Хочешь, я расскажу тебе сказку?

      В этот же день в стенах главного отделения полиции Лондона происходило решающее, очень важное свидание. Крюгер явился на встречу, деваться ему было некуда, тем более он думал, что это касается Риддик, он бы их с удовольствием сдал. Таков он был — двуличие в нём засело глубоко. Какого же было его удивление, когда вместо семейства Риддик в комнате для допросов, куда его провёл Бигль, он увидел монахиню. Её чёрные одежды и чётки на руке привели его в трепет. Женщина смотрела на него спокойно и с достоинством. Он сел на стул напротив и почувствовал, что его смерть близко. Холод сковал его изнутри. Эти светло-карие глаза он хорошо помнил. На него смотрели глаза его первой жертвы — Лиззи Маккензи. Что-то случилось в этот момент, бывший святой отец схватился за сердце, его глаза выпучились, он попробовал встать, но упал обратно, по лицу прошли судороги. Бигль подбежал к нему, но было уже поздно. Обширный сердечный приступ выбил дух из этого сумасшедшего маньяка.       Сестра Элизабет спокойно встала со своего места, она была невозмутима. Это было лучшее, что произошло с ней за долгие годы во тьме из кошмаров. Бог услышал её молитву и призвал её насильника на страшный суд. Она верила, что эта мразь будет гореть в аду. Саммерсет немного задержался у себя и был очень удивлён, когда увидел беготню и скорую у входа. Он направился в комнату для допросов и недоумённо посмотрел на творившуюся здесь мистику. Двое коронеров вынесли прикрытое простыней тело Крюгера. Это было странно, но справедливо. Наверное, есть что-то в этом мире главнее всех следствий и судов. Только оставалось посетовать, что не смогли осудить его на много лет. Ещё больше его удивило то, что жертва сидела с прямой спиной и спокойно наблюдала за происходящим. Она так ждала отмщения, что Саммерсет решил не возбуждать против неё дела. Все, кого убил Крюгер из-за посланных писем, и так остались на её совести. Что толку судить человека, чья жизнь была полностью разрушена. Порой наша клетка из отчаяния и боли бывает прочнее любых тюрем. Он попросил сестру Элизабет подписать протокол и отпустил её. Так было правильно, и он это понимал. Бигль не разделял его мнения, он хотел праведного суда для всех, но начальник был умён и не дал волю эмоциям. Некоторые тайны должны остаться тайной. Дело он закрыл, далее это не имело смысла.       Ещё одна папка на столе инспектора была делом семьи Риддик. От неё веяло мрачным прошлым, что намного важнее Крюгера и важнее ещё стопки дел. Копнув вглубь, Саммерсет обнаружил страшную линию спонсорства сект и различных организаций. За этим стояло множество разбитых судеб и ключ от богатства этой семьи. Антония Риддик годами продвигала свои идеи в массы. Безумие этой женщины не имело границ: одни её секты в Южной Америке дорогого стоили. Более того, были секты, где мужчин подвергали кастрации, а женщинам удаляли внутренние органы. Жуткий конвейер распространился на пять континентов. Вступив в это общество, люди исчезали навсегда. Подручные Саммерсета принесли очень много материала на Антонию и почти ничего на её мужа. Он военнослужащий, активно принимающий участие в операциях на Востоке. По всем документам было ясно, что он не имеет отношение к деятельности жены. Что-ж, следователь решил это доказать. На сегодняшний день только обвинения в жестоком обращении с мальчиком было достаточно, чтобы начать дело. Возможно, в конце Риддик окажутся на скамье подсудимых. Сейчас он подписывал документ, в котором было чётко прописано, что эта семья лишается всех прав над Чарли Бакетом. Дальнейшая судьба этого дела была в руках судей. Завтра чету Риддик ждало задержание и подписка о невыезде до суда. Их дочь должна находиться в приюте до вынесения приговора. Джон эффективно поработал с органами опеки.       Мужчина зло улыбнулся, он разворошил страшное осиное гнездо, но оно того стоило. Эти подлые люди не должны иметь доступ ни к одному ребёнку. Пока он начальник полиции, он будет наказывать тех, кто причиняет вред людям. Сегодня он подал прошение от лица полиции в защиту интересов Вилли Вонки в деле о передаче Чарли под опеку именно этому человеку. Днём ранее инспектор увидел достаточно. Даже родная дочь и племянник никогда так не обнимали его, как вчера обнялись эти двое. Мужчина вспоминал то время, когда у него была семья, а он не был воскресным папой. В груди что-то больно сжалось. Если бы не его работа, но она так важна.       Однажды, раскрыв громкое дело о наркокурьерах и получив при этом ранение, ты приходишь в пустой дом после больницы. На столе лежат документы на развод и заботливо приготовленная мусака в холодильнике. Ты берёшь это блюдо и с остервенением выносишь за порог и уже хочешь уйти, но тебя останавливает протяжное «мяу». Так, у на тот момент ещё инспектора появился кот. Единственный человек, кто навещал его после выписки, был напарник Барри. Он же принёс ему новости о повышении.       От грустных мыслей его отвлёк стук в двери кабинета. Инспектор ответил и удивлённо понял, что к нему в кабинет пришёл Вилли Вонка. Он вопросительно окинул его взглядом и пригласил войти. Мужчина выглядел как-то подавленно, под глазами залегли тени, он был совсем бледным. С его коричневого пальто стекала вода, зонта не было.        Пройдя в кабинет, Вилли протянул инспектору документ с подписью и печатью самой Королевы Виктории. В нём было чётко написано, что до решения суда Чарли Бакет будет жить с ним на фабрике.       — Мистер Вонка, я не знаю, как вам это удалось, но это очень упрощает дело.       — Инспектор, я прошу передать копии этого документа в органы опеки и всем, кто будет против. Я забираю этого ребёнка и никому больше не дам издеваться над ним. Это моё решение, и я его озвучил Королеве. Она сказала, что одобряет, и суд будет лишь формальностью в этом деле.       — Хорошо, завтра я всё устрою. Что-то вы неважно выглядите? Что-то случилось? Сегодня вообще странный день. Вы не ездили к мальчику?       — К сожалению, нет. Очень много нужно было принять решений и кое-что уладить, я с самого утра на ногах, — тут в кабинете раздался звук, который издаёт пустой желудок. Вилли чуть ли не покраснел от смущения.       — Полагаю, что нам обоим пора пообедать, не так ли? — с улыбкой отметил Саммерсет.       — Составьте мне компанию, мне нужно обсудить ещё один важный вопрос. Он касается семейки, где жил Чарли. У меня на них планы, думаю, скандал будет громкий.       — Пожалуй, я соглашусь, сегодня и вправду был тяжёлый день.       Мужчины вышли из здания полиции и, перейдя дорогу, направились к уютному испанскому ресторанчику. Джон открыл большой чёрный зонт над ними двоими. Неизвестно откуда у него появилось желание защитить этого странного мужчину, который взялся за самое сложное дело — сделать кого-то счастливым.       К шести вечера Вилли наконец-то попал к Чарли. Мужчина невыносимо устал, весь день его был рассчитан по минутам, он едва успел застать Королеву в её резиденции, благо она была в пути из его родного города, и выпросить у неё эту важную бумагу. На этот раз Королева с удовольствием пошла ему навстречу. Наверное, тяжело признать свои ошибки. Ему очень повезло успеть в полицию — это был очень тяжёлый день. Вилли от души поблагодарил своего водителя и, пообещав ему премию, отпустил его домой, сказав, что из больницы вызовет такси. Характер мужчины заметно поменялся за этот год. Он стал замечать людей и их потребности. По крайней мере, они стали ему понятны. Время посещений почти закончилось, но Вилли было важно прийти к мальчику сегодня. Его перевели уже в простую палату, и разрешили посещение только ему и полиции.       Чарли уже устал от своего лечения. Сегодня было много процедур, доктор Финдли считал, что его организму нанесён большой ущерб, так что две капельницы с полезными растворами пришлось вытерпеть. Потом его как следует отмыли в больничной душевой и сделали новую перевязку. После обеда его переместили на второй этаж в детское отделение. Мальчик хотел сейчас только одного — отдохнуть от всех этих людей, которые не давали ему помечтать и побыть одному. Палата была небольшая и одноместная, на этаже дежурили охранник и медсестра.       Вечером тихо. Он слушал, как по металлическому подоконнику барабанит мелкий дождь. Палата детского отделения была очень уютной, совсем не напоминавшую больницу. Стены окрашенные в песочно-золотистый цвет, освещение было мягким, стояли уютные бежевые кресла и были полочки с игрушками, машинками и самолётиками. На стене висели яркие картинки с машинами и поездом. Чарли чувствовал себя спокойно здесь. О том, что это палата, напоминала только больничная кровать и штатив для физраствора в углу. Даже жалюзи на окне были приятного зелёного оттенка. На больших круглых часах с радужным ободком, которые тикали на стене, было уже начало седьмого. Чарли решил, что Вилли сегодня, наверное, не до него, но он ошибся.        Его взрослый друг пришёл к нему, принеся с собой запах дождя, улицы и своего терпкого парфюма. Он заполнил собой сразу всю комнату, весь этот маленький мир, в котором сейчас существует Чарли. В руках у Вилли была его сумка, та самая, которая осталась в тот злополучный день в шкафу его комнаты на фабрике. Вилли улыбнулся своей самой приветливой улыбкой и поставил сумку на кресло.       — Здравствуй, мой маленький друг. Я вижу, тебе уже лучше сегодня, — он придвинул второе кресло ближе к кровати.       — Я так ждал вас! Думал, не придёте уже, — Чарли говорил ещё тихо, горло немного болело.        — Как твои руки? Не сильно болят? — мужчина внимательно посмотрел на свежие повязки.       — Лучше. Сказали, ещё пару дней надо, и всё будет в норме, только чешется сильно. Вот нога болит ещё, но мне дали обезболивающее.       — Уютно тут у тебя. Совсем не как в больнице.       — Да, здесь и правда лучше, чем в той палате, где я проснулся.       — Я тут принёс тебе… это чтоб не скучно было.       Вилли достал из сумки его книги. Это было самым лучшим подарком для мальчика, и мужчина об этом знал.       — Ты много пропустил?       — Нет, но очень хочется повторить те формулы из новой книги. А ещё у друзей осталось немного моих учебников. Но сегодня я так устал.       — Ты вчера так много рассказал инспектору, он помог мне с твоим делом об опеке, и я получил очень важную бумагу. Ты поживёшь со мной до суда.       — Правда? Это так классно, — Чарли светился от счастья.       Вилли ласково взглянул на мальчика. Какой же он смешной и искренний. Что-то тёплое разлилось в груди. Он ещё никогда не знал таких чувств, как будто раньше его сердце было холодным, как у Снежной Королевы, а за этот год оно билось, любило и страдало от разлуки и волнений. Просто быть рядом, учить, поддерживать и делать чей-то мир светлым. Что может быть лучше? Одинокий кондитер менял себя и свою жизнь. Ещё немного, и сказка станет реальной.       — Кстати, Крюгер умер сегодня во время следствия. Саммерсет узнал от свидетеля, что это он убил маму Дины.       — Вот и поделом ему, — выдохнул Чарли, — он ужасный человек, — Вилли погладил его по руке, чтобы успокоить, и получил слабый отклик. В ответ его руку сжали забинтованной ладошкой.        Как же Вилли было жаль эти содранные ладошки этого сильного духом маленького взрослого. Сколько всего перенёс его мальчик и не сломался. Вилли ещё раз подумал о том, что Чарли никогда бы сам не ушёл из дома. Он жил бы с папой, мамой, их родителями и пушистым котом. Не открыл бы свои способности к учёбе и никогда бы не встретил его, Вилли Вонку, а там кто знает. Сейчас он понимал только одно — это его маленький друг, самый лучший, который у него только был. Вилли не удержался и погладил Чарли по его вечно растрепанным волосам. Тот прильнул к его руке, как котёнок. Его глаза уже слипались.       — Я сегодня весь день был занят, но, если всё получится удачно, то к понедельнику тебя ждёт сюрприз. Но я боюсь что-то загадывать. Потерпишь?       — Да, мистер Вилли, я подожду, — Чарли подарил кондитеру свою улыбку, — можно вы почитаете мне ту книгу про путешествие в Новый Свет. Вы же и её взяли? — мальчик удобно устроился под одеялом.       — А, ту, про Колумба? Конечно, я её взял. Ты как раз начал её читать тогда…       Вилли не договорил, просто открыл книгу и начал читать её Чарли. Он так увлёкся, что не заметил, как его маленький друг уснул. Ему ещё так многое нужно было рассказать и обсудить, но иногда всё вылетает из головы, и ты говоришь о чём угодно, только не о том, что надо.       Вилли посидел ещё немного и посмотрел на спящего мальчишку. Его Чарли был совсем ещё ребёнком, который улыбался сейчас во сне. Мужчина поправил одеяло и, положив книги на тумбочку рядом с кроватью, решил, что пора идти. Он уже почти вышел из палаты, когда обернулся и тихо сказал:       — Спокойной ночи, мой мальчик.