все, что мы называем прекрасным, заставляет нас содрогаться

с элрондом и элросом вот в чем дело. они. ну. они не совсем люди. они не совсем эльфы. они нечто совершенно другое, и они первые в своем роде, «полуэльфы». что это значит? спрашивает элронд, но он уже не может оставаться ребенком, он уже не может оставаться столь наивным, его родителей больше нет (всех их больше нет), и они с братом теперь должны справляться сами. мы будем жить дальше, говорит ему элрос, и элронд заканчивает, у нас нет другого выбора. (хотя в итоге это ведь элронд – тот, у кого нет другого выбора; элрос сделал правильный выбор, не так ли?) на первый взгляд, это всего лишь выбор. это или то, левое или правое. но их прабабушка была майя, их бабушка противостояла саурону и победила. их дедушка был вестником вала, их отец был звездой. (и спроси вы маглора и маэдроса, они бы сказали, что совсем не были удивлены. эти маленькие дети были кошмаром, и они любили их, и они боялись их, потому что однажды они оказались разделены, и когда они обнаружили близнецов, те хихикали голосами, что исходили из пятнадцати разных глоток, и лишними конечностями проделывали дыры в теле орка, который все еще не был мертв, и их глаза были чисто-белые, столь белые, что затягивали…) правда в том, что элрос и элронд не похожи ни на что, что когда-либо существовало в этом мире, и валар не знают, что случится с ними, если они вдруг останутся не определены. и элрос выбирает путь смертных, а элронд – путь эльфов, но они по-прежнему нечто другое. элрос сражается в битвах, и он великий король. но иногда он кажется менее похожим на человека и более на солнце, или на черную дыру, или на сверхновую звезду – когти, и зубы, и больше глаз, чем кто-либо вправе иметь. и, на самом деле, ничего удивительного в том, что нуменор становится столь могущественным, когда его король восседает на троне, и тень, тянущаяся за ним, это лев, волк, бог, белый свет, столь светлый, что ослепляет… элронд не воин, не в том смысле, в котором элрос. впрочем, это гил-галад первым замечает, что его сдержанный герольд не… ну, он сдержан. но они оказываются в битве, уступая в численности один к двадцати, и элронд распахивает глаза, и это превращается в жажду крови и охоту, это пузырящаяся и закипающая кожа, это ужас и визг, это белые волны, столь яркие, что обжигают… правда в том, что иногда они оба возвращаются в свои дома в разных частях средиземья с наполненными животами и окрашенными алым зубами (острыми, острыми зубами) и волосами, потемневшими вовсе не от воды. (и через много веков арагорн ощущает ужас, и тревогу, и что-то еще, что он не хочет называть, когда элладан и элрохир приносят ему оленя, всего в ранах от укусов, и их губы растягиваются в кровавых улыбках, темных улыбках, голодных улыбках.) правда в том, что в разные эпохи, в разные времена две девочки появляются на свет. ундомиэль и тиндомиэль, девочки, сотканные из сумерек, девочки, сотканные из вселенной, с глазами, ведущими в бездну, глазами, в которых можно пропасть, глазами, что способны свести мужчину с ума. они прекрасны, и они ужасны, и в разные эпохи, в разные времена элрос и элронд, чьи крылья – из глаз, чья кожа – из зубов, смотрят на своих дочерей и чувствуют кровь на языке, чувствуют звезды на языке, чувствуют голод, и свет, и желание поглотить этот мир целиком… но они всего лишь полуэльфы. это всего лишь выбор. это или то. черное или белое. верно? не совсем. в конце концов, красота и ужас склонны идти рука об руку.