Твоего Слова достаточно

За четыре дня, которые он провел на Бейкер-Стрит, Джон так и не смог понять, где предполагается завтракать или обедать в этой квартире. Кухонные тумбы завалены довольно загадочными вещами, часть из них можно опознать как ритуальные материалы (рулоны тряпок, пергаментов и выделанных кож, стеклянные банки с животного происхождения ингредиентами, зачастую крайне малоаппетитными, коробки, шкатулки, полиэтиленовые пакеты, в которые завернуто что-то неопределимое). Кроме этого в кухне можно найти лабораторную посуду и реагенты, неровными батареями расставленные в шкафчиках, инструментарий астронома (Джон украдкой разглядывает потрясающей красоты астролябию, то ли стилизованную под старину, то ли действительно старинную), ритуальные ножи и иглы, какие-то подозрительные заметки, связки сушеных трав, и даже — Джон подумывал спросить Шерлока, был ли там когда-то жилец — металлическую клетку, судя по виду, подходящую для крысы. Фонит магией эта дрянь довольно ощутимо, и Джон каждый раз ощущает это, проходя мимо кухонного стола к холодильнику (где хаос царит точно так же, как и везде). Сам кухонный стол заставлен какими-то грязными чашками, перегонными кубами и ретортами, соседствующими с весьма современным микроскопом и другой аппаратурой. Шерлок сразу предупредил, что трогать это все нельзя, каким бы ненужным или странным оно не показалось, но у Джона было ощущение, что даже грязные чашки фонили чем-то сильным (и любопытства ради он заглядывал в них, когда оказывался неподалеку, гадая, что же такого здесь делает сосед). После довольно внезапного пробуждения от кошмара Джон чувствует легкую пульсирующую головную боль и тошноту. Пытаясь понять, когда он в последний раз ел, Джон приходит к неутешительному выводу и направляется к холодильнику за молоком. Хлопья на завтрак — не самое его любимое блюдо, но на конфорках плиты под круглым Барьером кипятится что-то, источающее буро-зеленый непрозрачный дым, а во всей кухонной утвари явно собирается завестись разумная негуманоидная жизнь, поэтому варить себе что-то на этой кухне Джону не кажется хорошей идеей. Шерлок скрылся в своей спальне (Джон специально бросил взгляд на часы, чтобы зафиксировать время; доходил третий час ночи), поэтому Джон расположился в своем кресле с миской в руках, не чувствуя себя готовым ко сну, пусть и ощущая разбитость и чудовищную усталость. Хлопья с молоком сидят в желудке неприятным комом, но тошнота проходит, и Джон с тяжелым вздохом снова открывает на ноутбуке файл с требованиями к тесту на лицензию. Список заклинаний мельтешит перед глазами, как мушки. Он не может сложить банальный стоп. Ему не дается “крючок” или “ушко”, которое он в детстве использовал чаще, чем все остальное, постоянно подслушивая разговоры Гарри с подружками (именно так он узнал, что девчонки говорят о каких-то дурацких вещах, совершенно непонятных и неинтересных). Джон тяжело вздыхает, разминает руки, откашливается негромко, чувствуя, как не готовы связки к магии, и читает первое реанимационное заклинание, запускающее остановившееся сердце. Ruahanuu ursuwat farwej. Медленно складывает концентрирующие жесты, с преувеличенной точностью и ненужным напряжением рук толкает воздух ладонями, интонирует привычную формулу, не чувствуя ни грана Силы, которая обычно вибрировала в его Словах. Джону кажется, что магия вокруг него заволновалась, — не волны от камня, брошенного в пруд, а скорее рябь на поверхности от ветра. Но вместо ощущения рвущейся с поводка магии он чувствует только собственную никчемность и странное удовлетворение. Он так и знал, что ничего не выйдет. Но попробовать все равно стоило. Джон закрывает ноутбук и идет наверх, чтобы попытаться поспать. *** — Хочет ли убийца убивать? Джон вскидывает на него слипающиеся от усталости глаза. Холмс поднял его в шестом часу утра, некоторое время взахлёб рассказывал ему о психологии и криминологии серийных убийц, и в начале восьмого утащил его в лаборатории Бартса (разнообразия ради в этот раз они взяли такси). Что он здесь делает, Джон так и не понял, но, похоже, сейчас это станет ясно. — Заклинание, которое он использует, крайне сложное и уникальное; это не модификация уже существующей формулы, не старинное забытое заклинание, а совершенно новое. Это значит, что либо он создал его сам, либо кто-то создал его специально. — Есть люди, создающие заклинания на заказ? — переспрашивает Джон, решив, что ослышался. Шерлок смотрит на него, как на идиота, которым он, вероятно, является. — Разумеется. Из тех, кто создаёт заклинания, я не знаю никого, кто был бы способен на такую конструкцию; создать формулу ещё полбеды, но вот сделать ее рабочей, выполнимой — в этом весь трюк. Шерлок несколько часов не разгибая спины торчал над микроскопами, изучая улики с места преступления (Джон, узнав, наконец, куда и зачем они едут, удивился, что маг уровня Холмса опирается на немагические способы анализа — хотя аппаратура на кухонном столе уже намекала на это). Первой фразой после этого должно было быть что-то вроде "эврика!", а не экскурс в аналитическую магию. — То есть он гений? — Либо это дебют новичка, намеренно эпатажный и сложный; набить клиентуру, заявить о себе, создать себе имидж. Либо да, он гений. — Ты что-нибудь нашёл? — спрашивает Джон, указав глазами на микроскоп, когда пауза начинает угрожающе затягиваться. — Ничего конкретного, — раздраженно дергает щекой Шерлок. — У тела отделены ноги, их бы найти, но есть шанс, что поиски затянутся надолго. В крови ничего необычного. Шерлок вскакивает с места, начинает расхаживать по лаборатории, Джон отходит в сторону. — Порталы оставляют след на местности, но не на объекте перемещения. Если бы были ноги, можно было бы проанализировать остатки почвы на подошвах. — То есть мы не можем узнать, покидала ли она территорию университета? — Она шла по улице после убийства, — резко перебивает его Шерлок. — Студент видел её, следов портальных перемещений в общежитии нет, над кампусом — барьер с запретом на перемещения на всей территории, кроме портальных площадок, а на камерах там ничего нет. Убийство случилось где-то под носом у охраны, камеры пусты и никто ничего не заметил. Как? — А датчики фона? — Пусто. Джон хмурится. Датчики фона, магическая вариация камер уличного наблюдения, обычно улавливают всплески и флуктуации фона; спрятать колдовство такого масштаба было бы сложно. — Подожди, то есть ты только что сказал, что убийство произошло где-то очень рядом? — спохватывается Джон. Шерлок смотрит на него, как на умственно отсталого. — Чужих там не было, девушка не покидала территории, и следов насилия на теле не было, то есть она знала того, кто ее убил? — Ты определённо делаешь успехи, Джон, — ровно замечает Шерлок, подтверждая слова Джона. *** Ему больше не снится та девушка в парандже, не в последнюю очередь потому, что он мало спит после того, как Шерлок погружается в расследование. Не сказать, что он сильно об этом пожалел — ни отсутствие сна, ни переезд не расстраивают Джона ни капли. В некотором смысле он благодарен Шерлоку за изощренную пытку бессонницей — ему просто некогда спать, а еду он впихивает в себя в те краткие моменты, когда Шерлок отворачивается и (или) занимается чем-то непонятным. Для начала они устанавливают круг знакомств предыдущих жертв и опрашивают их по очереди. Шерлок то прикидывается идиотом, то разыгрывает из себя представительного детектива, а Джону остается только наблюдать и подыгрывать там, где это от него требуется. В трех из четырех случаев его помощь вовсе и не требуется, но Джон присутствует все равно. Он забывает про прием у Эллы и она звонит ему прямо посреди допроса (интервью, как бестактно обозначил это Шерлок, прикинувшись журналистом, расследующим висяки). Джон меняется в лице и отходит в коридор. — Да, — Джон пытается не звучать виновато, но судя по снисходительности в ее тоне, получается так себе. — Я беспокоилась, что с вами могло что-то случиться. — мелодично говорит она в трубку (если бы не ее психологическое образование, он бы за ней приударил). — Вы не из тех пациентов, которые пропускают терапию из-за нежелания. Джон едва не фыркает в трубку, руша все впечатление. — Простите, я напрочь забыл о сеансе, — признаётся он, судорожно придумывая оправдание. — У Гарри случился форс-мажор. — Она в порядке? — обеспокоенно гудит в трубку Элла (Джон чертыхается: она подумала, что Гарри отравилась алкоголем? Что она совершила попытку суицида?) — Да-да, все в порядке. Она в порядке, — поправляется Джон, стараясь не звучать слишком явно облегчённо. — Ничего такого, с чем не мог бы справиться терапевт. Джон клятвенно обещает быть в следующий раз, но почему-то хочет скрестить пальцы; несколько дней рядом с Шерлоком сделали больше, чем месяцы терапии. Он все еще иногда хромает и не может колдовать, но не чувствует по этому поводу ни малейшего дискомфорта. Он понятия не имеет, зачем он здесь и что будет, когда год кончится, но пока что его устраивает безвременье, в котором он существует. Муж Рут Янг, с которым они встречаются на следующий день, не горит желанием с ними разговаривать; "прошло два года", говорит он с явным нежеланием развивать тему. "Надо двигаться дальше, детям нужна мать". Судя по тому, что, как дедуцирует Шерлок, он женат более года, ему не пришлось долго выбирать. — Изменял, — отрезает категорично Шерлок, благо, уже после "интервью". — Рассматривает брак как экономическое средство, поэтому не сильно расстроился после смерти жены. — Почему это? — не понимает Джон. — Домохозяйка, Джон. Его новая жена — офисный работник, с девяти до пяти, судя по манере общения, сотрудник колл-центра. Шерлок собирает информацию, как пчела собирает нектар; Джон не видел ни одного раза, чтобы тот принимал пищу или отдыхал. Единственное близкое к отдыху состояние, в котором Джон застал его, это поза воина на крышке саркофага: растянувшись во весь рост на диване, Шерлок невидящими глазами смотрит куда-то в потолок, и дозваться его в этот момент, кажется, невозможно. Не то, чтобы Джон пытался. Он замечает, что его финансы тают куда интенсивнее, чем прибавляются (особенно этому способствуют частые и вынужденные поездки на такси), и понимает, что скоро придётся придумать что-то такое, что принесёт ему деньги; редактура отвратных статеек для интернет-журналов — такая себе карьера, но пока она даёт деньги, а ему не из чего выбирать. Правда, он собирался соскочить с этого поезда, но, видимо, придётся повременить. Разве что неплохо было бы ещё и найти время, чтобы заняться этой редактурой. Потому что Шерлок, кажется, сделал его своей любимой комнатной собачкой. — Ручку, — повелительно протягивает он ладонь, не отрываясь от микроскопа. Ручка лежит в десяти дюймах от него, но видимо, отрываться от работы он не собирается. Джон пожимает плечами, хотя Шерлок этого не видит, и подаёт ручку. В их устном договоре значилось, что он теперь помощник, так что свою часть сделки он собирается выполнить. (Думать о том, что будет, если этот безумный сид нарушит контракт, он не хочет.) Муж Шелли Уинтерс убит горем и в его заплаканных глазах Джон, наконец, видит подходящую ситуации эмоцию (потому что Шерлоку стоило бы помнить, что погибли люди, невинные женщины, чьи-то матери, дочери и жены). Он тактично отводит глаза от чужого горя, не в силах его пережить, пока Шерлок со свойственной ему тактичностью вгрызается в него. — Был ли у вашей жены любовник? Джон морщится, муж — икает от удивления. — Нет! Не знаю? Мы были счастливы, все было хорошо. Она перешла на новую работу всего пару лет назад, ей очень нравился коллектив... Он весь — сплошные эмоции, Джону неловко и сложно, и не сразу он осознает, что не последнюю роль в этом играет его магический фон. Чувствительность к магии считается привилегией и проклятием высоких потенциалов. Они оперируют другими материями, и, говорят, эмоциональные "шумные" в этом плане люди могут вызывать дискомфорт. Джону не по себе от количества эмоций в этом человеке, но он знает, что Шерлоку сейчас куда хуже, и потому держится изо всех сил. — Новые знакомства? Кто-то, о ком она упоминала незадолго до смерти? Еще до того как звучит последнее слово, лицо мужа сморщивается от накатывающих слез. Джон смотрит поверх его головы, чувствуя головокружение и тошноту. — Нет, ни... Ничего конкретного, — всхлипывает он. — Был один студент, который перепутал там все бумажки и ходил ее донимал неделями, но это было может быть за полгода до... До... Он снова начинает плакать. У Джона нет сил удивляться тому, откуда у него все еще столько сил, спустя два месяца. — Где она еще бывала? — Йога, церковь — она была атеисткой, но любила воскресные концерты, — хоровой кружок где-то рядом с Хакни и литературный клуб, — перечисляет он. — Но она была очень замкнутым человеком. Как странно все еще говорить "была"! Ни с кем там она не общалась, я не видел ни одну из ее двух подруг. Они дружат со школы и... Дружили, я имел в виду... Джон не выдерживает и отлучается на улицу; свежий воздух и разреженная магическая атмосфера прочищают его голову (как Шерлок все еще не сошел с ума?). Остаток интервью он пропускает, но Шерлок довольно быстро присоединяется к нему на крыльце, поскольку уже узнал всё, что его интересовало. — Бесполезно, — бросает Холмс со злостью. — Как можно жить бок о бок с человеком и ничего о нём не знать?! Это очевидно даже мне! Она много писала от руки, ее литературный стиль специфический, но весьма развитый; куча писем в коробке, у неё была обширная продолжительная переписка с значительным количеством респондентов, судя по штемпелям и адресам, поэтому заявление о том что Уинтерс не общалась ни с кем — ложь! То, что она не общалась с мужем, говорит о том, что у неё обязан был быть любовник! — Не все недовольные своим браком люди заводят интрижки, — замечает Джон, все ещё испытывая легкую тошноту. — Не все, но Уинтерс точно завела, потому что муж сказал, что она стала приходить позже домой за несколько месяцев до смерти, объяснил это повышением. — И почему ты ему не веришь? — В материалах дела есть данные о ее работе, Джон, и ты их читал, — Шерлок произносит это так, будто забыть что-то, что однажды прочитал, совершенно невозможно. Джон усмехается себе под нос: он едва ли помнил, что писал в блоге в последнее время, а уж прочитанное стиралось из его памяти куда легче. — Там нет ничего о повышении. — Надо просто узнать в отделе кадров, — пожимает плечами Джон. — Вот и займись этим, — огрызается Холмс, ныряя в портал, который схлопывается прямо за его спиной. Намёк понят, Джона не приглашали. Его все равно стошнило бы, пройди он через портал; разность магических напряжений добила бы его окончательно. *** — Нет, никто ее не повышал, — отвечает Джону уставшая женщина средних лет, сослуживица Уинтерс. В отделе кадров, что логично, его просьбу проигнорировали ("А вы полиция? Покажите удостоверение!"), но Джон догадался спросить в бухгалтерии, по обычаю Холмса выдумав что-то про друга по переписке, приехавшего издалека и желающего навести справки о погибшей. — Странно, ее муж сказал... — начинает Джон, потом ловит на себе странный взгляд женщины. — Встречали его? Он же абсолютный идиот. — Они стоят в курилке, чтобы не мешать работе в отделе, и Джон стоит так, чтобы дым не шел на него. Женщина фыркает, впервые выглядит почти оживленно. — Любовник у нее был. Молодой. Красивый. Девчонки пару раз видели его, издалека. Кто-то по-моему даже опознал кого-то из студентов, но сейчас не вспомню, кого именно. Джон тяжело вздыхает. Ему придется сказать об этом Шерлоку. *** Медсестра, работавшая с Хлоей, помнит мало полезных сведений о том, что случилось три года назад. — Она пришла прямо к нему в операционную, пока он был там, — возбуждённо говорит она (на бейджике написано Джейн Остин, и это иронично: она темнокожая, с цветными волосами и ярким акцентом, совсем не похожая на тезку-писательницу). — Ходили тут слухи, что она влюблена, но никто не знает, в курсе ли он был. Но это такая красивая история! Даже после смерти она пришла к любимому человеку! Шерлок не выглядит впечатлённым историей новых Ромео и Джульетты: он пытается вывести медсестру на тему новых знакомств Хлои, но та ничего не знает: подруг на работе у нее не было, близких родственников тоже, брат умер от рака за год до смерти сестры, а больше у нее никого не было. Джон понятия не имеет, зачем нужен Шерлоку, потому что по большей части все, что он делает — это слушает и задаёт идиотские вопросы. Со всем расследованием Холмс прекрасно справляется в одиночку. — Она вообще странная была, — Джейн с громким щелчком лопает пузырь из жвачки. — Вечно со своими книжками сидела, знаете. — Книжками? — успевает спросить Джон, за что зарабатывает одобрительный взгляд Шерлока (ну, он надеется, что это был одобрительный взгляд). — Мерфи могла часами трещать только о книжках, причём ладно бы читала что-то интересное. А то блин какую-то Джейн Эстин постоянно всем втирала, дрянь какая-то, скукотища невероятная. Джон с гигантским трудом удерживается от гомерического хохота. — Уинтерс ходила в литературный клуб, — говорит Шерлок, когда они выходят из приемного покоя больницы. — Отправляйся к мужу и узнай что за клуб, адрес, сейчас же. — У меня дела, — говорит Джон, и только через несколько шагов замечает, что Холмс остановился как вкопанный. — Какие у тебя могут быть — ах, вот оно что. Отмени ее, — говорит он. — Психотерапия тебе не помогает, потому что ты не болен. — А можешь справку мне дать, что я здоров? — внезапно для самого себя огрызается Джон. — Я обязан ходить, пока не пройду комиссию и не верну лицензию. Шерлок пристально смотрит на него, когда его голос трескается на слова "лицензия" несмотря на все усилия сделать вид, что его это не волнует. — Боишься, что не пройдёшь? — это скорее не вопрос, а утверждение. — С твоим магическим ядром все в порядке, блок не связан с ПТСР. — Шерлок! — предупреждающе говорит Джон. — Уволь ее, — настаивает тот. — Она бездарность. Джон закатывает глаза и самым наглым образом уходит от ответа, запрыгивая в подошедший автобус. — Муж! Адрес! — кричит этот паршивец вслед на половину улицы; старушки на передних сиденьях смотрят на него с негодованием, видимо, решив, что первое слово было обращением. *** Они прочесывают литературный клуб, состоящий из десятка человек среднего и старшего возраста, ни один из них не в курсе случившегося с Шелли, разве что, услышав в расспросах имя Уинтерс, к ним подходит старичок в очках, твидовый пиджак затерт до блеска, совершенно белые волосы смешно торчат над сияющей на макушке лысиной. Но глаза у него живые и яркие. — Я работаю в том же университете, что и Шелли, — говорит он, улыбаясь и близоруко щурясь, легкость его тона говорит о том, что за жертв он нисколько не переживает. — Не могу сказать, что знал ее хорошо, но видел здесь пару раз. Она приносила очень неплохие стихи, и как-то раз их даже читала. — А вы... — намекает Джон деликатно. — Ах, да, простите, — старичок рассыпается сухим смехом, похожим на кашель. — Меня зовут профессор Самюэль Торнтон, я преподаю в университете. Моя основная специальность — аналитическая филология. Видимо, Джону не удаётся спрятать замешательство на лице, потому что профессор кивает с улыбкой, не покидающей его глаз. — Да, я часто встречаюсь с такой реакцией. Если объяснить это простыми словами, я изучаю семантику сложносоставных заклинаний. Обычная филология занимается трактовкой художественных текстов, написанных на живых и мёртвых языках, анализом структур и выразительных средств, использованных автором. Ну а я анализирую выразительные средства Речи. Джон кивает с видом, будто наконец-то стало все понятно, но на деле он все ещё не очень представляет, что это за выразительные средства Речи, если большинство формул состоят из простейших основ, подлежащего и сказуемого, с редким вкраплением дополнений, уточняющих радиус действия или круг имеющихся в виду объектов. — То есть вы знали Шелли Уинтерс? — вспоминает Джон. Старичок кивает с озабоченным видом. — Я слышал о том, что с ней случилось, это чудовищно, — качает он головой. — Я мало ее знал, видел издалека. Очень молчаливая девушка, почти ни с кем не разговаривала. Хотя стихи у неё были отличные, знаете, об этом я могу судить с уверенностью. — Почему? — Я филолог, пусть и магический, — пожимает плечами Торнтон. — Общие законы в языках мало отличаются, так что если вы знаете основы на одном языке, вы знаете их все. Джон кивает головой. Профессор не сказал ему ничего нового. Властный жест Шерлока с другого конца коридора подсказывает ему, что пока заканчивать разговор. — Кстати, вы не знали Саманту Сандерс? — Как? — переспрашивает Торнтон. Джон повторяет. — Эм, не знаю, не вспомню. Я веду потоковые лекции, и группы очень большие. Не припомню, чтобы такая была у меня, но возможно, я просто ее не помню. Знаете, бывают такие тихие студенты, которых просто не замечаешь и не запоминаешь. Джон торопливо прощается. — Что-нибудь полезное? — Узнал что такое аналитическая филология, — сообщает Джон. — То же, что и у остальных. Видел, не общался. Шерлок даже не тратит сил на раздражённый вздох, открывая портал. *** Сказки про это место Джон, как и все дети, слышал с детства. Лондонское волшебное подполье практически не пряталось, и его всегда удивляло, почему все знают о том, что там происходит, но никто ничего не делает. Когда он вырос, он все ещё не понимает, как это работает. Выходя из портала, последнее, что он ожидает увидеть, это зелёные факелы Маркета, разномастную толпу и плывущий над толпой мерцающий покров, закрывающий от дождя пестрые палатки, ларьки и открытые лавки с полузапрещенными товарами. Запрещенными здесь тоже торговали, но не так открыто. Все знали, что здесь происходит, и Стража знала тоже, так что все соблюдали внешние приличия на всякий случай. — Что за... Шерлок, что мы тут делаем? — яростно шипит Джон, догоняя размашисто шагающего Холмса, который явно чувствует себя здесь как рыба в воде. От факелов, символов этого праздника непослушания, тянуло горьковатым травяным дымом. — Наводим справки, — отвечает тот, не сбавляя шага. Джон выхватывает взглядом из толпы слепую девушку с обезображенным лицом, группку шумно галдящих не то цыган, не то каких-то ещё кочевников; толпа, шарахаясь, расступается перед китайцем с огромной черной псиной (Джон не сразу замечает, что у псины три башки, каждая размером с человеческую). Джон едва не теряет из виду Шерлока, когда тот ныряет в проулочек, образованный потрёпанными, когда-то цветными тряпками. У него перед глазами совсем другая земля, совсем другая страна, поющая от ветра и песка пустыня, наполненная солнцем до краёв, и ему приходится напоминать себе, что это больше не война, и вряд ли эти люди схватят его из-за креста на форме. Шерлок останавливается, Джон ничего не видит из-за его спины и пальто; когда тот шагает вперёд, он следует за ним. — Салям алейкум, — гортанно произносит Шерлок тощему грязно выглядящему дядьке в холщовом халате. — Кого ты притащил? Мне некуда девать твоих бродяжек, Шерлок, — с персидским акцентом ругается дядька. — Ему не нужна твоя помощь, он мой, — отрезает Шерлок. — Твой? С каких пор ты стал заводить ручных псов? — Не твоё дело, Амир, — рычит Шерлок. — Кто мог сделать вот такое заклинание? Он достаёт из кармана мраморный шарик-артефакт, бормочет над ним формулу и тот расцветает сияющим цветком слепка чар. Амир всплескивает руками, фырчит и бурчит, и по одной только интонации Джон понимает, что среди сказанного им цензурные только предлоги и имя Шерлока. — Я тебе что, сраная библиотека? — рявкает на него дядька, явно разозлённый чем-то. — Я не занимаюсь таким дерьмом и своим ученикам запрещаю. — То есть ты знаешь, что это? — хищно скалится Холмс. — Нет, и знать не хочу! — взрывается тот. — У нас это зовётся магией разума, и такие штуки не проходят даром! Если хоть однажды прочитаешь такое, назад дороги нет. — Что это значит? — спрашивает Джон, хмурясь. Амир разражается бранью на своём языке, который Джон не узнает. — Почему? — спрашивает Шерлок. — Проваливай! Дядька выгоняет их из палатки, потрясая кулаком и очень грязной метлой, но несмотря на то, что они ничего не узнали, Шерлок не кажется огорченным. — Когда ты говорил "может быть опасно", ты имел в виду смерть от метлы? — спрашивает Джон, а Холмс в ответ разражается весёлым смехом, удивительно человеческим относительно его обычных эмоциональных проявлений. — Зачем мы ходили туда, если он все равно ничего нам не сказал? — О, он сказал нам очень много! Заклинатель — европеец, с классическим образованием, заклинание придумал сам и да, это не убивающее. — Контроль разума? Он сказал про "магию разума". — Нет, это рациональная магия; национальные школы склонны к многоступенчатым конструкциям и ритуалистике. — А что если кто-то из его учеников сделал это, а он не знает? Или покрывает своих? — насколько Джон знал восточные народы, это было возможно. — Нет, никто с Маркета не писал это заклинание, Амир контролирует этот сектор. — Окей, — пожимает плечами Джон, не слишком убеждённый. Они покидают Маркет пешком, петляя по замызганным переулкам. *** Тамошняя еда на вынос оказывается божественной.