Не особо принципиальный отдел

      Уставшая, но в целом довольная Лара сидела в полюбившемся лобби с коктейлем и внимательно просматривала свои бумажки. В конце концов отчеты ей сдавать Касторскому, а его разочаровывать не хочется.       Мягкий бархатный диван и вкусный алкоголь. Ларе будет не хватать этого. Конечно, дома всегда лучше, но эта роскошь… Этот образ жизни был ей ближе. Он напоминал о доме.       — Мисс Ворон, как вы?       От неожиданности Лара вздрогнула, но быстро взяла себя в руки:       — Снова вы, Дэвид? — улыбнулась девушка, — Начинаю думать, что вы следуете за мной по пятам.       Почему-то с последней их встречи, их внезапные столкновения перестали казаться случайными.       — Ох, дорогая Лара, сегодня я и правда не просто так пришел.       Ройс махнул официанту, Лара, словно между делом, прикрыла свои бумаги утренней газетой.       — Но где же ваш брат? Начинаю переживать, что вы отдалились, — покачал головой Дэвид.       — Не тревожьтесь, он на интервью, — Лара незаметно стянула кольцо с пальца и начала машинально крутить его.       — Поразительную свободу всем даете, мисс Ворон, — он кинул быстрый взгляд на ее тревожные пальцы и добавил: — Не типичную для нашей любимой страны.       — Наша страна ничем не отличается от других стран, — отозвалась она на негативный выпад.       — Осторожнее с такими высказываниями, — рассмеялся Ройс, — в лучшей стране разговоры о заурядности не в почете!       — Я непременно передам самому Леониду Ильичу вашу лестную оценку!       — Уж будьте добры! — продолжал веселиться Ройс.       — Так вы пришли с Кирой встретиться, Дэвид?       Ларе показалось, что Ройс хочет что-то сказать, сказать не говоря. Какая-то умелая игра в подтексты, та, в которую играли ее знакомцы из XIX века. Лара такое не любила: вроде и правила были ясны, но уж больно много у нее проблем от недосказанности.       — Нет… — точно вспомнил о цели визита мужчина, — я снял копии с некоторых фотоснимков вашей труппы. Может подарите артистам?       Почему-то эти слова успокоили Лару. Она протянула руки к увесистому конверту:       — Спасибо!       — Вы, обязательно их полистайте, может, что в журнал отправите, может себе оставите. Считайте, что это подарок, — он взял стакан виски, — а к слову, все спросить хотел, как ваша писательская карьера?       — Писательская? — удивилась девушка, — стабильно на уровне любительства…       Лара мягко посмотрела на Ройса: девушку всегда удивляла его любовь к ее рассказам.       — Неужели? — словно не поверил Дэвид.       — Я кто угодно, но точно не писатель, — снова улыбнулась она.       — Это пока, мисс Ворон, мне кажется, слава подстерегает вас где-то за углом, вы просто невнимательны! — он усмехнулся.       Лара вытащила из конверта несколько снимков: дебют Людочки, репетиция, балерины возле театра. Когда только Ройс успел наснимать столько?       — А все же, какой поздний час! — воскликнул фотограф, — сидел бы с вами и сидел, но дела… Удачи вам, Лара, до скорой встречи.       Он встал и поспешно начал надевать пиджак.       — Собираетесь обратно в Союз? — девушка отложила фотографии и тоже встала, чтобы проводить знакомого.       — Что вы, — отмахнулся он, — думаю, что в ближайшее время мне самое место в Париже, — а потом, прежде, чем Лара поняла, добавил: — как и вам.       Дэвид исчез раньше, чем Лара сформулировала какой-либо вопрос. Девушка замерла, но быстро отмахнулась от навязчивого страха. Нет, Дэвид не хочет и не может ей навредить. А Париж и правда пошел ей на пользу: она успокоилась, принарядилась, переродилась, если хотите. Лара вернется домой и у нее начнется совсем иная жизнь.       Лара быстро собрала всю свою макулатуру, допила то, что не допила, и поспешила в номер. Завтра она вернется в Россию и не будет у нее никаких проблем. Завтра она снова увидит Муслима. Может, если очень захотеть, она сумеет остаться в этом времени?       Вечер шел поразительно спокойно, заходил Кирилл, рассказал о том, с каким успехом ответил на все вопросы журналюги. Как тот похвалил его знание французского:       — Это он еще не слышал, как я нынче на немецком заговорил! — добавил восторженный Кирилл.       В такие моменты он был похож на того мальчика, которого Лара встретила в Рождественно. Она не признавалась вслух, но безмерно скучала по старому Кириллушке.       А вообще, если и было в мире что-то, чем старший Ворон гордился больше своих вокальных талантов, то это его умение говорить на иностранных языках. Это легко можно понять: выросший в деревне, едва ли крепостной Кириллушка мог мечтать о каких-либо академических достижениях. А здесь, Лара не знала наверняка, но подозревала, что ее спутник говорит минимум на четырех иностранных языках, неплохо разбирается в истории и культуре. Иногда она позволяла себе признать, что крепостной Кириллушка в умственных талантах превосходит ее на голову.       И все же, нельзя сказать, что вечер был совершенно спокоен. За окном шумел ливень, а мысль о том, что Людочка может сбежать с Найтом портила все настроение. Ведь на премьере он просил ее помощи. Да, она однозначно отказала, но такие как Уильям отказов не принимают. И главное некому пожаловаться. Слишком хорошие отношения с братом, не позволяли довериться ему. Нельзя сказать, что все эти мысли действительно пугали парторга: в конце концов, у нее основным заданием было сделать так, чтобы Муслим вернулся, а вся эта игра в надзор за труппой — просто фарс. Простите, за это ей не доплачивали.       Девушка хотела предложить брату дорассматривать фотки Ройса, но мужчина быстро открестился, сославшись на поздний час и то, что в самолете заняться будет нечем, вот они фотографиями и займутся. Лара лишь пожала плечами, ей тоже уже хотелось дособирать вещи и лечь спать. Да, Париж навсегда в ее сердечке (хотя какой Париж без Диснейленда?), но как же хотелось домой! Заглянуть в Москву, чмокнуть Муслима, сложить полномочия в Большом и в родной Петербург! Скорее в свою квартирку, к своей рутине.       И внезапно улыбка исчезла с ее лица. Впервые Лара подумала об этом так. Муслим. Он живет в Москве. Он любит Москву. Неужели ей придется перебраться к нему? Лара не любит Москву. Она любит ВДНХ, она любит исторический музей, свою гостиницу, в конце концов! Но Лара не любит Москву. Девушка покосилась на кольцо. Думать о браке ей нравилось в Париже. Нравилось потому что здесь это казалось не реальным. Как там у Маяковского? «Любовная лодка разбилась о быт»? Да, ничего для Лары не изменилось в ее желаниях: она хотела семью и детей, но не видела себя в этой семье. И все же, Лара с горечью сознавалась себе в том, что даже после короткой разлуки с именитым исполнителем, скучала по нему всем сердцем.       Как от предчувствий, касающихся Ройса, Лара отказалась от мыслей о Муслиме. Выяснение неясных отношений с женихом, волевым решением она оставила до очной встречи. Никакой удаленки в амурных делах!       Со всей решительностью девушка ринулась в новое свое увлечение. Когда время шло ко второму часу, Лара закончила срезать бирки с новых платьев и прятать по чемоданам покупки. Нельзя точно сказать откуда у нее взялась эта странная привычка, но на импортных вещах, повинуясь какому-то неведомому стереотипу о советской жизни, бирок девушка не держала. К тому же, платье Диор становится люксом не из-за лейбла. Так думала Лара, пытаясь застегнуть увесистый багаж.       Внезапно в дверь постучали. Почему-то это показалось странным. Не прям максимально странным, самую малость странно. В ночь перед отъездом мало ли что понадобилось ее подопечным. Может решили выяснить нет ли каких санкций на ввоз Шанель или сыра? Лара пошлепала к дверям. С порога на нее смотрела совершенно заплаканная Людочка.       «Изнасиловали!» — почему-то подумала Лара, а вслух скомандовала: «Заходи».       Людочка не просто вошла в номер, она рухнула на постель парторга и разрыдалась с новой силой, уткнувшись носом в покрывало. Лара, решившая придерживаться версии с изнасилованием, подошла к комоду, налила стакан воды и опустилась на пол рядом с балериной. Лара не решалась притронуться к подопечной, потому что не знала, какую боль может ей причинить. Захотелось позвать Кириллушку. Он так мастерски утешал саму Лару.       — Попей воды, — тихо проговорила парторг, стараясь обратить на себя внимание.       Из покрывала раздался какой-то сдавленный хлюп и вздох. Людочка высунула лицо. С такой болью девчонка смотрела на руководительницу, что Ларе стало не по себе. Ворон было ясно одно — чтобы сейчас ни сказала Людмила, виной всему — Лара.       — Я не осталась с ним… — прошептала Людочка и просто закричала. — Я больше никогда его не увижу…       Лара немного удивленно посмотрела на танцовщицу, а потом обняла ее. Почему-то версия с изнасилованием показалась более уместной, если так можно сказать. Наверное, потому что всю бессмысленность этих страданий Лара знала и сама, знала, как это оставлять самое дорогое, что у тебя есть. Лара прекрасно понимала, что чувствует Людочка, потому что также отчаянно скорбела по утрате своего инженера.       — Почему же ты не сбежала? — парторг уткнулся ей в плечо.       Лара спросила это с жестокой бестактностью, с искренним непониманием.       — Но ведь я бы подставила всех… — сквозь слезы выдавила глупая девочка.       У Людочки были советские идеалы, когда общее — выше частного. Жертвенное благородство. Ларе стало нескончаемо жаль девушку. Наверное, Лариса Константиновна думала уже не про нее, а про себя. Думала о том, что эта боль потери никогда не пройдет. В ее жизни наверняка будут другие мужчины. Наверняка будет счастье. Но эта ноющая боль по человеку, которого никогда не встретишь. Нет, гораздо проще отпустить мертвого любимого человека, чем того, который ходит с тобой по одной земле. Жестокая надежда.       Неимоверных усилий стоило Ларе взять себя в руки. Она вздохнула и начала утешать. Девушка говорила то, что хотела бы услышать сама:       — Моя милая девочка, — Лариса Константиновна заговорила словами матери, — он обязательно заберет тебя из Москвы. Вы обязательно будете вместе…       Как бы Ларе не было жаль Людочки, она не могла не осуждать ее. Если бы у Лары был шанс броситься обратно к своему инженеру… А впрочем, о чем разговор? С инженером их разделяет столетие, поэтому Лара скучает по Муслиму.       Утром, когда Лара пересчитала товарищей артистов в автобусе, ощутила невероятный прилив сил и детский восторг: никто не сбежал и никаких провокаций. Никаких провокаций, не считая тех, которые устроила сама Лара, но это не в счет! Девушка не только блестяще за Муслимом проследила, она еще и с работой парторга справилась. Нет, за такое премии нужно выдавать!       Уже в самолете Лара припомнила про фотографии Ройса. Посмотрев первые, еще тогда, в холле гостиницы, девушка в очередной раз оценила талант своего своеобразного знакомого. И сейчас, рассматривая остальные, она убеждала себя лишь в том, что все ее страхи — беспочвенная паранойя человека, который трудился практически без выходных все лето. Лара просунула руку между впередистоящих кресел:       — Скорбная подруга, — Лара обратилась к Людочке, — у меня тут пара снимков твоего дебюта, — она отдала карточки балерине, которая места себе в самолете не находила.       Казалось, что Лара не просидела с девушкой всю ночь, не обнимала и не успокаивала ее. Поразительно счастливая Лара не хотела больше думать о чужих горестях.       — Что с ней? — тихо спросил Кириллушка, прикидывавший, куда еще успеет занести его судьба.       Прекрасные самолеты. Для Киры, который большую часть жизни провел там, где люди не летают, это было доказательством существования всех потусторонних сил, которые только можно вообразить.       — Любовь не сложилась, — пожала плечами Лара. — Смотри! А вот и ты пошел, — она показала новый снимок компаньону, — качество правда какое-то… Ну, не не очень…       Снимок и правда значительно отличался от прочих. Более мутный, менее красивый, что ли. С другой стороны, Лара жила во времена популяризации фотошопа и первых фронталок — мутными снимками пленочной камеры ее не напугать.       — Это я где? — удивился Кириллушка, не узнавая репетиционной комнаты. — Лара, это что? — он побледнел.       — Что? — девушка всматривалась в серость, пытаясь понять, почему интерьер кажется знакомым.       — Это мой номер! — слишком громко воскликнул мужчина.       На них обернулись несколько балетных, Кирилл быстро улыбнулся и смущенно пояснил:       — Лариса Константиновна рассказала, кто убийца в «Восточном экспрессе»!       Тамара, краем глаза наблюдавшая за Воронами, лишь закатила глаза. Слишком уж много этих двоих было.       — Как? — Лара выхватила карточку и вгляделась в мрачное изображение.       — Тебе их Дэвид дал? — Кирилл выхватил оставшуюся пачку из конверта.       Ситуация казалась абсурдной. Почему Лара не проверила этого раньше? Если бы она просмотрела снимки вчера… То что? Адреса Ройса она не знает. Позвонила бы Касторскому? Все это не имеет смысла. Есть проблема, ее нужно решать. Но все неясные страхи обрушились на Лару. Все то, что казалось бредом, становилось реальностью.       Она тупо смотрела на конверт, оставшийся у нее в руках. Пальцы сами собой сжались в желании уничтожить проклятую обертку. Внутри конверта что-то осталось. Она осторожно вытащила короткую жемчужную нитку с круглой медной монетой в оправе. Вензель с буквой «Н».       — Я не знаю, что происходит, но надо связаться с Касторским. Это какая-то четровщина! — констатировал Кира.       Мирное гудение двигателей. Кирилл сунул Ларе под нос очередной снимок. На нем она полуголая в номере Муслима. Пока Лара следила за именитым исполнителем, кто-то следил за ней. Но зачем? Кому понадобилась обычная, хоть и очень красивая, парторг? Разумеется, снимки были Дэвида, но он явно на кого-то работает…       — Это наш дом?       На последней карточке — окна квартиры прабабки в Ленинграде. В окне явно Лара, совершенно голая, а за ней фигура Мида. Это какой-то бред. Какая-то провокация! Ночной кошмар! Отчаянная мысль: это все из-за Найта. Людочка отказала ему и теперь он мстит! Жестоко и подло.       Девушка испуганно смотрела на брата, боясь, что он снова обвинит ее. Лара не сформулировала всю логическую цепочку, но почему-то четко осознала, что в очередной раз сделала высокие ставки и на этот раз, несомненно, проиграла.