Вой

«…Is this the ending Of what we've begun? Will we remember What we've done wrong?» Within Temptation «The howling».

Зима пришла рано. Морозы побили оставшийся на полях поздний урожай, и схватили льдом реку, на которой стояли водяные мельницы. Вышедшие в поле ещё затемно пахари вернулись ни с чем, плуги скребли поверх мёрзлой земли, а лошади сердито фыркали, топча заиндевелую траву на пастбище. Когда выпал снег, стало понятно: морозы не отступят и год будет голодным. В замке жизнь замерла, лишь из труб на крыше не прекращал столбом валить едкий дым, нависая тяжёлым облаком над высокими башнями цитадели. Грязные стекла трещали, когда мороз выводил на них фантасмагоричные узоры. Каменную кладку стен расчертила ледяная паучья сеть: так застыли потёки в выемках и трещинах. Ледяную слезу обронила и одна из статуй, молчаливых созерцателей у парадной лестницы цитадели. Зима принесла не только гнетущие ожидания и страх грядущих тяжелых испытаний, но и вдохнула жизнь в сына короля, который много дней не открывал глаз. Его сердце почти не билось, но мальчик был жив. Никто не знал, что за недуг одолел его (а если и знал, то помалкивал). Ходили разные слухи о том, что это: и странная болезнь, высасывающая жизненные силы, и яд, и проклятье… Во двор замка, занесенный снегом, вышли молодая женщина и мальчик лет семи-восьми. Они направились в сад позади цитадели. Богато одетая в черное и белое, в накидке, под которой была видна вышивка золотой нитью, с приспущенным меховым воротом и тонкой шалью, небрежно наброшенной на голову и плечи, статная женщина держала за руку ещё слабого принца. Нет, не мать. Королева давно умерла, так и не оправившись после родов. А об этой женщине ходили разные слухи, но ни один из них не подтверждался, но и не опровергался. Шептали, что она — любовница короля, его родственница или старшая дочь. Считали её советницей и даже ведьмой. Казалось, она всегда при короле, но её никогда не видели ни подле правителя, ни в его покоях. За ней пытались следить и не могли. Горничные, гревшиеся у печи на кухне, бросились к замёрзшим окнам и пытались сквозь слой льда рассмотреть происходящее во дворе. Женщина слегка повернула голову, устремив мимолётный лёгкий взгляд на окна кухни, за которыми творилась девичья кутерьма, и девушки, испугавшись, отпрянули от стёкол. Сын десницы короля, светловолосый паренёк, скучал в отцовском кабинете у камина. Игрушки надоели, а в коридоре и залах — жуткий холод. Отец с утра до ночи сидел за пыльными фолиантами и горами государственных бумаг, даже посетителей не принимал. Дверь лишний раз не открывали, дабы не нагонять морозного воздуху. Мальчик выглянул в окно, и на его лице заиграла лучезарная улыбка. Он спросил у отца разрешения спуститься во двор и уже был готов рвануть вон из осточертевшей комнаты, на что получил категоричный отказ. Отец узнал, в чем дело, и потом потребовал у сына, чтобы тот отошёл от окна, иначе простудится. Маленький сад разбили в замке, чтобы хоть немного оживить мрачные стены. Аллея из дюжины хвойных деревьев, ровные конусы которых сплошь облепил снег, оканчивалась розарием. Этим летом капризные розы почти не цвели, но поздней осенью распустился самый молодой куст, только-только набравший силу, нежно-розовый. Для серых однообразных осенних дней он оказался настоящим чудом, и его сгубил холод. Колючие длинные ветви с крупными цветами низко склонились под тяжестью снежных шапок. Тонкие, полупрозрачные лепестки были усеяны чистыми, без единого изъяна застывшими каплями воды. Женщина не носила ни перчаток, ни рукавиц. Она протянула руку и легко коснулась замёрзшего стебля. Он задрожал, в шорохе мёрзлых листьев и лепестков можно было услышать тонкий звон ледяных капель. Она медленно провела рукой до едва раскрывшегося бутона, поранив палец, но будто и не заметила этого. Несколько капель горячей крови зашипели на снегу. — Они прекрасны, — с восхищением выдохнула она. Мальчик поднял голову. Он пристально разглядывал тонкие благородные и неподвижные черты лица спутницы, её взгляд был прикован к розам. — Но ведь они замёрзли, — слабым, хриплым голосом заметил он. Женщина медленно повернулась к принцу. Сложила руки внизу перед собой, чуть склонила голову и снисходительно ответила: — Да, этот куст погиб. Но посмотрите, как он прекрасен. Иначе он бы отцвел, листья пожухли, цветы увяли, остались бы безобразные голые стебли и гнилые лепестки. Лёд сохранит его красоту. Ещё одна капля крови сорвалась с пальца и упала на снег. — Вам больно? — обеспокоенно спросил мальчик. — О, нет, ничуть, — женщина даже не взглянула на уколотый палец. Принц едва заметно кивнул головой. Он сам коснулся цветка. Тяжелый бутон лёг в детскую ладонь и обжёг ту холодом. Вдруг мальчик сжал в руке стебель, вздрогнул, когда длинные шипы вонзились в кожу, но не отпустил, а только сильнее стиснул его. Алая кровь заструилась по ветви. Лицо юного принца исказилось от боли, и он наконец разжал пальцы. Он сильно порезал руку, в ладони застряли шипы, из ран ещё сочилась кровь. Он поднёс раненую руку ближе, внимательно разглядывая порезы. Горячая кровяная струйка защекотала запястье, прежде чем принц потерял сознание. Вокруг него взметнулось снежное облако. Ледяная пыль медленно оседала на меловом лице, но он не чувствовал холода. Женщина стояла рядом, скорбно прикрыв глаза. Она опустилась на колени рядом с принцем, приподняла его голову и снова посмотрела на окровавленную розовую ветвь, будто кровоточил сам куст. Наконец она сбросила с плеч черную шаль и, словно саваном, укрыла ею мальчика. Подняла тело на руки и скрылась. Тяжелую дверь одного из черных ходов цитадели за ней закрыл высокий статный мужчина военной выправки.