Все теперь без меня

Не мечтаю. Отмечталось. Это кара или милость? Это, брат, пустяк и малость, Главное – не отлюбилось. Луг росою серебрится, Дрок цветёт, река течёт, Есть ещё во что влюбиться, Есть причина сердцу биться, Остальное всё – не в счёт. (Николай Зиновьев) В то утро командующий Московским военным округом Семен Буденный получил письмо с удивительным адресом на конверте: «Москва, народному герою товарищу Буденному в собственные руки». - И кто тебе пишет, герой-любовник? Поклонницы? – ухмыльнулся начштаба округа Хлудов. Семен слегка поморщился. Он вспомнил, как вскоре после назначения наркомвоенмором Фрунзе вызвал в Москву и спровадил на гражданку начдива Дмитрия Жлобу. - Так я же – герой! – возмутился Жлоба, и Михаил даже не нашелся что сказать, изумленный такой безмятежной наглостью. Присутствовавший Семен пришел на выручку: - Да ты - долбо…б! Целый кавкорпус просрал, а сам целехонек! Эх, не я тем участком фронта командовал, - уж я бы тебя за погубленный корпус за уши и к стенке! Был бы ты герой – башка с дырой! - Да иди ты!.. На, почитай, если интересно. Не любовное, - усмехнулся он, протянув Роману письмо. «Глубокоуважаемый Семен Михайлович, дорогой и всенародно любимый товарищ Буденный! Пишет вам дочь купца Яцкова, у которого вы ребенком были прислугой за все. Нам с сестрой было тяжело смотреть, как девятилетний мальчик целый день таскает воду, колет дрова, обихаживает скотину, и мы старались скрасить, как могли, Вашу участь. Вы, наверное, помните, как мы тайком от отца дарили Вам то медовый пряник, то сахарного петушка на палочке, а Вы были такой солидный, хозяйственный маленький мужичок, и сластей не ели, считая это за баловство, а уносили домой, младшим братишкам и сестренкам. Теперь Вы прославленный красный генерал, но я верю, что у Вас все та же добрая душа мальчика Семки, которому всякую хромую лошадь или старую слепую собаку было жаль. Сестра моя умерла, и я, старуха, осталась одна, и местные власти несправедливо меня притесняют за отца-мироеда. А Вы-то знаете, что я сроду никого не эксплуатировала, а за папашу не ответчица, сама не раз была от него бита – купеческие нравы известные, описаны еще драматургом Островским. Заступитесь за меня, дорогой Семен Михайлович. Совсем тяжелая стала моя жизнь. На том остаюсь уважающая Вас Татьяна Яцкова». - Надо помочь, тетка она добрая, грамоте меня учила, - сказал Буденный. – Попрошу у Миши командировку в родные края на неделю, оставлю округ на тебя. Сдюжишь? - Да я-то сдюжу, только не вовремя ты это затеял. Дел невпроворот. - Так я ж не только по личному делу - вступиться за знакомую. Тут и телеграммы было бы предостаточно. Слухи до меня доходят, что не все ладно там. Видишь, какое дело, Рома: демобилизуется, допустим, красный казак Федор, и выбирают его в родной станице председателем исполкома. А забор в забор с ним живет служивший у белых и вернувшийся из Турции по амнистии казак Василий. И этот Федя – Съел Медведя припоминает соседу Васе не только Деникина, но и девку, которую тот у него отбил еще до германской, и пьяную драку, в которой отец Васи отца Феди побил, когда оба парнями были. Понимаешь?.. Не всякий, кто лихо шашкой махал, может выдержать испытание властью. Партбилет ведь из человека праведника не делает. А казаки – люди вольные, гордые, к оружию привычные; их гнуть в дугу не надо, а то распрямится та дуга - да прямо по лбу! - Это понятно. Но сторонники свергнутого Мефистофеля бузят. А ну как они решатся выступить? Одно дело, если войска из казарм выведешь ты, и совсем другое – если я. Станут они стрелять в соратников по приказу бывшего белого генерала? Семен погрозил ему пальцем: - Рома, не дури, не дури! Мертвых ты все одно не поднимешь, а башку себе раздуришь! И сделай лицо попроще, а то так и хочется сказать: «Отойди от гроба!»… Трудно тебе будет еще долго, а может быть, и всегда, - добавил он сочувственно и после паузы подвел итог: - Готовятся они выступить или нет – Миша знает. Он знает, он и решает, ежели не время – не отпустит меня, да и все. Хлудов кивнул: - Убедил. Кланяйся от меня владыке Арсению. – А владыка сейчас в Москве. Его переводят в Семипалатинск, приехал за новым назначением, или как это называется у духовенства… - Вот хорошо, мне надо с ним увидеться, - обрадовался Роман.