***
Тони открыл глаза, когда за окном всё ещё было неспокойно. Он сел в кровати и уставился куда-то впереди. В комнате ничего не изменилось: канделябр стоял у разбитого зеркала на комоде и по нему стекали догорающие свечи. Окна замёрзли изнутри — белыми как призрачные лица были узоры на них. Тони приложил руку ко лбу — температура, казалось, немного спала. Он чувствовал себя уставшим, но сил лежать в кровати не осталось. Одевшись, он вышел в коридор. Еловые ветви висели над портретами. Везде стояла тишина, даже горгульи выглядели настороженными. Разве что слышалась откуда-то тихая музыка для вальса. «Надо найти Рудольфа», подумал Тони. «Наверное, сидит в библиотеке с остальными». Он прошёл по коридору мимо лестницы, возле которой висели венки из омелы с красными лентами, мимо перевёрнутых пятиконечных звёзд на стене, выложенных из колючих облепиховых веток, мимо плачущих белых свечей. Потом повернул налево. Раз, два, три, раз, два, три, раз. Он подошёл к двери в библиотеку и открыл её. За ней стояла темнота, и пришлось идти наощупь: стена была бугристой и холодной. Музыка с каждым шагом становилась всё отчётливее, она была быстрой и меланхоличной. Наконец показался свет и ступени лестницы. Там, внизу, танцевали вампиры. Тони спустился ровно наполовину, чтобы наблюдать за ними. Он не сразу заметил, что пол уложен телами. Дамы кружились и каблуками упирались трупам в горла или в остекленевшие глаза, господа так сильно наступали на выступающие руки, что под их весом хрустели кости и грязная одежда ещё больше рвалась, обнажая посиневшую кожу. Вздутые тела кряхтели, будто живые. А в центре зала безумный скрипач бубнил что-то себе под нос. Тони медленно подошёл к нему, уворачиваясь от танцующих. Скрипачу отрезали оба уха и раны до сих пор не зажили, а только покрылись гноем; может, он и сам себе их отрезал, чтобы вампиры сидели рядом и лобызали ему кровавые дыры. — Извините… Вы не видели младшего сына у Князя? Скрипач ничего не ответил. Тони дотронулся до него и только тогда на него обратили внимание. Что-то изменилось в комнате: горгульи, охраняющие подоконники, повернули к нему свои тяжёлые каменные шеи. — А-а-а! Новая душенька! — обрадовался безумец, не переставая играть. Тони вдруг стало очень тоскливо, но на это он ничего не ответил. — Вы не видели… — снова хотел сказать он, пока его не прервали. — Бедный! О какое горе! Оставь его, несчастная душа. Небеса накажут его и за тебя, и за всех вас. Отпусти всё, что тебя здесь держит. Забудь! Оставь любые мысли о мести. Что-то внутри у Тони, казалось, рухнуло и разбилось. Вампиры стали кружиться ещё быстрее, и среди них он казался совсем одиноким и жалким. — Но я живой! — Посмотри на себя. Разве так выглядят живые? Мы все мертвы. — Я живой, я заснул всего на час, не больше! — Да, но в их планах ты не более живой, чем я. Выброси из головы всякую чушь. — Но… Но… — Ты проснулся один и никто не остался рядом. Никто не проводил тебя туда. Им нет дела, где останется твоя душа — хоть здесь, хоть на погосте, среди дерьма и отходов. — Рудольф проведёт! Он любит меня… он отошёл всего на пару минут… — И не вернулся. Я тоже так думал. И вот я здесь — не помню даже как меня зовут. Тони промолчал, прижав ладони к закрытым глазам. — Давай я провожу тебя? А ты беги, ладно? Беги отсюда, не оглядывайся. Если увидишь скачущие тени, не давай себя схватить. — Что? Скрипач вдруг остановился и его лицо наполнилось болью. — Беги! — он толкнул его так, что всё пошло кругом. Напоследок послышалось лишь короткое «Встретимся у погоста». И вдруг Тони проснулся, на этот раз по-настоящему. Свечи давно догорели, поэтому в спальне воцарился мрак. Он перевернулся на бок и обнял себя. Хотелось плакать, от нервного возбуждения трясло всё тело и обида опять закралась в голову. Тони попробовал успокоиться, полностью накрылся одеялом и поджал колени к животу. «Бывают ли вещие сны?» — подумал он. «Меня предупреждают уже второй раз… Если я не сбегу, может быть, меня убьют. А если сбегу, и они не желают мне зла, я потеряю Рудольфа…» За дверью послышалась возня, за которой последовал злой женский хохот и стук чего-то тяжёлого. Через две минуты всё стихло. «Какие есть шансы, что меня не подадут к праздничному столу? Рудольф или соврал, или сам не знает, что здесь происходит. Ничего удивительного, они, вообще-то, вампиры. Если так подумать… как можно поверить в то, что он не знает, что происходит? Что он просто так притащил меня сюда…» Резкий звук пронзил всю комнату, и Тони замер, ожидая чего-то ужасного. Но всё оставалось как прежде. «Что я делаю? Выбираю между своей жизнью и чёртовой любовью… идиот! Да к чёрту его, на нём свет клином не сошёлся. Надо сделать вид, что мне уже лучше. Найду Рудольфа и Анну. Буду мило болтать с ними, рассказывать всякие глупости. В библиотеке так подозрительно висят гобелены. Может, там есть проход? Анна мне об этом не скажет». Тони встал с кровати. Голова была тяжёлой после сна, но он не обращал внимания. «Нужно будет спрятаться где-нибудь на пару часов. Если они решат, что я сбежал, и разозлятся, значит держат меня в качестве закуски». Подобрав раскиданные по комоду вещи, оделся и зачем-то посмотрел в окно. Небо было чистым. Бледная круглая луна глядела на него с глубокой тоской и жалостью. Он вышел из комнаты и случайно с кем-то столкнулся. — Тони? Рудольф стоял перед ним и держал в руках маленькую тряпочную сумку без ручек. Тони замер. — Ты чего встал? Тебе уже лучше? — Я… Да. Уже лучше. Надоело лежать в кровати. Так скучно, и тебя рядом нет… — он улыбнулся и попробовал пококетничать, будто всё нормально. Вампир как-то недоверчиво посмотрел на него. — Хорошо… Я просто отошёл на пять минут, не думай, что я тебя бросил. — Конечно. Рудольф взял его за талию и потянул обратно в комнату. Тони вздрогнул, но позволил усадить себя на кровать. Вампир достал из шкафа новые свечи, зажёг их, потом вернулся к сумке, с которой пришёл, и достал оттуда градусник, перекись водорода и вату. — Это ещё зачем? — спросил Тони, а Рудольф приложил ладонь к его лбу и подержал её там немного. — Раздевайся и ложись. У тебя жар. — Нет у меня жара! — Сокровище, — Рудольф погладил его по взлохмаченным после сна волосам и посмотрел с таким сочувствием, что у Тони пропало желание спорить, и он даже дал поцеловать себя в лоб. — Зачем ты споришь? Ты обиделся, что я ушёл? — Нет. — Давай помогу снять. — А перекись зачем? Рудольф расстегнул пуговицы на тёплой кофте, которая была под толстовкой, и молнию на ширинке зимних джинс. — У тебя вон сколько свежих ран. И ещё синяки. Тони замер, пока Рудольф стягивал с него штаны. «Но ведь они уже должны были покрыться корочками…» — И когда ты успел? — вздохнул вампир и всунул ему под мышку градусник. — Где упал? «Это всё кости!» Взяв руку Тони, он развернул её ладонью вверх: на ней был свежий, ещё не успевший зажить, порез. Рудольф поморщился, а потом смочил и приложил вату. Тони слабо что-то простонал, и вампир, укрыв его по плечи одеялом, обнял. — Ты как будто ритуал кровавый проводил. «Как я всё это время его не замечал», подумал Тони и напрягся. «Как я мог не почувствовать, как мне рассекло пол-ладони?» Рудольф уложил его на спину, отщипнул ещё кусок ваты и достал ногу из-под одеяла. На ней было два синяка и ссадина во всё колено. — Сейчас потерпи. Тони заранее вздохнул, и этот вздох получился каким-то слишком уж страдальческим. — Я терплю. Рудольф закончил с одной ногой и взял вторую. Там была рана, которую Тони получил, когда свалился на рельефный каменный пол. — Да, ты у меня вообще умница. Теперь давай градусник. Он сам достал его и нахмурился. — Тридцать восемь и девять. А говоришь, нет жара. — Мне правда лучше, — Тони устало прикрыл глаза и сделал короткий вздох, больше похожий на стон. — Я рад, но что-то не похоже. Тони что-то промычал; Рудольф положил всё на место и остался сидеть на кровати лицом к окну. — Что с тобой происходит? Я не понимаю… Ты как будто перестал доверять мне. Тот замер. Вампир повернул к нему голову, но не получив ответа, вздохнул и отвернулся обратно. — Я боюсь умереть, — наконец ответил Тони. Рудольфа как током прошибло. — Что?.. — не понял он и нервно рассмеялся. — О, нет… Всё будет хорошо. Я не думаю, что от этого умирают. Так ведь? Вопрос повис в воздухе. Рудольф вытаращился в окно, подпёр подбородок рукой и случайно укусил себя за палец. — Да с чего ты вообще это взял? Тони приподнялся и они стали пялиться друг на друга. Минуту спустя с бешено колотящимся сердцем он всё-таки решился и сел к Рудольфу на колени. — Я видел во сне, что здесь было много людей. — Да, всё верно… раньше здесь был отель. Он начинал работу с середины апреля и закрывался в середине октября из-за отсутствия отопления. Но теперь его закрыли навсегда. Вампиры не хотят жить в одном помещении со смертными. — Эти люди… Они, знаешь, все были мёртвыми. — Причём тут ты? Тони промолчал. — Думаешь, они хотят тебя съесть? Поэтому и мне не доверяешь? — Когда мы шли сюда, ты им тоже не сильно доверял. Или забыл? — Я волновался из-за того, как тебя примет отец. — Я не видел его с момента, как зашёл сюда. — А я до сих пор не видел мать. Анна сказала, она в своей комнате, но её там нет. Я приходил к ней. Её нет нигде. — Мне жаль, но знаешь… Ты мне соврал. — М-да? — Ты сказал, они триста лет не едят людей. А кухня говорит об обратном. — Ты ходил на кухню? Когда? — Днём… Воды попить хотел. — Что я говорил тебе? — Руди, я, конечно, могу списать наличие гильотины на какие-нибудь бытовые нужды, но как ты объяснишь голый скрюченный труп на противне в печи? — Э-э-э… Ты уверен, что тебе не показалось? — Полностью. — Значит, покажешь сегодня днём. А теперь ложись и отдохни. Тони фыркнул и лёг обратно в кровать. Рудольф отчего-то улыбнулся. — Что? — Ничего. Любуюсь просто, — он приблизился, опёршись руками по обо стороны от Тони, и нависал над ним с минуту. — Я пейзаж, чтобы мной любоваться? — Ты произведение искусства. Рудольф осторожно поцеловал его в губы, вкладывая в это движение всю нежность, на которую был способен, и приблизил нос к носу. Тони переплёл их пальцы. — Не уходи. Полежи со мной. — Это приказ? — усмехнулся вампир. — Методические рекомендации. Ложись уже. — Моя капризная вредина, — он поцеловал его ещё раз, но на этот раз чтобы подразнить. Тони повернулся на бок. Вампир пристроился рядом, обнял, обхватив руками живот, и уткнулся носом в густые золотистые волосы. — Бедолага моя. Настрадался, мальчик? — Спи давай. Рудольф хихикнул и получше укрыл их одеялом.***
Они пришли на кухню, когда на часах было десять утра. Рудольф плотно намазался солнцезащитным кремом, оделся в длинный чёрный плащ и прихватил тёмные очки. Но кухонное окно и так закрывала толстая фиолетовая ткань. — Ну, показывай. Везде было чисто. Тони осмотрелся в поисках груды костей, но ничего не нашёл. — Я упал тут. Споткнулся о кости. Их было много. — Ясно. Вампир подошёл к печи. На противне что-то лежало — под тряпкой было не разглядеть. Он скинул её. — Здесь был труп. Правда. Ты веришь мне? — Ты уверен, что тебе не приснилось? Он показал ему порезанную ладонь в качестве доказательства и раздражённо фыркнул. Рудольф погладил его по голове. — Ты ведь тоже вставал, помнишь? Меня рвало. Рудольф задумался. — Ну… хоть гильотина на месте. — Давай посмотрим в ящиках. Они не могли просто взять и убрать всё. В конце концов… Они же должны сделать заготовки для праздничного ужина. Тони открыл дверцы комода. В плетёной корзине лежал лук, а рядом с ней одна в другой кастрюли и сковороды. Тони огорчённо вздохнул. — Я схожу с ума? — Х-м-м… Может, я бы и подумал так, но знаешь… У меня тоже есть причины думать, что они что-то скрывают. Ты обращал внимание на лица этих двух? — Анны и… Рудольф кивнул. — Знаешь, я уже встречался с одним смертным до тебя. Не в этом столетии. Давно. Тони выдвинул табуретку из-под разделочного стола и сел. — И почему вы расстались? — Мы не расставались, — Рудольф опёрся о столешницу. — Отец напугал его и он сбежал. Я повсюду искал его, но так и не смог найти… — Мне кажется, стоило поискать на кухне, — сказал Тони. Через секунду он решил, что сказал это слишком грубо. — Прости, мне очень жаль. Правда. Рудольф помолчал, грустно рассматривая свои ноги. — Ты никогда не рассказывал мне об отце. Всегда только о маме. Я думал, он просто не играет роли в твоей жизни. — Не играет… Да если бы! Просто он этого не заслужил. Он всегда относился к нам так же, как к остальным подданным. Минуту они молчали. — Власть в нашем клане всегда сменялась только насильственно, потому что вампиры заводят детей, но сами не умирают. И получается, что наследники всегда для красоты. Потом ощущение власти всё сильнее давит им на мозг, на четвёртом веку они уже не знают, как бы ещё поиздеваться над народом. — К сожалению, вы все слишком консервативны, чтобы принять демократию. — К сожалению, да. Если придёт новый Князь и станет убеждать других вампиров в необходимости изменить что-нибудь, они сплотятся и убьют его за то, что он посмел избавиться от традиций. Все так привыкли существовать в страхе, что другой нежизни не представляют. — И так во всех вампирских кланах? — Ну почему же во всех? — Да ты же сам сказал. — Некоторые создают видимость выбора у народа. Другие и правда этот выбор дают. Но отец обрубил все каналы связи с другими кланами. На самом деле он боится, что наши увидят, что кому-то живётся лучше, чем нам, и они сбегут. — Как ты, да? — Как я. Но я сбежал не потому, что хотел лучшей жизни. Я сильно провинился и меня наказали… Лучше уж и правда стать изгоем. Ну ладно. Пошли отсюда. Заперев двери, они вышли из столовой под руку. Остальные вампиры должны были спать — на дворе день, и выходить из спальни опасно. Но вдруг на втором этаже раздался странный шум, и они оба замерли. Тони посмотрел на Рудольфа — тот утянул его поглубже в темноту. — Найдите ещё мяса, — послышался тихий, но уверенный женский голос. — И принесите мне светленького мальчика. Да, просто бросьте в темницу. Стук каблуков отразился от стен. Она поплыла по лестнице, бледная, словно призрак, в длинном траурном платье. В её правой руке был топор, а в левой — грязный мешок. Острые зубы выступали на тёмной помаде. «Мама!» — разочарованно подумал Рудольф. Тони прижался к нему так сильно, как смог. У него бешено колотилось сердце. Наверху появились ещё трое — все в чёрных плащах.