***
– Д-дубняк! – сквозь зубы процедил Альфонс, влетая в прихожую их дома вслед за Эдвардом. – А дома как-то лучше… – А я тебе говорил, что нечего вообще сегодня из-под одеяла вылезать! – Эд скинул ботинки и широкими шагами воинственно направился к лестнице. – А теперь нам ещё и возвращаться. Издевательство. Где вообще мои штаны из шерсти северного оленя и вязаные носки от бабушки Пинако? – А кто раньше бурчал: «Да я вообще не мёрзну, мне моих кожаных брюк хватит, отстаньте все!»? – хихикнул Ал, расстёгивая бушлат. – Это было давно и неправда! – Ага, всего-то года четыре назад… – Правильно, а теперь я уже слишком стар для этого дерьма… Где мой свитер, Ал? – Как ты вчера сказал Мустангу: «Когда я был совсем молодым и зелёным…» – Альфонс коротко хохотнул, взбегая наверх вслед за братом. – Эд, ну что ты как я не знаю, ты же сам его запихнул на верхнюю полку со словами «Ай да ладно, как будто у нас холодно бывает»… – То-то я его не вижу, – фыркнул старший Элрик, вставая на носочки перед открытым шкафом. – Помощь нужна? – Нет, не нужна! – А ты уверен? – Разумеется я уверен, чего я тут… – Эд, закусив губу, шарил рукой по полке. Альфонс наблюдал за этим, опершись на дверной косяк, скрестив руки на груди и изо всех сил стараясь сохранять серьёзное выражение лица. – Эд… – Да где же это… Ну… Ладно, я сдаюсь! – Эдвард резко опустился на полную стопу и с видом оскорблённого самолюбия насупленно уставился из-под сведённых бровей на младшего. – Ни слова, Ал. Просто помоги и всё. Ни слова. – Молчу-молчу, – Альфонс, кусая губы, чтобы не улыбаться, подошёл к Эду, задумчиво взглянул на полку, которая была как раз на уровне его глаз, а потом опустил взгляд на брата. – Ну и, чего ты ждёшь? – Эдвард недовольно фыркнул, скрестив руки на груди. – Я думаю. – О чём? – Как тебе помочь. – Ал, просто отдай мне мой свитер и… ты что творишь?! – Сам и бери, откуда я знаю, какой тебе нужен? – Альфонс! – Ты взял? – Да, поставь меня немедленно! – Ну и ещё скажи, что тебе не понравилось, – Ал осторожно опустил Эда на пол и наклонил голову, заглядывая ему в глаза. – Ну прости, Эд, не дуйся, я не удержался… – Не удержался он, – Эд, раскрасневшийся от тепла, смущения и возмущения, сердито цокнул языком. – Не смотри на меня так! – Альфонс виновато поднял руки над головой. – Как – так? – растерялся Эдвард. – Взглядом из Ренессанса! Да ещё исподлобья! – Откуда ты знаешь, как выглядит взгляд из Ренессанса, это же ты так смотришь? И вообще… почему это не смотреть? – Знаю именно потому, что сам на тебя так смотрю, а не смотреть потому, что мне хочется тебя до смерти затискать! – единым духом выпалил Ал, с восторгом глядя в лучистые глаза брата. – Альфонс! – Эд, наконец, не выдержал и, запрокинув голову, рассмеялся. – Зараза ты такая! – А что такого? Зато честно! И я даже не сказал запретного слова! – Поэтому иди сюда, я тебя сам затискаю, братец! – Эд потянул младшего на себя и обвил его талию руками, впиваясь в губы горячим поцелуем. Ал был на седьмом небе от счастья и полностью растворился в тепле родного человека, совершенно забыв о коварстве старшего. А зря. – Э-эд! – от его крика Хеймерик, безмятежно дремавший на подоконнике, перепуганно подскочил и с громким мяуканьем шарахнулся через стол (столкнув с него гору книг) на кровать. – Чего орёшь, кота разбудил… – Дурак, ты… какого чёрта! – Я мстю! И я замёрз! – Ты идиот, Эд! – Сам идиот! – У нас вон Хеймерик есть, об него грейся, мне самому холодно! – А я хочу об тебя, и вообще он спал, и мне его жалко! – А меня, значит, не жалко! – А ты не спал! – Дурак! – Убрать? – Нет! – Ну и чего ты тогда ругаешься? – Да потому что! – Смотрите какая у нас тут пышка гнева… булочка злости… пирожок ярости… – Эдвард, хохоча в голос, чмокнул сердитого Альфонса в щёку. То есть как сердитого – Ал пытался выглядеть сердитым, но у него категорически не получалось, потому что возмущённо поджатые губы дрожали от еле сдерживаемого смеха. – Сам такой! – младший Элрик, наконец, прыснул от смеха. – И почему у тебя руки просто ледышки? – Так одна металлическая… – А другая почему не лучше? Эд, ты точно живой? По-моему, ты свою терморегуляцию оставил за Вратами! – А даже если так – может, я это сознательно сделал! Чтобы об тебя греться можно было! Может, я всю жизнь подсознательно догадывался, что у тебя, м-м-м… фетиш на трупы! – Чего-о?! – Альфонс уткнулся носом Эду в висок, трясясь от беззвучного смеха. – Ну я столько раз умирал, что меня сложно в полной мере живым назвать… – А я прям меньше! Сам ты некрофил! Балбес ты, братец! – Ал, с удовольствием чувствуя кожей, как теплеют пальцы старшего, игриво прикусил ему мочку уха. Эд отреагировал незамедлительно. – Сам балбес! И мы так не договаривались! Нас фюрер ждёт! – Почему-то тебя это не волновало с месяц назад, припоминаешь? – Это другое! – Что, откажешься?.. – Ал, блять… – Эд, красный как рак, вздрогнул от обжигающего насмешливого шёпота на своей шее. – Хорошо, я свалю всё на тебя! – А я скажу, что мне пришлось тебя отогревать, потому что ты вымерз, как мамонт… – Как мамонт, значит? Ну-ну, я тебе это ещё припомню! – Чем тебе мамонты не нравятся-то? Ну ладно пони, я ещё могу понять, а эти… – А я не говорил, что не нравятся, – я сказал, что припомню! – Злюка! – Я тебя тоже обожаю, Ал, – уже приглушённо пробормотал Эд в губы Алу, который прижал его к стенке и нетерпеливо возился теперь с форменным ремнём старшего.***
– Майор, подполковник, вы что там, лично что ли всех по домам разводили, я не понимаю? – проворчал Мустанг, когда запыхавшиеся Элрики, наконец, влетели в кабинет. – Прошу прощения, сэр, просто пытались согреться, а с моим братцем это быстро не получается! – бодро сообщил Альфонс, падая на свой стул. Эд, ещё румяный с мороза (ну, и не только с мороза, о чём прекрасно знал младший), запрокинул голову и зашёлся весёлым смехом. – Ой-ой, лишь бы на меня свалить, на себя бы лучше посмотрел! Кто ещё дольше грелся! – Да уж, по вам видно, что вы только из тепла, – фыркнул на это Рассел Трингам, с белой завистью глядя, как Элрики даже бушлаты расстегнули – до того согрелись. – Зато не заболеют, – резонно подытожил Флетчер, разглядывая какую-то жидкость в пробирке на свет. Он, одетый, как и его старший брат, в белоснежный халат, поверх которого была натянута тёплая меховая куртка, стоял за столом Ризы, который Мустанг милостиво позволил им оккупировать, пока его жена в декретном отпуске любовно перебирает свою прекрасную коллекцию огнестрельного оружия и попутно с этим довязывает уже пятый шарф под чутким надзором вдовы бригадного генерала Хьюза Грейсии. – Но! Я бы на вашем месте всё же застегнулся! – Да, сейчас, замёрзнем немного, – со вздохом согласился Ал, сняв перчатки и потянувшись за стопкой документов. – Итак… Рабочий гул голосов в кабинете внезапно прорезало очень недовольное мяуканье. – Альфонс! – Это не я, клянусь! Честное слово! – тот сам подскочил, ошарашенно уставившись на сердито зыркнувшего на него старшего брата. – Это не у меня… Это с твоей стороны было, Эд! – С моей? – брови Эдварда взлетели, и он озадаченно наклонился к своей сумке. – Но я же не… Я кинул с собой только пару пакетиков кофе… Ответ на всеобщее недоумение не заставил себя ждать. Едва Эд щёлкнул замком, как на стол вскочил огромный белоснежный пушистый кот с большими голубыми глазами. Укоризненно фыркнув на изумлённые лица Элриков, он взмахнул хвостом и ещё раз, теперь уже скорее лениво, выдал: – Мяу! – Хеймерик, и как это надо понимать? – Альфонс, первый придя в себя, скрестил на груди руки и строго кашлянул. – Зачем ты забрался к Эду в сумку? – Мяу, – если бы этот кот был человеком, можно было бы сказать, что он пожал плечами со скучающим видом. А так он просто потянулся прямо на чистых бланках. – И что же это значит? – Эдвард, скрещивая пальцы и опуская на них подбородок, возмущённо хмыкнул. – Что нам тут с тобой делать, а? – Мяу, – а это прозвучало уже как «ты что, дурак такое спрашивать?», потому что Хеймерик вальяжно разлёгся во всю свою шикарную длину на столе – мол, гладьте меня. – Но… – Да что вы на него взъелись? Он по вам просто соскучился! – Рассел уже чесал кота за ухом, причём нельзя было сказать, кто из них больше доволен происходящим – старший Трингам или кот. Эд быстро заморгал, Ал открыл было рот, чтобы возразить, но его опередил Флетчер, с восторгом подскочивший к брату. – Да вы посмотрите, какой он шикарный! Хеймерик зажмурился и довольно замурлыкал от такого комплимента – и через минуту уже вся команда восхищённо галдела рядом со столом Элриков, отталкивая друг друга локтями, чтобы просто немного погладить пушистого, мягкого и тёплого кота. – А ну!.. Все шарахнулись в стороны от громкого окрика Мустанга. Даже Хеймерик взглянул на него то ли испуганно, то ли недоверчиво, и свернулся в клубок. Эдвард и Альфонс, за секунду до этого обречённо переглянувшиеся («Избаловали вконец!»), напряглись. Рой с непроницаемым лицом подошёл к столу и наклонился. С полминуты стояла тишина. Всем было известно, что фюрер тот ещё собачник – и терпеть кота в кабинете… Эд хотел уже сгрести Хеймерика со стола на свои колени, как вдруг тот обаятельно мяукнул, перевернулся на спину и чихнул. Этого хватило. Рой расплылся в довольной улыбке и, почёсывая снова замурчавшему коту живот, заявил: – Хорошо, коты тоже бывают боевыми! Эд тихо взвыл, а Альфонс, негодуя, но со смехом в голосе, возмутился: – Вот ты подхалим, Хейм! Кот выгнул голову, взглянул на него двумя сапфирами и виновато мяукнул – дескать, что поделать, хозяин… жизнь штука тяжёлая.***
В конце концов Хеймерика и Элриков оставили в покое. То есть, в какой-то момент кот сам взмахнул пушистым, как веник для смахивания пыли, хвостом и независимо ушёл спать на подоконник, вызвав всеобщий вздох. Зато можно было вернуться к работе. Несмотря на то, что в кабинете устроили импровизированную печку, всё равно было жутко холодно. Едва закипал чайник, кипяток тут же расходился по всем кружкам и ставилась новая порция. Но даже это не особо помогало. Бреда, Фьюри, Фарман и Хавок в конце концов сдвинули свои столы и действительно работали, сидя рядком. Ну и что, что локти мешали – зато хоть немного теплее. Остальным приходилось тяжелее. Фюрер натянул шапку на самые уши, несмотря на то что в душе, как и Эдвард, на дух её не переносил. Рассел и Флетчер махнули на всё, включая технику безопасности, рукой и проводили взрывоопасные эксперименты – лишь бы реакция проходила с выделением энергии, поэтому в этой части кабинета постоянно вспыхивали маленькие взрывы (и Мустанг даже не ворчал, чтобы они не подпалили стол майора). Элрики, действительно довольно быстро замёрзнув, сидели нахохлившись. Альфонс в какой-то момент расшнуровал ботинки и подобрал ноги под себя, сев на стуле по-турецки – мол, так теплее. А Эдвард периодически вынужден был откладывать перо, чтобы сунуть левую руку в карман или приложить пальцы к чашке с горячим кофе – иначе почерк выходил «как у нищего паралитика». Ему вообще приходилось тяжелее всех – стальные нога и рука отбирали и без того с трудом сохраняемое тепло, несмотря на то что Рассел на пару с Мустангом (вот уж действительно неожиданно) умудрились найти где-то в подсобке Штаба довольно пыльный, но довольно же тёплый плед, в который, по всеобщему молчаливому согласию, и был укутан пытавшийся что-то слабо возражать Эд. И ещё несмотря на то, что левая ладонь Альфонса сжимала его колено. Всё равно. Старший Элрик действительно рисковал подхватить переохлаждение, но упрямо игнорировал обеспокоенный шёпот младшего, пространные намёки Роя о том, что неплохо бы кому-то пойти домой («А кто кроме меня это сделает?» – железный аргумент, на который возразить было нечего) и даже не очень пространные, но очень ёмкие возмущения Флетчера («Давно от невралгии избавился?»). С другой стороны, никто настаивать не мог: ситуация действительно была критическая, они не могли позволить себе выходного, и без Эда работа бы встала. А она была срочной. Хеймерик наблюдал за ситуацией в кабинете с окна, слегка сощурившись. Конечно, Ал и Эд ворчали о его избалованности, но это было скорее в шутку: как однажды заметил Рой, он был очень интеллигентным котом и не считал возможным обременять людей своим присутствием. Сегодняшний день в этом смысле был скорее исключением: ему действительно не хватало в последнее время ласки хозяев, вот он и забрался в сумку к Эдварду. Как и его почти тёзке, Хеймерику очень не хотелось бы, чтобы его забыли. Он даже практически обижался и словно расстроенно пожимал плечами в недоумении, когда Элрики, помахав ему на прощание, скрывались за дверью. И сегодня у него, наконец, появилась возможность увидеть, куда те уходят. Ярко-голубые глаза кота уже в который раз останавливались на Эдварде и Альфонсе. Больно уставшими и замёрзшими они оба выглядели. Может, кошачьи действительно чувствуют критический уровень, к которому приближается организм человека, потому что в какой-то момент Хеймерик легко спрыгнул с подоконника, неторопливо прошествовал мимо всех столов, подняв хвост трубой, и мягко, неслышно вскочил прямо перед Алом, вопросительно уставившись ему в глаза. Младший Элрик даже растерялся от неожиданности. Потом тепло улыбнулся. Да, он действительно чувствовал в этом существе что-то вроде родственной души. Они с ним были похожи. Причём как по характеру, так и внешне – почему-то шерсть у Хеймерика росла так, что надо лбом постоянно нависало что-то вроде чёлки, которую Эд жутко любил растрёпывать. Наверное, они бы действительно нашли общий язык с Альфонсом Хейдериком в том мире, если бы не фатальная случайная пуля… Собственно, кот признал Ала с первого взгляда. Тогда, летом, когда Эдвард исцарапанными руками вручил ему недовольно фыркающего котёнка-подростка, у Ала самого ёкнуло сердце, а Хеймерик, оглядев его с головы до ног, внезапно перестал шипеть, развалился на коленях Альфонса и незамедлительно довольно замурчал, хотя тот ещё даже не успел погладить его. Как Эд потом ревниво шутил, это явно была любовь с первого взгляда. Причём Ала забавлял тот факт, что Эдвард ревнует их обоих друг к другу. Понятно, что брата в большей степени, но всё же... Всё же Хеймерик и Эдварда любил безоговорочно. Просто показывал это по-другому. Примерно как сам Эд – то цапнет зубами за руку, то расцарапает ногу… Эд, конечно, обычно оставлял Альфонсу царапины на спине, а не на ногах, а вместо укусов младший Элрик получал засосы по всей шее, но а разницы-то? И вот явления такого же порядка доставались от кота Эдварду. Тот больше для вида ругался на это, но видно было, что ему приятно и такое внимание от спокойного и независимого Хейма, который только ради него становился дурашливым и эмоциональным. Альфонс молча покачал головой и указал коту глазами на Эда. Хоть он и замёрз до жути (именно как мамонт, как он ляпнул Эдварду утром), но старшему приходилось не в пример тяжелее. Его уже начинало мелко потряхивать, что легко заметил внимательный и чуткий младший. Хеймерик понял, что имел в виду Ал, и, бесшумно скользнув мимо чернильниц, спрыгнул на колени Эдварду, свернулся там мягким горячим клубком и тихо замурчал, закрыв глаза. Эд даже ручку выронил, круглыми глазами уставившись на кота. С головой уйдя в работу и пытаясь при этом попутно не превратиться окончательно в ледяную статую, он совершенно не замечал, что творится вокруг. Но такое вот не заметить было трудно. Альфонс прятал довольную ухмылку, замечая, как расцветает счастливая недоверчивая улыбка на лице брата. В конце концов Эд, махнув рукой на очередной акт, запустил свои настоящие пальцы в густой белоснежный мех Хеймерика и легонько почесал его. Кот, явно пребывающий на седьмом небе от блаженства, зажмурился и замурчал как трактор, приведя Эдварда в совершенный восторг. Рассел, поднявший голову на звук, со смешком подмигнул Альфонсу, Флетчер хмыкнул под нос, Мустанг, исподлобья покосившийся на Элриков, покачал головой, Фьюри и Хавок завистливо вздохнули, Бреда пробормотал под нос что-то в духе «везёт же некоторым», а Фарман задумчиво отвёл взгляд к окну. Старший Элрик был слишком поглощён неожиданным приступом нежности к нему у Хеймерика, чтобы обратить внимания на эти жесты. И только когда Альфонс наклонился к нему и прошептал на ухо горячим шёпотом «Вот видишь, теперь у тебя есть целых две грелки», Эдвард поднял изумлённый взгляд. Да, действительно, что-то он совсем ушёл в работу: а всего-то стоило посмотреть в эти тёплые смеющиеся карие глаза. Эд даже закраснелся от двойного удовольствия. Альфонс, довольный собой и своим косвенно тёзкой, хотел было добавить ещё что-то, но вдруг смешно сморщил нос, отвернулся от Эдварда и негромко, даже можно сказать изящно чихнул в ладонь. Старший Элрик растроганно рассмеялся: – Братец, будь здо… Его перебил ещё один такой же тихий и аккуратный чих – на этот раз это был Хеймерик. Эд озадаченно перевёл взгляд на него, потом на Альфонса, потом снова на кота и снова на младшего брата, давящегося смехом. Наконец, он легко вздохнул, откинулся на спинку стула и, улыбаясь самыми уголками губ, негромко заявил: – Ну я же говорил, что они похожи, – после чего запустил пальцы одной руки в шерсть Хеймерика, а другой – в мягкие волосы Альфонса, под формально возмущённое ворчанье последнего и дружные смешки всей команды.