Sweet dreams are made of this
Who am I to disagree?
I travel the world and the seven seas
Everybody's looking for something
От этого воздух в помещении буквально звенит, разливаясь тягучим маревом вожделения, смешанного с властной алчностью того, кто наблюдает за этим. И конечно, учитывая его облик и обстановку, от юноши ждут (или нет?) вполне определенного исполнения, и все же, даже в таких условиях танцевать можно по-разному, в диапазоне от вульгарной похабщицы до высокого искусства. Иван выбирает нечто среднее, балансируя на хрупкой грани эстетики и эротики, иной раз абсолютно дразняще двигая бедрами и ягодицами, многозначительно там и тут поглаживая обнаженную кожу игривыми жестами.Some of them want to use you
А другой — демонстрируя выглядящие со стороны легкими, но в действительности не простые в исполнении переходы от одного движения к другому, порожденные гибкостью и силой мышц.Some of them want to get used by you
Красота и порок человеческого тела — две стороны одной монеты, и он умел совмещать их очень хорошо, демонстрируя то одну блестящую сторону, то другую. Ближе к концу мелодии он спускается с пилона в партер, плебейским и более простым языком говоря, на пол, заканчивая свой танец в непосредственной близости от гостя. Вообще, хорошие чаевые сулил финал на коленях у зрителя, но…было бы слишком. Поэтому, когда песня затихает, он замирает, укладывая ладони на колени — не сомкнутые, но и не слишком широко разведенные — склоняя голову на бок и дразня изгибом шеи. В повисшей тишине ощущается лишь стук его разогнавшегося сердца и отголоски звучащей из основной части клуба музыки. — Иди сюда, — приказывает, совсем не просит повелительный тон, правда, пока еще скорее бархатно тягучий, без металлических и жестких нот.Some of them want to abuse you
— Кажется, мы уже достаточно близко, — тихо отвечает Иван, и после выдоха поднимает голову наверх, сталкивая с сощуренным взглядом, в котором плещется очень знакомая ему горячая поволока темного желания.Some of them want to be abused
«О, значит предпочтешь поломаться», — со сладостным предвкушением думает Кощей, наклоняясь вперед, цепко подцепляя портупею на юношеской груди, рывком поднимая его с пола и утягивая к себе на колени. Иван послушно замирает, а у Бессмертного просто скулы сводит от этого растерянно-тревожного взгляда. «Мир теряет такого чудесного актера», — думает мужчина, укладывая холодные руки на нежную кожу бедер. — Я только танцую, — так же тихо, но твердо произносит юноша. — Кажется, ты не самое лучшее место выбрал для раскрытия своих талантов, малыш, — обращение пробегает по позвоночнику Ивана хлёсткой плетью, — Неужели ты думаешь, что в таких местах можно просто танцевать? — Это клуб, а не бордель, — юноша отворачивает голову в сторону, — А я — танцор, а не проститутка. Мы…сами решаем, на чем все заканчивается. И вы заплатили за мой танец, а не за меня. И Иван, стремясь быть последовательным в выбранной роли, пытается дернуться, отстраниться, но руки, держащие его, резко и сильно, до боли сжимаются, расписывая кожу красными следами. — Да? — усмехается Кощей, — Я могу доплатить сверху, не проблема, — мужчина скользит кончиком носа по шее, а затем бесцеремонно проводит языком по разгоряченной коже, слизывая обожаемый вкус теплого тела, — Сколько ты стоишь? — Это лишнее — юноша вытягивается в струнку, даря Бессмертному восхитительный трепет тревожного сопротивления, — Отпустите. В следующей паузе мужчина мягко зацеловывая шею, чтобы потом слегка прикусить, блуждая по спине рукой — предложение побыть хорошим мальчиком, прежде чем приставить дуло к виску. — Лишь вопрос времени, когда ты впервые переспишь с клиентом, — нагло усмехается Бессмертный, — И я могу…очень хорошо заплатить за твою смазливую мордашку и гибкое тело. — Я…я не продаюсь, — сглатывает Иван, прикрывая глаза. Интересные ощущения- мурашки, одновременно горячие и холодные. Что-то старое, покрытое пылью, задевающие острые струны внутри. Как пройтись по лезвию, зная, что оно может порезать, но все равно желая пустить каплю крови. Холодные руки на долю секунды смыкаются почти до болезненности, что в следующие мгновение ослабить хватку. — Ты уверен? — жаркий шепот опаляет ухо, холодные кончики пальцев проходятся по позвонкам, словно пальцы умелого пианиста по клавишам, чтобы потом надавить на поясницу и заставить вжаться в тело напротив, — Кто ты вообще такой, чтобы отказываться? — Да, я уверен — тихо, едва слышно произносит юноша. — А если я скажу, — хмыкает Бессмертный, смыкая пальцы в кудрявой копне и оттянув шею, вновь оставляя на ней мокрую дорожку языком, — Что могу сделать так, что тебя вышвырнут из этого клуба, и в любой другой не возьмут даже официантом? И учебу оплачивать не придётся, потому что из университета ты тоже вылетишь на ближайшей сессии? «Ох, ну каков поганец, совсем не попробовал уговорить по-хорошему», — едва заметно хмыкает юноша. Он скорее предполагал, что Бессмертный ответит на это сопротивление тактикой соблазнения, но видимо, его «по-хорошему» кончилось в тот момент, когда он вышел на всеобщее обозрения на сцену. — Это - шантаж, — ладони ослабляют хватку и Иван может посмотреть в блестящий взгляд зверя, что вот-вот затянет силки на пойманной жертве. — Это - взрослая жизнь, малыш, — холодная рук приторно-нежно оглаживает его по щеке, — со всеми ее мечтами, которые имеют свою цену, — и ладонь опускается на ягодицу, грубовато сминая плоть. — А если я закричу? — спустя паузу произносит Иван, той самой интонацией, в которой твердость уступает место отчаянью. «О, я бы послушал это», — хмыкает Бессмертный. — Хм…быть может, просто накрою твой капризный ротик ладонью, — кончики пальцев пробегаются по икрам юноши, — Но скорее позволю тебе докричаться до охраны, а когда она явится — заткну им рты парой хрустящих купюр. И поверь мне, — выразительно усмехнувшись, мужчина прикусывает бледное юношеское плечо, — Никто не вступится за тебя. — Значит, возьмете меня любой ценой? — тихо произносит Иван, кося взгляд на изящные руки, блуждающие тут и там по телу. — Нет, — тонкие губы растягиваются в многообещающей улыбке- оскале, выдерживая должную паузу. — Брать сегодня будешь ты. И это реплика заставляет треснуть маску тревожной невинности на лице Ивана, а белесые брови невольно ползут вверх. «Что, свет мой, хотел отыграть образ жертвенного агнца?», — Кощей так же выразительно поднимает брови в ответ, — «И не ожидал такого поворота?». — Я не… — тем не менее юноша быстро берет себя в руки, — Я не буду… я не смогу, у меня такого никогда не было. И ему даже удается заставить свои щеки покраснеть, но доля усилий уходит на то, чтобы не расплыться в улыбке, и сохранять на лице растерянно-рассеянное выражение лица. — А мне кажется, вполне сможешь, — ядовито-похотливо улыбается Бессмертный, проводя кончиком пальца по алым устам, — По крайней мере отсутствие возбуждения у тебя не наблюдается. Холодная рука накрывает пах юноши, закованный в провокационно короткие кожаные шорты. В ответ Иван отпускает с губ тихий стон, давя этот звук в прикусе губы. — Начнем с простого, — Бессмертный откидывается на спинку дивана, окидывая мнимую жертву на своих коленях удовлетворенным взглядом, — Раздень меня.I wanna use you and abuse you
I wanna know what's inside
Moving on
Иван позволяет себе улыбнуться самыми кончиками губ, после возвращая лицу обреченно-отчаянное выражение. Что ж, все новое это хорошо забытое старое, разве не так? Теплые руки осторожно скользят к плечам, стягивая пиджак и откладывая в сторону, на подлокотник. Именно откладывая, а не сминая и не отбрасывая, как могло бы случится в порыве страсти. Затем галстук. После рубашка, безбожно дорогой итальянский хлопок с примесью шелка. Пуговица за пуговицей, медленно, растягивая прелюдию и оттягивая грядущую сладкую пытку, обещанную этим властным и дерзким мужчиной. Кощей не торопит, терпеливо выжидает, наслаждаясь мельканием ладоней с почти что подрагивающими ладонями, опущенной головой с потупленным взором. И тем, как обнажив его торс, юноша в неуверенности замирает. — Страшно? — усмешка оскаливает зубы. — Нет, — васильковые глаза опаляют исподлобья, — Мерзко, — и тем не менее руки тянутся к пряжке ремня, расстегивая ее. «Такой стервец», — Кощей не останавливает себя от того, чтобы натурально плотоядно облизнутся. Затем, подхватив собеседника под ягодицы, с легкостью переворачивает его, усаживая на диван, ловя легкий оттенок недоумения в ответном взгляде. Смотреть на него сверху- вниз совершенно особенное удовольствие. И еще большее –замечать подрагивающее от возбуждения кончики пальцев в тот момент, когда гость опускается на колени меж разведенных ног. Танцор мужественно молчит, выдавая хорошо замаскированное под стыд возбуждение едва учащенными вздохами. Кажется, его начинают обыгрывать. — Как я и говорил… — продолжает Кощей насмешливо-певуче, ладонью спускаясь от колена по икре и оглаживая лодыжку, — Прекрасные щиколотки, тебе так идет быть босым… — жарко, насмешливо произносит он, закидывая ногу себе на плечо и прикусывая выступающую косточку. Иван вздрагивает всем телом, давя желание откровенно откинуться на спинку дивана, растекаясь по этим властным рукам, как растекается расплавленный металл от обжигающего огня в пламени печи. — Тебе, мой дорогой моралист, наверняка было бы легче, если бы я уткнул тебя носом в этот не первой свежести диван… — протягивает Бессмертный, плавно поглаживая юношеские бедра до колена и обратно, двигаясь дорожкой поцелуев все ближе и ближе к томящемуся возбуждению, — И просто отодрал как суку, пока ты глотал слезки и думал о том, какая я мерзкая, зажравшаяся своими деньгами скотина, верно? «Такая ты язва ядовитая», — с нежностью думает Иван, срываясь дыханием, ощущая как по телу рассыпается сладкая дрожь, в том время как мужская ладонь ушло расстёгивает молнию на шортах и стянув их, поглаживает давно жаждущую внимания плоть. — А что мне сейчас мешает так думать? — он пытается свести колени вместе, но вторая ладонь гостя выразительно сжимает его ногу, фиксируя на месте. — Да в целом, ничего… — звучит насмешливый голос, пока тонкие губы скользят дорожкой поцелуев по бледной коже, — Только не забудь и себе приговор вынести. Он не дает своей жертве право на возмущенную реплику «за что», касаясь губами влажно поблескивавшего члена. — Что, умираешь от того, как тебе мерзко, верно? — хмыкает мужчина, скользя кончиком языка по стволу, юрко и ловко обводя головку — Хочешь, чтобы я остановился? Иван, прикусив губу, сдерживает чересчур откровенный и протяжный стон. Да, нельзя сказать, что это нечестная игра, но определенно грязная. И становится еще грязнее и горячее, когда его член накрывают ртом, сразу взяв глубоко, прямо в глотку. Но это наслаждение, подталкивающее почти что поскуливать и продирать ногтями вельветовую обивку дивана, длится недолго — ровно настолько, чтобы заставить его почти потерять лицо, жадно подаваясь бедрами вперед и из последних сил стараясь не вцепиться в темную гладь волос. Оставив его в неистовом желании большего, Кощей с коварной усмешкой прикусывает нежную кожу внутри бедра, чтобы после с грацией пантеры забраться к своей жертве на колени, предварительно избавившись от остатков своей одежды. — Судя по твоему выражению лица, моральные скрепы вот-вот рухнут, — хмыкает Бессмертный, уверенным движением разворачивая подбородок Ивана в сторону зеркальной стены, — Знаешь, в чем проблема того, кто не назначает цену? Он достается за просто так. И после в юношеские губы впиваются поцелуем — бескомпромиссно разнузданным, горячим и терпким. Таким, что сопротивляться становится почти невозможно, самое большое- прервать его, со стоном запрокинув голову назад, совершая тактическую ошибку и обнажая для жадных, прикусывающих поцелуев шею. И горячее касание рта резко контрастирует с чем-то холодным и вязким, что Кощей твердой рукой льет на его пальцы, искря черничными, уже откровенно граничащим с лиловыми, глазами. — Давай, танцор, — хищно, протяжно роняет Бессмертный, — Поработай пальчиками.Hold your head up
keep your head up
movin' on
Иван не удерживается от того, чтобы, подавшись вперед, не прикусить плечо мужчины — возбуждение колотит терпкой горячкой, и изображать оскорбленную невинность, чрезвычайно смущенную процессом, становится труднее с каждой минутой. — Не стесняйся, — шепчет обволакивающий похотью голос, — Начинай медленно и плавно так же, как танцуешь… Уложив голову на плечо Бессмертного, Иван одной рукой обхватывает мощную спину, другой — скользит по пояснице вниз. — Какое сладкое лицо развращающейся невинности, — томно и ехидно роняет Кощей, сжимая ладонь на плече юноши. Сжимая крепко, до синяка. — Это все равно насилие, — хрипло выдыхает Иван, глаз на мужчину не поднимая, прикусывая губу и проникая пальцами в горячее нутро. — Ага, — хмыкает мужчина, вцепляясь рукой в кудрявую копну и вынуждая смотреть на себя, — Но тебе же нравится так, верно? И вгрызается поцелуем — вновь сильным, властным, сминающим и кусающим, прислоняясь еще плотнее, потираясь пахом о пах. Затем, не выпуская руку из волос, прогибается в спине подаваясь бедрами на движения внутри. Волосы распадаются черным водопадом, и под этим ракурсом хищная красота острых черт вызывающе манит. И когда рука Бессмертного властно тянет голову на себя, юноша подчиняется, вбирая в рот отвердевшую бусинку соска. Да, выдвинуть тезис о том, что не нравится, по крайней мере сейчас — лгать себе очень сильно. Иван с глухим стоном прикусывает бледную кожу, касаясь совсем не робко, скользя зубами, оставляя небольшие алые пятна. — Входишь во вкус, малыш, — ухо опаляет тягучий, мурлыкающий темным вожделением шепот, — Это хорошо. И в награду холодная рука опускается меж их прижатых к друг другу тел, обхватывая общее возбуждение. — Запоминай, как нравится мне, — продолжает шептать голос, пока ладонь сжимается, оглаживая две головки, и собрав с них смазку, спускается ниже, двигаясь плавно, но сильно и с прокрутом. Юноша в ответ одаривает мутным, но не лишенным томительного раздражения взглядом исподлобья, плашмя приходясь языком по острой, выпирающей ключице. — А вы уверены, что вам понравится? — хрипло произносит Иван, ускоряя темп движения пальцев, синхронизуя его с движениями холодной руки на их горящей возбуждением плоти. — Сделай так, чтобы понравилось, — Бессмертный одаривает его улыбкой, что не улыбка больше, а хлыст, подстегивающий и разжигающий одновременно, бескомпромиссный приказ — Кончишь слишком быстро — придется дорабатывать ртом, — хрипло обещает Ивану пронизанный насмешливой нежностью шепот. И приподнявшись, Кощей соскальзывает руками на юношеские плечи, опускаясь на стоящий член в несколько ритмичных покачиваний бедрами. «Какая же ты зараза, а», — задыхаясь от восхищения Иван сцепляет руки на ягодицах мужчины, куда более сильным и уверенным движением, чем полагается тому юноше, что только познает омут телесных удовольствий с мужчиной. Он зацеловывает длинную шею, скользя языком по кадыку, прикусывая подбородок, добираясь до губ, касаясь их жадно и безудержно. И все же, в этой позиции едва ли можно сильно разойтись — разве что немного ускорить темп руками, и низкоамплитудными толчками бедер. С одуряющей властностью во влажном блеске глаз — уже совсем не человеческих, Бессмертный позволяет себе дразняще сбросить часть морока — Кощей двигается плавно, ритмично-медленно, откинувшись назад и оперевшись ладонями в колени партнера. Вид сводящий с ума в самом прямом смысле. И этот лукавый взгляд с поволокой разжигает, подначивает, переворачивая эту уже много раз сыгранную игру в подчинение и покорность в одно из самых острых положений. Хрипло выдохнув, Иван подается вперед, цепко ухватывая спину партнера и опрокидывая его вниз, на тот самый алый диван. «Не выдержал», — внутреннее усмехается абсолютно не сопротивляющийся этому действию Бессмертный, растягивая губы в похотливой улыбке, позволяя своим волосам распасться по красному вельвету. — Куда же подевались твои скоромность и робость?.. — кончик пальца мужчины дразняще проскальзывает по алым губам, и те раскрываются, прикусывая его, чтобы затем вобрать в рот и очертить языком, вызывая весьма привычные и очевидные ассоциации. Одновременно Иван укладывая ладони на холодные бедра, сжимая и притягивая к себе.Hold your head up
keep your head up
movin' on
Бьет до горячки, до электрических волн по позвоночнику, и по рычащему стону, бесстыдно слетающему с губ Бессмертного, юноша догадывается, что и его ведет до судороги наслаждения от всего происходящего. — Канули туда же, куда и ваша совесть, — хмыкает он, сгибая длинные мужские ноги и подавшись вперед, нависая сверху, целуя шею и запуская руку в копну гладких волос. «Вот там им и место», — с удовлетворением думает Бессмертный, прикрывая глаза и обхватывая плечи над собой руками, двигаясь навстречу глубоким и быстрым толчкам. Между их телами почти не остается промежутка — только пылающая взмыленность взаимного желания, горящего пожаром. Иван срывается на поцелуи, гораздо более близкие к засосам, вжимая мощное тело под собой в податливую мягкость велюровой обивки. В какой-то момент он ощущает, как ногти, смыкающиеся на его спине, сменяются на когти, и это заставляет глухо простонав, впиться поцелуем в губы напротив, оглаживая языком острые клыки, играя с опасностью порезать мягкую плоть и ощутить вкус крови.Some of them want to use you
Клыки же дразняще мажут по подбородку, вгрызаются в его шею, прокусывая, и юноша отвечает ускорением темпа, укладывая руку на член партнера, стремясь свести движения в одно, подозревая, что надолго его самого все же не хватит. — Знаешь, ты не прав в том, что тот, кто не продается, достается за так, — хрипло произносит он, прикусывая мочку мужчины, очерчивая кончиком языка ушную раковину, — Кто не продается…забирает взамен себя все, — и когда теплая рука ложиться на шрам, закрывая собой пустоту груди с небьющимся сердцем, Бессмертный вздрагивает, проваливаясь-таки в васильковую глубину.Some of them want to get used by you
«Проклятье ты мое», — мелькает в голове Кощея, и желая скрыться от нахлынувших чувств, стремящихся затопить с головой, закрывает глаза, выгибая шею и позволяя алым губам зацеловывать свою кожу, — «Сокровище…», — когти с легкостью на ощупь вплетаются в мягкость пшеничных кудрей, властно притягивая к себе. Юноша же, разомкнув очередной жадный поцелуй, переводит взгляд в зеркало, отражающее сплетение двух тел, разметавшиеся волосы, сомкнувшиеся на его спине сильные и мощные руки, что в одно движение с лёгкостью могу переломить все кости. Это окончательно подводит к краю, подталкивая к взрыву удовольствия, пронизывающего от кончиков ног до самой макушки головы. Последней же каплей его партнера становится вид надломленного страстью лица над собой, наконец окончательно и бесповоротно утратившего контроль, и пара рваных, глубоких толчков дрожащих от наслаждения бедер. Простонав, Иван смыкает руки на плечах мужчины, утыкаясь носом в ямку меж ключицей и шеей. Обхватив кудрявую, влажную от выступившей испарины голову, Бессмертный переворачивает их на бок. И выравнивая дыхание, не говорят друг другу ничего, лишь всматриваясь в лицо напротив.I travel the world and the seven seas
Everybody's looking for something
Иван улыбается, теперь уже действительно отчасти смущенный буйством взбудораженной в себе страсти — и это отзывается в холодной груди томительной нежностью, разводящие тонкие губы в столь редкой для Темного Князя искренней и теплой улыбке. Юноша подается вперед, потираясь кончиком носа о шею, обхватывая ее руками и тихо, одними губами произнося то слово, что так хочет сорваться с уст. Он знает, что услышан, потому что в ответ его темени касаются нежным поцелуем. — Что ж, юноша, хочу вам сказать… — протягивает Бессмертный спустя паузу, ласково поглаживая пылающую алым, разгоряченную щеку, — вы слишком хорошо трахаетесь для той очаровательной невинности, что разыгрывайте. И как вас вообще можно пускать к детям, чему вы их научите… — и все же, от тонкой колкости он не удерживается. — Зараза ты, — улыбается Иван, укладывая ладонь на затылок и втягивая Кощея в мягкий и плавный поцелуй. — Скажешь, не понравилось? — хмыкает Бессмертный, разрывая касание и нависая сверху над юношеским телом, — Мне вот очень даже, а то стоит пустить тебя наверх — так и норовишь скатиться в одни сплошные сопливые нежности. «А ты вечно бегаешь от них, как от огня», — сдержав порыв закатить глаза, Иван скользит кончиком пальца по неровной переносице. — Значит, я прощен за свой плотный график работы? — игриво подняв брови, протягивает юноша, поглаживая литые мышцы рук. Последние несколько месяцев он действительно сильно увяз в своих делах в яви, а это всегда вызывало накапливающееся недовольство Бессмертного. — За твой плотный график бессмысленности околочеловеческого бытия? — фыркает мужчина, наклоняясь и прикусывая кончик носа Ивана, — Нет, пока определенно нет… — лиловые глаза вновь многозначительно вспыхивают, — Но думаю…меня мог бы смягчить еще один приватный, — сладко, ядовито-сладкая интонация, как самая вкусная на земле отравленная вишня, — танец… И быть может…- коготь скользит вдоль юношеской груди, рассекая кожу до кровоточащей царапины, — Нет, не возможно, а абсолютно точно, после я собираюсь вдолбить тебя в этот диван до потери сознания. — Ненасытное животное, — нежно хмыкает юноша, наблюдая за тем, как Кощей слизывает кровь, а затем переводя взгляд на дверь, — Но разве я не должен вернуться? — и томно- сомневающейся взгляд ожидаемо будоражит в его партнере собственническое возбуждение. — Я купил тебя на всю ночь, — усмехается мужчина, смыкая когти на бледной талии, — Точнее, намекнул, чтобы на сцене тебя сегодня не ждали и компенсировал твое отсутствие… «Кто бы сомневался», — думает Иван, поднимаясь на ноги и потягиваясь, словно сытая кошка, готовая к следующему прыжку. После — подходит к столику, делая глоток воды и закидывая в рот пару виноградин. — И кроме того… — протягивает Кощей, легким движением руки материализовывая в руках стакан с виски - стоящее на столике шампанское, очевидно, приторная дрянь, — Разве не ты не начал первый? «Назначив мне свидание в этом блядушнике, еще и забравшись на сцену, где на тебя все пялились…», — мысленно продолжает Бессмертный, наблюдая за тем, как Иван вновь облачается в те самые возмутительно короткие шорты. Хорошее приглашение к тому, чтобы чуть позже порвать их в клочья. — Начал что? — произносит Иван с невинной, легкой и чистой интонацией, словно бы и не происходило в этой комнате в последний час совсем ничего особенного, — Совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Я… — в два легких шага он вновь оказывается на помосте, касаясь ладонь холодного металла, и окидывая собеседника трогательно-робким взглядом из-под ресниц, — Только танцую.Sweet dreams are made of this
Who am I to disagree?