Твоего Слова достаточно

В мире, где буквально каждый способен к магии, Джон оказывается тем самым человеком, которому магия не подчиняется. До ранения он никогда не замечал, насколько полагался на волшебство, пока не потерял возможность им пользоваться. Джон улавливает горькую иронию в том, как повернулась его судьба; узнай мать, что он лишился грошей своей магии, она бы покончила с собой, если бы ещё была жива. Он любил свою мать, которая по-своему любила его, она была странной и несчастной женщиной. Но Джон был несколько счастлив тому, что ему больше не нужно появляться дома на Рождество и Пасху. Это почти смешно. Джон врач и потому знает, что магии лишиться невозможно. Магия настолько же неотъемлемая часть мира, как атомарные связи, гравитация, магнетизм и электричество, человек является ее пользователем, потребителем и производителем одновременно. Магия — это сила человеческого сознания. Сами эмоции есть простейший вид магии, каждый, кто испытывает эмоции, создаёт магический заряд, который может либо сохранить, заполняя свой резерв, либо выпустить в мир. Чем выше потенциал и сильнее самоконтроль, тем более сдержанными выглядят и являются люди. Джон испытывал все те же самые эмоции, что и раньше, но теперь почему-то не мог преобразовать их в физическую силу, меняющую мир. Это были простейшие упражнения, которые без труда проделывали трёхлетние дети: оттолкнуть жестом "стоп" предмет не составляет труда. Это всего лишь элементарный импульс, выраженный жестом руки. Это могут дети. Это могут люди с ментальными расстройствами, большая часть которых не позволяет оперировать сложными магическими потоками и конструкциями. Это могут единицы, самые слабые маги, силы и потенциала которых хватает только на простое бытовое волшебство. Джон раз за разом подбрасывает в воздух мячик, складывает "стоп" и — раз, два, три, — ничего не происходит. Он повторяет действия десять, тридцать, сто раз, но результат тот же. Мячик падает ему на колени с тихим шорохом, его траектория не меняется от того, насколько сильно Джон злится и пытается вложить эту злость в жест. Если бы Джон не знал, что это невозможно, он бы подумал, что что-то разрушило его потенциал. Когда он сдаётся и поднимает глаза, часы показывают половину второго, 221б так же мертвенно молчалива, как и раньше, Шерлок так и не возвращался. Джон уходит спать. *** Ему снится песок Афганистана, который он пропускает сквозь пальцы. Песок горячий и колкий, будто в нем мелко битое стекло. Кто-то смотрит ему в спину, но Джон привык; здесь это обычное дело. В пустыне всегда есть ощущение чужого присутствия; его порождает резонирующее с естественным фоном человеческое присутствие. Иногда это сводит с ума, но Джон почему-то чувствовал себя как дома, его не пугало это колючее жутковатое чувство. Он сидит в столовой, за раздачей стоит кто-то из его перемотанных с ног до головы пациентов, но Джон не беспокоится о них, этот парень все равно скоро пойдёт на выписку. Ему надо быстро поесть, потому что его ждут на задание, но еда почему-то постоянно валится с вилки, а все ложки в руках превращаются в китайские палочки. Когда он наконец выбегает, начинается гроза. Джон бредет какое-то время почти вслепую, потом обнаруживает, что отстал от группы (или наоборот ушёл вперёд), и тогда они появляются. Он знает, что уже видел это, что это уже было, но все равно чувствует леденящий ужас, как в первый раз. Девушка сначала кажется обычной, пока он не замечает странную грацию и неестественно подворачивающуюся лодыжку, явно сломанную. В трёх метрах от неё появляется старик, белые глаза без зрачков как будто светятся в темноте. Они идут нестройной группкой, одинаково неживые и неправильные. Джон не может убежать, хотя знает, что от немертвых надо держаться чем дальше, тем лучше; он будто муравей, влипший в янтарь. Она подходит к нему, кладёт исписанные чернилами руки ему на плечи и, кажется, улыбается под закрывающей лицо паранджой; Джон откуда-то знает, что под паранджой у неё нет лица, его размозжило осколками взрыва. — Привет, котик, — воркует она, Джон хочет закрыть глаза, но не может. — Я так долго ждала тебя, дорогой. Она тянется к нему, чтобы поцеловать его; если она сделает это, он умрёт. Джон просыпается рывком, руки автоматически взлетают в ударе, когда он ловит блеск чьих-то глаз. Сдавленный звук, грохот и боль в плече подсказывают, что он попал. — Отличный хук слева, — замечает хриплый голос с пола; Джон подрывается с кровати и включает крошечный ночник. Света вполне достаточно, чтобы увидеть Шерлока (тот держится за челюсть и ухмыляется). — Что за... — Джон разрывается между злостью и смехом, прежде чем реальность догоняет его и он пугается. Шерлок не выглядит обиженным или оскорблённым, но Джон все же не уверен, что к нему применимы обычные человеческие понятия. — Как часто тебе снятся такие сны? Я хочу пронаблюдать за ними в динамике. Джон зажмуривается (Шерлок от этого конечно же не пропадет, но ситуация его напрягает). Выдыхает. — Что ты здесь делаешь? — наконец говорит он. — Наблюдаю, — само собой разумеющимся тоном отвечает Шерлок, вставая и придирчиво оглядывая себя на предмет налипшего на одежду мусора. — Ты так эманировал, что мне стало любопытно. Джон понимает, что заснуть у него уже не получится, хотя на часах едва перевалило за три ночи. — Встретимся в гостиной, — с нажимом говорит Джон. Шерлок смотрит на него так, будто для него это ничего не значит. Джон закатывает глаза. — Пожалуйста, выйди из комнаты, чтобы я мог одеться. Я скоро спущусь в гостиную. — А, — глубокомысленно говорит Шерлок, после чего нехотя удаляется. Джон сокрушённо выдыхает, пряча лицо в ладони. Разумеется, что еще он мог увидеть во сне после того, что наблюдал вчера. Если Шерлок человек, то у него должно быть какое-то расстройство аутистического спектра. Правда, редко когда РАС сочетались с таким магическим дарованием, но чем черт не шутит. Спустившись в гостиную через некоторое время, Джон присвистывает от удивления. По всей комнате висят иллюзии; лишь одна из них яркая и точная — уже знакомый Джону слепок вчерашнего заклинания. Остальные разной степени размытости записаны на артефактные носители и похожи на изображение за мутным стеклом. Шерлок выглядит так, будто и не собирался спать; но рубашка на нем свежая, на лице — ни тени усталости. Прямо в воздухе висят, медленно дрейфуя, фотографии, отчеты, заметки, все это выглядит как организованный но безумный хаос. — Это материалы дел? — спрашивает Джон. Шерлок не удостаивает его ответом. Джон ловит за уголок одну из бумаг, она услужливо останавливает свое кружение. "Хлоя Мерфи, 47, Р3", читает Джон на листе; приложенные данные паспорта, страховка, какие-то еще официальные данные его мало интересуют. На фотографии — хмурая чернокожая женщина, полная и не слишком выдающаяся внешне. Джон никогда не работал с полицейскими отчетами и слабо понимает, что из этой информации важно. — Я думаю, это самое красивое дело, которое мне попадалось, — заявляет Шерлок, и Джон оборачивается на него, не уверенный, что не ослышался. — Это чисто исполненная магия, очень сложная и красивая, но в Ярде работают такие тупицы, что они ничего, ничего не заметили! Джон пока не разделяет это чувство; он тоже ничего не замечает здесь ничего красивого. Он вообще не видит красоты в смерти; она всегда уродлива. Особенно когда она настигает детей: молоденьких девочек, которые только-только начинают взрослеть, несмышленых мальчишек, которым говорят, что они солдаты. Им слишком рано умирать; и тем не менее она забирает их с жадностью. — Пять жертв, все найдены не там, где были убиты, все как будто бы пришли сами — и как видно на примере Саманты, так и было! — торжествуя, восклицает он; повинуясь его руке, фотографии женщин зависают перед Джоном. Он вглядывается в лица. — Все разного возраста, цвета кожи, потенциала, профессии, роста и веса; типаж внешности тоже не совпадает, убийца не преследует кого-то конкретного, выбор жертв не основывается на физических данных. — Первая жертва — февраль 2007, Хлоя Мерфи, медсестра в госпитале. Потенциал 3, сорок семь лет, одинока. Появилась в собственной больнице, где ее заметили сослуживцы. Повреждения совпадают с увечьями Сандерс, но конечности целы. После развеивающего заклинания упала и больше не двигалась; полагаю, развеивание повредило заклинание и его действие прекратилось. — Что она делала в больнице? — бормочет Джон. — Она была ещё жива? — Мертва больше суток, — отрезает Шерлок. — Вторая жертва — июнь 2008, Рут Янг, 38, потенциал 2. Домохозяйка. После исчезновения появилась дома, у старшей дочери случился стихийный выплеск магии, чары нарушились. Муж вызвал полицию. Дальше — Линда Нэш, 41, потенциал 4, продавец в букинистическом магазине. Картер счел это семейной ссорой! Семейной ссорой, черт побери! Жена Линды была единицей! Заклинание такого типа может наложить только волшебник не ниже семёрки. Джон, повертев головой, находит парящие неподалёку фото с места происшествия, и да, на семейную ссору это выглядело слабо. Не то, чтобы он был специалистом в этой области, но он не представляет, как это могло случиться; такие вещи не случаются спонтанно. Тело Линды явно пострадало от огня, но знаковые повреждения были видны невооружённым глазом: вырванные глаза и "зашитый" магией рот. — А почему... — начал было Джон, но Шерлок перебил его: — Ее упокоили защитные чары — ее собственные, к слову; видимо, сработал триггер на причинение вреда жене. — А откуда ожоги? — Она училась в Гарварде. Джон оборачивается на Шерлока, который ответил так, будто это все объясняло. Шерлок закатывает глаза: — Это стандартная шутка выпускников, в общежитии все ставили такое на двери комнат, чтобы отвадить воров. — Откуда ты знаешь? — любопытствует Джон, но тот не отвечает. — Нэш — май 2009. Ноябрь 2009 — Шелли Уинтерс, бухгалтер, работала в том же университете, что и Сандерс подходила обучение. Интервал сокращается. — Май и ноябрь? Полгода и два месяца? — Именно. Джон все ещё стоит в эпицентре замедленной бури, документы кружат вокруг него, как воронка урагана. Шерлок стоит где-то за ее пределами (Джон даже не заметил, как он перенаправил все документы к нему). — Тот же университет — это явная связь, — говорит Джон, неуверенный, чего от него ждут. — Серийные убийцы — мой любимый тип дел, — с немного крокодильей улыбкой невпопад говорит Шерлок, как никогда напоминая сейчас безумного мага или сумасшедшего учёного. Джон решает, что скорее мага, потому что синий халат, наброшенный на плечи, придаёт ему какой-то восточный сказочный колорит. — То, что они делают, всегда имеет систему и чаще всего кропотливо и тщательно сконструировано. Распутывать такие дела — одно удовольствие. Джон проглатывает замечание, что вообще-то погибли люди, и такая радость в этих обстоятельствах совершенно неуместна, но опять же — он не уверен, что напоминать о человечности тому, кого так и не смог отнести к людям или мифическим существам, едва ли уместно в каких-либо обстоятельствах. — И что все это значит? — несмотря на зарок молчать, Джон не выдерживает. Ему нужно задать эти вопросы, иначе... Иначе с ним будет что-то не так. — Как он вообще это делает? Зачем он убивает, если он не хочет убивать? Или хочет? Как он выбирает жертв? — Это главный вопрос, — восклицает Шерлок так, что Джон не понимает, какой именно.