24-е февраля 1997-го года. Понедельник.
Кто-то беспардонно отодвинул полог кровати, и на лицо девушки тут же упал утренний солнечный свет, отчего она поморщилась и повернулась на живот. — Ребекка, — требовательно, но тихо позвал голос Гермионы через щель между балдахинами. — Ребекка, если не поторопишься, то останешься без завтрака! — Подумаешь, — пробурчала девушка в ответ, крепче обнимая подушку. — Пропущу и пропущу, какая разница. Гермиона поджала губы. Потоптавшись на месте, она хотела ещё что-то сказать, но передумала и зашагала к выходу из спальни девочек. Уже на выходе она повернула голову и бросила: — В общем, я тебя предупредила. Дальше ты сама. — Разумеется, — еле слышно буркнула Ребекка в подушку, повернулась на животе, чтобы полностью скрыть лицо, и сжала край кровати рукой, издав приглушённый звук, напоминающий одновременно вой волка и крик чайки. Полежав в таком положении ещё минут 10, она всё-таки слезла с кровати и нехотя, очень медленно побрела собираться на занятия. Как бы плохо она себя ни чувствовала, занятия нельзя было пропускать — в Хогвартсе с этим было очень строго. Она бы не успела ещё даже почувствовать эйфорию от вседозволенности и бунтарства, как тут же о неявке узнали бы все. И стали бы выяснять причину такого странного поведения. И самое главное — ей совсем не хотелось показывать свою слабость. К тому же она чувствовала себя полной идиоткой. И не понимала — что она сделала не так? Никакого ответа не последовало. Она была так уверена в том, что будет ответ. Но весь её выдуманный мир разбился о жестокую реальность — он никак не отреагировал. Вообще. Чем больше она вспоминала злосчастное 15-е февраля, тем большей идиоткой себя чувствовала. Как можно было быть такой наивной? В этот день Ребекка вскочила раньше всех, привела себя в порядок — более тщательно, чем обычно — уложила волосы и собрала их заколкой на затылке, использовала немного магической косметики — от обычной маггловской она отличалась тем, что её было куда проще наносить. Можно даже сказать, что она сама себя наносила, даже иногда вступая в конфликт с собой и тем, на кого она наносится. На самом деле, единственной причиной, по которой чародейки не использовали макияж каждый будний день, являлся тот факт, что это воспринималось как дурной тон. И, разумеется, стоимость таких наборов косметики тоже играла некоторую роль. Впрочем, для Ребекки вопрос цены играл уже не такое большое значение — близнецы Уизли отправляли ей неплохие (для школьницы) суммы денег за её работу, а часть сразу переводили в её ячейку в Гринтоттсе. Не говоря уже о том, что как сотруднице магазина ей полагались скидки на весь ассортимент товаров. Но вернёмся же в коридор Хогвартса, по которому пружинисто вышагивала Ребекка, спешившая в Большой зал. Ей хотелось увидеть профессора как можно раньше. Она почему-то была уверена, что он сегодня появится на завтраке. Большой зал был почти пуст. За столом Гриффиндора сидела пара угрюмых третьекурсников — видно, у них не было никаких планов и ожиданий от сегодняшнего дня. За столом Пуффендуя, напротив, атмосфера была куда романтичнее — почти синхронно с тем, как Ребекка приземлилась на скамейку, к девушке с курса 5-го или 4-го подбежал когтевранец и взмахом волшебной палочки направил к той небольшую стайку птичек сочного красного оперения, которые, покружив над головой пуффендуйки, образовали сердце. Ребекка завороженно смотрела на эту картину, думаю над тем, как же всё-таки хорош Когтевран в Трансфигурации. За столом преподавателей сидела только профессор Спраут — она всегда завтракала рано, это было связано с расписанием её подопечных растений, а не с её собственным. Больше пока никого не было видно. Ребекка положила себе неплохой кусок ростбифа, налила кофе с молоком и приступила к трапезе, то и дело глядя на преподавательский стол. Тем временем Большой зал стал понемногу заполняться, вскоре подошла Гермиона, а затем и Гарри с Роном. Ребекка заметила, что Ромильда Вейн не сводит глаз с Гарри, а ведь она недавно получила целую порцию Любовного Напитка от Ребекки — может, стоит предупредить его? Девушка уже закончила с завтраком, а Снейп всё ещё не появился. За столом преподавателей пустовали только два места — Снейпа и директора. Рассеянно помешивая ложечкой кофейную гущу, Ребекка поглядывала на профессорский стол, всё ещё надеясь на явление Снейпа студентам. Хотя до конца завтрака оставались считанные минуты. Гермиона явно заметила её странное поведение и, пристально осмотрев, как бы между прочим спросила: — Какие планы на сегодня? — Работать… — устало ответила Ребекка. — После тонн любовных напитков надо быстро восстанавливать запасы всего остального. Фред с Джорджем писали, что они недавно потеряли пару клиентов, потому что антипростудных эликсиров просто не осталось… А у тебя? — Хотела пойти в библиотеку, — отозвалась Гермиона. — Ну, тогда я пойду, — Ребекка кинула последний взгляд на пустое место Снейпа и вышла из Большого зала. У неё действительно было много дел на сегодня. Профессор отсутствовал и на обеде. Девушка уже начала волноваться — куда же он делся? Может, его вовсе нет в школе сегодня? Может, он и не видел её послания? Может, стоит как-то перехватить его в коридоре? Но как? Если сейчас пойти к его кабинету, то как она объяснит, что она там делает? От мысли быть застуканной горло пересохло, а лоб покрылся испариной. И, пообедав, она вновь направилась в Выручай-комнату, чтобы продолжить работу. Однако… попасть в комнату ей не удалось — там уже кто-то был. — Просто блеск! — выругалась Ребекка, покрутилась вокруг ещё пару минут, попыталась войти ещё раз (исключительно для порядка — вдруг, в первый раз комнату заело) и, решив, что её рабочий день официально окончен, зашагала наверх в башню Гриффиндора. Дабы переодеться и прогуляться на свежем воздухе. Грязь хлюпала под ногами и забрызгивала утеплённые колготы девушки. «И почему нельзя сделать тут каменные дорожки? — недоумевала Ребекка в который раз. — Хоть сама это делай!» По такой погоде только она одна оказалась достаточно неадекватной, чтобы пойти гулять. Окрестности Хогвартса были пусты. Бесцельно пошатавшись у озера, покидав камни в воду, она уже повернулась назад, как замерла — вдалеке мелькнула чёрная фигура экс-зельевара. «Вот уж кого точно не волнует грязь вокруг!» — подумала девушка, глядя, как из-под его ног во все стороны летит вода из луж. Он будто специально маршировал по ним. Подумав немного, девушка направилась вслед в некоторой нерешительности. Вдруг он подумает, что она его преследует? А она не преследует — она в любом случае планировала вот-вот идти назад. Девушка только начала подниматься по лестнице замка, когда Снейп протиснулся в парадные двери. Он так громко рассекал по лужам, что совсем не заметил «хвоста» за собой. Преодолев лестницу за пару мгновений, Ребекка залезла в щель между массивными дверьми и чуть не врезалась в мужчину, который стоял в парадной, очищая мантию от последствий путешествия сквозь лужи. Повисло неловкое молчание. Щёки Ребекки вспыхнули красным. — Скверная по-погодка, д-да? — промямлила девушка, всё больше краснея. — Обыкновенная для этого времени года, — спокойно ответил профессор и свернул к лестнице в подземелье.28 февраля 1997-го года. Пятница.
По опушке запретного леса шагали две фигуры и тихо беседовали. Опустевшую территорию замка покрывали сумерки, и кроме этих двоих никого не было видно. — Вы отказываетесь быть со мной откровенным и тем не менее ожидаете от меня этой маленькой услуги! — проворчал Снейп. По его тону было ясно, что он был по-настоящему раздражён. — Как многое для вас разумеется само собой, Дамблдор! А что, если я передумал? Северус выплеснул лишь малую часть того негодования, которое копилось в нём последнее время. Он устал, он смертельно устал от роли двойного агента. И ладно бы это сопровождалось какими-то преференциями для него — но нет, директор скрывает от него часть информации, будто он не доказал за 15 лет свою преданность! — Вы дали мне слово, Северус, — спокойно ответил Альбус Дамблдор. — Раз уж мы заговорили об услугах, которых я от вас жду, то есть ещё кое-что, что я хотел бы обсудить с вами. В метрах 10 от них хрустнула ветка, но ни директор, ни Снейп не заметили этого — зельевар враждебно глядел на директора, не замечая ничего вокруг. Наверное, даже если бы ветка упала в метре от него, он бы не обратил на неё ни малейшего внимания. Дамблдор же, вероятно, знал, что это Хагрид совершает вечерний обход леса, и то, что тот не станет греть уши. — Вы были в поместье, Северус? — продолжил директор тихо. — Да, ещё в прошлую субботу. Как и в субботу две недели назад, — всё ещё раздражённо ответил Снейп. — Я не могу попасть внутрь. Вероятно, древнее проклятие крови. Я проверил всё — скорее всего, если я попытаюсь войти, я умру. — Да, полагаю, так и есть, — будничным тоном согласился старый волшебник. Будто речь шла не о проклятии, а о лучшем способе замесить тесто для кекса. — Если это так важно, почему мы не можем просто привести туда… — Снейп запнулся на мгновение, хотя его лицо осталось непроницаемым, — … привести туда Найт и не войти с её помощью? — Я бы не хотел сейчас вручать ей настолько тяжкую ношу. Для неё было бы лучше, если бы она никогда не узнала ни о поместье, ни о его… обитателях. — Тёмный Лорд не оставит попыток добраться до неё. Разумеется, для него это не первостепенная цель, но, как я уже говорил, он уверен, что она — единственная кровная наследница Абнера Кромвеля. Уже не лучше ли ей узнать правду? Или вы, Дамблдор, полагаете, что только вы можете решать, что и кому нужно знать? Дамблдор промолчал и остановился в тени деревьев Запретного леса. Снейпу тоже пришлось остановиться. Он кинул на директора очередной свирепый взгляд. — Вы так беспокоитесь за мисс Найт, Северус? — сказал, наконец, директор, поворачиваясь к Снейпу и сверля его лицо проницательным взглядом голубых глаз. Снейп остался абсолютно спокоен. Сегодня он планировал демонстрировать только раздражение, это очень удобно, когда хочешь скрыть другие эмоции. — Я лишь считаю, что для неё будет безопаснее знать всю правду. Или вы опасаетесь, что она решит перейти на другую сторону, узнай она всё? — Некоторые ошибки она определённо сумеет совершить, — заметил директор. — В её возрасте это обычное дело, — директор посмотрел на луну, прятавшуюся за кронами деревьев. Они были на самом краю леса, потому небо тут ещё было видно. — Девушка влюблена в вас, Северус. — Полагаю, вы считаете это одной из ошибок, которую она сумела совершить? — язвительно ответил Снейп, решив, что нет смысла делать вид, что он не заметил её влюблённости. — О нет. Тут меня беспокоят скорее ваши возможные ошибки, чем её, — раздражающе будничным тоном произнёс директор. — Мои… ошибки? — голос зельевара сбился от возмущения. — Говорите прямо, если хотите что-то сказать. — Сейчас непростое время, Северус, вы и сами знаете это. Я бы не хотел, чтобы чьё-то сердце разбилось в качестве сопутствующего ущерба на нашей войне. Достаточно и прямого ущерба. Северус раздраженно смотрел в печальное лицо директора. — Я правильно понимаю, что вы запрещаете мне отвечать на интерес девушки? — спросил Снейп, стараясь говорить спокойно. — Не кажется ли вам, что ваши просьбы и те небольшие услуги, которые вы просите меня вам оказать переходят границы… личного? — Понимаю. Я не могу вам запрещать, Северус. Я лишь предостерегаю вас… — директор помолчал. — Вы ведь, помнится, согласились приглядеть за нашим юным другом из Слизерина? Снейп посмотрел на него сердито, с вызовом. Дамблдор вздохнул: — Северус, приходите сегодня вечером, к одиннадцати, в мой кабинет — и вы больше не будете жаловаться, что я вам не доверяю…***
Снейп сидел в своём кабинете и вертел в руках открытку, которую он получил две недели назад. Его лицо оставалось безэмоциональным — всему виной профессиональная деформация. Посидев ещё с минуту, мужчина выдвинул ящик стола, махнул палочкой, сотворив невербальное заклинание, просунул руку внутрь ящика и отодвинул задвижку потайного отсека. Внутренности стола озарил бледный зеленоватый свет. Профессор положил туда открытку, вернул задвижку на место и вернул охранное заклинание. Затем махнул палочкой, и перед ним возникли чистый пергамент, перо и чернила. Он обмакнул перо в чернила и вывел: «6 марта. Десять часов…» Резко остановившись, он махнул палочкой, очистил пергамент и начал заново.