Мы - разные миры

**** Глубины собственного мира. Я тону при взглядах триллиона теней, что находились на дне моих мыслей, начиная тянуть ко мне свои руки с жаждой разорвать меня. Глаза не в силах распахнуться даже на малейший миллиметр, чтобы поведать мне все тайны и открытия, которые ожидают моего восприятия на данный момент. Сознание начинало воображать все мои пугающие пороки, от которых хотелось навсегда скрыться, никогда их не вспоминать... Нет спокойных мыслей, нет каких-либо слов, которые дали бы мне наконец позвать на выручку часть света, что с помощью одного человека зародился в моей голове. Со мной сейчас лишь боль, что нарастающим криком прошлого разрасталась по веткам жизненного древа, которое хранило все мои прошлые моменты жизни, приписывая каждому своему листочку своё индивидуальное название, взятое из самого ценного и главного в моей голове. Кроткие судороги мурашками покрывали моё контуженное от воздушной ударной волны тело, которая образовалась при взрыве. Чувство нехватки кислорода моим мышцам и крови не давало мне покинуть себя на значительный промежуток времени и наконец отправиться в путешествие по небесным волнам. Моё сознание тянуло меня в туманную глушь, где через ледяной горизонт между жизнью и смертью я начинал ощущать эхо различных стонов, которые начинали испепелять меня с моих ног до моей головы, начинал осязать прикосновения единственного холодного пальца, что длинным ногтем гулял по моему упавшему лицу. — Мидория… Я чувствовал, как моё сердце начинало сгорать от того, как шептание, что напомнило мне девушку, заглушило все крики, что вырывались из бездны, из-за которой я начинал окончательно сходить с ума. — Проснись… Этот голос чудесен. Я слушал его, пока мои уголки губ начинали расходиться по сторонам, разрушая целостность кровавой пленки, что начинала трескаться, а затем и рассыпаться. — Пора… Мой рот не в силах прошептать ни единого слова. Как бы я не пытался вырваться из собственной тишины, он будто бы заштопан степлером, чьи скобы надежно выполняли своё предназначение. Челюсть напрочь лишала меня всего, кроме мелкого мычания, что сопровождалось хрустящей болью в шейном отделе. — А-у… Отсыревший воздух, что рвотной влажностью оседал на моей коже, сподвигнул меня к выводу, что кислорода мне отнюдь не хватало. Наверное, поэтому я никак не мог отойти от крыше сносного расслабления, что сопровождался неким голосом, который через некоторое время заставил меня дрогнуть и понять, что моё ослепшее сознание тупо подшутило надо мной: голос мгновенно изменился с того женского, который напомнил мне сонный голосок девушки, что недавно спала со мной, на более грубый, уже окончательно сорванный голос, что больше подходил тяжело больному человеку мужского пола. — Эй! Подъем, чёрт тебя побери! — громкость этого голоса пустила по мне болевую волну. От крика у моей ушной раковины мои веки возобновили часы своей кропотливой работы, отныне пытаясь закончить все алые, расплывчатые волны в моём взгляде. Только мои глаза смогли поймать точку спокойствия, как я сразу же поприветствовал своё обезображенное тело: частично порванные и обгоревшие от взрыва штаны открывали мне различные по панике раны, которые потихоньку начинали скрываться за засохшими сгустками крови, некоторые из которых начинали засыхать после образования ещё тоненького струпа, мой оголенный торс был полностью в порезах и синяках, на каждом сантиметре моей груди и живота были глубокие сечения. Боли я к удивлению не чувствовал. Странности из-за того, что я не чувствовал стреляющих неприятностей на местах, где раны могли лишить меня всего, мимолётно превращались в угасающий пепел вопросов. Хотелось пошевелить своими руками, схватиться за голову, чтобы ощутить своё испачканное кровью и грязью лицо, но этого у меня никак не получилось: по неизвестной мне причине они находились у меня за спиной, насильно прижатые к друг друга. И в этот момент меня осенило: я сидел на стуле, пока мои запястья были слиты воедино, благодаря чему-то крепкому – веревке. Я скучала... Только в голове неожиданно проиграли недавние события, связанные с девушкой, как моё моё дыхание участилось от волнения. Глаза забегали по каждой окрашенной в красный точке, что через секунды начинала создавать целое пятно на ткани. Отчётливо вспомнив момент, когда я в последний раз услышал напуганный крик девушки, мне захотелось в ужасе закричать, но сил не было даже на такую никчёмную слабину. Я оказался бессилен, совершенно беспомощен. Крупное отчаяние било беспощадно мысленной булавой в моё солнечное сплетение. Сердце болезненно разрывалось на маленькие осколки с воспоминаниями, не давая мне забыть тот период, когда я вновь бросил её одну в такой пугающей обстановке. Этот поступок лишил меня возможности посмотреть на спящую Химико, остаться с ней до последнего. Если бы я там и умер, то я смог бы посмотреть в её глаза и просто сказать: «Спасибо…» — Тога… — грызущая боль нарушала мою речь, но даже с этим ощущением я наконец-то смог произнести имя, наполненное болью и потерей надежды. — Н… Нет… Как же… — Бля… — почувствовав напротив себя животную неприязнь, я сразу встрепенулся. — Юбочку потерял? Это был он. Тот, кто был причастен в случившимся. До меня тяжело доходило мычание с его стороны, что вскоре сменилось на пение классики. — П… По… Почему… Я не хо… — и только я хотел поднять взгляд, чтобы с ненавистью и шоком посмотреть на этого незнакомца, как неожиданно пение сменилось на яркий смех. Ему не было конца до того момента, пока он не стал доноситься уже за моей спиной. — Почему… Почему… Почему… Почему... Почему... М-м-м, — «сумасшествие» доносилось слишком быстро до моих ушей, бросая меня во взрослую панику. — Потому. — этот голос просто кошмарен. В нем нет ни лёгкости, ни признаков жизни, он нёс лишь холод и психоз, что оставил на мне клеймо испуганного труса. Тянущее жжение в области темени. Схватив меня за волосы, незнакомая рука насильно подняла мою голову, предоставив мне шанс окунуться взглядом на место, где я находился поневоле: маленькое по величине помещение, похожее на детскую комнатку, которая находилась под слоем грязи и пыли, розоватые обои были в местах крупно разорваны, открывая вид на плесень. Я чувствовал, как в некоторых областях пробегали грызуны, громко издавая писк. Готов поклясться, что нормальный человек не стал бы проводить здесь ни дней, ни ночей, освещение здесь было тусклым, слишком тяжело хоть что-либо разглядеть, даже если прищурив глаза. Я точно знал, что кроме нас двоих, тут был и ещё кто-то — я чувствовал его дыхание во тьме данного помещения. — Прекрасно, не правда ли? Темнота — она повсюду… Сладкая и возбуждающая, прямо как сексуальная натура женщины, которую будешь драть целую ночь… Это так классно... Тяжело понять, что именно во тьме человек находит свою истинную сущность… — он плавно двигал мою голову сверху вниз, имитируя понимающий жест с моей стороны. Меня стало знатно трясти от неизвестного страха. Хотелось обернуться и оттолкнуть этого незнакомца, закричать о помощи во всё горло до посинения. Нет же. Хотелось просто убежать подальше от этого места. — Да… Да… Мне так приятно ощущать это… Какой же нежный… Каким же… питательным является страх. Отпустив мои волосы, пальцы его рук коснулись моих дрожащих от нервозности плеч, начиная сильно сжимать их до того предела, пока я не смог сдержать свой болевое мычание. Хруст. Я снова познал все минусы человеческого тела. Во мне пробудилась стопроцентная боль. Я ощутил все свои раны, ушибы, немногочисленные переломы. — С-к-а-а-а! — Ты меня снова разочаровал… Снова… Снова… И снова… Ха-ха-ха, ты даже не представляешь… — От… Отпустите… меня! Пожалуйста! Мне больно! — не в силах терпеть эти чувства, я уже желал поскорее вернуться в свой дом, лишь бы снова перестать получать судорожную пульсацию, давящую каждую мышцу на моём теле. — Б-л-а-а-а! Блядь! да кто же ты такой, чёрт тебя побери?! — нестерпимые муки заставили меня закричать на всё помещение. Как руки слезли с моего плеча, меня резко отпустило. Дыхание сводилось к глубокому минимуму. От боли в плечах мои связанные руки пронзила дрожь, а также рвущее ощущение, из-за которого было похоже, что мышцы сейчас прорвутся, лишив меня навсегда подвижности. Я опустил свою голову и зажмурился, чтобы как-то сдержать мерцание в своих глазах. «Где же я! Кто это… Я не хочу… Как же больно!» — Забавно, — полные лёгкости шаги свободно начинали обходить меня, вырисовывая за собой дугу, что походила на полумесяц. — Ты правда хочешь узнать, кто же я такой? Не боишься последствий? Боязнь поднять голову взяла надо мной власть. Моё тело сгорало от рёва в каждом суставе, из-за чего мои глаза начинали дёргаться от ноющего визга в собственной голове. «Я не могу… Как же…» — такая боль была для меня совершенно иной. Она была такой, которую я даже не смог раньше нормально представить. — Ой, неужто передумал? — саркастически переспросил он, с наигранным недовольством стукнув ногой по полу. Буквально один звук соприкосновения подошвы, как к моей шеи прикоснулась рука, что насильно лишила меня кислорода и возможности оставить голову опущенной. — Ц-ц-ц! – задыхаясь, зацикал я, пока мои пальцы на ногах и руках начинали устраивать разминку. — Смотри в мои глаза, пока я не исправил твоё смазливое ебало! –закричав сдавленным от злости голосом, этот незнакомец начинал посмеиваться. Его пальцы лишь сильнее сокращались, делая хват на моей шеи куда грубее. От близкого рычания в мою сторону и сильного недостатка кислорода моему мозгу, я чувствовал, как вены на моём лице начинали набухать. Мои глаза широко раскрылись, из-за чего я впал в приступ, увидев выпученные глаза на ужасной гримасе его лица, выражение которого отныне не покинет моих кошмаров. «По… Помогите! Кто-нибудь... Прошу!» Его лицо не являлось ухоженным, похожим на обычное отражение жизни: длинные волосы, что напоминали ясный пепел сигарет свисали до его бровей, почти задевая его взгляд, что красным оттенком был направлен на меня, бледная кожа, что на лице сливалась с тонкими и широкими шрамами, сухо прятала ярую усталость под его тикающими глазами, сухие губы, что уже множество раз трескались и пускали кровь, дрожали от ненормального удовольствия. Я попытался отвести взгляд в сторону, чтобы больше не видеть его, но, смотря в темноту, я лишь сильнее начинал теряться в собственных страхах. — Я… сказал… на меня… смотри! — запинаясь от раздражения, произнес стоящий около меня «кошмар». Стоило мне лишь снова взглянуть на него, как он показал мне то, что намекнуло мне на безумие. Улыбка. Она растягивала кожу на его лице, начиная в прямом смысле разрывать сухие участки на щеках и самих губах, оставляя тонкие линии алого цвета. — Ну, а кто же ты? Дай подумаю… Бедный… беспричудный мальчишка? Это надо было таким… родиться! — он дёрнул головой в левую сторону. После того, как он услышал хруст своих шейных позвонков, он снова взглянул на меня. — Наверное, обидно, что жизнь тебя так обделила? — как только он перестал оставлять на моей шеи свой след, он тут же встал в полный рост, продолжая пилить меня своим животным взглядом. Я услышал, как он начинал энергично издавать звуки удовольствия. — К-х-а-х, к-х-а-х! — я кашлял на всю комнату, пока слюни и слезы от нехватки дыхания летали в разные стороны, частично капая на мои ноги. Я не мог отдышаться. Меня трясло. Я знал, он мог меня придушить одной рукой, не испытав ничего. — От… Отпустите… К-х-а-х, меня! Я никому не скажу! Пожалуйста… Пожалуйста! Я… Мне… К-х-а-х! — Тик-так, — он стал отходить в сторону, чтобы приступить совершать круги вокруг меня. — Тик-так, тик-так… Тик… — с каждым издаваемым звуком из его рта, обстановка вокруг меня жутко накалялась. С каждой имитацией часов, незнакомец начинал нервно посмеиваться. — Ха-ха-ха! Пиздец, я в ярости! Я же понятным языком сказал! Я предупреждал эту шлюху о последствиях! — я слышал грохот от соприкосновения костяшек к стене. — Ха-ха-ха! — истерический смех за мной давал мне лишь один вывод: этот человек выжил из ума. — Я ей сказал, что будет, если она не послушается меня! Ха-ха-ха, какая же ебанутая, ха-ха-ха! — он бил по стене, даже не подавая стонов от боли. — Хочу… Ха-ха-ха! «Тога…» — я сразу понял о ком он говорит. Я чувствовал неприязнь из-за слов, что были сказаны про неё, но даже и эти эмоции затмевал болезненный недуг. В глазах всё сливалось в цвет отвратной слепоты. — Я знаю… Резкая тишина с его стороны: нет ни звуков ударов, ни смеха и возмущений, лишь только мой кашель, что не прекращался. Я почувствовал, как седоволосый развернулся ко мне. Быстрый шаги. Грохот. Вцепившись за спинку стула, он грубо опрокинул его на пол, из-за чего моё тело болезненно прижало мои связанные руки, вызвав у меня буйные эмоции. — А-а-а! — в момент соприкосновения, болезненно прокричал я. Руки будто рассыпались в труху от таких сдавливающих до боли чувств. Я начал задыхаться от всего, что творилось с моим телом, и моими мыслями. Это было просто невыносимо. — Хе-хе, – сгорбившись, он смотрел на меня. Молниеносно придавив левую часть моей грудной клетки своим коленом, он жёстко начинал продавливать мою ребра, проверяя их на прочность. В его руке, что-то засияло. Лезвие, что было через чур испачкано кровью. Оно было таким знакомым. «Т... Тога!» — Г-р-ы-а! – я не мог молчать и терпеть вес его тела, что сильнее давил на меня. Никто бы этого не стерпел. Он меня сломает. — Думаешь, ты достоин её? — рукам было не сладко, как и моей грудине с ребрами. — Думаешь, она любит тебя? Она хочет тебя? Нож в его руке напоминал птицу, что порхала по воздуху в поисках места для посадки. Даже когда я начинал от криков дёргаться, он лишь сильнее придавливал меня в пол, смотря в мои влажные глаза, что из-за нетерпения были максимально закрыты, пока из-за рта доносились мольбы о спасении. — Смешно, что она не захотела тебя убить… Это так просто… Убить калеку — это самое лёгкое! Понимаешь? Напряжено сжав рукоятку ножа, он нагнулся к моему уху. Его напор слегка ослаб, предоставив мне глоток воздуха. — Думаешь, для чего ты здесь? Кто в этом виноват? – отстранившись на секунду, он свободной рукой ударил по моей щеке, оставив яркое покраснение. — Отвечай! — Я… Я… Не… К-х-а-х, я не знаю! — с натяжкой прохрипел я, махая головой по сторонам. — К-х-а-х, бо… Не… Знаю! — А кто знает? Ну, кто?! Может, твоя Тога-чан? — я почувствовал, как острие лезвия прикоснулось к моему животу. Острота его конца, вывернула меня на изнанку. — Как думаешь, где она была всё время, когда ты хотел полетать? Ха-ха-ха! — я чувствовал, как нож приступил выхватывать кровь с области живота, начиная подниматься к моей груди. Он вырезал за собой глубокую линию, что вскоре, не ожидая ни секунды, начинала наполняться красным цветом. — Ты думаешь, ты нужен ей? — А-а-а! — я молился криками на всё помещение, ведь такую боль слишком тяжело было перенести. Я чувствовал как острие разрезало мою плоть. В глазах мерцало. — С-у-а-а! — конец. Меня пробило на рвоту: всё моё лицо было облито с моего рта желчью, что оставляла горький, трудно заглушаемый привкус, крошечными остатками продуктов, которые ещё не успели до конца перевариться. Наконец-то закончилось. Нож остановился у моего кадыка, с лёгкостью резанув эту часть и пустив маленькую каплю спускаться по холодному оружию. Слёзы выступали, как будто на вечеринке, где танцевали тысячи людей с улыбками на своих лживых лицах. — Ты, Изуку Мидория, даже не представляешь, что тебя ждёт… — он, использовав мою грудную клетку как опору, поднялся на ноги, начиная вытирать нож об свою кофту. — Ты испортил нам всё, пора вручить тебе твою награду… Я был на грани потери сознания. Слёзы начинали раздражать этого садиста, как и мои крики после произошедшего. Этого никак мне не остались в тишине. — Что же ты, сука, ноешь!? А!? — грязная подошва его кроссовок грубо соприкоснулась с моим разрезанным животом, начиная раз за разом лишь сильнее играть в считалочку. — Ха-ха-ха, тебе больно!? — глупо спросив, он лишь продолжал топтать меня, постоянно слыша мои тяжелейшие вскрики. — Тик-так, тик-так! Тик-так! – мой желудок снова решил очиститься. Я стал задыхаться в своей же рвоте, но болезненные удары по мне моментально выкачивали меня, спасая от «самоубийства». Не услышав от меня ответа, а лишь визг, он остановился. Желая мне уже что-то сказать, он услышал, как из темноты последовал голос, который заствил психопата развернуться в сторону присутствующего. — Шигараки, остановись. — монотонно произнесла «темнота». — Чё? — возмутился седоволосый. — Чё тебе, блядь, надо? — Довольно, я говорю. Бить связанного человека… Да ещё и того, кто намного слабее тебя… Слишком подло. — Ха-ха-ха! Да ну, серьезно? И это говоришь мне ты? Что же ты тогда стоял и молчал, когда я игрался с этим придурком? — распыляя открытую ненависть в темноту, седоволосый парень издал смешок. — Слышь, закрой свой ебальник и просто наблюдай… Как я довожу дело до конца! Ясно тебе!? Его слова доносились до меня с уже не таким ужасом. В моем положении тяжело хоть что-то уловить, что-нибудь думать. Я в плену собственных мучений. Каждая часть моего тела болела и зудела. Я даже не могу понять, как я ещё остаюсь в сознании. Стараясь тихо покашливать и не глотать кислоту собственного организма, я боялся, что резко получу по лицу. От этого человека я могу ожидать всё, что угодно. — Он сдохнет. Разве нам сказали его убить? Разве нам сказали с ним так обращаться? — Ха-ха-ха, как это тебя должно ебать? Мне плевать, что сказал босс! Я не его пёс, чтобы его слушаться! — Если он умрет — нашей цели конец. Мои глаза были направлены на темный потолок. Слезы скатывались по содержимому желудка на моём лице, пока я не мог перестать чувствовать каждый удар, что сквозь слёзы и тошноту раздрабливал каждую часть меня. — Ты кто, чтобы мне указывать? Если я захочу — я убью его. Захочу — убью тебя… а затем… и твоего двухебливого братца! Я убью вас всех, даже глазом её моргну! — Ты бы рот свой закрыл... и слушался того, кто подобрал тебя с помойки, — борясь с ломкостью, я услышал вялые шаги в темноте, что переступили темную сторону. — Пока я не спалил тебя к чертям. Лишь один замах — и ты снова угомонишься. — Степлером ебальник заштопай… — Шигараки стал отходить от меня. — Что-то ты стал борзым в последнее время. — Не раздражал бы ты меня... Тэнко… Я ведь не посмотрю, что ты... — Как ты меня назвал? — Шигараки остановился на пол пути к своей цели. — Ну-ка, повтори-ка ещё разок? — Снова начнёшь реветь? Скрип. Секундная тишина. Лезвие вырвалось с его рук, отправившись в быстрый путь к стене. — Ещё раз так меня назовёшь, и я больше не промахнусь. Хочешь, чтобы я напомнил тебе твоё место? — Напугал… По трудному дыханию мне было понятно, что они стояли напротив друг друга, сдерживаясь от сражения между собой. — Как всё закончится, я обещаю, тебе не поздоровится… Особенно… твоей сестричке... Как там её? Фуюми… — услышал это неизвестное для меня имя, я почувствовал запах дыма, а вскоре и жар пламени, что быстро нагрел комнату до неприязни. — У неё такая сочная задница… Аж так и хочется её насадить на свой… М-м-м… — манипуляции давали своё. Я не мог никак прийти в себя. Слёзы, боль, жжение, звон в ушах и мерцание в глазах — создали из моего тела карцер для пыток своего владельца. — Эй, где же твоя уверенность? – Шигараки, стал шагать спиной ко мне, не отрываясь взглядом от места, от куда исходило пламя. Яркость в темной стороне мгновенно пропала, как и сам запах пламени, пока остатки дыма гуляли по потолку. — Т-ц, делай, что хочешь, но, знай, рано или поздно тебе не жить… — после звука дверных петель, которые слились со злостью, развеселили Шигараки. — П-ф-ф, душный какой… Эй, подъем! — он развернулся ко мне, — Ну и мерзость… — отозвался о состоянии моего лица. — Может, умоешься моей мочой? Лучше, чем ничего, ха-ха-ха! — истерично засмеялся он, согнувшись. — Согласен? Как только он подошёл ко мне, он взглянул в мои заплывшие глаза, улыбка с его лица моментально сошла в небытие. Сердце кричало мне, чтобы меня пощадили и отправили домой, но я уверен, что этот человек не знает слова «жалость». — Увы, но сегодня мы уже не сможем больше повеселиться, но, не сомневайся, мы ещё увидимся... — показав жест прощания, его колено поднялось на уровень бедра, показав мне испачканную грязью и кровью подошву, после чего резко я перестал чувствовать своё тело. — Доброй ночи… **** От такой внезапности открыв свои глаза, я хотел закричать, но тут же передумал, как понял, что я не чувствую тяжести и боли – я снова ощутил лёгкость тела: нет ни малейшей боли, ни страха, одно лишь отчаяние. Ощутив сильный удар по лицу поверх мрачного потолка, я теперь встретил место, где царят яркие цвета, где тепло и тихо. Но уюта я не чувствовал, будто бы часть меня осталась там, где я в последний раз я услышал крик девушки, по которой я тосковал. Я не в том месте. Моё тело тут свободно. Понимая, что лежу на кровати, и что мои руки были свободны, предплечье левой руки закрыло мои глаза, что устроили целый водопад. Снова. Мой мир погиб. Он исчез вместе с Химико, не оставив мне шанса вернуться к ней в постель, почувствовать её поцелуи и объятья. «Где я? Как я… Какой же я… жалкий...» Дайте мне пистолет и я моментально поднесу его к своему виску, после чего отпущу все свои мысли и фантазии в свободное плавание по простыне. Я остался совсем один: я не уверен, что увижу свою мать, Химико уже не стало. В её смерти виноват я. Что дальше? Знаю, я постоянно повторяюсь об этих утратах. Иначе я не могу. Знаю, я постоянно плачу и страдаю истерикой. Другого мне теперь не остаётся. Я не смогу жить дальше без неё. Находясь в неизвестном месте, я начинал думать, что я уже попал на небеса. Скорее всего, кровь покинула моё тело, из-за чего произошел финал. Неужели я и тут буду без неё? Почему? Чем я заслужил это? Почему всё идёт против нас? Смирившись со своей участью, я опустил руку, дав глазам привыкнуть к свету. В моей голове безграничный океан, где одиноко дрейфовал пустующий корабль, чей парус даже не пытался трепетать. Ветра нет — нет того, что заставит корабль двигаться дальше к своей цели: окончить свой путь у берега. — Ты снова со мной… — этот голос — я отчётливо узнаю его из миллиона других людских. — Я думала, ты уже не проснешься, соня Тепло. Резкое дыхание у моей шеи, принудило мои лёгкие сжаться от шока. Глаза забегали по ясности, начиная затмевать мой взгляд новой волной расплывчатых каракуль. Её рука прикоснулась к моей щеке, начиная ласково проводить по ней, убирая слёзы, прямо как дворники, которые убирают дождевые капли со стекла автомобиля. — И что же ты у меня такой нюня… Жива. Жива в этом мире, который мне неизвестен. Она забрала меня к себе. Я в одночасье развернулся к ней, встретившись с её взглядом. Она со мной. Её глаза разжигали в моих глазах мужское возбуждение, которое бывает при нужном внимании своей ниточки красного цвета. Она лежала на подушке, пока часть её длинных волос прекрасно обременяла её плечо. Странно, но её волосы в области челки были совершено длиннее, чем в последний раз: они были уложены за затылок, давая мне отчётливо разглядеть её лицо. Она стала намного прекрасней, хотя и так была таковой. Но в этот момент мне было не до её преображений. Главное, что она была живой в этом месте, где теперь и я. — Я думал… Я думал, ты… — сквозь истеричный тон прерывался я, начиная тянуться своими пальцами к ней. Как только я соприкоснулся, я ощутил, что мы настоящие. Ведь описать настолько реальное чувство теплоты её кожи больше никак нельзя. — Я никогда не умру, твоё сердце — мой дом… Рука, не дергаясь, давала мне трогать и трогать её чистую кожу, продолжать оставлять её в недоумении. — Я думал, ты погибла… Думал, что больше не увижу тебя! — Погибла? Когда? Я не могла погибнуть, ты всегда возвращал меня к жизни… Как и я тебя… Мы с тобой одно целое, милый, когда же ты это запомнишь? — Тога… как же... ты... жива. — Я – часть тебя. Чтобы не случилось – мы всегда будем вместе... Хочешь ты этого или нет... Противна ли я тебе или нет. — желая уже ей сказать свою теплоту, её палец прервал меня. — Без меня ты умрёшь... А убить тебя... Могу... только я. — Да, — я пододвинулся к ней, прижавшись своим носом в её грудь. Её сердце живое. Оно бьётся, касаясь ребер. Её запах прекрасен, как всегда. Хочется вдыхать аромат её кожи, целовать её прекрасные губы. — Мне так страшно, когда тебя нет со мной… И сейчас… — Сейчас? Сейчас я с тобой, и даже «там» – я буду с тобой. — её подушечки пальцев постукивали по моей голове, — Ты сделал меня счастливой, ты подарил мне совершено новую жизнь, где нет ни боли, ни страха. Она отстранила грудь от моего лица, посмотрев в мои слипшиеся глаза. — Мой милый, Изу, чтобы ты обо мне не подумал, я тебя не оставлю… Я безумна, как безумен и ты. — Я? Как же... это? — Твои руки покрыты кровью тех, кого ты считал друзьями… Ты выбрал меня, а не их… убив их, ты доказал, что любишь меня... — с теплой улыбкой произнесла она, сразу же выбив из меня любые вопросы. — Я – самая счастливая девушка, которой сильно повезло повстречать тебя… – Она поднесла руку в область моего взора, закрыв своей кистью своё прекрасное лицо, от которого я таял на её глазах. Кольцо. — Ты подарил мне то, о чём я мечтала всю жизнь. Ты научил меня мечтать и жить… Я обрела смысл на этой ужасной планете... Но ты... ты обязан... Я не понимал, о чём она говорила. Я не понимал, когда я всё это успел. Я не понимал, сколько нам сейчас лет. Но, смотря на её очаровательное лицо, я осознал, что мы уже далеко не дети. И любовь наша — тоже уже совсем не крошечная. А была ли она крошечной? Не знаю. Где я находился - мне не известно. Может, другой мир? Может, я попал в будущее? Тогда, получается, она жива? Если это так, то я стану самым счастливым парнем на всём белом свете! — Я так рад, что ты цела… этот взрыв... — увидев мою расплывающуюся улыбку, Тога издала смешок, что взбудоражил меня. — Взрыв? Ты случаем не перегрелся? — Разве, нет? – со странной улыбкой спросил я, наслаждаясь её глазами. — Забудь о нём, прошлого не вернуть. — в её глазах сверкнуло на столько ярко, от чего я заволновался. — И не поднимай эту тему. — Милая? Почему я так её назвал? — Изуку, – что-то пошло не так. В глазах стало темнеть, начиная меня пугать. — Я тебя... – моя рука потянулась вперёд, чтобы успокоиться. Мои пальцы соприкоснулись с пустотой. Она пропала, как пропал и я. Вокруг темнота, нет ни единого звука. Было ощущение, что моё тело плывет по открытому космосу, где лишь одни звёзды. Мою голову пронзили пули, наполненные воспоминаниями. — А-а-а, что за чертовщина! – закричал от боли я, пытаясь понять где я нахожусь. Везде бесконечная бездна, наполненная лишь голосом девушки, которая стала менять мою жизнь за считанные месяца. Ты меня смущаешь... Я хочу спать с тобой. Я не хочу... Не хочу потерять тебя! Хочу ещё почувствовать тепло твоих рук... всего-то... Звон лишь усиливался, вынуждая меня срывать свою голос от крика. — Тога! Как же я рада, что влюбилась в тебя. Я... сумасшедшая? Я тебе не разрешала умирать! Ты будешь моим психопатом... Тишина. Всё резко прекратилось. Убрав ладони со своих ушей, я не понимал, что только что произошло. Я ненавижу тебя... Ненавижу... — Убей... – по ощущениям её голос раздался за мной. Этот голос не был похож на тот ангельский, который заставлял меня улыбаться. — Убей, ради меня... Убей их всех... **** — К-х-а-х! Резкий холод вырвал меня из того места, что исчез у меня на глазах. Её лицо, её голос манили меня обратно, чтобы снова с ней лежать, слушать стук её сердца, наконец разузнать, что за «неизвестность» она говорила мне. Наверное, это очередной сон, из-за которого я испытал дискомфорт от данной мне одинокой реальности. Другого быть не может. «Она…» — Доброе утро, блевотный! — произнес Шигараки. — Ха-ха-ха, как тебе водичка? — его смех снова пробудил во мне страх. Скрипучий звук ведра, заставил меня открыть свои глаза. — Я подумал, ты устал сидеть, так что… Как тебе? — Что… К-х-а-х, что за… Меня пронзил шок и ужас, когда я понял, что мои ноги находился далеко от пола: запястья моих дрожащих рук были так же привязаны к друг другу, но находились они уже не за спинкой стула — руки были привязаны крепким узлом к поношенной верёвке, что имело своё начало в недрах потолка. Я, как груша, висел в воздухе, чтобы на моём теле отрабатывали различные боксерские техники. Сколько я пролежал, чтобы он успел такое сотворить? На мне были лишь штаны, и то были почти спрятаны под большим количеством бинтов, что скрывали мои раны. Моё тело было местами покрыто медицинскими тканями, что были гарантировано приклеены скотчем, чтобы не слезли с моих ран. — Ха-ха-ха, ну ты и тряпка... Твой страх бесподобен... Это было совершено ненормально. Было совершено кошмарно. Перестав смотреть под себя, я поднял свои глаза на того, кто разбудил меня холодной водой, и тот сразу подошёл ко мне. Капюшон на его голове, скрывал его глаза, но не его безумную улыбку. — Что прикажешь мне с тобой делать? — сухо ответил он. — Может, выколоть твои глазные яблоки? Да нет, будет слишком скучно… Может, отдать тебя в шаловливые ручки моих девочек? Думаю, мал ещё… всё из тебя высосут, а ведь они так прекрасно отсасывают. — он неожиданно схватил меня за моё лицо, крепко вцепившись своими когтями в мои щеки. — Может, поиграем для начала? — он смотрел в мои напуганные глаза, не испытывая ничего, кроме садистского удовольствия. Он выдернул свою руку, расцарапав при этом левую часть моего лица. — Т-ц… — от цепкого скольжения ногтя, прошипел я. Отходя от меня, он отошёл в темный угол и сразу же вышел, но уже с стулом и вещью, которая испугала меня больше всего — бита, потрескавшийся конец которой был покрыт засохшей кровью. Поставив стул недалеко от меня, он присел на него, слегка зевнув. — Ну так, поиграем? — повторно спросил он. Тишина. — Повторяю… Поиграем?! — раздражённо закричал он. — Д… Да! — с паникой выкрикнул я, тем самым удовлетворив его ответом. — Здорово! — с внезапной радостью крикнул он, махнув битой по воздухе, держа её глазным прицелом у моей головы. — Бам! И нет твоего ебальника, ха-ха-ха! Что я только не придумывал себе, ведь от этого человека можно ожидать всё, что угодно. Он – грёбаный маньяк. — Давай так: за ответ, который мне не зайдет... Х-м... я буду тебя наказывать! Но, а если понравится… — голова биты уткнулась в пол, из-за чего ручка стала чем-то на подобии опоры для его подбородка. — Я буду тебя наказывать! Ха-ха-ха! Правда, классно? Слушая скрип цепи, что держала моё тело в воздухе, меня нагоняла тоска и ужас. Пот скатывался с холодной водой по моему лбу от фантазирования того, что произойдет через минут так пять. — Любишь её? — первый вопрос. Его тон стал более серьезный. Я не знал, что ему сказать. Скажу правду — ударит, а я уверен, что удар будет не из слабых. — Чё молчим? Вопрос же самый простой! Твоё сердце бьётся рядом со мной намного быстрее... Я открыл глаза, приступив смотреть на воздух под своими ногами. Холод не лечил моё сердце от боли, а лишь, наоборот, охлаждал его сильнее. — Отвечай мне! — уже начиная вставать и поднимая за собой биту, он тут же присел, как наконец услышал от меня ответ. Накатывались слёзы от момента моего прощания с Химико, пока прохлада окутывала мой оголенный, перевязанный торс. Момент, когда она наконец познакомилась с моей матерью был самым прекрасным для неё, для меня, естественно, тоже. Я обещал, что не брошу её. Обещал, что буду с ней. Если я отвечу правду, мне станет легче? Если я признаю свои чувства, она вернётся ко мне? «Получается… Я её…» — Люблю... — слабо покачивая головой, я не пёк желанием смотреть на всё, что меня окружало. — Люблю... — Ну и… Ха-ха-ха! — он засмеялся, хлопнув рукой по колену. — Умора ты, конечно… Ха-ха-ха! — его смех начинал меня сильно раздражать. Он продолжал смеяться, пока слезы на его глазах не вылезли от столь весёлых эмоций. Тишина. — Она тебя целовала? — второй вопрос, который с каплей тяжести спросил Шигараки. — Или… она тебе отсосала? — поняв всю суть третьего вопроса, он взбесился. Я прикрыл глаза, задерживая себя от крика. — Ты трахал её? Эти противные вопросы перевернули всё в моей душевной комнате, наводя там настоящий балаган. Я чувствовал запах агрессии и раздражения. Темная лошадка сорвалась с места, уронив стул. Неожиданный удар тяжёлым предметом вызвал у меня мощнейшее сокращение мышц живота, из-за чего моё тело желало согнуться, чтобы укрыть это место от такой кровожадной боли. — А-а-а-а! — закричав на всё помещение, высвободился я. Глаза выпучились, пока слюни с привкусом желчи каплями попадали на садиста, что находился напротив меня, со зверской гримасой ударив меня по животу. — Я спрашиваю, ты ебал эту шлюху?! — агрессивно зарычав на меня он снова нанёс мне удар, но уже в место, где боль лишь заставила меня почувствовать ощущения, которые чувствуют боксеры, когда они пропускаю удар в район рёбер. Только... это намного больнее. От повторного удара я на секунду потерял весь тяжелый воздух, что находился у меня в загрязнённых лёгких. — Я… Говорю… Ты… Её… Ебал?! — пять ударов, и я забыл, что означает понятие «энергия». Желудок в очередной раз показал свою слабость. Но не один лишь желудок дал слабину: мочевой пузырь заставил меня почувствовать одно из самых противных унижений. Область живота и ребер неистово игралось с моим болевым пороком, заставляя все мышцы, что были на моём худощавом теле, сократиться до отказа, желая упрятать пробитое до адских ощущений место. Мышцы грудной клетки и рук до стонов растягивались, ведь я не мог согнуться в клубок. Сильно затянутые веревкой руки не давали мне имитировать защитный клубок. — Т-х-а-а! — я мысленно взорвался от различных сигналов смерти в мой мозг, разбросив останки своего тела по темным углам этого помещения. Слёзы, продолжительная рвота, мочеиспускание — вызвали лишь истеричный хохот этого ублюдка. Множественные судороги, что затянули меня к себе, дергали каждую часть моего посиневшего, грязного тела, делая меня куклой в театре этой кошмарной теней. — П… Пожалу… Я… Мне… К-х-а-х! — Ха-ха-ха, ты обоссался! Господи, ну ты и придурок! — он скакал на месте, как ребенок, которому подарили плюшевую игрушку. Он «ржал», чуть ли не срываясь от истерики. Мои губы дрожали, пока пальцы сжимались в кулак, а после чего снова раскрывались, чуточку помогая мне сдержать весь ужас и отвращение. Я содрогался при каждом своём сбитом дыхании. Даже просто вдыхать воздух было невыносимо больно. — И как... такого она может любить? Да она просто хотела насолить мне! — уверенно разговаривал сам с собой «обезумевший», продолжая получать глазной оргазм от моего отвратительного вида. — Она просто надо мной издевается! Дрянь, ты хули молчишь?! — лёгким ударом ладони приведя меня в сознание, он каждую секунду менялся в моих глазах. — Она же издевается надо мной, да? — спросил он, ткнув свои указательным пальцем в мою грудину. Его ноготь с легкостью нанес крошечный порез. Что-то произошло. Весь мир в моих глазах начинал меркнуть, из-за чего рожа этого маньяка пропадала с моих глаз. Боль стихла, как и все мысли о том, как я стал чувствовать себя настолько ничтожным по сравнению с этим чудовищем. Эйфория взошла на танцпол, вызывая у меня дёрганую улыбку. Руки перестали успокаивать меня. — По… Помогите мне… Помогите… — слова о помощи доносились шепотом до Шигараки, начиная накалять пламя в его глазах. — Я… К-х-а-х, … Помогите… Помогите… Тога… Помоги мне... Приди ко мне... Помогите... Бита выпала с его рук. Грубый звук сопровождался нервным дыханием человека, который находился напротив меня, начиная сжимать свои кулаки. — Ты… — удар пришелся по моему лицу, из-за чего слюни, накопившиеся в моём рту вместе с кровью, прысныли в неизвестность, вызвав естественный стон с моей стороны. — Закрой свой ебальник! Закрой свой ебальник! — он избивал меня намного жёстче, чем человек, который спас меня на крыше: я больше не услышу его возмущений, угроз, которые постоянно настигали меня в повседневные дни. Хорошо ли это? Я теперь не знаю... С каждым его ударом меня покачивало по сторонам, прямо как боксёрскую грушу. Искры в моих глазах сверкали везде, куда касался мой взгляд. Он выбивал из меня все остатки слёз и жалости. Эти страдания тяжело описать. Скажу лишь, что я никому не пожелаю такой взбучки. Это бесчеловечно. Я не мог кричать. Его костяшки резво производили столкновение моей черепной коробки, заставляя мой мозг плющица от этого. — Ха… Ха… Ха-ха-ха! — согнувшись от ручной дрожи, Шигараки, чувствуя очевидную боль в своих руках, продолжал смеяться и наслаждаться этими чувствами. Мазохист. — Блядь, я сейчас кончу! — Ма… К-х-а-х, пере… То… К-х-а-х! — выкашливая всю красноту и желтезну, что за секунды скопились в моём рту. Весь мой торс был испачкан различными цветами отвращения. Бинты начинали отклеиваться: всё-таки скотч больше не в силах держаться на мне. У голове шум. Звон и треск в ушах заставляли мою шею гореть. Я ощущал, как всё моё лицо было полностью укрыто слоем крови — гнилой запах. Левый глаз был намертво закрыт, пока челюсть не могла сомкнуться до конца, тем самым давая моим красным слюням стекать на пол с моего подбородка, капая, то на тело, то под меня Руки жутко затекли, из-за таких грушевых движений они вообще отказывались удерживать меня — уверен, проще будет лишиться рук, чем испытывать сильное онемение конечностей. — Пере… Перестань, пожа… пожалуйста… — умоляюще просил я, уже переставая окончательно верить в его доброту. — Чего? Перестать? — покачиваясь, он выпрямился, легонько тряхнув своими разбитыми кистями. — Но ты же не оставляешь мне другого выхода! Ха-ха-ха, ты так и ждёшь пиздюлей! — схватив меня за свисающую челку, он решил рассматривать моё лицо, где уже окончательно не осталось живого места: одни рассечения, что сильно жгли, сильная опухлость в районе левого глаза, я чувствовал, как моя верхняя губа была разорвана, нос безостановочно истекал жизненным топливом. — Почему именно ты? Почему босс выбрал тебя? Почему шлюха, которая долгое время принадлежала мне, нашла какого-то ублюдка, который постоянно рыдает и боится получить по роже… Чем я хуже тебя!? Чем!? — мучительно дёргая меня за волосы, он, слушая очередные мои прерывистые крики, случайно, может, и нет, вырвал часть моих волос. От такого испытания пальцы моих ног изогнулись так, будто были готовы переломать себя от своей же силы движения. — Тьфу, блядь, это же надо… — волосы посыпались к его руки, как листопад с дерева. — Жирные... воняют твоей блевотой... От всего происходящего мои глаза начинали окончательно закрываться, закрывая на замок дверь моего сознания на лицезрение его алых глаз, что животным насыщением продолжали разрывать меня. — Не спать! — сильна пощёчина снова явила мне свет. — Я ещё не закончил! — решив снова провести удар, как произошел громкий шум за территорией двери, вызвав у Шигараки интерес. Окровавленная рука спустилась в карман, пожалев меня. Надеясь перестать слушать шум, он снова повернул голову ко мне, держа руки уже при себе. — Я так тебя ненавижу… Как только я узнал про тебя, я хотел превратить тебя в пепел... Я так рад, что научился контролировать свою причуду, ведь теперь я могу голыми руками пытать тебя, а не превратить сразу в порошок... Эта мразь поручила нам следить за тобой... Кое-кто решил от меня убежать... Любимая пиздёнка решила надо мной поиздеваться… Я уверен, она не любит тебя… — он сделал ко мне шаг. Дыша в моё ухо, он произнёс слова, в которые я не захотел верить. — У нас с ней столько было бурных ночей… Её стоны, её слёзы, кровь — само совершенство… М-м-м, у тебя не было даже и шанса, чтобы отобрать мою секс-игрушку у меня… «Ч… Что?» — Я брал её за волосы, за шею, пока она называла меня любимым… Что такое? Удивлён? — он взял меня за припухшие щеки своими пальцами, подняв мою свисающую голову к себе. — Поверь, до тебя она постоянно вертелась около меня, умоляя, ха-ха-ха, чтобы я трахнул эту нимфоманку на барном столе! «Я не верю.» Покачивая мою голову по сторонам, он ухмылялся моему выражению лица. — Она никогда не была твоей, как и её сердце не будет твоим. Ты не заслуживаешь ни её, ни права на жизнь. — отпустив меня, он развернулся к выходу. — Я лишь хочу повторно спросить ещё один вопросик: Ты любишь её? Я не верил всему, что он говорил. Он просто пытался меня разбить изнутри. Я молчал, так как не желал больше чувствовать его костяшки на своём теле. — Я так и думал… Я безнадежно верил в то, что все эти описания с его рта являлись лишь вымыслом, ведь, когда я смотрел на Химико, я видел лишь истинную её. Ведь так? Это не может быть правдой. Или просто мне так хочется думать. Провисая последние сознательные минуты, кровь не перестала стекать с моего лица, уже создав красную картину под ногами, которые просто отнялись. — Н… Как… же… — верхний ряд зубов вцепился в нижнюю губу, прокусывая её сверкания. — Не… вер... верю. Тело покачивалось по кругу, натирая мои запястья до пульсации. Во рту привкус желчи, что прожигала места, где была либо порвана или прокусана слизистая оболочка щеки. Свисающая челюсть давала мне легче вдыхать этот поганый воздух. Что, если это всё правда? Что, если она никогда не любила меня? Тогда... Я… Я правда лишь цель для садистов… Лишь одной капле соли удалось упасть в чистую от крови область пола… Она же не предала меня? Неужели встреча с ней лишь являлась предвестием перед смертью? Тяжело думать, особенно тяжело вспоминать о ней и чувствовать то, что всё-таки я лишь отброс, который так запросто купился на её очарование… Темнота… **** Я не знаю, как мне легче выразить все свои эмоции, чтобы поведать грубую обстановку, которая подарила мне ощущения, которые я не испытывал никогда. Сколько всего часов я уже не видел света? Сколько дней прошло с момента, когда я лишился всего? Чёрт возьми, я не знаю, что мне делать! Я не знаю, как мне заставить этого человека перестать устраивать игры над моим телом, ведь я уже не выдерживаю. Я не знаю, как мне справиться с самим собой. Меня выламывает изнутри, моя голова до мурашек болит, когда глаза уже не могут видеть алый окрас вокруг меня из-за наплывшей крови. Я зверски голодный. Меня на сколько мучает жажда, что я готов хлестать свою же кровь, которая начинала казаться для меня съедобной. Я устал от всего, что видел и испытывал каждый день. Я не чувствую своих рук, они максимально онемели. От меня несло мочой, потом и кровью — вонизма стояла не выносимая, из-за чего тот постоянно ржал, продолжая надо мной издеваться. Монстр. Он вырывал мои волосы, постоянно избивал меня голыми руками, пока меня снова не стошнит, и я не начну его умолять о пощаде. Я кричал, плакал, в надежде, что мои вопли дойдут до чьих-нибудь ушей. Я желал, чтобы меня спасли. Выхода нет. За что мне такой исход? Я не сделал ничего, чтобы вызвать у этого человека ненависть, но он лишь, наоборот, говорит, что именно я виновен в его несчастье. Он даже не в силах объяснить мне, за что я нахожусь в этом месте пыток… Ха-ха-ха, меня не спасут. Я больше не увижу свою мать, по которой я снова начал скучать. Я больше не увижу Химико, ведь её не стало, по словам Шигараки, именно из-за меня. Я виновен во всем. Я убийца. Я чувствую, что меня скоро не станет. А ведь я так и ничего и не сделал в своей жизни… Прости меня, Мам, я так и выполнил обещание, которые ты дала в последний момент визита: Я не уберёг её, я так и не успел дать ей такую жизнь, где она почувствует себя настоящей девушкой и никогда не познает слёз и горя. Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты хоть когда-нибудь узнала, где я нахожусь, и что со мной происходит, и что я снова один — уже навсегда… Прости меня. Хочу увидеть тебя, Тога. Хочу услышать стук твоего сердца и вновь сказать, как ты мне дорога. Шигараки – лжец, я не верю каждому его слову, ведь я понимаю, что ты не такая, какой он тебя мне постоянно преподносил. Знал бы я, что наша связь приведет к такому несчастью, где тебя не станет, то я бы ни за что не стал бы держаться за этот дом, где мы с тобой лежали на одной кровати. Я трус, и всё, что сейчас происходит — расплата за то, что я оставил тебя одну. Я готов смотреть на тебя снизу вверх, ведь места в аду — тебе нет. Мой конец предрешён. Я погибну от рук человека, который постоянно упоминал тебя, пытаясь меня разрушить. И это у него получалось. А ведь я так и не сказал, что наконец я полюбил тебя так, как никого больше не полюблю… **** Глаза закрыты, точнее заклеены кровью, что засохла на моём лице. Я слышу писк крыс, что пробегали по полу, постоянно останавливаясь у лужи с кровью и с остальными извержениями моего организма. Я смирился с болью, она уже не была для меня чем-то ужасным, ведь каждый день, получая по своей физиономии, выработал у меня некий «иммунитет». Я полностью изуродован, и меня это никак не тревожило. Не тревожили различные порезы, ссадины, ушибы и рассечения, головные боли. Не тревожили мысли о том, что при долгом отсутствии обработки в моё тело могут попасть различные вредоносные микробы. Да и вообще, как я ещё остаюсь в сознании после стольких ударов по своей голове — мне как-то уже не особо интересно. Может, эта моя такая причуда? Постоянно получать по роже и не откисать? Ха-ха-ха, была бы забавно. Хотелось спать, но из-за воспоминаний не получалось — я давно уже не спал, похожу у меня ещё и бессонница. Я не знаю сколько я уже нахожусь в этом месте, но мне чертовки хочется пить: вылизывание всего содержимого на моём лице никак не спасало меня. Я не чувствовал прямо смертельного голода, мне просто хотелось хоть что-нибудь выпить, чтобы освежить свой желудок после постоянных взбучек. У меня лишь был один выход – дожидаться чуда, которого не существовала в этой ситуации. Мне оставалось лишь смотреть под себя и чувствовать зуд своего тела, ведь на нем не осталось ни одного живого места, как и на моём лице. Область на моих запястьях была стёрта до красноватой плоти, из-за чего тонкие линии вытекали через тугую верёвку и оставляли красноту на предплечьях. Два стука в дверь не дали мне даже повода поднять свой взгляд. Стучание продолжалось до того момента, пока дверь с недовольством распахнулась. — Ты, блядь, должен сказать: «Войдите»! — до мурашек сумасшедший голос, заставил мою губу задрожать. За время, пока я тут находился, я понял, что лучше не подавать признаки страха, ведь этот сумасшедший психопат лишь с грубостью начнем наносить мне травмы, которые скоро могут стать летальными. — Оглох, что-ли? — скверно одарив меня взглядом, он, как обычно, осмотрел обстановку перед собой. — И-к, эй, тварь, и-к! — его голос вял и неподвижен, ведь он пьян. Я даже на расстоянии смог почувствовать запах алкоголя. Паника. От людей, которые перебрали с алкоголем, можно ожидать всё, что только угодно. А вот от таких, как он, только одно — жестокость. Он, покачиваясь из стороны в сторону, дошёл до меня, в его руке была бутылка спиртного. — Прости меня… — неожиданно попросил прощения он, не вызвав у меня ничего. Он лгал. Он стоял, качаясь, иногда посматривая себе под ноги, чтобы не запнуться из-за собственного пьяного косоглазия. Его руки были снова окровавлены: с них капала кровь, которая теперь не принадлежала мне. Я в этом уверен. Что-то здесь не так. — И-к! — икнув из-за опьянения, он, не удивив меня, засмеялся. — Ха-ха-ха, Прости… Что я так и не могу убить тебя! Ха-ха-ха! — протерев свои глаза ладонью, он посмотрел на бутылку. — А чего это ты такой, и-к, хмурый? А? — он грубо прислонил бутылку к моей груди, отправив моё тело в маленькое качание взад вперёд. — Может, хочешь? Я молчал, боясь хоть раз взглянуть или ответить ему. — Я тебе, блядь, говорю! Пить, сукин ты сын, будешь?! Или не будешь?! А?! Жажда взяла надо мной верх. Хотелось пить, но только не это алкогольное изделие, а обычную питьевую воду. В горле скребло. Уже желая поддаться такому вредному соблазну, я хотел положительно ответить, но он тут же отстранил от меня бутылку. Из такой «покачалки» я не мог сдержать шипение ноющей боли в запястьях. — Поговорим? — присосавшись к горлышку, он громко издавал мычание при каждом глотке. — Молчание — знак согласия. Значит, поговорим… Я чувствовал, что веревка может скоро разорваться из-за каждого её движения. Если я упаду, то он меня попросту начнет пинать, как дворнягу. — Я… И-к! Целую жизнь я был на шаге от смерти… Ты когда-нибудь воровал еду, чтобы прожить хотя бы день в объятиях человека, которого не можешь даже обнять? И-к, ты когда-нибудь жил на улице, укрываясь обычной картонкой, что валялась в темных переулках? Это чертовки тяжело… — он, тяжело вздохнув, сделал последний глоток, — Ты даже нихуя ты не понимаешь, ворюга… — бросив бутылку в стену, но шлестанул себя по щекам, оставив красные отпечатки на обеих щеках. — В этом теле так тесно… В этом мире так неприятно находиться… И-к, ненавижу! — выпрямив спину, он откинул голову к темному потолку, проведя по своим волосам потной ладонью. — У меня не осталось ничего, ты лишил меня последнего… Ты покусился на мою драгоценность, которую я еле отбил у «клюволицего»… Ты разрушил все мои планы… У меня не осталось шансов на свободные посиделки… Я никому больше не нужен, и-к, не нужен никому. — он отвернулся от меня. Я смотрел на его спину, понимая, что он снова на взводе. Его руки тряслись до того момента, пока он не сжал их в кулак, громко сплюнув желтоватую слюну. — Последний день до того, как меня узнает весь Токио… И-к, завтра меня узнают все герои и обычные черви… А пока… — он ударил меня. Я замычал, ведь удар был прямо в челюсть. — А тебя забудут! — удар, — тебя забудут все, кто тебе дорог! Я лишу тебя всего, лишу тебя тех, кого ты, как ты говоришь, любишь! — крики. — Ха-ха, да, да, да! Хочу больше! Она не твоя! Зубастая сука никогда не будет твоей! Твоя жизнь моя! Её пизда принадлежит мне! Я терял сознание. Снова. Некоторое время выбивая из моего тела мою личность, он мощным ударом в живот, завершил начало. — Думаешь, я всегда был, и-к, таким? — резко сменив тему, он схватил меня за челку. — Ха-ха-ха, нет… Вы… Вы разрушили мою жизнь! Люди, какие мы жалкие! Почему все умирают? Скажи, мне, Мидория? Почему всегда нас бросают те, кого мы желаем любить вечность? — Т-ц! — зашипел от боли я. — Почему! Почему, и-к, так? Я, Ха-ха-ха, я ведь просто хотел уберечь её! Но её убили вы, грязные ублюдки, которым всегда было мало жестокости! — я не понимал от ком шла речь, но понимал, что эта была больная тема для него. Его голос грустно осел, начиная раскрывать свою дрожь. Алкоголь дал своё. — А она ведь просто… хотела поесть… просто хотела увидеть своего брата… Но ни вы, ни герои даже не удосужились спасти её… Понимаешь?! Ты понимаешь, тварь?! — он стал ладонью бить по щеке, начиная вырисовывать мне новую гематому. — Ты у меня за всё ответишь! За всё! Ты отнял у меня всё внимание и любовь! Одним ударом, но уже кулаком, он прекратил отрабатывать пощёчины. — Знаешь, что… Сейчас и ты наконец узнаешь, что же такое настоящая боль! — он стал делать шаги к выходу, нервно улыбаясь. — Тогда ты наконец примерно поймёшь меня! Поймёшь, и-к, что происходит в моей голове! — он жёстко отварил дверь затылком, после чего дергаясь побежал в неизвестность. Впервые на этот момент, я ощутил настоящую сущность этого человека. Прошло минут так пять, как он тут же ворвался в комнату для пыток, сразу же заствив мои глаза, даже ощущая боль, широко, как только можно, открыться. — Гляди, кого притащил! В этот момент мои глаза загорелись. В эту секунду моё сердце замкнуло. — Ха-ха-ха, что ты так волнуешься, мудак?! Член встал? Она жива. — Т… Тога… — с горечью прошептал я, с болью смотря на жестоко избитую девушку. Грубо бросив её на пол, я не мог стерпеть слёз от увиденного: на ней было лишь одно нижней бельё, из-за чего мне открылись различные по длине и величине трафмы, лишь одна кровь, грязь и слёзы, что до сих пор скатывались по её лицу, когда она туманным взглядом застала меня. Дыхание участилось. От переживания мои лёгкие стали по полной расширяться, захватывая себе огромную долю потного воздуха. — Изу… ку… — Ха-ха-ха! Ты забыла, что я тебе уже второй день говорю? Я — твой любимый, а не эта падаль! — он стоял у входа, рассматривая нас с общего ракурса: пока мои запястья ужасно истекали кровью, Тога пыталась ползти ко мне, не общая на всё содержимое на полу, что раньше находилось в моём теле. — Отпустите… Отпустите её… — искренне сказала я, не веря в происходящее. — Она же… Нет… — Красивая, правда? — присев на колени, его пальцы стали проходиться по её спине, покрытой тонкими и длинными ранами, будто бы по её спине недавно гуляла плётка, заканчивая свой путь на её покрытых синяками ягодицах. — Да… как же я люблю её… — мечтательно прошептал он, слегка улыбнувшись. — Х-м, на что ты готов ради неё? — он поднял на меня взгляд, продолжал «лапать» Химико, заставляя мою грудь сжаться от ревности. — Не надо… Убери от… — Руки? Ха-ха-ха, она не против… Ей нравится, когда её щупают за задницу… Ей нравится чувствовать мужскую силу… Мне хотелось перестал видеть этот момент, когда чьи-то руки начинали трогать девушку, которую я считаю родной. — Я готов за неё убить, лишь бы она снова отдала мне своё тело на ночь… Ты думаешь, Мидория, её интим будет принадлежать тебе? Ха-ха-ха, не смеши меня… Мой член столько раз побывал в ней, от чего я чувствую, что там его дом… Я не мог в это верить. Не мог верить каждому его слова. Он просто пьян и не может готовить правду. Он — лживый ублюдок. — Поглядите на него, ха-ха-ха, бедный, боится смотреть правде в глаза… Она шлюха! Понимаешь? Она даже за мелочь отсосет тебе! — схватив её за волосы, он поднял её голову, дав мне смотреть на её разбитое лицо. — Ты думал, что такая красота будет всегда верной и честной? Такие, как она, только этим и живут, чтобы сосать и трахаться! Ей восемнадцать, а она уже горяча… не стоит теряться такой девушке у тебя дома. Верно же? — Изуку… — задыхаясь, прошептала Химико, со слезами смотря на подвешенного меня. — Не… смотри меня… пожалуйста. — умоляя, попросила она. — Как же не смотреть? Он же пропустит самое главное… _ отпустив её волосы, его руки медленно, начиная выводить меня из себя, стали снова спускаться к её бёдрам. Я был бессилен перед увиденным. Я был слишком унижен в данный момент, как парень, который не смог уберечь девушку от такой расправы. Хотелось вырвать себе глаза. Хотелось лишиться слуха, чтобы не слышать этого. Ах… Сердце с болью начинало сжигать мои эмоции и чувства на атомы, создавая в моей груди самое настоящее кладбище разбитых эмоций. В эту секунду её голос, чьё тепло сменялось на похотливые стоны, не был для меня нужным сейчас. Я услышал достаточно. Я услышал то, что никогда не хотел услышать. — Перестань… Пожа… Пожалуйста… Нет… Не надо… – я пытался. Правда, я пытался заснуть, чтобы не находиться сознании на этот момент. Мои зубы, с каждым доносящийся стоном, вгрызались в мою нижнюю губу. — Хватит... ублю... ублюдок... Убей... Моя голова вертелась по сторонам, пытаясь отмахиваться от слёз и крови. — Нет… Нет... Нет! Нет! Хватит! — Ах… Изу… Не… М-м-м… Не смотри… Ах! Хлопки от соприкосновения их бедер, и её слова, сливающиеся со стонами, не давали мне надежды на помилование. Сейчас я окончательно потерялся в себе. Меня втоптали в землю, где отныне я буду похоронен. — Да… Ха-ха-ха, Она так сжимает меня! Ха-ха-ха, ей это точно нравится! — в мою грудь прилетело её нижнее бельё, что в скорее рухнуло в лужу подо мной, сменив свой белый цвет на красный. Я не поднимал взгляд. Я не мог посмотреть на неё. Не хотелось снова испытывать себя, лицезрел это выражение лица. Внутри всё так угасло. Она плачет, не в силах даже оттолкнуть насильника. Из-за её всхлипов, мои зубы начинают скрипеть об друг друга. Убей, ради меня... — Прости меня… Ах… Прости меня… Ах! Я лишился всего. Я не вижу больше ничего, кроме красного цвета и ненависти на лицах тех, кто меня пытает. Темп стал быстрей, как и её стоны. — Дрянь, даже не смей разговаривать с ним… М-м-м, пока я тебя ебу! — издался резкий звук из женских уст, что дал понять, что Шигараки схватил её за шею. Из-за такого положения, Химико насильно смотрела на меня, пока я хотел, чтобы это поскорее закончилось. — Теперь ты, м-м-м, понимаешь, что она никогда не была твоей? Ух, я скоро кончу… Хлопки были такими громкими, как теперь и стоны девушки, на которую я больше не смогу взглянуть с улыбкой. Я не уверен, что больше вообще не смогу взглянуть ни в какие глазах. Нет места с Химико. Она не моя. И никогда ей не была и не будет. Она — мой эпилог, который не закончится счастливо, как это бывает в сказках. Её глаза, её улыбка, поцелуи — они были для меня самым ценным. Если бы я не знал всей правды, то я бы так и продолжал мечтать об этой девушке, как о богине, что спустилась бы ко мне с небес и потянула за собой... в наш собственный Рай, наполненный тишиной и любовь… **** — Ха-ха-ха, эта было просто великолепно! Давно я так не кончал! За всё время, пока продолжалось это зверство, я был морально пуст. Мне было абсолютно плевать на действия Шигараки. Если он меня убьёт – мне будет намного легче, чем сейчас. Пускай избивает меня, пускай сделает наконец то, ради чего я здесь нахожусь. — Ну? Какого это… Узнать, что та, кто кого ты считал своим человеком, оказалась обычной пустышкой для ебли? Разочарован? – застегнув ширинку, он подошёл ко мне. — Весь мир построен на лжи, парень... Думаешь, она следила за тобой? Да брось, ты лишь её очередная игрушка, которых у неё полно... Что скажешь? – я слепо смотрел на его ноги, понимая, что всё потеряно. — Не молчи, когда я с тобой разговариваю! – он тыльной стороной кисти ударил меня по гематоме. — Изуку... – прошептала Химико, из-за чего Шигараки сильно взбесился. — Прости меня... — Пасть свою завали, пока я твой рот не заткнул, как вчера! – после взора на неё, он обозлено посмотрел на меня. — Этого было мало? Ей мало того, что я её выебал... Ха... Ха... Ха-ха... Ха-ха-ха! Снова. Снова. И снова. Боль была для меня отныне одного типа, но теперь не имела никаких ощущений. Я был даже рад, что его разбитые костяшки наносили мне вред. — Почему!? Сука, почему ты меня так бесишь!? Почему ты выводишь меня из себя!? Произошло неожиданное. Веревке, что держала моё тело в воздухе, пришел конец, из-за чего я неприятно рухнул на пол, приземлившись спиной. — Ха-ха-ха, ты весь в «дерьме»! – не став приходить в себя, его нога соприкоснулась с моим лицом, в следствии чего моё тело инстинктивно сократило свои мышцы ради защиты. — Ты... грёбаный воришка! Ублюдок, как ты можешь у меня всё отнимать?! – из-за многочисленных ударов меня прокатило по полу, благодаря моей крови и остальным жидкостям. Почти находясь у стены, он незамедлительно схватил меня за волосы насильно посадив меня на пятую точку. Из-за сцепленных кистей остатками веревки, я даже не мог закрыть своё лицо от подошвы. — Нет... И.. Изуку! – надрываясь закричала Химико, начиная ползти ко мне через боль. — То... Томура! — Ха-ха-ха, видишь, она тоже может звать меня по имени! – он наносил мне удары, как только хотел. Мой мозг не успевал подавать сигналы, из каких именно участков тела было больше всего болевых всплесков. — Верни мне её! Отдай мне всё! – начиная задыхаться от своих же действий, но через боль в руках продолжал травмировать меня. — Верни мне её взгляд! Верни мне Хану! Верни мне её! Отдай... Отдай... Отдай мне свою жизнь! – он наносил мне уйму травм. — Я лишь хочу одного! Я хочу её увидеть! А такие, как ты, отобрали её у меня! Где моя сестра!? Она в могиле из-за вас! Я перестал что-либо видеть, глаза не открывались, также как и челюсть – она сломана, ведь после одного удара ноги, послышался слышный хруст. «Убей... меня...» Из-за болевого шока боль почти не доходила до меня, но, не чувствуя своего сознания, я понимал, что он меня уже забьёт. Я не знал, что происходило вокруг меня. Я почувствовал огорчение, когда он остановился, сделав храмой шаг назад. — Я ненавижу таких, как ты! Вам всегда достаётся всё, хотя вы... Нихуя... даже не сделали для того, что получить это «всё»! – развернувшись к лежащей в слезах Химико, он снова взглянул на меня. — К черту этот план... На днях, как я вернусь с задания – я тебя прикончу. И мне абсолютно похуй на то, что нашел в тебе босс... И эта дура... – что-то влажное, как капля, прилетело на моё лицо – это была его слюна. Как Шигараки стал уходить, он напоследок взглянул на блондинку, издав тихий смешок. — Это же надо было влюбиться в проститутку... Отсоси ему на последок. «Всему кончено?» Упираясь разбитой головой о стену, моя голова была повернута в пол оборота налево, почти обрывая связь моего сознания с телом. Моё тело не выдержит следующего дня, как и мои здравые мысли. Я сломлен, как мост, который больше не сделаешь таким, каким он был раньше. Меня уже не спасти из этого места. Я либо умру во сне, из-за травм, которые так и не заживут, либо меня почти выбитыми кулаками лишит жизни человек, который совершенно ни за что обрушил на меня свой гнев. Мои ноги и руки прервано вздрагивали в области локтей и колен от каждого больного удара сердца. Я не чувствовал пальцев рук, ног. С опухших глаз стекали красные дорожки – это опять слёзы, что слились с кровь в одно целое. Они обжигали раны на моём отражении организма. Дышать было тяжело. Ребра не давали пошевелить мне моим торсом, чтобы принять удобное положение. Карцер. — Из... Изу... – я глуховато услышал, как в мою сторону ползло по отвратительной луже девичье тело. Её ногти цеплялись в пол, будто она забиралась по горе к цели, которая находилась слишком далеко. — Я... виновата... Изу... «Не надо...» – голова не поворачивалась в её сторону. Я в плену. — М... Меня... – царапая своё тело при попытке доползти до меня, она продолжала говорить со мной, даже зная, как мне сейчас трудно и больно. «Значит, вот так я умру...» – замычав из-за истеричного чувства, я почувствовал, как женские пальцы коснулись моего колена, чтобы, благодаря ему, она смогла подтянуться ко мне. — Изу... Было неприятно знать, что она была оголенной, если не считать бюстгальтера. Было неприятно узнать, что я был у неё не одни. Было неприятно осознавать, что я совершил глупость, которая стоит теперь мне моей жизни. Хотя я не могу назвать мою с ней встречу глупостью. Даже узнав, что она, возможно, меня использовала, я всё равно ей благодарен. Ведь она подарила мне чувство любви, которое я возможно так бы и не понял до своего эпилога. Неужели она и вправду не испытывает ко мне совершенно ничего? Это всё игра, где конец имеет тёмную сторону? Теперь я сомневаюсь, что этот маньяк мог мне соврать. Тогда, получается, что я для такого человека, как она, я лишь обыкновенная игрушка, которую можно в любой момент жестоко сломать. Химико одни сокращением руки смогла лечь мне на тяжело дышащую грудь, почувствовав моё повышенное тепло. Из-за того, что она уткнулась своим лицом в мою грудь её лицо покрыто теперь и моей кровью. — Прости меня... – её пальцы пытались убрать с моего лица всю картину, сделанную профессиональным художником. — Я не хотела всего этого... Я... «Хотела...» — Не хотела... Мне... Я лишь хотела быть с тобой... Прости меня! – перестав очищать мой слепой взгляд и разбитые губы, порванные в местах, она прикоснулась своими влажными от слёз губами к моим. — Холод... Холодные... Н... Нет... Я не почувствовал её тепла. Я не почувствовал стук её сердца и жар её прикосновений. Этой девушки будто нет со мной. Будто бы чья-то душа пытается заставить меня жить, пока сама девушка так и продолжала лежать у входа, пытаясь доползти до меня. — Правда... Правда... Люблю... Тебя... Я... – она, оставив моё лицо, с тяжестью в груди сползла с моих немых колен, чтобы прижаться своим ухом к моей груди. — Стук, стук... Стук... «Тик... так... Тик... так.» – именно эти слова взбрели в мою голову от произнесений Химико. — Стук... Прости... Прости меня! Только не умирай! Я обещаю тебе больше не врать! Ведь я... люблю тебя... «Не... Не сдержала.» Глаза начинали закрываться. Пока остатки воздуха с лёгкостью вышли через полуоткрытый рот. — Нет... Смерть... Я... убью его... ради тебя... разорву его на мелкие кусочки, отрежу ему член... Да, я заставлю его съесть! Ха-ха-ха! Только... не бросай... меня... Убьём его вместе... убьём их всех, Я наконец стал ощущать свободу, которая отныне была мне совсем не нужна. Её слова скребли мою шею, раз за разом донося мне: «Я люблю тебя». — Нет... сердце... Изуку... Стук... Стук... – она начинала сходить с ума, я чувствовал это. Её тон сменился на более сумасшедший. Она снова переключилась. — Уйдешь ты... я тоже... Ха... Ха... вместе... мы будем вместе всегда. – её когти до крови вонзились в мою кожу, из-за опасений, что я её оттолкну. Я не чувствую себя, как и её. — Смерть тебя не отнимет... Я покараю всех... Наше место в аду... Мой милый... Милый... Милый... Самый любимый... Изуку-кун...