Solis Ortus

Тихая поступь глухим отзвуком отражалась от стен коридора, мерцающего в неоновом освещении. Шаги были несколько неуверенными, словно их обладатель не мог решить: стоит продолжать путь или лучше вернуться назад? Но чем ближе девушка подходила к огромной стальной двери, тем ее шаги становились увереннее. «Это в последний раз» - убеждала она себя, еще туже затягивая белый халат. Девушка посмотрела по сторонам и, убедившись, что за ней никто не следит, сделала еще шаг к двери. Вытянув правую руку вперед, она коснулась ладонью небольшой панели, и экран ожил: встроенная программа искала соответствия между ее отпечатком с уже имеющимися в базе. Несколько секунд спустя на экране замигали буквы, оповещающие об открытом доступе, и дверь с приглушенным свистом открылась. Зайдя внутрь, девушка невольно поежилась: ее обдало могильным холодом. Осветительные лампы, реагирующие на движение, оживились, и свет, пару раз мигнув, будто бы просыпаясь, вспыхнул, осветив небольшое помещение без окон. В нем находилось три массивных предмета, по двум из которых можно было понять, что это за место. «Ну, здравствуйте» - подумала Эстер, грустно улыбнувшись. Заправив за ухо темно-рыжую прядь, девушка направилась к капсуле, служившей местом упокоения молодой женщины. Осторожно присев на краешек, Эстер задумчиво коснулась браслетов из турецкого золота на запястье девушки. - Доброе утро, - тихо прошептала она. Эстер никогда не видела своей семьи, а портреты, оставшиеся от них, не рождали в ней ничего, кроме чувства утраты чего-то важного. Когда девушка смотрела на спавшую сном смерти в металлическом саркофаге женщину, она чувствовала, как знакомое тепло разливается по сердцу, словно она опять встретила Мать Настоятельницу. Чуть продолговатое лицо, полные губы, длинный нос – все в ее лице излучало спокойствие и умиротворение, а светло-ореховый цвет кожи словно впитал в себя лучи восходящего солнца. «Интересно, кто она?» - этот вопрос не покидал ее с тех пор, как в подземелье - в одном из заброшенных миланских храмов - во время спасательной операции подполковник Хьюлерд обнаружил этот саркофаг. Эстер внимательно смотрела в лицо женщины, словно стараясь найти ответ на свой вопрос. Но ее веки были опущены, и молодая девушка могла только гадать, какого цвета были глаза умершей. Странно, но королеве Альбиона казалось, что покой, скрытый в уголках губ этой смуглой красавицы, каким-то образом передавался и ей. Словно женщина, даже будучи мертвой, пыталась помочь ее, успокоить. Поднявшись, Эстер подошла к другому гробу, задрапированному в зеленый бархат. Красные розы у изголовья, уже начали опадать, и несколько лепесточков сейчас покоилось на лице девочки-подростка. - Сиф... – Эстер смахнула с лица Императрицы крававо-красные лепестки, у нее в голове вспыхнул образ задорной девчушки с растрепанными волосами чернильного цвета. «Когда мы впервые встретились, она выглядела такой беззаботной, что я бы ни за что не поверила, что она и есть Мать Мафусаилов» Королева Альбиона все никак не могла поверить в то, что ее подруги больше нет. Эстер казалось, что, стоит ей отвернутся, Сиф вскочит со своего погребального ложа и будет смеяться над ее наивностью, скажет, что она вовсе не умерла, что все это просто розыгрыш. - Цветам не более двух дней... – задумчиво произнесла Эстер, - Кто их принес? Быть может, маркиза Киевская... После разгрома Империи Истинного Человечества некоторые имперские аристократы приняли покровительство Альбиона, среди них была и Астароше Асран – Главный инспектор Империи-, она и герцогиня Молдавская вывезли тело Августы Владыки во Внешний Мир. Развернувшись, Эстер сделала шаг к выходу, стараясь не смотреть на белоснежный мраморный гроб, стоявший по правую руку от нее. Сжав зубы, она сделала шаг в противоположную от него сторону. «Граф Манчестерский будет недоволен, если узнает, что я опять была в Усыпальнице» - подумала Эстер, словно пытаясь себя в чем-то убедить. «Но я ведь уже пришла сюда...» - предательский внутренний голосок, попытался сломить ее решимость. И вот девушка делает шаг и еще шаг и, наконец, опускается на широкий край мраморного саркофага, зажмурившись так, словно ожидая нагоняя от своего бывшего напарника. Но он уже никогда не откроет глаза... - Отец Авель... – по привычке обращается она к молодому мужчине, давно переставшему быть священником. Смотря в мраморно-бледное лицо, Эстер отчаянно хотела, чтобы мертвое спокойствие испарилось из черт его лица, а серебренные ресницы, чуть дрожа, открыли путь его ясному взору. Как никогда раньше ей нужен был его совет, его поддержка. - Что мне делать? – прошептала Эстер, маленькая прозрачная капелька упала серебряноволосому юноше на лицо: девушка не заметила, как наклонилась ближе, - Совет просит меня принять решение насчет замужества, они хотят объединить оставшихся людей с помощью бракосочетания между мной и австрийским принцем. Меня не пугает брак, нет! – девушка смахнула нахлынувшие слезы, - Просто, он - человек, всего лишь человек. А я ведь приношу несчастье, разве нет? Да же ты – мой непобедимый напарник! – сейчас лежишь в гробу. А он? Он – человек. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще погиб из-за меня... Королева Альбиона еще с минуту смотрела в узкое, бедное лицо, потом встала и, не оглядываясь, вышла прочь. Вернувшись в свою комнату, она опустилась на кровать и стала ждать, когда придет служанка и начнет ее мучить: одевать корсет, туфли на высоком каблуке, делать макияж, заплетать волосы в тугую прическу... «Как хорошо быть монашкой» - вздохнула она, вспомнив на прошлых днях. *** Эстер Бланшетт не спеша шла по коридору, стараясь не думать о предстоящем Совете. - Ваше Величество! – окликнул ее низкий мужской голос. К Эстер приближался светловолосый мужчина лет сорока в военной форме. - Подполковник Хьюлерд, что вы здесь делаете? – поинтересовалась девушка. - Беспорядки в Подземном Городе. Видимо кто-то из в... мафусаилов взбунтовался, - подполковник поправил себя, уловив недовольный взгляд своей королевы, требовавшей ото всех уважительного отношения к жителям Подземного Города. - Но они живут там по собственной воле, зачем им поднимать бунт? – удивилась Эстер. - На солдат, что патрулировали нулевой этаж напали, враг никак не мог проникнуть снаружи, - пояснил Хьюлерд. - Вы думаете, что это мафусаил? – спросила Эстер, следуя за подполковником к лифту. - Не знаю, - признался тот, - Унтер-офицер Джонсон сообщил, что серебряные пули его не берут. - Им удалось его взять? – Эстер чувствовала, как тревога разливается по всему ее телу, и в тоже время она была рада возможности пропустить Совет. «Быть может, раз его поймали, опасность миновала?» - подумала она. - Да, но напарник Джонсона – офицер Блейк – получил смертельное ранение, сейчас ему оказывает помощь доктор Смитт, - добавил он, уловив встревоженные огоньки в глубоких синих глазах своей королевы. Спустившись в Подземный Город, они направились к изолятору, который раньше использовался, как тюрьма для бунтовщиков. Там у одной из дверей стоял Джонсон, завидев прибывших, он пошел к ним навстречу. Вид у него был скверный: потрепанная офицерская форма была перепачкана в крови, а на щеке красовался огромный порез. - Что случилось? Где он? – спросил подполковник. - В камере номер 7, - отрапортовал унтер-офицер, - но Вам не стоит туда входить...! Джонсен запоздало крикнул королеве, выхватившей у него карту доступа и направившейся к камере. У Эстер тряслись руки, и она не могла вставить карту в электронный замок. Она чувствовала, как у нее начинает кружиться голова. «Черт побери, этот дурацкий корсет!» - подумалось ей. Справившись с замком, она резко распахнула дверь. - Ах, - воскликнула Эстер, чувствуя, как холодная ярость в глазах цвета замершего озера буквально пригвоздила ее к месту. - Мерзкие терране... – зло прошептал пленник, прикованный к столу наручниками, длинные серебряные волосы, обрамлявшие его лицо, были обагрены кровью.