История о чувствах, рождённых на небесах.

      Как оказалось, Сё Курусу не просто так поднял панику. От своего начальника разведштаба (Аи, скрепя сердце на это согласившегося), он узнал, что тот слышал, как в административном корпусе разговаривали рабочие, жалующиеся, что Саотомэ торопит их с подготовкой его появления перед певцами. Таким образом можно было заключить, что Директор появится в самое ближайшее время. Поэтому в объединённой группе "Искра неба" (название, единодушно принятое всеми с подачи Сё), происходили всевозможные подготовления. У них было преимущество - они точно знали, что Саотомэ появится сегодня. Пока сам начальник штаба бегал и распространял панику, Масато, Отоя, Ай и Рейдзи уже репетировали свою песню. Иногда они по очереди выглядывали из окна своего "Штаба" и звали Нацуки, который по рекомендации Сё раздавал автографы местным девушкам, очевидно, влившихся в армию его фанаток. С минуту на минуту ожидался и сам Курусу.       Песня "Искры неба" называлась "Моё прекрасное счастье" и была источником умиротворения для тех, кто её слышал. Члены группы, воображая растроганное лицо Саотомэ, уже видели, как дарят счастье и спокойствие французам, и признающих своё поражение остальных певцов Блеска. Сесиль, быстро и незаметно минующий домики, был вынужден признать, что у этой песни и правда есть все шансы на выигрыш. Но это нисколько не расстраивало его. Потому что, во-первых, объединение групп - нарушение правил Саотомэ, а во-вторых, насколько бы ни была хороша эта песня, текст с музыкой, который нес Сесиль, был гораздо сильнее. И он знал, что вместе с Камусом и Ранмару напишет слова, которые гарантируют им успех.       А вот у группы "Лед и пламя" пока всё отнюдь не было так радостно. Токия дописывал ноты второго куплета, сидя под тем же деревом, Рен, наконец тоже решившийся что-то сделать, тоже писал музыку, и очевидно, не знал, что тем же самым занят Ичиносэ. И только Самаэль владел ситуацией в полной мере, однако, у него тоже была своя музыка, главное отличие которой заключалось в том, что на неё так же были и слова. На всех членов группы. - Ичиносэ, кончай свою возню, пойдём репетировать. - обратился Самаэль к сидящему под дереву Токии. Тот поднял на него злобный взгляд. - Если ты не заметил, я ещё не закончил. - Если ты не заметил, - в тон ответил ему Слэмм, - то я был бы полным кретином, доверив тебе судьбу нашей группы. Поднимайся, идём растолкаем Дзингудзи. Лишённый душевного равновесия, Токия поднялся, демонстрируя своим видом, что нисколько не желает хотя бы делать вид сотрудничества, и пошёл вперёд. Через полминуты с таким же видом Рен смотрел на Слэмма. - Я почти закончил свою мелодию, и если ты думаешь, что я буду петь что-то написанное тобой - ты ошибаешься. - Тебе непочатый край работы, когда моя фактически готова, - вмешался Токия, - поэтому будет разумнее всё-таки воспользоваться моей помощью. Он говорил это затылку Рена, ни в коем случае не подразумевая Самаэля, словно того в принципе не существовало. Затылок Рена повернулся, показав своё недовольное лицо соперника. - А под твою музыку я даже дышать не собираюсь. К тому же у нас до завтра есть время, и я... - Вот и порешили. - перебил Самаэль Рена, - Присаживайтесь, сейчас я вам продемонстрирую музыку, под которую петь и дышать будете вы оба. Очевидно, что доверять словам Самаэля никто не собирался, но они всё же сели. А он тем временем уже вытащил свою электро-гитару. - Три куплета, по одному каждому, припев поём вместе, и пожалуйста, без скрипки. Смотрим слова и ноты. - певец протянул листы Токии и Рену. - "Шторм в ночи"? - недоверчиво переспросил Ичиносэ, словно не уверенный в том, что прочёл строку с названием верно, - Ты серьёзно? - "Разбей меня о скалы, Мои чувства отыщут дорогу, Мы - герои новой драмы, И я без тебя я теперь не могу..." Рен поднял свой взгляд с листа и очень пристально посмотрел на стоящего перед ним Слэмма. Тот ответил на взгляд и подавив желание усмехнуться, серьёзно спросил: - Наиграть? Первые прикосновения пальцев к струнам гитары дали понять, что, скорее всего, именно этой песне, и никакой другой не выиграть и не звучать перед слушателями Франции. Это было что-то новое, свежее, как упомянутый ночной шторм, и слова напеваемые Слэммом, словно были брызгами волн, выбрасываемыми на берег. И ни одно из прилагательных, которые раньше хотели озвучить слушающие, не могли быть использованы к этой песне, если только не прибегнуть к абсолютному и наглому вранью. Рен и Токия ловили себя на том, что мысленно подпевают в припеве, и когда последние аккорды были взяты, они долго не могли сказать правду, просившуюся с языка.       В таком же восторге были и Куросаки с Камусом, успевшие уже написать черновой вариант слов на музыку от Харуки. - Блестяще. Песня восхитительна. - Не представляю, что кто-то из остальных напишет нечто подобное, - не без гордости подхватил Ранмару заслуженную похвалу Камуса, - "Наша вечность" станет нашей победой. - Но песня объединённой группы тоже удивляет меня. Нельзя сбрасывать их со счетов. - А ты слышал что-нибудь у Ичиносэ? - спросил с усмешкой Камус, догадываясь о содержании ответа. - Нет, только видел, как он пишет слова. - Думаете, у них получится? - безразлично спросил Ран-Ран. - Нет. - Да. Камус и Ранмару удивленно посмотрели на Сесиля. И тот кивнул с твёрдой уверенностью. - Слэмм и Ичиносэ определённо удивят нас. Камус позволил себе передёргивание плечами и расслабленно сел в кресле. - Мы посмотрим, кто кого и как будет удивлять.