Расскажи обо мне

Дин был настоящим мужчиной. Так получилось, что рос он без матери, отец воспитывал сыновей в атмосфере жёсткой военной дисциплины, которая так въелась в характер старшего, что Дин долго потом находился на грани между полным подчинением и откровенным разгильдяйством. После школы, большую часть выпускных классов которой он провёл с какими-нибудь очаровательными красотками, Дин стал автомехаником - мужественная профессия со стабильным и гарантированным доходом. В Америке огромное количество машин, которые просто не могут не ломаться, и он был совершенно уверен, что без работы не останется. И, наверное, был прав, но судьба решила вмешаться в его планы, кое-что подкорректировав. Однажды, из-за недосмотра недотёпы-коллеги, он сломал руку и надолго застрял дома. С деньгами было не то чтобы туго, но идея заработать, написав небольшую статейку, Дину понравилась. И тут выяснилось, что получается у него на удивление ловко. Как-то очень просто, доступно, так, словно он говорит с каждым своим читателем за кружкой пива. Некоторое время, уже после того, как с него сняли гипс, он пописывал вечерами, наслаждаясь фактом того, что за нечто столь лёгкое ему ещё и платят, а потом его позвали работать в крупный журнал. Платить обещали даже чуть больше, чем в мастерской, и Дин согласился. Рука всё ещё иногда побаливала, напарник всё ещё был недотёпой, а Винчестер вдруг ощутил, что писать ему нравится гораздо больше, чем возиться с машинами. Кроме того, ещё начальница... Лиза была немного старше Дина, и у неё уже был сын восьми лет, Бен. Однако она была умна, красива, интересна и хороша в постели. И, хотя к романам на работе она изначально относилась плохо, через три месяца она начала спать с Дином, а ещё через три представила его своему сыну. Бен выбор матери вполне одобрил, и Дин с Лизой начали жить вместе. По утрам они вместе ездили в редакцию, по вечерам вместе же отправлялись обратно, и Дин неожиданно стал замечать, что Брейдон в его жизни стало как-то слишком много. Однако разорвать с ней отношения повода не было, да и бросать свою же начальницу было некрасиво. И Бен ещё, уже успевший привыкнуть к Дину... Словом, Винчестер ощущал, что загнал себя в ловушку этих отношений, из которой ему никак не выбраться. В остальном всё было прекрасно. На работе Дина ценили и уважали, он имел определённую популярность, ему писали письма, предлагали написать собственную книгу и даже обещали помочь деньгами и связями. Он научился печатать вслепую и, уложившись в сроки, мог отправиться гулять по городу или заниматься своими делами на рабочем месте. У него была самая настоящая семья, сын, с которым можно было говорить почти как с равным и делить увлечения, в перспективе - ещё дети, уже собственные. У него был дом, в который было приятно вернуться. Отношения с братом, почти испортившиеся, когда Сэм начал открыто критиковать образ жизни Дина, почти нормализовались. Словом, если не считать обязательств перед Лизой, всё действительно было прекрасно. А ещё он всё ещё был настоящим мужчиной. Он коротко стригся, носил кожаную куртку, занимался спортом и мало походил на тех манерных журналистов, что мелькают на экране. Его можно было бы снять на обложку женского журнала, если бы только он захотел этого. Дин любил пиво, спорт и машины, он провожал глазами красоток на улицах и не упускал случая невинно пофлиртовать, при этом ни разу не изменив своей почти уже жене. Дин был настоящим мужчиной. А значит, он был самую малость гомофобом. Нет, Дин не был из тех, кто травит геев, кто рассказывает о том, какие это отвратительные люди. Он не считал, что геев нужно принудительно лечить или сажать. Он никогда не поднимал на гея руку, он, вероятно, даже не стал бы нервничать, если бы узнал, что работает вместе с геем. И всё это давало ему право говорить "Я не гомофоб, но..." Но. Он был бы в ужасе, он испытывал бы омерзение, если бы узнал, что кто-то из его близких является геем. Он не хотел бы продолжать длительные дружеские отношения, если бы его друг оказался представителем нетрадиционной сексуальной ориентации. Он был откровенно против гей-парадов. Он не хотел, чтобы Бен видел на улице или на экране представителей нетрадиционной сексуальной ориентации. И, конечно, он выступал против легализации однополых браков. Но при этом он не был гомофобом. Потому что он не боялся геев. И не ненавидел их. Просто он не хотел ничего о них слышать, вот и всё, разве это не естественное желание? Лиза считала, что нет. После всех обсуждений, связанных с легализацией однополых браков, об этом стали слишком много говорить. И Лизе, позиционировавшей себя современной и толерантной молодой женщиной, было не слишком приятно, что Дин "застрял в Средневековье". Временами они ссорились из-за этого, обычно когда Лиза начинала говорить о том, что все люди имеют равные права от рождения, и ограничивать кого-то только потому, что его вкусы отличаются от вкусов большинства, нельзя. Но обычно Дину достаточно было махнуть рукой и заявить, что чужая личная жизнь его не волнует, чтобы скандал утих. Так было всегда. До того случая. Лиза хотела поговорить с Беном на эту тему. Она считала, что он уже достаточно взрослый, что ему, возможно, совсем скоро придётся столкнуться с этим в своей жизни, и он должен отреагировать на всё правильно. Она считала, что он уже должен был знать и слышать о геях и лесбиянках, а потому самое время поговорить с ним на эту тему, мягко объяснить, что в этом мире много разных проявлений любви и всё такое. Дин был против. Его собственный отец никогда не говорил с ним о подобном, и вот результат - Дин вырос настоящим мужчиной, без лишних комплексов и проблем с личной жизнью. А если с ранних лет внушать мальчику, что он может спать со своим полом, то что из него вырастет? В лучшем случае вечно сомневающийся бисексуал. Словом, Винчестер чётко заявил своей возлюбленной, что настоящего мужчину правильно может воспитать только мужчина, а потому в половом вопросе Бена будет просвещать лично он, без участия Лизы. Скандал был совершенно жуткий. Лиза припомнила возлюбленному всё, от грязных носков на полу до того, что Бен, вообще-то, её сын, и он вёл себя намного лучше до того, как в его воспитании стал принимать участие отчим. В конечном итоге Дин отправился спать на диван, а на утро Лиза уехала на работу на общественном транспорте (она продала свою машину, чтобы закончить дома ремонт, и пока не купила новую), а Дину пришлось завтракать в полном одиночестве, так как он по привычке не поставил себе будильник, и пропустил уход в школу Бена. Это одиночество подействовало на него отрезвляюще, и он твёрдо вознамерился помириться с Лизой, как только приедет в редакцию. Если она хочет - пусть рассказывает сыну про радужных, а он потом сам поговорит с Беном и расставит всё по полочкам. В редакцию он прибыл пусть и с сильным опозданием, зато с цветами и готовыми извинениями. Все, кого он встречал в коридорах, понимающе кивали: как видно, уже сталкивались сегодня с Лизой и оценили её состояние. Впрочем, Дин не боялся. Брейдон была на редкость спокойной женщиной, всегда готовой выслушать оппонента, а потому он не сомневался в скором примирении. Тем более, что Лиза не была заинтересована в разрыве их замечательных отношений. У самого кабинета начальницы Дин столкнулся нос к носу с Бальтазаром. - Привет, на поклон? - Бальт указал глазами на цветы и понимающе улыбнулся. Он вообще всегда улыбался так, словно всё про всех знал. Бальт вёл колонку для женщин (журнал официально не был ориентирован на определённую аудиторию и считался "для всей семьи", но читали его, конечно, в основном дамы, поэтому помимо колонок о моде, кулинарии и домашнем быте была ещё колонка для женщин, где обсуждались важные для прекрасного пола вопросы) и больше всех походил на типичного журналиста. Водолазки в облипочку, подчёркивающие рельеф, заниженные джинсы, какая-то безумно модная стрижка... Если бы не его привычка кадрить молоденьких журналисточек, Дин счёл бы его геем. - Поругались, - коротко ответил Дин. Бальтазар, не имевший психологического образования, давал в своей колонке советы до того легко и ловко, что подхватил эту привычку как профессиональную. Именно поэтому Дину не хотелось вдаваться в подробности. Он протянул руку и постучал в дверь кабинета. - Войдите! - донеслось изнутри. Дин переглянулся с Бальтом, и тот сделал знак, что без проблем пропустит коллегу вперёд, а сам немного подождёт в коридоре. - Оба! - потребовала Лиза, которая, очевидно, слышала разговор за дверью. Пожав плечами, Дин первым просочился в кабинет. Бальтазар шагнул следом и прикрыл за собой дверь. - Прости меня, пожалуйста, - Дин протянул возлюбленной цветы и смущенно улыбнулся. Он понимал, что Лиза не хотела сдавать своих позиций так быстро, поэтому и пригласила их в кабинет вдвоём, очевидно надеясь, что Дин не решится извиняться при коллеге. - Это очень удачно, что вы зашли вместе, - Лиза взяла букет и поставила его в небольшую вазу у себя на столе, полностью игнорируя извинения Дина. - В связи с последними событиями я решила выделить одну полосу под рассказы о геях в современной Америке. Наши читатели должны узнать, чем и как живут представители нетрадиционной сексуальной ориентации, что их волнует, какие свои права они отстаивают и чего ждут от нашего общества, - быстро сообщила она, присаживаясь обратно за свой стол. - И при чём тут мы? - осторожно уточнил Бальт. У него был небольшой пунктик по поводу того, что его все считают геем, а потому никогда не был против ещё раз напомнить, что его ориентация вполне себе банальна и стандартна. - Я хотела поручить это одному из вас, - объявила Лиза почти торжественно. - Бальтазар, ты пользуешься наибольшим доверием у наших читательниц. Тебе приходит куча писем о проблемах в гетеросексуальных отношениях. Ты мог бы написать о том, что общего у геев и натуралов, какие общие проблемы у них и почему мы все одинаковые, - тут женщина перевела взгляд на Дина. - Дин, ты для читателей "свой парень", именно тебя читает в нашем журнале большая часть мужской аудитории. Ты никак не причастен к ЛГБТ-сообществу, и с точки зрения такого вот непричастного человека ты мог бы написать, почему нас, натуралов, не должно беспокоить наличие у геев естественных прав. - Мы попали, - тихо сообщил Бальтазар. Действительно, тема была непростой, можно было потерять часть читателей и оказаться под угрозой, если писать слишком "радужно", с другой стороны начальница не потерпит мрачных красок. И ещё было понятно, почему такое счастье выпало им. Бальт регулярно срывал сроки, заставляя корректоров перерабатывать, а пару раз за него приходилось писать другим свободным журналистам. Дин же поссорился с Лизой, за что и поплатился. - Да, - хмыкнул Винчестер. Он понимал, что с Бальтом можно договориться. Тот поворчит, конечно, но за какие-нибудь плюшки согласится. С другой стороны, если Дин возьмётся за эту статью, то не только помирится с Лизой, но и навсегда закроет эту тему в их спорах. И, может быть, Лиза даже разрешит ему самому поговорить обо всём с Беном. - Я возьмусь, - предложил он. - Ладно, - быстро согласилась Лиза, делая Бальтазару знак, что тот может положить на её стол то, что принёс. Бальт быстро плюхнул на стол какую-то папку и подмигнул Дину, показывая, что восхищён его мужеством. - Я хочу увидеть предварительные наработки в течение недели. А сейчас идите, - судя по тому, что она даже не выслушала Бальтазара, она явно была не в духе. Именно поэтому мужчины поспешили покинуть кабинет, пока на них не свалилось очередное задание. - Я даже не знаю, как к этому подступиться, честно, - сообщил Дин, когда они отошли на достаточное расстояние от кабинета босса. У него не было ни малейшей идеи о том, что писать, с чего начать и к чему вести повествование. Раньше ему приходилось писать только о чём-то простом и понятном, что касается жизни каждого, или о каких-то произошедших событиях, но никак не о жизни "не таких, как все". - У меня есть один приятель, его младший брат - гей, - сообщил Бальтазар. Ему как будто было неудобно даже от того, что он знает кого-то, у кого в семье есть геи. Он специально выделил, что это не друг, а только приятель, и что не он лично знает кого-то с нетрадиционной сексуальной ориентацией, а знает через посредника. Это звучало как: "Нет, я вовсе не общаюсь с геями, просто один парень, которого я знаю, общается с геем. И делает это не потому, что ему это нравится, а потому, что тот гей - его брат, вот и всё!" - Если хочешь, я могу дать ему твою почту. Может, он тебе что-нибудь расскажет. - Ладно, давай, - пожал плечами Дин. Его не смущал факт того, что по рабочим нуждам придётся пообщаться с геем. В конце концов, это будет даже не личное общение. Кроме того, Лизе наверняка понравится, и она быстрее утихнет. - Писать-то что-то всё равно надо, - и, потянувшись, он направился к своему рабочему месту. Геи геями, а у него ещё своя статья не дописана. Письмо пришло вечером. Дин уже собирал свои вещи, но в последний момент всё-таки решил проверить почту. Иногда именно вечером приходили интересные письма, которые он обдумывал по дороге домой, в машине. Винчестер не часто работал дома, но если тема действительно его интересовала, мог набросать хотя бы общий план и на домашнем компьютере. Вот и сейчас он не смог пройти мимо нового письма с незнакомого адреса. Тем более, что в теме было указано, что человек этот пишет Дину по наводке Бальтазара. "Здравствуйте, - писал неизвестный. - Меня зовут Кастиэль, но так как имя редкое, я предпочёл бы, чтобы оно нигде больше не упоминалось. Я не могу ответить на вопросы, которые у Вас появятся, но я могу рассказать о себе. Могу рассказать историю своей жизни, то есть поведать, как в современном мире всё ещё живут некоторые геи. Возможно, моя история не будет Вам интересна, но я был бы благодарен, если бы Вы рассказали её. Напишите мне, если готовы на это. И спасибо за внимание". Дин не любил такие письма. Слишком заискивающие, слишком трогательные. Всегда немного стыдно, когда тебе нечего сказать автору письма, а его истории нет места на страницах журнала. Но в данном случае выбирать было особенно не из чего. И Дин даже решил, что этот вариант неплох. Парень показался ему скромным и вежливым, а рассказать отдельно взятую историю всегда проще, чем долго рассуждать о правах геев, об их проблемах и возможном равенстве с натуралами. Идеальное решение, честно говоря. Тем более, что не придётся даже самому писать текст, лишь привести в читаемую форму то, что уже напишут. И от авторских прав, конечно, можно будет откреститься. Но Дин не спешил обнадёживать собеседника. "Здравствуйте, Кастиэль. Я действительно заинтересован в том, чтобы написать историю гея в современном мире, однако прежде чем утверждать, что смогу опубликовать историю именно Вашей жизни, мне надо с ней ознакомиться. Не могли бы Вы прислать хотя бы часть или общий план, чтобы я смог понять, о чём пойдёт речь в Вашей истории? И, конечно, нам следует обсудить вопрос авторских прав и гонорара, если Вы в нём заинтересованы. С уважением, Дин Винчестер". Отправив письмо, Дин выключил компьютер и направился к выходу из редакции. В кабинете Лизы уютно горел свет и играла приглушенная музыка. Значит, домой она пока не собиралась. Пожав плечами, Дин вышел в дверь. Ему ещё нужно было накормить Бена ужином.