Лучшее всё позади

      Он обещал ещё прийти. Боже, как же это, наверное, выглядело со стороны дико и глупо. А как он на неё смотрел? Как на какое-то невероятное существо. Неудивительно, что Мишель так неловко себя вела и не знала, куда смотреть, в то время как он сам не сводил с нее глаз. С каждым произнесённым словом ему поперек горла вставали совершенно другие. Вместо «Один кофе, пожалуйста» ему невозможно хотелось проблеять «Мишель, я так скучаю по тебе!» Но хоть голова его работала — он ничего такого в итоге не произнес. А потом, так резко, что он вздрогнул, его укусила мысль: «Нет, не сто́ит, оставь их в покое». И он ушел. Тот яд, который разлился в мозгу и спустился к сердцу, отравил бедного Питера. Злой голос шептал ему, спрашивал, зачем. Зачем ему восстанавливать с друзьями отношения? Он только в очередной раз подвергнет их опасности. Не факт, что они снова подружатся так, как дружили до всей той заварушки, виновником которой он стал.       Он ушел.       И больше не заходил в то кафе, но проходил мимо. Он держал себя подальше от них, как будто он какой-то артефакт, приносящий несчастье. Однако невозможность видеть их казалась мучительной. Питер не приближался, но держался недалеко. Как два одинаковых полюса магнита. Наблюдал их успехи и радости, которые приносили спокойствие его рассыпающемуся сердцу. Такие вот моменты чуть приостанавливали его разрушение.       Что ж, а в тот день, когда он увидел Мишель, целующейся с каким-то парнем, решение уйти пронзило его кинжалом в живот. Питер её не винил. В конце концов все они лишились памяти из-за его решения, и теперь у них новая жизнь. Это он, только он цеплялся за старое, чего для них уже не существует. Больно лишь от того, что как-то слишком быстро Мишель нашла нового парня. Словно она забыла не только Питера, но и все чувства к нему. Возможно, так оно и было, Стрэндж не объяснял ему все нюансы заклинания, чертовски мало времени тогда оставалось, чтобы проводить лекции. Но всё же, где-то в том маленьком, размером с пуговицу, мягком и горящем ядре его тлеющего сердца, он надеялся, что чувства всё же останутся. Что Мишель не будет помнить ни его имени, ни внешности, но будет понимать, что ей чего-то сильно не хватает. Видимо, его глупые наивные ожидания остались всего лишь надеждами, которые развеялись, как пыль от дуновения.       С того дня Питер заставлял себя не приближаться ни к кафе, ни к ним самим. Снял квартиру подальше от места, где часто встречаются ребята. Подал документы в совершенно иной университет, не в тот, который планировал изначально. Устроился на подработку. Приятелей завести не получилось, да и он, в принципе, не стремился. Его грызла потребность в близости с людьми, будь это в физическом плане или душевном. Он нуждался в человеке, но сдерживал себя нарочно, всё никак не забывая, какие проблемы могут вывалиться на нового друга из-за знакомства с ним.       Питер угнетал себя с каждым днём и сразу же пытался подбодрить. Таким образом он продолжал худо-бедно держать равновесие на мнимом канате, однако чувствовал, что ему хватит малейшего сквознячка, чтобы оступиться, полететь вниз и разбиться так, что никакие технологии не помогут возвратить его. Хотя это могло бы произойти не только фигурально, но и вполне буквально — по ночам он продолжал жить как Человек-Паук.       И вот тогда он себя не жалел. Ничуть. Тогда он отрывался так, как не позволял себе днём. Но всё равно не было того азарта, который он испытывал, только став Человеком-Пауком. В такие ночи грань между серой реальностью и незабытым прошлым немного стиралась и было не так больно. Иногда…       Иногда ему хотелось реветь как маленькому мальчику, принципиально не зацепиться паутиной за высотку и полететь вниз. Однако его сдерживало то, что, когда найдут тело мертвого Паука, снова раскроется настоящая личина. Они снимут, как злые учёные, его застарелый экзоскелет и тщательно рассмотрят ещё молодое неокрепшее тельце уязвимого паучка. Тогда какой был бы смысл от заклинания? В чем прикол, если все снова узнают о нем, когда он пожертвовал всем ради того, чтобы они забыли Питера Паркера?       И это ещё одна причина, почему парень держался, хотя так хотелось потеряться во времени и пространстве, чтобы ни его имени, ни тела никто никогда не нашел. Или нашел и прижал к теплой груди. Сказал, что он сильный, он справится, его не бросят, его помнят и не забудут, его не отпустят.       Случалось, что он не ел по несколько дней, бывало, прогуливал занятия, прячась под толстым одеялом, пропитавшимся запахом его тела: слезами и потом, нестиранной одеждой и немытой кожей, иногда кровью и грязью. Он позволял себе неподвижно лежать по несколько часов до наступления темноты, потом с кряхтением скидывал с себя ткань, раздевался прямо возле кровати и голышом шел в душ, чтобы простоять там полчаса, даже не прикасаясь к себе, вытереться полотенцем и надеть костюм, сшитый собственноручно.       Иногда он чувствовал себя переполненным энергией и воодушевлением. Тогда его холостяцкая квартирка наконец-то встречалась с водой и тряпкой, проветривалась, а каждый прохожий получал улыбку. И, пожалуй, такие дни он ненавидел больше всего, потому что после них куда сложнее снова впадать в апатию, наблюдать, как всё в который уже раз покрывается пылью, а сам он… Что ж, а он становился похожим на пародию себя. И после розовых очков реальность едко била по глазам, сердцу и мозгам.       А ещё Питер думал. Будучи постоянно в собственном окружении, единственным собеседником самому себе, он не мог не думать. Прокручивать в голове ситуации, которые при определенных обстоятельствах совершенно бы по иному разыгрались. Его интересовало, только почему Стрэндж помог ему, разве Мстители не считали его своим другом? Почему они не откликнулись, когда весь мир верещал о том посмертном видео Мистерио? Почему? Почему? Почему, черт возьми?! Если бы хоть кто-то отозвался из них, ничего бы не случилось.       Питер со всей силы бросил в стену настольную лампу. Он с тяжёлым вздохом посмотрел на её остатки и закрыл глаза, сжимая до хруста кулаки. Что ж, сегодня третий вариант его времяпрепровождения — крушение. Это был уже пятый светильник. После второго он решил покупать самые дешёвые. В такие дни он яро ненавидел жёлтый свет ламп. И любой трещащий и искрящий звук вводил его в безумство.       И пока он переводил дыхание, его паучье чутье уловило опасность, которую он не чувствовал настолько давно, что это отрезвило его. Питер резко обернулся и стал вращаться вокруг себя, пока пытался в полумраке комнаты опознать источник беды. В затхлом воздухе появился запах дымного пороха, солоноватый и палёный, как будто кто-то беззвучно выстрелил или взорвал что-то. Послышался треск и из-за спины появился неяркий золотистый свет. Питер рефлекторно повернулся: как какая-то лишняя деталь на полотне, между полом и потолком, почти что в центре, искрился круг портала. И на него с любопытством по ту сторону глядел Доктор Стрэндж.       Но… Питер чувствовал от мужчины опасность, чего не происходило ни разу рядом с ним, даже когда они дрались в зеркальном измерении.       — Как приятно тебя видеть живым, Паучок.