Конфликт интересов

До тех пор, пока она этого не сделает. Это ночь перед Рождеством. Их первое Рождество. Которое не будет проведено вместе, потому что в этом году у Миранды родились близнецы. И она не увидит Миранду до Нового года, после того как их отец соберет их на свою часть праздника. Энди ждет, когда Миранда приедет к ней в квартиру. Она знает, что в лучшем случае у них будет пара часов вместе, прежде чем Миранда вернется домой, чтобы украсить большую елку, которую они с Мирандой купили вместе в прошлые выходные и которая теперь гордо возвышается в углу гостиной таунхауса, ожидая внимания семьи Пристли. Ее собственные попытки сделать свою квартиру праздничной кажутся ничтожными по сравнению с этим. У нее есть елка скромных размеров, на ней висят золотые и голубые игрушки, и в любой другой год этого было бы достаточно. Это было бы приятно. Празднично. Посылки, завернутые под ней, готовые завтра отправиться к ее семье в Огайо. В любой другой год она была бы взволнована мыслью о том, что снова увидит их, о традициях, которые повторяются каждый год с обнадеживающей регулярностью. Но в этом году она может только подсчитывать количество ночей, когда она не увидит Миранду, и бояться неизбежных вопросов матери о ее романтической жизни, и усилий, которые потребуются, чтобы отмахнуться от них. Сегодня Энди задумалась. Она хочет этого не делать. Она пытается думать о том, какое удовольствие доставит подарок, который она приготовила для Миранды. Ничего очевидного или показного. Это книга. Та, которую можно незаметно задвинуть в неприметное место на полке. Первое издание, с прекрасными фотопластинами, защищенными тонким листом ткани, биографии Коко Шанель на французском языке в оригинале. Она знает, что Миранда провела годы в Париже. И, тщательно обыскав библиотеку Миранды, она уверена, что у Миранды нет такой книги. И все же сегодня вечером она не может сосредоточиться. Она ерзает. Ее колено подпрыгивает в свете свечей, когда она сидит на диване, на плите кипит глинтвейн, ожидая звонка, возвещающего о приходе Миранды. Она старается не думать о своей односпальной кровати дома. Сочувствующая улыбка ее очень беременной сестры по поводу того, что вот она, снова одинока. Она любит свою семью, конечно, любит, но ненавидит, что не может позволить им увидеть, какая она настоящая. Сегодня вечером Энди не возражает. Когда Миранда приезжает, она входит в дом, укутанная в теплую шубу из искусственного меха, с подарками для Энди в руках. «Счастливого Рождества, дорогая», - приветствует она Энди, заключая девушку в объятия. Энди вдыхает ее духи, но даже они, пусть и восхитительные, не могут унять бурлящее внутри нее чувство нерешительности. «Я приготовила глинтвейн. Хочешь немного?». Миранда кивает, снимает пальто и кладет купленные подарки к подножию елки, в то время как Энди исчезает на кухне. Там Энди читает себе нотацию, чтобы не испортить то немногое время, что у них есть вместе. «Это выглядит очень красиво, Андреа, - Миранда кивает в сторону дерева, - я оставила под ним несколько вещей для тебя. Может быть, ты откроешь их позже?». Энди должна улыбнуться. Должна быть взволнована. Но все, что она слышит, это безмолвный запрет открыть их здесь, в ее квартире, где никто больше не узнает. «Вот, - протягивает она стакан в металлическом держателе, - будь осторожна. Он горячий». Они сидят, и она наблюдает, как Миранда делает глоток, улыбается и протягивает руку, чтобы потрепать ее волосы. «Как долго ты пробудешь?». Миранда не отвечает, но наклоняется, чтобы коснуться подбородка Энди, наклонить ее рот к своему, ее губы уже теплые и липкие от вина, приправленного корицей и гвоздикой. «У меня есть кое-что для тебя», - заикается Энди, когда пальцы Миранды начинают расстегивать пуговицы на ее рубашке. «Как насчет постели сейчас, а подарки потом?». К тому времени, как Миранда прикрепляет пряжки наручников на ее запястьях к металлическим столбикам изголовья кровати, Энди забывает думать. Вместо этого она отказывается думать о чем-либо, кроме ощущения языка Миранды, проводящего по ее внутренней стороне руки, по боку груди, по бедру и по бедру к ee женской половой щели, раздвигая ee ноги и губы. Она теряет себя от его притяжения, от его вихрей и взмахов, от прижатия носа Миранды к ее клитору. Она более снисходительна в послевкусии. Они не утруждают себя одеванием. Миранда кутается в халат Энди, а Энди натягивает мешковатую футболку и брюки и босиком идет к Миранде на диван. Миранда не торопится: наряжание елки отложено на завтра, так как девочки допоздна будут гулять на вечеринке у друзей. Вместо этого Энди подогревает остывший глинтвейн, зажигает свечи и ставит нежный джаз, который, как она знает, нравится Миранде. «Подарки?». «Сначала ты». Миранда наблюдает, как Энди рвет праздничные упаковки, за которые она заплатила хорошие деньги и которые были красиво упакованы, отбрасывая бумагу и ленты в сторону с нетерпением ребенка в рождественское утро. Красивая кожаная сумка ручной работы James Holt, авторучка Mont Blanc, мягкий синий кашемировый джемпер и жемчужные серьги. Энди натягивает свитер через голову, и если Миранда морщится от своей небрежности, Энди этого не замечает. Она слишком занята тем, что вскакивает, закрепляет серьги в мочках ушей и спешит полюбоваться ими в зеркале, а затем отскакивает назад, чтобы обвить руками шею Миранды и сказать ей, как она обожает ее подарки. «Теперь ты», - протягивает она подарок. Миранда медленно разворачивает его, проводя пальцем вдоль запечатанного шва. Книга находится в коробке, обклеенной папиросной бумагой, и Миранда отгибает листы один за другим. Энди внимательно следит за ее лицом, ее широкая улыбка расплывается, когда Миранда, издав небольшой вздох, проводит пальцами по обложке с восторгом и благоговением. «Спасибо», - шепчет она, - «Это слишком дорого». «Но тебе нравится?». «Да, нравится». «Тогда это главное», - и Энди берет коробку из ее рук и кладет ее на диван рядом с ними, прежде чем забраться на колени Миранды, - «Я совсем не жду Рождества. Я буду скучать по тебе». «И я буду скучать по тебе». «Будешь?». «Конечно». «Ты будешь скучать по сексу», - бормочет Энди, оттягивая воротник халата, пока не открывается грудь Миранды, просовывая под нее руку, чтобы обхватить грудь и провести пальцами вверх, нежно царапая сосок, который рефлекторно пикает и твердеет. «Обязательно», - отвечает Миранда, закрывая глаза от этой последней ласки. И тут Энди снова вспоминает. Она видит, как Миранда смеется, как ее взволнованные дочери сжимают ее, хихикая и радуясь изобилию матери. И она видит себя одну в своей детской односпальной кровати, не имеющую возможности разделить даже с семьей последние четыре месяца своей жизни. Она вдруг чувствует себя испачканной. Грязным секретом. Сосудом. И она ничего не может с собой поделать. Она наклоняется и кусает Миранду чуть выше воротниковой кости. Миранда отступает. Это не разрешено. Есть негласное правило. Никаких следов. Во всяком случае, не видно. «Андреа!». Но Энди сердится. Гнев, который кипит, вырывается наружу. «Это все, что я для тебя значу, не так ли? Хороший перепихон ». Она знает, что Миранда ненавидит это слово, не считая самого акта. Миранда хмурится. Ее рот напряжен. Она ничего не говорит. Энди не может остановиться. Она знает, что это не принесет ничего положительного, но это льется из нее. «Я имею в виду, что мы только этим и занимаемся. Мы никуда не ходим, никого не видим. Никто даже не знает о моем существовании, правда, Миранда? Ни твои дети, ни твои друзья, если они у тебя вообще есть». «Хватит», - приказывает Миранда, ее голос мягкий, но смертоносный. Энди приостанавливается, слезает с колен Миранды и уходит в сторону ванной комнаты. Закрыв за собой дверь, она сползает по стене, опускается на пол, вырывает серьги из ушей и бросает их на кафельный пол, а затем опускает голову на руки и рыдает. Она зашла слишком далеко, она знает это. За пределами ванной комнаты в квартире царит тишина. Энди ждет, ожидая услышать, как хлопнет входная дверь, когда Миранда уйдет. Но она не уходит. Энди только сильнее рыдает. Ей хочется, чтобы Миранда обняла ее и заверила, что все будет хорошо. Она хочет, чтобы Миранда дала ей обещания, даже если знает, что не выполнит их. Она хочет, чтобы Миранда держала ее сердце, потому что сейчас оно так сильно болит. В конце концов рыдания стихают, и она слышит голос по ту сторону двери. «Ты уже закончила?». Теперь она чувствует себя глупо. Она незаметно кивает. «Тогда вытри глаза и выйди, пожалуйста». Она стоит и смотрит в зеркало. Она вытирает размазанную тушь и протирает опухшие глаза смоченной в прохладной воде полотенцем. Она стыдливо выходит из ванной и возвращается в гостиную, где стоит Миранда, полностью одетая, держась за спинку стула. «Прости», - бормочет Энди. «Ты глупый ребенок», - отвечает Миранда, не то чтобы недоброжелательно, но и не совсем сочувственно. Это констатация факта. Энди напоминает себе, что эта, ее Миранда, - Миранда Пристли, главный редактор журнала "Подиум". Ее положение, ее статус в мире моды не имеет аналогов. Она не может быть замечена в свиданиях с гораздо более молодыми женщинами. Это разрушит ее репутацию. Она знает, что у Миранды нет выбора. Есть Миранда публичная, а есть Миранда личная. И здесь нет места полумерам. Она действительно вела себя как ребенок. Но даже несмотря на это, она думает, ужасно думает. И она чувствует себя такой одинокой, не с кем поделиться, кроме самой Миранды. Миранда делает шаг вперед, наклоняет голову Энди, чтобы встретиться с ней взглядом. «Конечно, дело не только в сексе, - шепчет она, на этот раз более любезно, -если бы я не была собой...», - отрезает она. Темные ланьи глаза Энди наполняются и грозят пролиться снова. «Ты глупая девчонка». Энди качает головой, отстраняясь от прикосновения Миранды, но сохраняя зрительный контакт. «Я должна идти. Мне очень жаль, но девочки скоро вернутся», - Миранда выглядит искренне неловко, - «Но мы еще вернемся к этому вопросу. Я обещаю. Когда мы снова встретимся. Я обещаю. Приходи в таунхаус в канун Нового года. У меня вечеринка, но, - она колеблется, понимая, что нужно сделать жест, - я уйду пораньше. Мы встретим Новый год вместе?». Энди кивает. Миранда собирает пальто и сумку, "Спокойной ночи, Андреа", и поворачивается, чтобы уйти. «Миранда?». «Да?». «У нас все в порядке?». «Конечно», - Миранда пересекает комнату и наклоняется к Энди, чтобы нежно прикоснуться губами к ее губам, - «Счастливого Рождества, моя милая Андреа». Энди хочет, чтобы все было хорошо. Но когда за уходящей Мирандой щелкнула входная дверь, она почувствовала, как внутри у нее все сжалось и перевернулось. Это не так. Это совсем не хорошо.