Молекулярный дизайн

      День не задался с самого начала. Уже в тот момент, когда Норт в холодном поту успокаивал себя, всё стало ясно. Неспроста именно в эту ночь приснился Лунарт. Не стоит ждать хоть чего-то хорошего, если видишь как наяву синюшные вены по веснушчатой шее и пустой взгляд с напоминанием, что именно ты не остановил.       Полпятого утра на часах не предвещали ничего хорошего. Сквозь задернутые шторы пробивался свет фонаря. Норт потер переносицу и вздохнул: лучше, конечно, попытаться уснуть сейчас, иначе день пройдет совсем убито. Но образ зомби-Лунарта, смотрящего на него пустыми глазами, ощущение абсолютной опустошенности и, что уж врать, страх, ставили этот план под сомнение.       Отдаленные звуки пьяной ругани и редких проезжающих машин на удивление убаюкивали, казались правильными и естественными. Подушка пахла сыростью и чем-то тяжелым и этим тащила за собой в мир без снов. Фантомный Лунарт медленно отступал: Норт перевернулся лицом к дверному проему и посматривал иногда, не материализуется ли что-то или кто-то в его комнате.       Когда прозвенел будильник и Норт разлепил веки, почти тут же задумался, спал ли он вообще. Его как будто отделили от всего остального мира, поставили стену между ним и тем, что можно ощущать. В ушах звенело, а кожные рецепторы решили взять выходной и отзываться только на экстренное — например, на холод от кубиков льда, которыми Норт сгонял с себя оцепенение. Самым достоверным источником знания о происходящем вокруг хозяин нарек сегодня глаза — они хотя бы работали без перебоев.       Контрастный душ вроде как исправил ситуацию, а две чашки кофе результат закрепили. Вывод этот Норт сделал по тому, как унюхал, что рубашка провоняла стариной шкафа, да и ткань загрубела. Следовательно, он в состоянии делать какие-то логические выводы.       На работу пришлось добираться по пробкам, что Норта обычно никак не колыхало, но сегодня до дергающейся брови взбесило. «Какого черта мне надо ходить туда так рано, если я всё равно нихера не делаю?» — злобно зыркал он на всех и каждого, разумеется, ни в чем не повинных. И, судя по многозначительному взгляду и поджатым губам таможенника купола-два, его настрой не остался незамеченным.       — Да вы смеетесь что ли?!. — просипел он в пустой лаборатории.       Этот стон бессильной ярости Норт уже не смог сдержать. И зачем, спрашивается, он так торопился и не нахамил охраннику, отпустившему очередную шутку про то, что «некоторые магические существа» сюда по блату попали, потому что их продавцами в интернет-магазин не взяли?       Но факт оставался фактом: лаборатория аналитических исследований лекарственных препаратов была абсолютно пуста.       Хоть Норт и не рассчитывал, всё равно огляделся. Но нет, никто не оставил на столешницах черновиков, журналов экспериментов или хотя бы протоколов. Чёрт, даже ни одной подписанной пробирки не забыли. Это расстраивало. Зато на рабочем столе Джуллс тоже ничего не лежало. Как и в мусорке под ним. Стало быть, и тот листок с расчетом констант равновесия, что Норт оставил Джуллс вчера, она забрала. Это вселяло надежду. В целом, ничья эмоций.       — Ау?.. — для соблюдения приличий протянул Норт.       Никого. Как и в лаборантской. Как и в лаборатории госпожи Пэт. «Либо у них семинар, либо мне пора волноваться», — заключил он. Второго делать точно не хотелось, так что, чтобы не спускать время понапрасну, Норт выбрал для вида обойти соседние лаборатории в поисках начальницы и, услышав, что они на собрании, протереть все столешницы.       В рутинную обстановку вписался звонок телефона — редкое в его социальном статусе явление. Норт сладко зевнул, снял перчатку и с нескрываемым — ага, еще было б от кого — удивлением скинул блокировку.       — Алло-алло? — захотелось поиграть в старого франта.       — Норт, бля, ну какие цветы? Ну ты издеваешься? Я что, девчонка?       Секунда на осознание, и вот Норт уже стирает истеричные слезы в уголках глаз. Кто б ему еще с таким тоном за советом позвонил? Он живо представил яркую картинку, где Алекс с недовольным лицом стоит посреди цветочного, хмурит брови, чуть ли не отпугивает посетителей своей зловещей аурой и косится на ценники магнолий.       — Ты чё, ржешь?       Вот именно этим он сейчас и занимается, видя в сознании скрываемые кислые выражения лиц флористок, которые таких стеснительных любовничков каждый день видят.       Говорить так Алексу, разумеется, нельзя, так что Норт сделал глубокий вдох успокоения.       — Нет, нет, ты что, — крайне подавляемый приступ смеха, — прости, я отвлекся. Так что там с цветами, м?       — Это ты мне скажи, что там с цветами! — поджегся Алекс тут же. — Какие мне это… ну выбрать? А вообще, знаешь, я не понимаю, зачем.       В голове не всплыли факты о языке цветов, хотя Нимфа его когда-то учила, так что Норт внутренне пожал плечами:       — Ну выбери розы, это вроде классика… Хотя нет, подожди! Марго у тебя не похожа на розу. Нужно что-то… — перебирание фактов в голове, — другое… попроще, без понтов. Что-то полевое, может быть. А лучше спроси у флористов, я не профи в этом.       — Я к ним не пойду! — чуть ли не первобытный ужас. — Это ты меня заставляешь цветы покупать, тебе и отчитываться!       Где-то глубоко в душе Норт подумал, что ради этого разговора стоило терпеть Алекса первые двенадцать лет жизни. Чтобы увидеть, как этот почти уверенный лидер скидывает на младшего брата ответственность за покупку несчастного букета.       — Мы это уже обсуждали, — поучительно осадил его Норт. — Ладно, раз так, просто посмотри букет из полевых цветов. А если его нет, то, дорогой Алекс придется-таки попросить собрать. Но я уверен — ты справишься!       На том конце связи прозвучал отчетливый горький вздох принятия.       — Зачем вот я деньги трачу?       — Это шаг вперед. А мне работать пора, так что давай дальше сам. Сил тебе моральных, — с расстановкой заглушил очередной протест Норт и скинул вызов. — Чтобы спасти твои отношения, бестолковый ты сухарь.       В том, что сама затея цветов Марго понравится, он нисколько не сомневался. Ей наверняка придется по вкусу всё, что выбивается из повседневной рутинной жизни с вечно загруженным какими-то проблемами парнем. Но для свидания на крыше или путешествия Алекс еще морально не готов, так что Норт решил наращивать темп постепенно.       На самом деле, Марго он отлично понимал. Жутко бесит, когда вроде бы всё в порядке и не на что жаловаться, а пожалуешься — сам себе потом выговор сделаешь, а жизнь кажется какой-то неправильной. Ничего удивительного в их отдалении Норт не нашел: Алекс наверняка не замечал, что в их отношениях не хватает хоть какой-то страсти, какого-то проявления обожания, а Марго точно не думала, что ее режим экономии ресурсов психики так бьет по партнеру.       Проделав в голове эту нехитрую логическую цепочку, Норт присвоил сам себе звание первоклассного семейного психолога и бодро зашагал по коридору в поисках живых людей. Зачем — вопрос тоже хороший, и Норт решил, что это желание опять не заниматься фигней целый день кряду.       Судя по отсутствию определенных людей, обсуждали сегодня что-то связанное с фалленом. Хорошо это или плохо — Норт давно потерял ответ на этот вопрос. У него уже нервных клеток не хватало каждый раз волноваться, открыли ли они что-то, касающееся безопасного использования, или же напридумывали еще вагон страшилок. Он иногда отслеживал состояние аур своих начальниц и из этого делал вывод, стоит ли ему переживать, но в остальном старался абстрагироваться. Его всё ещё поддерживала мысль, что он направляет Джуллс своими идеями в русло безопасности.       От него не зависело ровным счетом ничего. Он лишь надеялся, что хуже того, что купол-два открыл, уже не будет. Каждый вечер, ковыряя давно зажитые шрамы, думал, какой же он идиот, что настоял на публикациях. Мир совершенно определенно был бы лучше без них. И его собственный мир чуть ли не в первую очередь.       Обойдя весь этаж, полный электрического света и стеклянной посуды, Норт заключил отсутствие вообще всех сколько-то почитаемых ученых. Перекинулся парой слов с каждым из лаборантов, что снизошел до разговора, и подумал о том, что сама судьба говорит ему, чем заняться. Потянул на себя дверь библиотеки и направился к уже известной полке. Кажется, в прошлый раз он хотел посчитать выход реакции при комплексном нейтрализаторе…       Когда он кому-то понадобился, время перевалило уже за три дня. Стало быть, дело не срочное и можно досчитать результаты и только потом, собрав бумаги и прихватив книгу, выползти в свет из своей относительно обустроенной коморки.       — О, Нортон, — констатировала Джуллс, раздав задания «настоящим лаборантам», — еще немного, и я пошла бы тебя искать.       В ауре Норт уловил то самое так хорошо известное ему скрываемое беспокойство, которое с завидной регулярностью испытывал Генрих. Иногда Норт даже фантомно чувствовал его, хоть и не имел больше контракта.       — Прости, я подумал, что совершенно тебе не нужен, так что решил заняться восстановлением навыков, — в доказательство он покрутил перед Джуллс учебником. — А то уже полтора месяца, как я совершенно выпал из учебы. Сильно тебе был нужен?       Ну конечно, тешь себя надеждами.       — Там твой начальник. — Вдруг посерьезнев, изрекла Джуллс. — Хочет тебя видеть.       Норт смутился и вскинул бровь. А потом в сознание стрелой вонзилась мысль, лоб разгладился, глаза округлились и на грудь что-то свалилось неприподъемным комом.       — Мистер Деррен? — пораженно выдавил он догадку.       Джуллс статно кивнула. У Норта пальцы похолодели.       — Ждет тебя у входных. И еще, я бы не была так уверена в том, что ЭДТА будет образовывать комплексы. По крайней мере, не в условиях атмосферы и при комнатной температуре. Идея неплохая, но лучше использовать что-то покомпактнее в качестве носителя. Было приятно познакомиться.       Мозг переваривал первую часть информации и потому не сразу зацепился за последнюю фразу.       — Хорошо, а трилон, например? Стоп, хочешь сказать, мы больше не увидимся? — вперил в начальницу испуганный взгляд Норт.       — Я не знаю, — с ноткой аурной печали, что значило, что всё она знает, ответила Джуллс, — хорошо бы, если б увиделись, но кто этого мистера Деррена знает. Пока.       Уже топая по коридору в ожидании чего-то недоброго, Норт вдруг догнал: какая к черту ЭДТА? Откуда Джуллс знает, что он предлагал ей использовать этот носитель? Она должна была «додуматься» до этого сама. Вдох оборвался на середине. Неужели всё это время?..       — Мистер Роуэн.       Мысли перебил автоматически включившийся рвотный рефлекс.       — Мистер Деррен, — постарался Норт подражать бесцветности обращения. — Какими судьбами?       Сегодня мистер Деррен представлял из себя нечто северное, с темными мышиными волосами и грязно-серого цвета кожей. Только черному плащу, как у чертовых супергероев, этот человек не изменял.       — Не здесь, мистер Роуэн, — взгляд его скользнул по давно зажившим запястьям. — Прогуляемся.       Так рабочий белый халат отправился в рюкзак, пейзажи приземистых стеклянно-бетонных зданий сменились на куда более шикарные и высокие, похожие, заключил Норт, на его родной купол-четыре, воздух наполнился запахами жизни, и вот они уже сидели на диванчиках напротив друг друга в абсолютно пустой кофейне.       Мистер Деррен сделал заказ и, дождавшись, пока официантка уйдет, ткнул себя дважды за ухом. Северный франт исчез, и на его чертах прорисовался грузный подбородок с жесткой щетиной, возле глаз и на щеках залегли морщины. Мистер Деррен, кажется, устал, судя по тяжелому взгляду. Какая жалость.       — Итак, мистер Роуэн… Как ваши дела в лаборатории?       Как будто он не читал рапортов, честное слово! Либо же он просто издевается.       — Смотря, что вы хотите услышать.       Снисходительная улыбка. Так смотрят на младенцев, умилительно жрущих какую-то падаль с пола.       — Нашли общий язык с руководством?       Всё еще не въезжая, к чему ведет оппонент, Норт пожал плечами.       — Ваш кофе.       Кофе оказался действительно вкусным, похожим чем-то на «Апрельскую историю». Норт с интересом подумал, что эти купольные офицеры, оказывается, пьют тот же кофе, что простые смертные.       — Вы верите, что я хочу вам помочь, мистер Роуэн? — вдоволь выдержав паузу, спросил мистер Деррен.       Этот анекдот Норта развеселил. Не удостоив вопрос ответа, он манерно хмыкнул и отхлебнул еще кофе.       — Почему вы так не доверяете нам, мистер Роуэн?       Прочитать ауру не получится, не стоит и пытаться. Но Норт всё равно попробовал и, совершенно закономерно, уткнулся магией в регулятор нейтральности.       И вдруг решил, что, раз, вероятно, его и так ждет очередной вынос мозга, он тоже в долгу не останется.       — Потому что вы не спасли меня. — Тон его не терпел возражений. К горлу неконтролируемо поднималась злость. — Вы же наверняка знаете. Вы всё знаете. И ни один из вас, великих охранников, даже не подумал о том, чтобы сделать хоть что-то. Какой-то врач-терапевт меня спас, но не вы, нет. Вы, видимо, занимались чем-то более полезным. Запугивали детей, например. Фигней какой-то занимаетесь, а не тем, чем надо.       Предельно необходимо поймать спокойствие. Вдох-выдох. Наверное, не стоило. Но Норт уже разрешил себе, наверное, зря, и теперь всё сказал. Стрельнул в мистера Деррена осуждающим полным ненависти взглядом и отвлекся на кофе. Смертельно важно почувствовать вкус, каждую нотку.       Мистер Деррен выслушал молча, только повозил не до конца разгибающимся пальцем по столешнице. «Черт, ему же лет пятьдесят, — неожиданно сам для себя подумал Норт, — он наверняка и похуже слышал». Так что и не стоит особенно переживать.       — Понятно, — изрек мистер Деррен после паузы, — мы не оправдали твое доверие? Что ж, это прискорбно. Жаль, что так сложилось.       «Сложилось»! Только за это слово Норт бы прибил этого мистера, если б мог. Да, конечно, сложилось.       — Я ответил на ваш вопрос?       — Да, вполне.       — Тогда, хотелось бы знать, зачем мы здесь. Я успею до закрытия еще вернуться в лабораторию? У меня там бумажки.       — Вы в принципе туда больше не вернетесь, — смотря прямо в глаза, прочеканил мистер Деррен.       Волна ужаса вперемешку с протестом разлилась по мышцам и нервам и затопила мозг.       — Что? В смысле? — Норт приготовился бороться.       — Мы вполне удовлетворены, — голос мистера Деррена заполнил всё помещение, сожрал каждый иной звук, обволок барабанные перепонки, — нашим сотрудничеством. И теперь оно окончено. Результаты получены, благодарим.       — В смыс…       — Тихо.       Намерение закричать тут же превратилось в тяжелый ком в глотке. Давно забытая паника вперемешку с ощущением абсолютной никчёмности хлынуло водопадом, желая найти выход или разодрать изнутри. Но тело лишь еле заметно дернулось, поддаваясь неминуемой магии.       — Посиди смирно, пожалуйста, — по-отечески ласково попросил мистер Деррен.       Ни один из диких матерных воплей адресата не достиг. Вместо этого Норт, как самый послушный в мире мальчик, сложил руки на коленях и наклонил голову, изображая живую куклу. Активацией контракта зажглись символы на лице и шее, и Норт умолял свою магию, чтобы они сожгли его дотла. Только не снова. Всё, что угодно, хоть смерть, только не чувствовать больше свою абсолютную беспомощность, свое ничтожество и альтер-эго шлюхи.       Он чувствовал, как, сопротивляясь, трясутся мышцы рук. Борются и проигрывают, подчиняясь. Как от сложенной ненавистной розы растекаются приказы, как треугольники под глазами бьют частыми импульсами: «Смотри, твой хозяин вещает».       Он — абсолютное ничтожество. Худшее, что могла родить его мать. Бесхребетное недосущество.       — Послушай меня.       Вкрадчивый усталый голос владел им полностью. Глаза в глаза, и абсолютное подчинение. Нортон Финн слушает. Нортон Финн — абсолютная тряпка, готовая на всё, которая даже сдохнуть теперь не может. У которой сердце бьется двести в минуту, раскидывая по органам и тканям страх.       — С этого момента ты забудешь про фаллен и всё, что с ним связано. Совершенно обо всём, что касается фаллена, его замещенных, научных изысканий, купола-два и химизма ты больше никогда не вспомнишь.       «Нет!» — запертая в клетку собственной магии, завизжала свободная часть сознания. Что это потянет за собой!       Норт понимающе кивнул. Мистер Деррен улыбнулся.             — А теперь, после того, как мы разорвем контракт, иди и живи своей обычной счастливой жизнью. И никогда не вспоминай.