***
– Ну, кто первый? – Флетчер вытащил медицинские перчатки и подошёл к флакону с антисептиком. Эд чуть-чуть толкнул Альфонса локтем в бок. – Давай ты. – Мне интересно, это благородный жест с твоей стороны или ты просто пытаешься отстрочить момент своей казни? – фыркнул Ал, впрочем, покорно усаживаясь на кушетку. – Да ты за кого меня принимаешь, братец?.. – А что у вас тут за экзекуция? – в кабинет заглянул Рассел, с интересом уставившись на Элриков. Хотя то, что с интересом, было не очень понятно, – его глаз практически не было видно за защитными очками. Альфонс дружелюбно улыбнулся ему: – Зубы мудрости режутся. Флетчер предложил посмотреть, всё ли с ними в порядке. – В самом деле? Так вы что же, теперь мудрые? – Рассел, у меня совершенно нет желания с тобой драться сейчас, – сердито фыркнул Эдвард в ответ на смешок старшего Трингама. – Эд, ну в самом деле! – Рассел, почему вы не можете спокойно, а? – одновременно запротестовали Альфонс и Флетчер. – Да ладно, ладно, – Рассел стащил с себя очки и миролюбиво протянул Эдварду руку. Тот, закатив снова глаза, стянул перчатку и довольно крепко для недовольного пожал протянутую ладонь. Манера общения с Расселом у него была примерно такой же, как с Мустангом. – Я, собственно, хотел вам показать последний результат моих опытов и шёл в кабинет к фюреру, но довольно удачно решил заглянуть сюда. – Садись за мой стол, подождёшь здесь, – младший Трингам махнул рукой брату, а сам подошёл к Альфонсу и вытащил что-то вроде зеркальца из груды хирургических инструментов на столике рядом с кушеткой. – Но… – Сядь и не мешай, будь так добр! – неожиданно сердито рявкнул ему Флетчер. Рассел поднял руки, обменявшись с Эдвардом испуганным взглядом, и боком прошёл к столу брата, сплошь заваленному книгами. – Спасибо! – у Флетчера настроение было явно боевое. Он обернулся к Алу и, заметив его круглые глаза, слегка смутился. – Не обращай внимания. Просто я уже настроился на работу, а брат меня отвлекает. Так, давай, запрокинь голову назад и открой рот. Альфонс безропотно выполнил указание младшего Трингама и уставился в потолок, позволяя тому рассматривать его челюсти. Ещё хорошо, что они с Эдом сегодня почистили зубы с утра, после завтрака, а не как обычно вечером – а то было бы неловко. Хотя и так довольно странно, учитывая то, что он был уверен, что Эдвард и Рассел тоже с интересом за ними наблюдают. – Надо же, Альфонс, у тебя удивительно хорошие зубы, – прокомментировал Флетчер, зачем-то постучав по резцам младшего Элрика какой-то металлической ерундой. – Ну так… да… фетыре года… не пользовался… – насколько мог с открытым ртом ответил ему Ал. Флетчер, Рассел и Эдвард так и прыснули в один голос от смеха. – Что-то в этом есть, – хмыкнул Эд, мечтательно наблюдая за младшим братом. – Даже если так, такое редко можно увидеть. Тут не то, что зубных камней, тут даже налёта нет на зубах, даже с внутренней стороны. И все ровные и белые, хоть на полочку клади! – Не… надо! – испуганно махнул рукой Альфонс, вызвав новый взрыв смеха. – Эй, Флетчер, ты там поосторожнее, я тебе не позволю моего брата обижать! – Да я и не обижаю… хм, надо же, как интересно… – младший Трингам с головой ушёл в работу. Ал вопросительно промычал что-то неразборчивое. – А? Да, секунду… Всё, можешь закрывать, – он убрал инструменты и принялся менять перчатки, пока Альфонс разминал затёкшую шею. – Ну так что? – нетерпеливо спросил за младшего Эдвард. – Всё прекрасно, – Флетчер принялся неторопливо протирать жуткие железки антисептиком. – Дело в том, что три зуба мудрости, – он повернулся к Алу и показал ему на себе, – оба нижних и левый верхний – они полностью вылезли и стоят очень ровно, не задевая другие, не давя на них и, судя по отсутствию налёта, не предвещая никаких проблем. А вот этот, – он указал пальцем на правую щёку Альфонса, – правый верхний вот-вот прорежется полностью. Думаю, через пару дней ты будешь обладателем полного первоклассного комплекта зубов. Но придётся потерпеть – дело в том, что там остался довольно тонкий капюшон, и разрезать его сейчас значило бы доставлять тебе ещё больше неудобств, потому что челюсть будет заживать дольше, чем он будет резаться. Потерпишь, Ал? – А разве есть выбор? – младший Элрик улыбнулся и пожал плечами. – И не такое терпел. Вообще-то я должен даже радоваться тому, что десна болит, в конце концов, это значит, что она есть и она настоящая. – Как будто могло быть иначе, – пробормотал себе под нос Эдвард. – Это да, конечно, но я понимаю, что больно… – Флетчер задумался, а потом повернулся к Расселу. – А что у нас с тем опытным образцом? – Фиолетовым? – уточнил тот. – Да, тем самым. – В целом, он готов, но мы ещё не давали его… – Чудно, – не дослушав, младший Трингам снова повернулся к Алу. – Если ты не особо боишься экспериментов, то у нас есть образец обезболивающей мази. Мы его несколько раз тестировали на себе, никаких побочных реакций он не давал, поэтому я могу предложить его тебе. Эта штука даже приятная на вкус! – Вы серьёзно сейчас спрашиваете, не боюсь ли я экспериментировать? – Альфонс выгнул бровь. – Вы издеваетесь? Вам напомнить, кто здесь пытался трансмутировать человека несколько раз или… – Ал! – предупреждающе одёрнул его Эд. – …не стоит? – закончил, немного покраснев, Ал. Да, воспоминания не самые приятные. – Ну я ведь должен был тебя предупредить, – Флетчер неловко хмыкнул. – Я принесу тогда тебе эту мазь, – Рассел собрался было встать, когда младший его остановил. – Погоди, сначала я посмотрю, что у Эдварда с зубами, может, ему тоже надо. Эд? – Иду, – со вздохом ответил тот, отрываясь от стены и меняясь с Алом местами. Не то, чтобы его радовала перспектива осмотра, но ведь брат через это прошёл, и всё вполне ничего, так что можно и потерпеть. – Открывай, – скомандовал Флетчер, и теперь уже Эд позволил ему пристально рассматривать его зубы. – Знаешь, Эд, если Ал ещё мог оправдываться своим четырёхлетним отсутствием тела, то у тебя нет такого оправдания. Я готов сделать вывод, что у вас это семейное. Не знаю, какие были зубы у ваших родителей, но у вас они до сих пор хорошие, что действительно хоть в музее выставляй. – Порой я начинаю сомневаться в твоей адекватности, братец, – усмехнулся Рассел. – А я что? Я ничего… Так, чуть пошире, – младший Трингам сощурился, разглядывая что-то в глубине челюсти, и кивнул сам себе. – Ага. Понятно. Закрывай. – Что, мне тоже нужна эта ваша мазь? – развязно поинтересовался Эдвард, поправляя смявшийся воротник форменной рубашки. – У тебя немного другая ситуация, – Флетчер с сомнением поглядывал на столик с хирургическими инструментами. – Видишь ли, у тебя тоже, как и у Альфонса, три зуба мудрости полностью вылезли и в прекрасном состоянии, трогать их нет ни смысла, ни необходимости. А вот четвёртый, здесь, – он указал на левую щёку Эда, – накрыт довольно толстым капюшоном. И вот тебе я бы как раз-таки посоветовал его срезать. То есть, зуб растёт ровно, прямо и не мешает другим, но, если всё оставить вот так, он будет тебя донимать ещё от месяца до полугода. – Ну уж нет! Не хочу! Давай срезать этот, как его… капюшон! – старший Элрик наполовину испуганно, наполовину азартно оперся руками о кушетку и подался вперёд, с бравым видом подмигнув растерявшемуся Альфонсу (это с каких пор Эд так легко соглашается на медицинские процедуры? Он его на укол с трудом затаскивал раньше!). – Так ведь я не хирург и вообще не врач, я знаю только теорию и немного практиковался на животных и макетах, – смущённо развёл руками Флетчер. – Ну, и уколы людям умею делать… – Я мало чем от животных отличаюсь, давай, не стесняйся! – Эд! – едва сдерживая смех, покачал головой Альфонс. – А что? Так и есть ведь! – Так самокритично с твоей стороны, – фыркнул Рассел. – Нет, но ведь… а если я что-то сделаю не так? – всё ещё пытался отбиваться Флетчер. – Слушай, Флетчер, у меня нет никакого желания идти в больницу, где мне придётся отсиживать гигантскую очередь, получать кучу справок и разрешений, а потом ещё писать объяснительную, почему я допустил такую ситуацию, что мне что-то там удаляют, – с мольбой сложил ладони Эд. – А если это будет сделано в «лазарете» при Штабе, никаких вопросов не возникнет. К тому же доктор Нокс недавно сам с гордостью по секрету сообщил фюреру, что у тебя золотые руки и тебе можно хоть сейчас вручить скальпель и отправить оперировать людей… – Он правда так сказал? – Флетчер густо покраснел. Удостоиться такой характеристики от строгого врача и бывшего работника морга, перед которым младший Трингам благоговел… – Видишь, не один я об этом говорю! – расплылся в широкой гордой улыбке Рассел. Младший Трингам только махнул ему рукой. – Да ну… и всё-таки… – Ну пожалуйста! – Эд широко распахнул глаза. – Ну… ну хочешь, я даже схожу к доктору Ноксу и спрошу у него разрешения? Я уверен, что он позволит! Где ты ещё найдёшь первого пациента для хирургического вмешательства? Тем более ты вроде сказал, что это совсем не сложно, и срезать там мало! – Братец, не делай такие глаза, это запрещённое оружие, – многозначительно цокнул языком Альфонс. – Не мешай, Ал, это стратегия!.. – Ладно. Сходи в лабораторию, и, если доктор Нокс позволит, тогда приходи, – сдался, наконец, с тяжёлым вздохом Флетчер.***
– Ну как? – поинтересовался Мустанг, когда братья Элрики, наконец, вернулись спустя час. – Отлично, – довольно кивнул ему Альфонс. – У нас сейчас семь зубов мудрости на двоих, через пару дней будет восемь. Мне дали обезболивающую мазь, а Эду срезали капюшон над зубом, так что… – Что срезали? – переспросила Риза, подняв глаза от документов. – Кусок десны над зубом мудрости, – проворчал в ответ Эдвард, всё ещё держась за левую щёку. Сильного обезболивающего в Штабе не было, а колоть имевшееся в десну было жутко больно, хотя он самоотверженно вытерпел эту пытку (после того, как Ал шёпотом пообещал ему, что он всё-таки купит шоколадное мороженое). Флетчер потом долго извинялся, а они хором вместе с Расселом убеждали его, что это вовсе не его вина (так оно и было, но поди убеди упрямого подростка, тем более когда ты сам только недавно был таким же упрямым подростком). И всё же Эд пришёл к заключению, что руки у младшего Трингама действительно были золотые, потому что потом он даже не чувствовал, что тот что-то делает с десной, и это было не следствием действия новокаина. Теперь и последний переставал действовать, заставляя старшего Элрика периодически морщиться. Хватало, конечно, нещадно, боль отдавала в щёку, в верхнюю челюсть и даже в висок. Ал уже несколько раз слышал очень тихое шипение брата, поэтому сейчас сразу же направился к чайнику – надо было заварить обезболивающий порошок кипячёной водой. – Звучит не очень жизнерадостно, – усмехнулся фюрер. – Но ведь у нас нет стоматолога в Штабе, кто тебе срезал его? – Как кто? Флетчер, конечно, под надзором доктора Нокса, – сердито передёрнул плечами Эдвард. Альфонс вернулся и молча поставил перед ним стакан с беловатым раствором. – Спасибо, братик. – Да не за что, – Ал опустился на стул рядом с ним. – Флетчер делает большие успехи на медицинском поприще, как я посмотрю, – Рой одобрительно кивнул своим мыслям. – А всё-таки не понимаю я. Вы ведь уже взрослые. Терпят ведь как-то дети, когда у них зубы режутся. Так в чём проблема? – Проблема в том, господин фюрер, – меланхолично ответил Эд, отхлёбывая безвкусную жидкость, – что у вас, видимо, в ваши тридцать ни одного зуба мудрости так и не появилось. А у нас в двадцать уже прорезываются последние. – И что же это значит? Эдвард многозначительно посмотрел на Мустанга исподлобья и промолчал. Все и так поняли, что он имел в виду. Вот только отправить его в наряд за непроизнесённую шутку не получится. Рой сердито фыркнул и махнул на них рукой. Альфонс одобрительно подмигнул брату, и они вернулись к работе под тихие смешки команды. А на следующее утро фюрер пришёл мрачнее тучи и с порога принялся отчитывать Фьюри за неисправную печатную машинку на третьем этаже, к которой тот не имел ни малейшего отношения и потому только с круглыми глазами молча выслушивал гневную тираду начальника. Майор Мустанг шёпотом попросила Эда не задевать сегодня Роя и еле слышно сообщила Алу, поймав его перед входом в кабинет, что у её мужа что-то неладное с зубами. Вся команда сидела в этот день тише воды ниже травы. Мустанги ушли за час до окончания рабочего дня. Эд полвечера хихикал в подушку под вздохи Ала о том, что вообще-то так нехорошо, – но вздохи, за которыми тот с трудом прятал усмешку. Дело было в том, что Риза позвонила им около девяти вечера и устало попросила Эдварда принять на субботу командование Штабом – просто потому, что вдруг выяснилось, что у Роя всё это время рос зуб мудрости; только рос он неправильно, лёжа на боку, и всё это могло бы закончиться совсем плохо, если бы сегодня ему его не удалили. И вот теперь фюрер лежал дома, отвернувшись к стенке, и отказывался говорить с кем-либо, кроме жены, потому что щека у него сильно опухла и говорил он, шепелявя. Это, конечно, был временный эффект. Но появиться перед подчинёнными с опухшей щекой и не быть в состоянии чётко отдавать приказы – это было бы выше сил Мустанга.