную ученицу. Полагаю, это был ты. Шэнь Юань покраснел. Он знал, что Пей-цзе была без ума от него, но было неловко думать о том, как она гордо рассказывала о нем кому-то другому. — Она так красиво танцевала, что мне просто нужно было познакомиться с ней, — сказала Ци Цинци, подмигнув, хотя это было немного напряженно из-за ее более мрачного, чем обычно, настроения. — Она знала… что ты?.. —…Я никогда не видел ее лица, и она никогда не видела моего, потому что между нами всегда была тонкая ширма, — сказал Шэнь Юань. — Но Пей-цзе очень наблюдательна. Я думаю, что было невозможно скрыть, что с возрастом я приобрел мужской силуэт. Не от Пей-цзе. — Действительно. Не от Пей Ланьци, — согласилась Ци Цинци. — Но благодаря этому мы могли разговаривать даже после того, как мой голос сломался, потому что она уже знала и держала это в секрете. Но я никогда не думал, что в конце концов… — Шэнь Юань быстро прикрыл лоб, когда Ци Цинци двинулась, чтобы щелкнуть его по лбу. — Это не твоя вина. Пей Ланьци, должно быть, чувствовала, что что-то не так. Не знаю, знала ли она о Небесном Договоре, но я знаю, что она решила защитить свою клятву даже ценой жизни. Хотя тогда я не знала, что она имела в виду, теперь я понимаю, о чем она беспокоилась в письмах, которые присылала мне, — на лице Ци Цинци была самоуничижительная улыбка, как будто она не могла поверить, что не поняла тогда. —…Вы двое…? — Шэнь Юань чувствовал себя неловко, спрашивая это, но он чувствовал, что должен узнать ту сторону Пей Ланьци, которую раньше не видел… Нет, он просто хотел знать. —…Да. Мы были вместе. Несколько лет. Что-то в тоне Ци Цинци заставило Шэнь Юаня почувствовать, что ему больше не следует спрашивать. Снова воцарилась тишина, и их разговор прекратился. В бамбуковом лесу Цзю-гэ было действительно мирно. Шэнь Юань закрыл глаза, прислушиваясь к порхающим птицам. Они не хотели приближаться, потому что с ним была могущественная заклинательница, но Шэнь Юань предпочитал так. —…Мы разошлись. Шэнь Юань открыл глаза, пораженный голосом Ци Цинци. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, но она не встретилась с ним взглядом, глядя прямо перед собой в землю. — Не знаю почему. Может, это было из-за наших обязанностей. Может, дело было в расстоянии. Может, нам просто не суждено было быть вместе. Однажды я просто проснулась с чувством ужаса в животе, от ощущения, что мы просто тащили труп любви, которая у нас была. Но я была слишком труслива. Я все надеялась, что она тоже заметит и поднимет этот вопрос первой. Я была настолько ужасна, что даже почувствовала легкое облегчение, когда письма вообще перестали приходить. Ци Цинци закрыла глаза. Вздохнула. Сложила руки вместе. — С течением времени писем становилось все меньше и меньше, но я никогда не думала, что причина, почему они вообще прекратились, будет именно такой. Если бы я знала, если бы задалась вопросом… —…Ци-цзе… Ци Цинци позволила ухмылке украсить ее лицо, когда Шэнь Юань изо всех сил пытался придумать, что сказать, хотя она все еще не смотрела на него. — Я не дура. Я знаю, что сейчас ничего нельзя сделать, и, возможно, тогда я тоже ничего не могла сделать. И мы, вероятно, все равно расстались бы друг с другом, — сказала она, затем ее глаза смягчились. — Тем не менее, она была женщиной, к которой я испытывала привязанность. На мгновение Ци Цинци, невероятно могущественная, самоуверенная и озорная фея-заклинательница превратилась в фигуру из печали, сожаления и боли. Потом она вздохнула еще раз, и все исчезло, словно мираж. Встав, Ци Цинци снова стала неукротимой главой пика Сяньшу и с легкой улыбкой посмотрела на Шэнь Юаня. — Юань-эр, послушай меня. Если есть что-то, что тебе нужно кому-то сказать, неважно, что именно, не жди, чтобы сделать это. Очень больно сожалеть об опоздании. * Наблюдая за уходящей Ци Цинци, Шэнь Юань подумал, что она не намного старше его. Лет на десять, не больше. Но она была намного сильнее. Не только как заклинатель, но и как человек. Он посидел еще немного, прежде чем встать и вернуться в бамбуковый дом. Позволив Шэнь Цинцю отругать его за то, что он заставил главу пика волноваться, когда тот обнаружил, что боковая комната пуста, Шэнь Юань вошел в свою комнату и переоделся в мятую со вчерашнего дня одежду, думая о словах Ци Цинци. Медленно подняв мантию Лю Цингэ, он смотрел на нее несколько секунд, прежде чем перекинуть через руку. Он не был уверен, почему, но чувствовал, что должен пойти на Байчжань, чтобы извиниться и вернуть одежду. Как будто он пожалел бы, если бы продолжал тянуть.