Мы - разные миры

**** Её не остановить. Жар её дыхания слишком горяч для моих воспалённых ран. Её гривуазные поцелуи, что, подрагивая, прикасались к участкам моей груди и шеи, бесцельно странствовали по моей коже, делая меня более чувствительным к Химико. — Изуку... Моё тело... М-м-м... Не слушается меня... Её трудные касания подушечками пальцев, что начинали в быстром темпе сменяться на более лёгкие, проникали в мою грудную клетку, начиная сжигать своей теплотой все зарисовки о моём единственном будущем. Оно отныне не являлось моим. — Любимый... ты, м-м-м, меня... Любишь? Мои глаза направлены в темноту, еле подавая мне весь мрачный вид через красноту. Темнота начинала сменяться на понятную мне мрачную картину, что из-за множества материнских рассказов стала для меня семейной памятью. С каждым моим режущим морганием на картине начинали появляться различные искры, что в некоторых местах оставляли за собой своё ярко мерцающее напоминание. — Я люблю тебя... Люблю... Тебя... Люблю... Люблю... Сильно... Хочу... Хочу тебя... Сильно... Безумно сильно... Сильнее кого-либо... Ты меня... Ты меня хочешь? Я тебя... Хочу... Я чувствовал, как собственное сердце начинало лишать меня всегдашнего рассудка, давая всё чаще вспоминать эти похотливые вскрики, что доставлял девушке отнюдь не я. Я чувствовал, как жизнь во мне окоченела, начиная переходить на последний этап душевного разложения. — Люблю... Люблю... Ты меня любишь? Люблю... Люблю... Я тебя... Люблю... Люблю тебя... Невыносимо впуская оседавший воздух в свой полуопущенный рот, кровь вместе со слюной и различными примесями желудка медленно срывалась с края моей разбитой губы, продолжая свой путь уже на моей тощей грудине. — Мне так мало тебя... Тебе хорошо? Мне... замечательно... Тебе приятно? Хочешь... Буду целовать тебя бесконечно? А? Хочешь? Её голые бедра находились на травмированных моих, надёжно придавливая нижнюю часть моего тела своей мягкой упругостью. Едва её поцелуи заканчивались, как её длинный, влажный язык уже приступил свободно гулять по-моему отбитому торсу, делая сильный акцент у моих сосков, чья чувствительность открывала в моих глазах сожаление. Она покусывала их, слушая мои тихие неконтролируемые мычания, после чего сразу же начинала взаимно издавать подобные звуки, что заглушали меня. Она игралась со мной. — Мой милый меня любит... – повторяясь каждые две-три секунды, произнесла Тога. — Любит, любит, любит... Очень любит. Она была возбуждена, желая, чтобы и я поскорее вцепился в её влажное тело, обглодал каждый миллиметр её губ, доставив ей те самые чувства, которые она хотела бы ощутить сейчас с моей стороны. Я не мог. Я не специалист в этом деле. Это не тот момент, когда она хотела в первый полноценный день вместе заняться со мной такой похотью. Это не тот момент, когда она жаждала моего согласия. Мои руки не в силах подняться с грязного пола, чтобы успокоить такие побуждения девушки. Я не могу сказать ей, чтобы она прекратила, ведь я лишён возможность разговаривать. Она этим пользовалась. Сидя у стены, по которой текла кровь с района моего затылка, я ощущал сильное головокружение и тошноту, что постоянно мучила меня в этом помещении. Ноющие крики в голове не давали мне почувствовать своё тело, что начинало странно возбуждаться. И как бы я не хотел верить в то, что её действия начинали возбуждать моё тело, мои мысли постоянно твердили мне, что я не переживу этих эмоциональных побоев после того, что хочет совершить Химико. «Н... Не... Н... Не надо...» – я в заточении собственного себя. Чтобы я не делал, я не смогу избежать будущего фрагмента, что произойдет скоро. Она навсегда связала меня своей невидимой паутиной, после чего приступила выплескивать на меня огромными дозами свои женские ферамоны, сделав себя в моих глазах самого настоящего ангела. Это у неё получилось. Я видел в ней только самое светлое, что было в моей жизни. Её левая рука потянулась за свою спину, пока другая – продолжала дурманить мою шею совместно с этими азартными поцелуями. С каждым соприкосновением её губ с моей кожей, она постоянно легонько покусывала меня, вынуждая кротко дёрнуться. Моё сознание теперь несовместимо с моим телом. Мы совершенно разные. Пока моя оболочка получала кожные, телесные оргазмы, благодаря раздражающим мурашкам, моя душа была не в силах сдерживать своей боли и эмоциональной тяжести. — Ах... Я вся мокрая... Мой любимый не даёт мне спокойствия «там»... Она полностью оголена. На её теле нет ничего, кроме «эскизов». Бюстгальтер упал к нашим бёдрам, отныне давая мне возможность увидеть её грудь, чьи соски набухли от тёрок об меня. Я не хотел на неё смотреть. Мне было больно от недавнего, эти раны больше не заживут. Каждый мой сон будет для меня самым ужасным кошмаром, который рано или поздно разорвет мою личность... Она стала сильней кусать меня за плечи, оставляя сильные следы от своих клыков. Она намеревалась пометить меня, как свою собственность, к которой чужая рука не вправе прикоснуться. Я уверен, что другая девушка не вывезла бы последствий, сделав меня своим. Она сошла с ума, как начинал и я. Эта девушка не являлась той, которая была со мной у меня дома. Это место скрыло её от меня, пустив ко мне лишь тёмную сторону девичьей личности. — М-м-м, расскажи мне... как мне не сойти с ума... М-м-м, я... – её губы, как и внутренняя часть рта была полностью покрыта моей кровью, заставляя девушку лишь сильнее поддаваться соблазну. — Красивая? Я сексуальная? – спросила меня она, попутно продолжая получать удовольствия. — Ты меня любишь? – снова спросила она, но тут же нашла ответ, который лишь заставил её визгнуть в наплыве разврата. — Любишь... Ты меня... будешь всегда любить... Как и я тебя. — её левая рука, что после снятия бюстгальтера лежала на моём животе, спустилась к моим рваным, полностью испачканным всем, чем только можно, штанам. — Здесь... Милый, придется здесь... Я хочу тебя... Хочу ощутить тебя в себе... Он твердый... Хочет в домик... Моя пизда желает тебя и твою сперму... Перестав помечать меня своими поцелуями и укусами, и трогать всё, что находилось внизу, она подняла своё лицо ко мне. Увидя, что мои глаза отвергнуты, Химико с помощью нежного прикосновения к моей челюсти повернула мой взгляд к ней. — Посмотри на меня... Я же скучала... – надрываясь, прошептала она, спустив свою руку к моей шее. — Ты любишь мою грудь? Хочешь поцеловать мои соски? Хочешь прикусить их? Хочешь почувствовать молочко, что находится в моих грудях? Даже легко держа мою голову от упадка, челюсти было не просто контролировать мои чувства. Даже легкость дарила боль. Тяжело смотря на её окровавленное лицо, я не мог рассмотреть на ней ничего, кроме красных красок и жёлтых огоньков, что прямо пылали в мою сторону, редко мерцая. Её рот чутка приоткрылся, язык прошёл в её губам, отмывая их от живописи. Её пальцы левой руки скользили по моему рту, пока другие медленными действиями трогали её грудь, нежно сжимая и разжимая эту мягкую область. — М-м-м, я... убью их... хочешь? Хочешь, я, м-м-м, заставлю их страдать? – она прикусила свою губу. — Хочешь, будем их пытать? Но... для этого... Секунды колюще срывали с меня кожу, оставляя мою плоть на съедение этой девушке. Сейчас я для Химико – лечебные препарат, который успокаивал её каждым ублажением. — Давай... – её лицо приблизилось к моему, не давая мне осознать, что она пытается сделать. — Ты меня... Возбуждаешь... всё чаще... Чаще... Сейчас я... Хочу тебя... Сейчас... Этого не остановить. Я был бы благодарен, если бы кто-нибудь ворвался в эту комнату, что наполнялась раскаленным дыханием из рта Химико, и оторвал её от меня, хотя бы на одну минуту, чтобы я смог маленько совладать со своими мыслями. Придерживая мою челюсть закрытой, её язык прошёлся по моим дрожащим губам, чувствуя глубокие раны на них, горечь и обычную упругость. Заканчивая знакомиться с этим местом, она на миллиметры опустила её, чтобы наконец проникнуть внутрь моего рта. Своими губами сжимая и охватывая мои, её язык через сосущие действия вбивался в мою ротовую полость, в качестве подарка давая ему скользить по моим дёснам и шатающимся зубам. — М-м-м! Её слюни насыщали меня, лишая сильной сухости в горле. Плюсов было меньше, чем минусов. Это не являлось поцелуем, который мы оба представляли, лёжа в объятьях друг друга на кровати. Впустив свою похотливую сущность в меня, я почувствовал, как наши языки встретились, что были бесподобны в своей нужде в друг друге. Знакомясь с друг другом, её язык сплетался с моим, начиная лаская его и заставлять проникать в её рот, который возбуждал каждую часть моего тела. Она, чувствуя взрослую страсть упругих шероховатостей, издавала мычания, похожие на переизбыток возбуждения. Как только она отпустила моё лицо, её руки спустились в интимную область, начиная доставлять звуки влажных хлопков ладони и её гладкого лобка, что был измазан полупрозрачной субстанцией насильника. Мерзкий ублюдок. — М-м-м! «М-м-м, перестань...» – хотелось прекратить это, но тело желало обратного. Оно желало спустить все свои долгие тайны в женское тело. Она снова и снова толкала мой язык, чувствуя упругую неуступчивость. В моём рте происходила битва, в которой я значительно проигрывал. Она ломала меня всего, начиная перестраивать моё мышление и фантазии под себя: отныне я терялся в себе, начиная думать только о безумной Химико, которая начинала пугать своей похотью и храбростью мою неокрепшую к её чувствам сторону сознания. Сливаясь со мной «поцелуем», она продолжала ярко заниматься мастурбацией, громко издавая крики от получаемых оргазмов. Почувствовав, что в моих штанах начинал появляться твердый бугор, что так и стремился прорваться сквозь ширинку и пронзить женское тело, я плакал, пытаясь дать ей понять мои мысли, но девушка не старалась понимать меня: её вязкие слюни заполняли мой рот, делая приятно моему горло, смачивая его. Сухости больше не было. Она всасывалась в меня, забирая себе всю мою жизненную энергию, что и так почти оставалась на нуле. С каждым почмокиванием моих уже полностью облизанных губ, Химико быстрыми круговыми движениями доставляла себе удовольствие. Снова. Она снова получала оргазмы. Вся выделяющая жидкость из её интимного места струёй выплескивалась на мой живот, что линиями стекала на пол, оставляя лишь мой пупок частично заполненным этой тягучей субстанцией. Раз за разом кончая на меня, она не уставала и не чувствовала чувства насыщения. Я уверен, что она была готова целую вечностью находиться в такой позе и получать оргазмы от этих поцелуем и мастурбации, что из-за сильных любовных чувств лишь усилило порог удовольствия. Начинающий манить мой нос запах царствовал с места сквирта. Запах вкусного меда и мягкой горечи дурманил мои рецепторы, поставив меня в дикий ступор. Хотелось это выпить. Хотелось вылизать до сухости. Противно от самого себя. Мой половой орган пульсировал, пока вся разорванная ткань штанов пропитывалась натуральными жидкостями девушки. Она изогнула свою спину, оттопырив свои намокшие ягодицы к моему члену. Почувствовав её половые губы, мой правый глаз слегка замкнулся в раздражающим меня удовольствии. — Мой мальчик хочет меня, как и я его... Ах... Изуку... Займёмся... Хочу оседлать тебя... Тебе семнадцать... А член такой большой... больше чем у Шигараки... Я хотел биться свои лбов о стену, пока мои мозги не превратились бы в фарш, который можно было бы отдать на съедение собакам. Я не знаю, чтобы я делал, если бы мы были не здесь. Но я точно знаю, что я был бы приятно смущён, ведь тогда мы были самими собой, но не сейчас... — М-м-м... Не засыпай... Не молчи... Только не сейчас... Скажи... М-м-м, что любишь меня... Только меня... Её язык снова продолжал считать количество моих зубов, постоянно игриво задевая мой язык. — Мой Изуку мной доволен... Он по мне скучал... Наша любовь... – её взгляд был туманным. Она просто пыталась слиться со мной, чтобы никогда не покидать меня. Она хотела массировать своими бедрами мой член целую вечность, лишь бы чувствовать меня полностью. Ей это нравилось, как и моему телу. Грани разрушены. В глазах всё мерцало алым. Эта девушка для меня отныне лишь сладкий, пропитанный трагедией голос – не более... **** Изу! Крик в моей голове заставил меня очнуться. От резкого испуга глотая оставшиеся в моём рту сладкие слюни девушки, я начинал ощущать жар во всем теле. Я до сих пор чувствовал её поцелуи. Я чувствовал медовый аромат, что настигал меня с нижней части моего тела. Не бросай меня! «Тога...» – не контролируя себя, проговорил мысленно я, ощущая себя настоящим дураком. Эти крики окутывали меня ужасом и непониманием. Я будто слышал их совершенно недавно... Минуты назад. Мой еле уцелевший глаз смог наконец открыться, но из-за неконтролируемых слёз увидеть хоть что-то выходило не очень. Отпустите меня, гандоны ебливые! Воздух был кисло сладким, дурманя мой нос и не давая ощутить себя хотя бы на секунду. Моё тело полностью лишено светлого оттенка: одна кровь, содержимое желудка, но и томная жидкость из тела девушки. В этот момент я возможно и вправду выглядел как настоящий антистресс. — Очнулся. – в мои уши постучался голос человека, благодаря чему я понял, что я не один. Этот голос был знаком. Он был тем, который доносился в первые пол часа моего осознания в месте, с которого мне ни за что не выбраться. Он был тем, который доносился из темноты в первую встречу с этим местом. — Тебе повезло, что глава велел явиться к тебе. Частые звуки соприкосновения металла к металлу резали мои перепонки. Моё сердце забилось от волнения намного быстрей. Редчайшие звуки, напоминающие мне скрип колес, напомнили мне больничную металлическую каталку, которую я раньше слишком часто замечал в момент нахождения в госпитале. Я понимал, что он собирался меня куда-то увезти. Сейчас я думал о другому, точнее говоря, о другой. — Т... Г... – мои дурацкие попытки произнести её имя были неудачны. — Её нет. – он понял, что я хотел сказать. — Ты больше её не увидишь, не переживай. – монотонно отрезал незнакомец. — Тупая психопатка. «Не увижу...» Я почувствовал, как в моём горле кольнуло от резкой сухости. Сладость от её оставшихся слюней в моей ротовой полости моментально исчезла, оставив лишь привкус желчи. Хотел ли я никогда её не видеть? Не думаю, что моя зависимость навсегда испарилась от недавнего случая, но былые чувства, которые были со мной, не будут таковыми, как раньше. Былого меня не вернуть. Если и не сейчас, то позже, возможно, я снова буду нуждаться в её глазах, ведь она не давала мне сойти с ума окончательно. Я знаю, что не смогу смотреть на неё своими прежними глазами, ведь то, что произошло лишает меня положительных эмоции. Шаги. Своими медленными, спокойными шагами он направлялся ко мне, доказывая мне, что он ни капли не сострадал при лицезрение меня. — Потрепали тебя они, конечно, знатно. Ты справился... Силен. Постояв напротив меня, он присел на одно колено. Взяв меня за отросшие волосы, он повернул моё лицо к себе, начиная осматривать меня на жизнеспособность. В глазу двоилось, но даже так я всё-таки смог разглядеть этого монотонного незнакомца: худой, взрослый парень с прямыми чёрными волосами, некоторые участки на его коже были неестественного фиолетового оттенка, чем-то напоминая гнилую плоть, что уже давным-давно приступила отрываться от его тела, части гнили были насильно скреплены хирургическими скобами, чтобы эти «кожные мертвецы» не смогли отвалиться и не раскрыть пустующие части его лица, стяжки от скоб тянущиеся от уголков его рта до самих ушей придавали его лицу некий улыбчивый ужас. Легонько покосившись взглядом за его спину, я увидел ржавую каталку. — Не паникуй, мне пока нет смысла лишать тебя жизни. – неожиданно прошептал он, отпустив меня. — Будет мальца больно... А иначе сосуд не спасти. – как только его рука поднялась к моему покалеченному взгляду, мне предстал медицинский прибор, который резко напомнил мне своё название – шприц-пистолет, содержимое которого было более фиолетового оттенка. Как только мой глаз был не в силах долго находиться открытым, он закрылся, подавая мне короткие судороги от верхнего века. Игла пистолета вонзилась в мою шею, заставив меня порывисто шелохнуться. Даже не пояснив про то, что он мне вколол, он продолжал молчать, рассматривая моё лицо. Вскоре отпустив мою голову, он свободной рукой похлопал меня по щеке, другая же – снова спряталась в карман темного, испачканного кровью пальто, упрятав за собой шприц-пистолет. Нелицеприятно шейный отдел приступил непомерно пламенеть от неведомого вещества, что был принудительно доставлен в моё тело. Сильный жар спустя некоторое время пронзил с этой поры всё моё тело, лишая меня судорог и боли от ударов «седовласого кошмара», и остальной немоты моих конечностей. Что это было мне, конечно, не понятно, но почувствовал я себя намного спокойней. Вкусив эту внезапную лёгкость, я почуял, как моё сердце и дыхание сильно перестали тревожить мою и так травмированную грудную клетку. «Тога...» – её имя крутилось на моём языке, не переставая. Произнося его в своей голове, мой инвалидный полувзгляд заплывал. Я терял сознание. Меня клонило в сон. — «Не уходи... Я хочу... узнать... правду...» Мои губы задрожали, словно навсегда потеряв свою упругую опору, которая больше не даст им поникнуть. Смотря на моё лицо, незнакомец поднялся в полный рост, спрятав и вторую руку в одежду. — Запомни, Мидория, бояться нужно ни Шигараки... Ни всех нас... Бойся собственного себя... – лёгкие шаги стали отдаляться от меня обратно к скрипучей каталке. — Вещество, которое я тебе вколол, не даст тебе покинуть этот мир так быстро... А я пока... Я встретил темноту. **** Я остался горькими слезами на её щеках, на которых не осталось ничего хорошего. Я скатываюсь, сильно обжигая девушку. По пути к её дрожащему подбородку, у меня получается коснуться края её губ: они бесподобно приятные, чтобы я не думал. Возможность ощущать эту мягкость была моментальной. Больно. Прощание. Слетая с её лица, я терял всю теплоту, которая постоянно дарила мне её кожа, оставляя меня одного. Падая в неизвестность, я понимал, что я навсегда лишался её, с каждым сантиметром отдаляясь от неё. Меня не вернуть к ней, я обречён проситься с ней, больше никогда не почувствовав девичьей красоты... **** Очередной вопрос. Где же моё сердце снова? Открыв глаза, я не смог ничего увидеть и поведать самому себе об обстановке, в которой я на сей раз находился – беспросветность. Я ещё раз потерял себя в пространстве, где меня встретила ментальная смерть. Тело ощущалось более бодрым, от чего я признал, что я невредим: руки не дрожат, нет ни неприятных ощущений в области головы, нет ни немоты, ни заносистых звуков. Не было желаний размышлять об этой ситуации – меня душила боль и эмоциональная усталость. Почувствовав коленями всю твердость темноты, я взялся за лицо, переставая верить во времена спокойствия и любви. Глаза по-обычному выкачивали из меня всю влагу, пока обида и гнев разрастались с моей брюшной части до грудной клетки, в точности как сильная изжога, от которой так и хочется избавиться каждому человеку с испорченным желудком. Думая о временах, когда я жил в своём доме, в голове пролетали моменты моего счастья в нём: одна лишь девушка-художница, что своей беспечальной красотой разрисовывала каждую комнату яркой акварелью – её мне было прекрасно достаточно. — Как же так... – сокрушенно качнул головой я, прикрыв глаза, в которых и так была тьма. — За что... Почему ты так... Подло... Не веря в то, что происходило в моей жизни, я желал быть унесённым ветром, не дожидаясь веры. Я чувствовал, как душевные ключи снова заперли моё сердце ровно на девять оборотов, до конца жизни не давая мне больше познать то короткое беззаботное время, когда я просыпался на своей кровати под аромат женских волос. Падали градусы, делая из меня гнилого изнутри. Человечность тлела от жестокого воспоминания в «детской клетке», пока агрессия воспламенялась в моих скулах и висках. — Изуку... – странной интонацией добрался до меня голос, что раньше приятно пробуждал меня утром. Не сейчас. — Почему... Ты меня... Её грусть предвестием беды всплыла в моих фантазиях, горизонтом проносясь остротой по кадыку. Глазные яблоки так и просились выпасть с моих арбит от испуга, который одним прострелом принудил меня поднять свою голову и оглядываться по сторонам. Я взвыл в полный косой рост. — Т... Тога? Где ты!? – закричал я, совершая круги на одном месте. — Я хочу тебя увидеть! Тога... Тога! Ты меня слышишь!? — Не любишь... – с дрожащим эхом сказала она, заставив мои суставы сдаваться. — Что? – не понимая, спросил я, наконец завершив свои ненормальные поиски девушки. — Где ты!? Я хочу поговорить с тобой! Тога! – с существенной обидой закричал я. — Дай мне... Увидеть тебя! — Изуку. Повернувшись на голос за моей сгорбленной спиной, я встретил вдали яркий свет. Из-за такой резкости мои глаза заломило. Слегка пошатнувшись, я всё-таки смог привыкнуть к такой контрастности. Тлько я успел пару раз моргнуть, как в эпицентре света стояла «звезда», со слезами смотря на меня. — Тога... Это ты? Эй... Сердце билось с нуждой побежать к ней. Не хотелось грозно на неё кричать, не хотелось бросать её одну в этой темноте. Хотелось проникнуть в неё, наконец узнав настоящую её сущность, ведь в моих глазах она не вся – только четверть личности. — Почему... – повторялась она. — Почему... — Перестань! – я не стал больше стоять. Мои ноги живьём рванули в её сторону, чтобы сократить расстояние. — Тога! Уже начиная верить в то, что я сейчас добегу до неё, мои ноги переставали слушаться меня. Скорость замедлялась, пока в темноте за моей спиной не произошел громкий шум. Звук выстрела. — А-р-г-х! – от неожиданности зарычал я. Мою левую ногу разом пронзила ужасающая колкость, лишив меня окончательного передвижения. Но я не останавливался. — Блядь! Хромая к ней, я пытался выйти из тьмы и прикоснуться к её телу. Нога неподвижно ныла, пока вторая тянула её за собой. Из-за своих чувств мне было безразлично на появляющуюся боль. Я не отрывал взгляда от её лица. Она жаждала меня рядом, она сияла в мою сторону своей горечью, доставляя мне намного больше боли, чем простреленная нога. Эти солнечные глаза заставили меня двигаться в её направлении. Эти тонкие брови, что, подрагивая, показывали мне, что она не может спрятать своей грусти, которая была мне неизвестна. — Ч... Чёрт! – ненавистно прошипел я, держась за простреленную ногу одной рукой. — Т... Тога! – я не уйду в другом направлении. Я узнаю всё. — Это... Правда!? – Шигараки не врал. Я просто не хотел признать этого. Повторный выстрел. Меня сломило. — С-к-а-а-а! – я рухнул. — мои ноги не в силах держать моё тело. — Нет, нет, нет! Иди ко мне, Тога! Скрежет моих зубов, не давал боли достигнуть меня всего. Мои пальцы обеих рук цеплялись в твердую поверхность, забирая роль передвижения у моих отнятых конечностей. Я тянул своё тело, пока подушечки пальцев стирались, ломались ногти, выпуская неприятную кровь. В этом месте моё тело слишком тяжёлое, как и воздух, что каждым карабкающим передвижением лишь обременял меня. — Изуку... — Скаж... Скажи мне! – закричал я, перебив Химико. — Что... Что происходит!? Почему... Почему ты мне лгала!? Борясь со своей слабой стороной, я продолжал, не смотря на боль, ползти к ней, в надежде быть рядом с ней. Свет ускользал вдаль, как и девушка, чьи шаги направлялись наперекор мне. Провал. Кто-то прижал моё тело, не давая направляться к Химико. Я не мог обернуться к тому, кто прижал меня. Я не мог дёргаться, в попытке выбраться. Выстрел. Резкая боль в районе лопаток. От звука очередного выстрела, я был оглушён. Проникновение этих пуль можно было описать, как сумасшедший удар кувалдой, что делал из плоти и костей отбивную. Дышать тяжело и больно. Смотреть на Тогу всё печальней и печальней. — К-х-а-х! Су... Т... К-х-а-х... Тога! Кровь. Я чувствовал металлический вкус в ротовой полости – мой рот заполонила кровь. Вероятнее всего пуля прострелило моё лёгкое, из-за чего с моего рта и струился водопад. В глазах страшно мигает. Руки до сих пор цепко держались за темную поверхность. Даже не сдвигаясь с места, я пытался надвигаться к ней, не давая акцента на боль и ступор. Опустив голову, чтобы сплюнуть бесконечную алую трапезу, я испугался, когда до моих ушей долетел голос Химико, интонацию которого я не хотел больше слышать. — Ах... В страхе подняв голову, я не смог сдержать истерики. Ужас, который я испытал недавно, снова настиг меня. Это было кошмарно. — Нет, нет, к-х-а-х, нет... Нет! Это зрелище было смертельным для меня. Один мужской силуэт, который напомнил мне седовласого садиста, стоял с уже лежащей на тьме Химико. Издаваемые стоны снова выламывали мои ребра и позвонки, затмевая моё сознание. Я бросал свою голову по сторонам, пытаясь перестать ощущать отвращения. Мои руки не слушались меня, начиная снова дрожать. Желая закрыть свои уши, руки не хотели выполнять моих желаний. Боль снова окатила меня, как и слёзы. — Нет! — Ах... П... М-м-м, Почему... Ах! — Хватит! Хватит, К-х-а-х, сука, хватит! – кровь не давала мне сильно кричать. — Хватит! Я бессилен сейчас. Я во власти незнакомца. Его пальцы впились в мои волосы, начиная наносить мне добивания: лицо сильными замашками соприкасалось с темной поверхностью, мозг соприкасался со стенками черепной коробки, доставляя мне одну пользу. — Хва... Хвати... – я понимал, как моё лицо становилось полностью изуродованным: моё лицо снова покрыто кровь, рассечениями и болью. Избиение сопровождалось моим именем, которое выкрикивала Химико, смешивая его с похотливыми криками. Из меня выбивали всё. Каждый удар сопровождался моими нестерпимыми визгами. — М-м-м... Изу... Последним ударом моё лицо осталось лежать в крови, что терялась в темноте. Я рыдал, слушая эту «пустоту». Я не знаю сколько длилось это безумие, но за это время во мне всё блекло, пока последние вдохи глушили мои мысли. Хлопки бедер, склизкие вхождение в женский интим убивали меня уже по настоящему. Я хотел сейчас умереть, чтобы никогда не видеть то, что разрубило стабильность моего психического состояния. — Ха... Хватит... – я чувствовал, как голос Химико сводил меня с ума, конечно же, в плохую сторону. — Нет... Ха... Ха... Это ложь... Враньё... Тебя здесь нет... Ты – мой кошмар... Пожалуйста... Прекратите... Тьма снова подняла мою голову, направляя моё разбитое лицо к свету. Глаза, полные крови, начинали по повелению этого места открываться, ставя меня в ступор. Моё тело – марионетка. — Нет... Не хочу... Не надо... Отпустите меня! — Ах... Изуку... М-м-м... Почему ты... Не любишь... Меня... Ты... Меня бросил... Бросил... Ах... Я видел это. Я видел, как та, которая была моим смыслом, смотрела на меня своим мокрым взглядом, пока тот ублюдок вырывал стоны из её рта. — Нет... Нет... Нет... – смех и страдания перемешались, показывая всю мою обречённость. — Больно... К-х, за что.... За что... К-х-а-х... Помоги... Мне... Спаси... Ах... Меня... Я видел её мимику, я видел, как слёзы и слюни стекали с её лица, пока глаза смотрели на меня, как и мои на неё. — Пожалуйста... Отпусти её... Я не смогу так... – голова рухнула обратно. — Бросил... Бросил... Ах... Не любишь... Не любишь... Изменил... — Тога... – в слезал и крови надрывался я, плача во всё горло. — Тога... Тога... Тога... Нет! Мгновенье. Теплое дуло коснулось моего затылка. — Изуку... Почему... — Тога... Н... Нет... Выстрел. **** Слёзы срывали с меня личность. «Это была не ты...» – говоря в своей голове, я не мог успокоиться. Услышав различные пиликающие звуки, что отчетливо напомнили мне звуки медицинских аппаратных приборов, я ощутил своим телом холод металла, что покрывал меня мурашками: я лежал пластом на какой-то металлической пластине, скорее всего на той каталке, что находилась в детской комнате. Попытавшись хоть как-то открыть глаза, я встретил темноту. Не видно абсолютно ничего. Спустя несколько секунд я осознал, что мои взгляд был спрятан под тканью, которая как раз и не дарила мне свет, а рот был насильно заперт горькой, грязной тряпкой. Я не чувствовал немоты, из-за чего моим рукам и ногам выпала возможность движения. Я не смог ими свободно пошевелить, что-то лишало меня возможности: мои стёртые запястья были снова туго затянуты чем-то крепким, как и ноги, не давая моему телу принять другое лежащее положение. Мне ничего больше не поможет. Нет никакой надежды, нет никакой веры в чудо, что хоть кто-то сможет вытащить меня отсюда. Почему... Она снова в моей голове, как и последние месяца. Как только в моей груди кольнуло из-за воспоминаний о Химико, мои пальцы сжались в кулаки, пока слезы не давали мне успокоиться. Я понимал, что это место сводило меня с ума. Из-за некотролируемых эмоций я начинал дёргаться, пытаясь сорвать с этих тугих затяжек. — М-м-м! – истерично громко зымычал я, пытаясь перестать реветь из-за момента, который снова разломал меня. — М-м-м! «Это была не она! Она не такая!» – мой затылок замахом соприкоснулся с металлом, на котором я лежал, вручив мне приятную боль, что моментально сменила мои эмоции. Слёзы сменились на злость. Не любишь... «Не верю!» Я никогда не чувствовал себя настолько агрессивным. Я никогда не чувствовал себя настолько выбитым из колеи. Мои зрачки бегали по «тканевой темноте», в попытке зацепки. Фрагмент, который снова всплыл с Химико, заставил мои шейные позвонки хрустнуть. Глаза начинали закатываться от ненависти к человеку, который показал мне то, от чего я никогда не избавлюсь. Я крутил головой по сторонам, чувствуя жжение на месте, где была сделана инъекция. Чувствуя боль в челюсти и ткань я всё равно пытался стиснуть свои зубы – это у меня получилось. Последующие хрустящие звуки в районе рта пробудили привкус металла в моём рту. Я дёргался, как сумасшедший, пытаясь совладать с собой. «Ты лгал мне!» – я упомянул Шигараки. — «Она не такая... Не поверю! Она любит меня! Ты лгал! Лгал! Лгал! Она не шлюха!» Мои эмоции не успокоить. Я тормошил себя на месте, пока голова приступила биться разбитым затылком об железо. — М-м-м! – раз за разом нанося себе урон, я пытался выкинуть всё из головы. Я слышал, как приборы стали громко издавать свои звуки, начиная учащаться. — М-м-м! «Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок! Проклятая лживая гнида! Она не шлюха! Она не шлюха! Ты тварь!» Липкие ощущения появились за несколько ударов. Разбитый затылок снова сочился кровью, облепляя этой влажностью металл подо мной. Что оставалось внутри меня кроме внезапной ненависти и истерики? Ничего. Меня разъедало в области горла. Все раны, переломы давали о себе знать. Все пороки во мне начинали преобладать надо мной, порабощая меня. Животное запертое в душевной клетке скребло мои рёбра и грудину, пытаясь вырваться на свободу и вкусить плоть своими оголодавшими зубами. Моё тело лежит сейчас там, где мне неизвестно, оно лежит там, где за мной могут наблюдать. Мои пальцы сжимались и разжимались, желая вцепиться в мою голову и срывать отросшие волосы. Ноги движениями пловца бились пятками, издавая звуки вмятин на стареющем метале, такие же, как и в области лежащей головы. — М-м-м! Улыбка, глаза, слова, прикосновение, поцелуи, внимание и мурашки на её гладкой коже от моего близкого дыхания – моя голова не знала слова «отвращение». Неужели это всё ложь? Тяга к девушке росла с каждым саморазрушением, сводясь к безумию. Её силуэт в мои глазах – призрак, что произносил лишь одно и тоже слово: «Почему...» Я чувствую эту влагу и вязкость. Алые струи стекали с моего болезненно сцепленного рта. Весь мир в моей голове, в котором я был постоянно с Химико моментально рассыпался как пепел, оставляя после себя совершенно ничего, кроме её криком и слёз. Мне больно от осознания нового расстояния между нами. Оно велико. Слишком велико. Мне больно признавать слова Шигараки правдивыми, но... скорее всего... это правда... Руки дрожат, как дрожали и всегда, но не так сильно, как сейчас. Я чувствовал, как мои зубы издавали нервный скрежет, пока гримаса безумной истерики не давала мне забыть момента, который произошел буквально несколько минут назад. Кровь, гнилью протекая по моим венам, была настолько слышна для меня, от чего мне начинали мерещиться ужасающие крики со всех сторон только от одной девушки. Я люблю тебя... «Нет... Нет... Нет! Нет! Нет! Это всё враньё! Это была не она! Она не могла так поступить со мной! Тога! Тога! Обними меня! Страшно! Мне страшно! Обними меня, пожалуйста!» — М-м-м! Мне нужны её объятья. Мне нужно было успокоение, ведь я не знал, что со мной происходило. Отвратительный поступок Шигараки, который являлся самым страшным кошмаром каждого влюбленного человека, воспоминаниями подкидывал дрова в костер, сводя мою личность на ноль. «Уходи! Уходи из моей головы! Тварь! Ублюдок! Уходи! Уходи! Выходи, сука, из моей головы! Пошел прочь! Ты за всё ответишь! Я тебе не прощу этого! Не прощу!» — М-м-м! Я ощущал её недавние укусы на своих плечах, мой нос резко уловил запах приятного выделения из её интима, что начинал помаленьку усмирять моё сумасшествие. Я совру себе, если скажу, что я не злюсь на неё за то, что она хотела вытворять на моём теле. Злюсь! Даже очень! Я взбешён! Но злость прекрасно растворялась в кислотной нужде её запаха... «Вернись ко мне! Вернись! Вернись! Вернись! Вернись ко мне, дура! Тога! Тога! Тога! Тога! Тога! Тога! Тога! Тога! Почему... Почему ты так со мной!? Тога!» **** — Смотри! – Тога. Её слова адресованы в мою сторону, точнее, в моё левое ухо. — Смотри! Открой же свои глаза! – она кричала так, будто бы на данный момент происходило что-то слишком впечатляющее, что-то шокирующее. Клубника, спелая, в самом соку своей сладости. Рецепторы тормошили дофаминовыми красками странствия в моей голове, не делая его чуть-чуть спокойнее. Даже сладкий привкус не давал мне забыть времена в том ужасающем месте. Я не забуду первую встречу с Шигараки. Не забуду его каждодневное физическое и моральное насилие надо мной. Я до сих пор ощущаю его костяшки на каждой части своего тела, даже в паху: эти синяки и переломы я буду чувствовать всегда, как его слова и усмешки по поводу, который я ни за что не скажу вам – это уже слишком для меня. Я лишь скажу одно: Когда-нибудь такие ощущения настигнут и его, но уже в двойном окладе... Эффект бумеранга. Я уверен, что я находился с ним примерно больше недели. Как я жив после такой горечи, и почему я не умер от обезвоживания и голода – мне неизвестно. Он лишает меня всего, если, конечно, уже не лишил. Он дал мне ощутить весь человеческий ужас, который я не ощущал ещё никогда. Сказал бы, что никакой человек не заслуживает этого, но не скажу... Он этого заслуживает. — Дурак! – её звонкость выхватила меня из своих раздумий. Она визжала в моё ухо, не прекращая. — Хватит спать! Подъем! Подъем! Говорит, твоя любимая! Как слышно? Хорошо? Плохо? Хочешь поцелую? Конечно, хочешь! Я тоже хочу! Любимая вызывает милого! Её слова-передачки вдохнули в моё тело жизнь. Я чувствую всё, что только подвижно во мне – я целый, не в той жизни – в здесь. Я не знаю, где я снова нахожусь. Настоящая ли эта девушка? — Слышу, прекрасно слышу... – монотонно прошептал я. — Незачем было кричать. — Как это!? Это точно мой милый? Он бы меня резко обнял и поцеловал! Ну, открывай же глаза! Поцелуй меня! Ночь. Звёзды. Почувствовав гладкие прикосновения травы, я, прозрев, понял, что мы лежали на траве, в месте, которое мне также неизвестно. Теплый ветерок пронизывал меня насквозь триллионами неведомыми иглами, наполняя моё тело ледяной пустотой и певчими волнами природы. Давно же я не видел такой красоты. Прошли будто месяца, нет, года. Скажите, что за примерно неделю я не мог так сильно поменяться, но могу лишь сказать одно: пока не ощутишь – не поймёшь. Пока тебя не заберут с места, где ты мог встречать всё, что люди считают элементарным и глупым, ты никогда не поймёшь, что отныне тебе будет не хватать этого «элементарного и глупого». Я вдыхаю воздух и запах Химико, как в реальности, но не уверен, что эта та реальность, где я должен находиться. Меня ломает. Я не знаю, что, блядь, творится! Что со мной происходит!? Это не может быть снами! Они не могут быть так часто! Они не могут быть такими запоминающими! Каждый раз, как я закрывал в последнее время глаза, я видел различные места, где лишь я... Химико... и мои радости... и теперь страхи... Как это работает? — Изуку, ты всё пропустил! – её пальцы такие крепкие, не как мои. Она сжала мою руку, большим пальцем гладя мои косточки. Я не мог наслаждаться этими небесными красотами. Не уверен, что когда-либо смогу быть прежним. Я повернул свою голову к ней: такая же взрослая, как в последнем «путешествии», она лежит рядом, пока кончики листьев прятали длину её распущенных волос, её глаза с радостью смотрели на свободу, пока губы приоткрыто поглощали воздух. — Хотела бы я увидеть хоть раз лунную радугу... В интернете говорят, что она слишком красивая. Намного, чем дневная... После дождя. – она говорила всё так, будто бы хочет познавать всё новое только со мной. — Ох, дорогой, представь, мы будем бежать по ней и лицезреть людей с такой огромной высоты! Мы, как боги, будем встречать каждый взгляд, что будет направлен на небо, и улыбаться! — Мы... Не боги... – челюсть не болит. Меня резко скрутило, из-за чего гнев и злость исчезли, будто бы их и не было. — Нам никогда ими не стать... Если они и есть... то им нет дела до нас... Таковы их законы... Им нельзя вмешиваться. — А вот и станем! Мы будем жить вечно! Наша любовь будет вечной! Будут проходить столетия, а мы всё также будем молоды и счастливы! – Она говорила с надеждой, что всё, о чем она желает, сбудется. — А ты... Хочешь, чтобы мы были всю вечность вместе? – не успел я моргнуть, как её глаза смотрели на меня. Её глаза, полные заката и рассвета, распускали в моих глазах крепкую темноту, действуя на меня не слишком хорошо. Мне больно. — Хочешь же? – переспросила она. Её рука сильнее сжала мою. Не смотри... Её лицо в моих глазах каждую миллисекунду сменялось бликами воспоминаний. Ах... Почему... Я отвернулся от неё. Я не знаю, что это... Ревность? Злость? Отвращение? Печаль? Иль может, чувство отречения? — Правда же... звёзды прекрасны? – сказал ей я, не ответив на вопрос. Я чувствовал, как её ногти прямо таки сильно крепились к моей руке. Она посмотрела туда, куда и я. — Они мерцают, сияют, будто... разговаривают с нами... — Я что-то не то сказала? – не слышно прошептала она, боясь чувствовать себя плохо. — Я тебя чем-то обидела? — Когда я был ещё мелким... мы сидели с ней на ступеньках старого дома. Я слышал, как она постоянно говорила, что там её кто-то да ждёт... Говорила, что слышит голос того, кто о ней думал, я верил этому... Ведь слёзы и боль, что доносились до меня из её дрожащего рта, были искренними. Когда я смотрю на эту красоту, я иногда думаю, что даже сейчас она общается с небом... — Прости меня, пожалуйста. — Интересно, а меня кто-нибудь ждёт там – вне земли? — Я... Я же... Тут... — Нужен ли я кому-нибудь? — Мне нужен... — Прекрати... Прекрати мне лгать... Я прошу тебя... Ты мне лжешь... Лгала всё время. — Я не лгу. – она перевернулась ко мне. Наши руки прислонились к её животу. — Я люблю тебя, Изуку-кун. — Ты лжешь... Ты всегда лгала, правда? — Не говори так. Не говори, слышишь? – она менялась. — Я помню, как ты впервые меня обняла и призналась, что не можешь без меня... Я чувствовал эту искренность... Или... Это была ложь? — Не ложь! – взволнованной закричала она. — Почему ты так говоришь? Я не слушал её. Ей меня не остановить. — Ты меня обнимала, целовала, признавалась в любви... вручила мне подарок, который я... честно... принял близко к сердцу, я познакомил тебя с мамой... Считал тебя своей семьёй, но... Я лишь игрушка для тебя? — Нет! Нет! — Неужели ты настолько жестока? Неужели ты была со мной лишь из-за этого неизвестного задания? Моя рука сама по себе выпустилась с её объятий в объятья воздуха. Смотря на звёзды, я стал таким ослабшим. — Человеческие чувства для тебя не важны? Шигараки... говорил правду? А ведь я верил, что ты меня любишь, я даже хотел быть с тобой всегда... Я впустил тебя в свой дом... в своё сердце. Представляешь, пока тебя не было... мы с тобой были вместе... Странно звучит, правда? Я хотел вскрыться, хотел умереть... а всему виной была не только моя мать, но ещё и... Ты. Теперь я понимаю, что людям не стоит доверять... Я ощущаю холод, холод железа. Я начинаю слышать звуки медицинских аппаратов, пока крики девушки начинали меркнуть в них. Я слышал множество голосов по ту сторону мира. Их слишком много. Звон падающих инструментов. Я помню каждый такой звук, и я не в силах соврать самому себе, что это не те звуки, которые я бы не хотел слышать. Со мной что-то происходило. Что-то инородное в многочисленных местах «врывалось» ко мне, давая мне дискомфорт. — Даже сейчас, лёжа в неизвестном месте, где я нахожусь благодаря тебе, я всё ещё хочу тебя обнять... Всё так странно, тупо одновременно. Я не знаю, как описать все свои чувства, Тога... зная, что говорил Шигараки, я понимаю, что ты никогда не была моей... Это моя судьба... умереть... так и не познав настоящей женской любви к человеку... Такому, как я... – я повернул свою голову к ней, почти не слыша её голоса и её слёз. Я вижу лишь её лицо, что пытается снова сказать мне, что она меня любит. Она прекрасна. Она замерла. Статуя. Прекрасная женская статуя, дарующая мне боль и смерть. Пауза. — Хочу обнять тебя, да не могу... – тело каменеет, пока боль начинает просыпаться в разгаре моих эмоций. — Хочу сказать тебе, что я тебя люблю, но я не имею права на эти слова... Но... Всё же... Мне было приятно в то время, когда я не знал всей правды про тебя... Мог бы я вернуться в прошлое, уже зная будущее, то я бы... Да к черту всё это... К черту эти «мог бы»... – я всем телом повернулся к «застывшей». — Ты правда красивая... в это я поверю на все сто процентов... ты слишком красива... Твои золотистые глаза, твои губы, веки, скулы, подушечки под глазами, твои длинные волосы – ты само совершенство... – моя рука скрывает слёзы, что стояли на её щеках в эффекте паузы. Моя рука начинает покрываться шрамами и порезами. Запястье начинает кровоточить, покрывая каплями её гладкую, нежную кожу. — Но я не жалею, что даже ложью ты пробудила во мне... Я бы любил тебя... В сто тысяч раз сильней, чем кто-либо, ведь я чувствовал... Чувствовал, что я... – она леденела, пока свет в её глазах начинал угасать. Пепел. Моя рука начинала проваливаться в пустоту, пока сама неизвестность начинала забирать у меня эту девушку, оставляя меня одного. — Эй... Надеюсь, твоё сердце хоть раз вспомнит меня, когда меня не станет, как что-то хорошее... Наверное, я и этого не заслуживаю... То... Химико... Ты – моя смерть, Тога Химико... Ты – мой странный эпилог, который дал мне почувствовать себя на мгновенье счастливым, что-ли... Я повалился обратно на спину, пока в глазах наступало снова меркнуть и краснеть. Всё, что я мог увидеть, так это как пыль, что походила на ярко жёлтую пыльцу, улетала высоко-высоко.. — Прощай, моя первая... и неповторимая... Спасибо тебе за эту ложь... приятную... болезненную... ложь... **** Не знаю сколько прошло времени, но я чувствовал, как воздух в моих лёгких прокалывал каждую часть меня. Я снова заснул? Пускай... Ожидая открыть свой глаз и увидеть темноту, я увидел яркий свет лампы, что светила на меня. Глаза, даже тот, что был закрыт, оба стали покрываться чрезмерной влагой и жжением. С мной было что-то не так. Еле привыкнув к яркости, я смог поднять свою голову, посмотреть на своё тело. Принятие. Эти голоса были реальны, как и звуки инструментов, что доносились на той стороне «невозможности». Звери. Моя тело будто не живое. Я не был в шоке, ведь я ожидал от этих людей самое ужасное – ожидание подтвердилось. Кровь. Море крови. На моём лице была маска для наркоза, что я почувствовал на своём лице только что. Она впускала в мой рот сладкое, приятное ощущение, что напомнило мне... Клубнику? Да, клубника... Моё тело бледное, покрытое слоем крови и различных металлических пластин, проводов и трубок, ю что находились не по своей воле на моём и в моём теле. По некоторым трубкам текла то моя кровь, то вещество фиолетового цвета, не пугая меня. Я знал, что я обречён. Вокруг темнота, не видно ничего кроме приборов, окровавленных моей кровью ножей и инструментов, кучи капельниц и тела, что укрыто различным «ужасом». Благо я не чувствовал всего, что испытал бы человек. Меня отсоединили от собственного меня. Не желая смотреть на всё это, я положил свою голову на окрашенный металл, прикрыв свои глаза. Слёзы шли мне назло, губы начинали дрожать, сердце стало часто биться об ребра и мою душу. «С... Спасите... М... Меня...» Моим ушам послышались шаги, что медленно направлялись в левой части данного помещения. Они шли не сбиваясь с ритма и звуковой тональности. Они моментально прекратились, как я только встретил точку жёлтого света в тьме моих закрытых глаз. «Помо... Помогите... По... Пожалуйста... Тога... Помоги... Химико... Ты же... Здесь? Пожалуйста...» **** Опять В последний заход? С первым же проявлением мои мысли начинала ласкать печаль, льющая ожогами и прощальными поцелуями. Холод нес запах мокрой, недавно взъерошенной земли. Открыв свои глаза, я увидел неприятное зрелище. Это неприятно больно, ведь то, что я бы также никогда не хотел увидеть... я увидел. Могилы. Три могилы, которые находились в серой пустоши, где стоял и я, со злостью и страданиями встретили мой сильно тронутый взгляд. Три фамилии толстым шрифтом красовались на трёх плитах, которые прятали тела умерших людей, что были мне знакомы, две из которых были похожи. Не отрывая взгляда, я видел на них глубокие трещины, что еле выдерживали тяжесть этих плит, дабы не рухнули они, пыль, что сильно оседала на их овальных верхушках, давала ощущение, что прячут они скелеты уже слишком давно, хотя и по трещинам это было весьма заметно. — Это конец для мен... Нас... – я упал на колени, продолжая обнимать взглядом одну плиту, что не была похожи на две одинаковых. — Ты... почему... здесь... То... Хим... Химико... Слёз не было. Их просто не хватило для этого момента. Хотелось лечь возле этого места и смотреть на то, как идёт время. Есть ли здесь время? Я нахожусь вне времени? Значит, вечность? Вечность. Я был готов смотреть на них вечность, ведь, наверное, это и есть моё наказание за такую жизнь. Я не сделал ничего хорошего, что стоило бы похвалы лицемерных окружающих. Я не обладаю суперсилой, чтобы хвастаться и получать уважение. Я не обладаю красотой человеческого лица и тела, чтобы на меня смотрели девушки. Я не обладаю словесной активность, чтобы заводить новых друзей, подруг, которые поддержат меня и всё, что я сделаю. Я не силач, как люди со сверхсилой, ведь даже без её применения им удастся сделать меня инвалидом, в крайнем случае – убить. Я обычный, беспричудный человек, которых на нашей забитой планете осталось слишком мало – может, я и последний из всех. Вряд-ли... я один такой. Правда же? Это неважно. Важно лишь понять, что я наверняка уже склеил ласты. Я опустил свой взгляд к рукам. Именная цепочка с именем:

«Тога»

— Из-за меня? – спросил я, сжав её сильней. — Ты должна была... обязана жить... Дура... Дура... Идиотка. Мягкая улыбка озарила моё лицо, хоть как-то спрятав грусть и безысходность. Она покинула мир из-за меня. Виноват ли я? Само собой... — Ох уж эта любовь... – чей-то голос послышался из «ниоткуда», никак не удивив меня. Этот голос. Я не мог понять ощущений от него, ведь он жутко напоминал мне чей-то... Чей-то, который я слышал слишком часто. Тот, который я каждый раз пытался забыть... Шаги. Этот человек остановился за мной, начиная смотреть на «тройню». — Люди смертны... вскроешься ты... застрелишься... умрёшь от старости... От смертельной болезни... Всё приходит к конечному итогу... Такому, который заставит тебя ночами не спать, а вспоминать и понимать, что ты обнял и поцеловал девушку, которой больше нет в живых. Грустно, не правда ли? Не было желания повернуться к нему и посмотреть на него. Не было сил хоть что-либо сделать. Его рука прохладой обожгла моё правое плечо, пока на моих глазах с высоты летели лепестки роз, падая прямиком на могилы. — Неважно каким будет исход: быстрым или длительным, мучительным или лёгким... трогательным или радостным... Исход лишь один – смерть...