*
Они называют его «Призраком». Он согласен с этим именем. И нельзя сказать, что оно не подходит. Ступени ведут его вверх к центральному входу в Американский Музей Национальной Истории, окруженный полицейскими машинами, красящими ночь в патриотичные синий с красным. Призрак проходит сквозь них, невидимый, слушает их ругань и просьбы о подкреплении в рациях и подбирается на корточках, чтоб заглянуть в перевернутую машину прямо рядом с выходом; битое стекло, но нет людей. Пока что единственный плюс за вечер. Тут кричит сирена, как будто это может помочь. Призрак поднимается по ступеням – позади него развевается плащ серого цвета, более темного, чем бледный обтягивающий костюм. Он проходит сквозь стену вместо выломанных дверей, просачивается сквозь Мемориальный Зал Теодора Рузвельта, где одна из створок лежит сломанная на полу, и эта сирена на самом деле невероятно раздражает. Он ничего не слышит из-за нее, и он всё ещё невидим, так что девушка с сапфиром размером с шар для гольфа в руках проходит сквозь его плечо из-за спины, и он издает тихий писк – не то, чтобы он не чувствует вещи, проходящие сквозь него; когда они просачиваются, это ощущается нормально, но когда это происходит неожиданно, то впечатления просто отвратительные. Она тоже чувствует это и разворачивается к нему лицом, её светлые волосы, собранные в хвостики, подпрыгивают. – Кто здесь? Сантана сказала, что здесь нет привидений. Она обещала, что здесь не будет привидений! – Только одно, – говорит он, появляясь перед ней. Он не прекращает быть нематериальным, потому что знает эту девушку – каждую чертову неделю то одно, то другое, – и он знает, что рядом с ней расслабляться не стоит. – Бриттани, это действительно тебе не принадлежит. – Что? – Это не принадлежит тебе! Ты должна положить это на место! – Я тебя не слышу! – кричит она ему, затем оглядывается, замечая что-то похожее на блок предохранителей на стене, и подходит к нему. Призрак говорит: – Подож… Но она уже заносит кулак и сильно ударяет им в блок, отправляя тот прямо сквозь стену. Провода лопаются и сверкают, аварийное освещение гаснет и звуки падают на октаву, а затем и вовсе стихают, и после всего этого шума тишина музея в ночи заставляет его чувствовать слабость в коленях. – Это было громко, – говорит девушка, и снова разворачивается к нему. – Привет! – машет она. – Привет, – слабо произносит он. – Бриттани, это тебе не принадлежит, и ты должна положить это обратно. Она одета как девушка из группы поддержки, в белое и розовое, с маленькой маской вокруг глаз. Они делают это каждую чертову неделю, а на следующее утро – после всего этого бреда – ему нужно идти на работу, боже. – Сантана хочет его. – Я знаю, но, Бриттани, эта вещь принадлежит музею. – Сантана предупреждала, что ты так и скажешь. Он вздыхает. – Да неужели. – Она сказала, я не должна слушать тебя, потому что ты втянешь меня в неприятности. – Я втяну тебя в неприятности? Она же отправила тебя украсть… Это Звезда Индии, – он не отрываясь смотрит на камень некоторое время, потому что он очень, очень красивый, молочно-голубой, сияющий в огнях полицейских машин, что танцуют сквозь снесённые двери. – Она отправила тебя украсть… Почему она хотела именно его? В этом городе миллион ювелирных… Бриттани крутит кончик одного из своих хвостиков вокруг пальца. – Сантана говорила, что он напоминает ей мои глаза, – говорит девушка, улыбаясь своей девчачьей улыбкой, и Призрак сжимает переносицу большим и указательным пальцами. – И поэтому она отправила тебя украсть его. Ладно. Да. Это похоже на неё. – Она сказала, в чем смысл мне быть супер-сильной и так далее, если мы никогда это не используем. – Ты можешь откручивать для неё крышки на бутылках Кока-Колы, – говорит Призрак. – И вовсе не обязательно красть огромные сапфиры. Хорошая девушка не попросила бы тебя сделать такое. Бриттани хмурит брови. – Сантана предупреждала, что я не должна слушать тебя. Ты плохой. Ты делаешь мне больно. – Ты тоже делаешь мне больно, – бормочет он, отклоняясь подальше от неё даже будучи нематериальным. – И ты собиралась сделать очень, очень больно тем людям, Бриттани. – Ты не должен звать меня Бриттани, – девушка встаёт в позу, шевеля пальцами одной руки в воздухе. – Я Болельщица! – Не очень хорошее имя для суперзлодея. Полицейский осторожно крадётся вверх по ступенькам с пистолетом в руке. Призрак старается не смотреть прямо на него, боясь привлечь к нему внимание Бриттани – какого черта он вообще делает, он что, думает, будто вмешаться – хорошая идея? – Бриттани, – произносит он медленно, – пожалуйста, положи камень на место. Он находится в музее, чтобы другие могли на него смотреть, потому что множество людей хотят его увидеть. Не честно, если он будет лежать не здесь, для них, а только для тебя и Сантаны. Пожалуйста, положи его обратно. Бриттани барабанит пальцами по камню, неловко покачиваясь на одной ноге. – Но… – говорит она, глядя на драгоценность, – …это было так романтично. – Бритт… Полицейский поднимает оружие и направляет на неё. – Стоять! – кричит он. – Руки там, где я смогу… Сапфир едва пролетает мимо – парень счастливчик, попади он, это бы вышибло ему мозги через затылок, – буквально в сантиметре от его лица и прямо через дверной проем исчезает в ночи, и Призрак кричит: – Лови! – а после хватает Бриттани, в то время как полицейский выстреливает три короткие очереди прямо в них. Он держит её и просачивается через пол, медленно сквозь монолит и затем сквозь воздух, и они обрушиваются вниз, как камни. Он отпускает её и ещё раз проходит через пол, слышит в смоляной темноте, как Бриттани ударяет по чему-то со звуком «ууфф». Он даже не знает, что там снизу, поэтому замедляет себя, делая хватающиеся за бетон пальцы практически материальными, и ступнями пинает фундамент, внутри которого находится, чтоб замедлиться и выплыть обратно на «поверхность», на пол комнаты, в которой он выкинул Бриттани. Призрак высовывается по плечи, но всё равно ничего не видит. – Бриттани? – спрашивает он. – Ты в порядке? Она произносит в темноте: – Это было грубо. – Извини. Он собирался выстрелить в тебя. – Мне бы не было больно. – Я знаю, но затем ты сломала бы ему хребет, этому идиоту. Я не хотел рисковать. Ты где? – он выскальзывает на поверхность пола, приседает на корточки, шаря в поясе в поисках фонарика. – Ни черта не вижу… Он включает прибор, и комната – что-то вроде лаборатории – освещается бледно-голубым. И Бриттани делает два быстрых шага в его сторону и бьёт. Призрак в шоке просачивается сквозь пол, затем вытягивается обратно – девушка сидит точно там, куда прыгнула до этого, обнимая руками колени. – Это было грубо, – язвит он. – Прости, – молвит она, глядя на него поверх коленей. – Я не люблю темноту. Не уходи больше. Сантана говорит не слушать тебя, и я… Это всё сбивает с толку. – Люди не бьют друг друга. Бриттани, это действительно некрасиво, а при таком раскладе у тебя есть тенденция: сшибать их головы прямо с плеч, поэтому, пожалуйста, не бей людей. – Я знаю. Сантана сказала… Ему нужно записать Бриттани на какой-нибудь пятиступенчатый курс, чтоб разлучить девушку с её суперзлодейской подругой, которая оказывает на неё далеко не положительное влияние. Бриттани могла бы действительно помогать людям, используя свои способности, если бы не таскала его за собой на дурацкие дикие погони по всему городу каждый раз, как Сантане становится скучно. – Я тебя отсюда вытащу. Но если ты ещё раз попытаешься меня ударить, я выключу свет и оставлю тебя здесь. В темноте. Со всеми остальными призраками. В её глазах появляется дикое отчаяние. – Не делай этого. – Тогда не пытайся меня ударить, – Призрак бы предложил ей руку, чтобы помочь подняться, но он относится к Бриттани с осторожностью, ещё с их первой встречи, когда Призрак не думал, что невинная девушка в розовом и белом может быть такой опасной, а она сломала ему запястье, просто схватившись за него. – Я вытащу тебя отсюда, если ты пообещаешь мне две вещи. Она обнимает свои колени, спрашивая: – Какие две вещи? – Первое, – произносит он, закрепляя фонарик обратно на свой пояс таким образом, чтоб тот светил вперёд, – не пытайся мне навредить, потому что это действительно нечестно, когда я пытаюсь помочь тебе, не так ли? Она щурит свои глаза в попытке осмыслить сказанное. – Но ты пытался помешать мне отнести сапфир Сантане. – Ты выкинула сапфир, Бриттани, и всё, что я хочу сделать – помочь тебе выбраться из темноты. Правильно? – …правильно… – И второе, не пытайся навредить никому из полицейских, потому что они лишь выполняют свою работу, стараясь охранять музей. Пообещай мне эти две вещи. – Тогда ты выведешь меня из темноты? – Я обещаю. – Хорошо. Клятва на мизинчиках? Его рот кривится, он почти мог бы посмеяться над всем этим. – Ладно. Он напряжен, как струна скрипки, страшась, что она оторвет ему палец, но девушка этого не делает. Бриттани торжественно трясет мизинец пару раз, потом говорит: – Могу я подержать фонарик? – Хорошо, это не займет много времени. Дай руку. Он забирается на одну из лабораторных скамеек, пока она спокойно держит его ладонь, наблюдая, как он продевает руку сквозь потолок, хватается и вытягивает себя наверх. Бриттани улавливает идею, забирается следом за ним, и он поднимает её за собой – медленно, двигаясь сквозь монолит между этажами, как сквозь воду – и они снова в холле, пугая к чертям полицейского, стоящего на входе, и три пистолета мгновенно оказываются направлены на них. Призрак поднимает свои руки, показывая, что безоружен, потому что практически так оно и есть, и они не могут навредить ему в любом случае; Бриттани немного поправляет свою юбку, и выглядит надутой. – Они арестуют меня. Быть под арестом скучно. – Они просто хотят увериться, что ты больше ничего не украдешь, Бриттани. – Сантана сказала, что это вовсе не воровство, если ты очень-очень хочешь чего-то. – Уверен, что именно так она и сказала. – Знаете, – говорит один из полицейских, держа обе руки на пистолете, – мне приказано немедленно схватить вас. Призрак произносит: – Если Вы сможете надеть на меня наручники, валяйте. И говорит Бриттани: – Просто пройдись с ними немного, послушай, что они скажут. Хорошо? Ты обещала не делать больно никому из них. Бриттани пожимает плечами и несильно топает ногой, а он вздыхает, отворачиваясь – полицейский кричит ему: – Оставайся там, где… – и снова просачивается сквозь пол, где тише, темнее, где более подходящее место для призрака.*
Он сидит на крыше дома Купера, удобно устроившись на одеяле, с фляжкой кофе и лежащим рядом биноклем. Он не знает, что делает. Он ведет себя как идиот. Чего он ждёт, что Призрак пройдет мимо этого здания, может, даже помашет на ходу? Невозможно пересечься с супергероем на крыше в тихом спальном районе, где ничего не происходит, ему нужно быть где-то в ночи, где воют сирены и кричат люди… ну, и опасность. Люди, которых нужно спасти. Люди, которым нужна помощь. Он укутывается и обнимает себя руками – на улице холодно. В ответ на два театральных стука он оглядывается через плечо и видит Купера, который стоит рядом с приоткрытой дверью, ведущей обратно в здание, вздернув брови. – У нас есть телик, ты в курсе? Блейн закатывает глаза. – Я провел достаточно времени созерцая твое лицо живьем, когда ты не появляешься в каждой рекламе, Купер. – Ты любишь мое лицо. Все любят мое лицо. У меня от природы привлекательное лицо, Блейн. Блейну пора было уяснить еще к 11-ти годам, что, игнорируя Купера, он не заставит старшего брата отступить, отвоёвывая возможность в одиночестве почитать Гарри Поттера или послушать Бритни Спирс. Купер воспринимает игнорирование как вызов. Он, в конце концов, очень любит быть в центре внимания. Купер плюхается рядом с Блейном, откидываясь и опираясь на локти, и вздыхает: – Горизонт Нью-Йорка… Самый удивительный в мире. – Ты ненавидишь быть здесь. Тебе нравится Калифорния. Ты переехал сюда только ради роли. – Блейн, это плохо скажется на моем шоу, если люди будут думать, будто я ненавижу Нью-Йорк. А посему я люблю Нью-Йорк. Повторяй за мной: Купер любит Нью-Йорк. Он – его любовь. Он вскружил ему голову… Блейн бормочет: – Ты такой придурок. – Он возбуждает его. – Купер! – Ты здесь тоже не из-за горизонта, – Купер кривит губы этой своей чертовой ухмылкой. Боже, и кто только придумал старших братьев? – Думаешь, я не знаю? Первое, что ты сделал в этой квартире – это повесил тот плакат… – Я поднялся сюда подышать немного воздухом. Тут темно, так что, возможно, жар на его лице будет не так заметен. – … и положил свой бинокль у окна, как маленький извращенец. – Я люблю птиц. –…и сейчас ты на крыше, высматриваешь супергероя, – Купер наблюдает за ним искоса. – Ты ведь знаешь, что он не летает, да? – Ты не можешь этого знать. Ты никогда его даже не видел. – То есть, все же он – причина, по которой ты здесь. Ладно, этот румянец было бы видно в каком угодно освещении. – Заткнись, Купер. – Нет же, я думаю, это мило. Мой младший братец запал на супергероя. Он бы мог, например, спасти тебя, сгрести в охапку и, возможно, улететь в закат, хотя мы еще не уверены на счет последнего… – Я сейчас тресну тебя биноклем. – …и ты будешь весь такой: ‘Ох, Призрак, спасибо за спасение моей жизни’, а он такой, – он понижает голос, – ‘Это было для меня удовольствием, привлекательный горожанин, не хотел бы ты засунуть свой язык в мою героическую глотку?’ и ты такой можешь… – У него даже не такой голос! – Как, черт побери, ты можешь это знать? – Купер выглядит оскорбленным, что его драматический рассказ прервали. – Потому что есть аудиозаписи в сети. Я знаю о нем больше тебя, хотя только переехал. – Ты знаешь о нем больше меня, потому что ты полнейший извращенец, когда дело касается суперов, коротышка. Блейн толкает Купера в ногу. – Просто иди внутрь. Отвали. У меня был приятный тихий вечер, пока ты не появился! Купер искоса бросает на него долгий взгляд, а потом произносит: – Тебя не нужно спасать, братишка. Блейн глазеет на него, ожидая подколки. – Ты можешь быть своим собственным супергероем, ты в курсе? На полсекунды он не находит что ответить. Купер даже не представляет. Он не может себе представить. Но… Блейн пожимает плечами и возвращает взгляд к горизонту. Купер прав, он не собирается просто так пролететь мимо, даже если бы мог (нет никаких подтверждений; он может проходить сквозь твердые предметы, становиться невидимым и каким-то образом вырубать преступников с помощью чистого страха, но никаких очевидцев его полетов). Это явно не вариант для встречи с ним. Если честно, он знает единственный шанс натолкнуться на Призрака. Ты можешь быть своим собственным супергероем. – Подвинься. Ты занимаешь целое одеяло, – говорит Купер. – Возьми себе свое. – Это и есть мое одеяло, ты взял его в моей квартире. – Я скажу маме, что ты не делишься. – Я скажу маме, что ты преследуешь невинных супергероев в обтягивающем спандексе. – Я скажу маме, что ты мудак. – А я, что ты сказал “мудак”. – Засранец. – Неблагодарный. – Дива. – Креветка. – Раздолбай. – Коротышка. Ай, я скажу маме, что ты меня ущипнул!*
У нее слишком много пакетов с одеждой, а маленькая девочка закатывает истерику. Слишком жарко, она слишком устала в метро и… это происходит быстро и естественно, как будто так и должно было случиться – нога маленькой девочки запутывается в лямках сумки, малышка падает вперед, обдирая ладони и коленки, и скатывается с края платформы, прежде чем успевает вскрикнуть. А ее мать стоит и кричит, в то время как целая платформа замирает. Надвигается поезд, визжат тормоза, и темно-серая фигура ныряет через край платформы за ней. Поезд проходит через них двоих, нет времени на остановку. Сердце женщины раскалывается на мелкие кусочки, она закрывает рот руками, и ее крик прорывается булькающим звуком. Двое спешат к женщине, а водитель поезда прячет лицо в руках. Но когда в ближайшем вагоне открывается дверь, в проеме появляется фигура в длинном темном плаще с поднятым капюшоном, что скрывает глаза, неловко держа у своего бедра маленькую девочку. Он ступает из поезда, и мать не может устоять на ногах, просто падает на колени в рыданиях, пока люди отступают назад, а он опускает девочку рядом с ней. Мать прижимает ее так близко к себе, что костяшки ее пальцев белеют. Кто-то пытается похлопать Призрака по плечу, но рука проходит сквозь него. – Чувак, это было… Он касается головы маленькой девочки и мягко произносит: – Осторожно в следующий раз. Не пугай свою маму, – а после отворачивается. Несколько людей пятятся с его пути, пока он идет по платформе, но потом он растворяется, просто-напросто исчезает, и кто-то в толпе вскрикивает вновь. Девушка в шапке-бини опускает свой телефон, отматывает видео назад и… ох, блин, это самое крутое, что когда-либо, КОГДА-ЛИБО с ней происходило.*
В свою первую неделю в Нью-Йорке Блейн поселяется в апартаментах брата и отправляется на распределительный класс для своей магистратуры. И гуляет, гуляет, гуляет, пока не натирает мозоли. Город восхитителен осенью, размытое голубое небо и янтарные листья в парках, и еще эти солнечные отблески на каменных сооружениях. Он делает огромное количество фотографий для своего блога. Целая куча фотографий и ни одной с Призраком. Блоги гудят, есть даже новое видео о том, как он выдернул ребенка из-под поезда метро – недостаточно близко, чтобы по-настоящему что-то рассмотреть, ничего, чего бы он уже не видел в предыдущих видео. И кто бы не находился рядом с камерой, он треплется пока Призрак разговаривает, так что даже не разобрать, что он говорит. Но затем он отворачивается, его длинный тяжелый плащ, покачиваясь, оборачивается вокруг него, делает два шага и исчезает. У Блейна пробегают мурашки. Он пересматривает видео 15 раз подряд. Оно не такое качественное, как видео с угонщиками или то, где он сражается с тем полу-динозавром неведомого вида, но это все же что-то. Один из его любимых блоггеров запостил комикс про выходной Призрака. Стирка своего плаща, не снимая маски, читая газету в прачечной. Сидение в кинотеатре с поднятым капюшоном, поедая поп-корн. Разговор по телефону в окружении отключившихся грабителей: «Нет, я еще не встретил приличную девушку, мам». Блейн делает реблог, но все же чувствует как его внутренности делают маленький кульбит. Это не обязательно должна быть приличная девушка. Они не знают… Здесь все еще несколько блоггеров клянутся, что он - даже не он. Маленькая грудь не означает ее отсутствие! Вы вообще слышали аудио? И контраргументом конечно было: высокие голоса не означают отсутствие яиц! Вы видели его *пах*? У него и правда есть тенденция адски жестоко пресекать преступления на сексуальной почве, хотя Блейну нравится думать, что в некоторых парнях достаточно феминизма, чтобы делать это в любом случае. И, поскольку действительно создается ощущение, что он проводит значительную часть времени, появляясь в местах скопления геев этого города и делая преступления из ненависти весьма проблематичными для бандитов, было довольно много размышлений по поводу его ориентации. Что, наверное, жестоко, хотя бы потому, что дает Блейну ложную надежду. Потому что да, это смехотворно – втрескаться в супергероя. Он знает, что не один такой («этот зад» - один из самых громких тэгов под его фотографией с вздернутым кверху плащом, когда он спрыгивает через потолок банка, кадр снят снизу, Призрак сгруппирован, чтобы приземлиться на прилавок, черт, какой этот костюм тесный), но это все равно очень-очень глупо. Глупо тайно копить гифки с ним, чтобы потом пялиться часами. Глупо обладать целым плейлистом из трещащих, искаженных аудио его голоса, записанных на случайные телефоны. Глупо чувствовать, что мир лучше только потому, что он в нем есть. Глупо ощущать трепет старшеклассницы при мысли о нем. Глупо. Глупо смотреть на него как на маяк того, куда стоит идти по жизни. Провально глупо переехать в абсолютно незнакомый город, чтобы быть ближе к нему. Ты можешь быть своим собственным супергероем. Он идет по улице со включенным Айподом, шаркая ногами и глядя, как от этого разлетаются опавшие листья. Ты можешь быть своим собственным супергероем. Он всегда был слишком напуган. Боялся не пострадать, а просто облажаться. Не помочь. Сделать все только хуже. Призрак делает это. Отправляется каждую ночь рисковать своей шеей, чтобы сделать этот город чуточку менее дерьмовым, по одной жизни за раз. Он, должно быть, рискует не больше Блейна. Конечно, у него есть суперсилы, но это не делает его бессмертным, не делает его богом. Ведь не способности делают его героем, а то, как он их применяет. Блейн размышляет об этом и идет, шаркая листьями. Еще он думает «Мне понадобится костюм».*
Рейчел стучится и дергает ручку одновременно, впрочем, как обычно, поэтому он всегда закрывается. – Курт, – пропевает она через дверь, – я не могла не заметить, что половина ведерка «Half Baked» для чрезвычайных случаев исчезла! А это означает, что у тебя чрезвычайный случай и тебе следует поговорить об этом со своей соседкой или … в противном случае у тебя не ЧП и тогда, наверное, не стоило залазить в наш неприкосновенный запас мороженого! Для чрезвычайных ситуаций! Вроде моего дедлайна! Курт отрывает глаза от своего компьютера, ложка торчит у него изо рта, хмурится и поднимается, чтобы открыть дверь. Рейчел грохочет по ней еще дважды прежде, чем он оказывается рядом. – Мой дедлайн! Для моей интернатуры! Интернатура, от которой зависит вся моя карьера… Она немного пошатывается, когда дверь поддается на очередной толчок, виснет на ручке и моргает на Курта, снова сидящего за компьютером, кликающего на следующую вкладку и делающего пометки на клочке бумаги. Она стоит в его дверном проеме, вздыхает и спрашивает: – Итак! Твоя катастрофа? Курт выколупывает еще немного мороженого, засовывает ложку обратно в рот и поднимает свой телефон. Он включает его на громкоговоритель, затем пролистывает немного страницу и делает пометку о… Латекс, серьезно? Насколько клевой может быть ткань, что сначала заставляет тебя вспотеть как свинью, а потом отключитmся? «Привет, Курт, это я», – смазанно бормочет голос из сообщения, – «Это Адам, ты помнишь Адама? Мы встречались около трех месяцев, если считать каждое перенесенное три раза свидание, если попросту не приходить считается за свидание. Что ж, я в баре, у меня в руках номер сексуального парня и знаешь что? Это я удаляю твой номер! Это мое «удаляю твой номер» сообщение! И я конечно же знал, что это будет сообщением, потому что ты никогда не поднимаешь свою проклятую трубку! Это я удаляю твой узкозадый номер, потому что у этого парня не торчит затычка из жопы размером с ебаный Эмпайр Стейт Билдинг, и, хэй, он, кажется, все же заинтересован в сексе со мной! Это я удаляю твой номер, ты, фригидный…» Сигнал «бип» обрывает монолог. Курт выколупывает еще немного мороженого и небрежно пишет рядом с эскизом «кожа» – тоже ужасная, ужасная идея. Он постукивает карандашом по столу. Может, в лоскутах? Рейчел вздыхает: – Курт, мне так жаль. Он пожимает плечами и говорит с набитым ртом: – Я работаю. – Над чем работаешь? – кротко спрашивает девушка. Он машет клочком бумаги перед ней и возвращается к своему поиску. Она подходит, поднимает бумагу и произносит: – Снова супергерои. Курт втыкает ложку в мороженое. – Этот проект помог мне заполучить работу. Собственно для этого и нужна мода. – Да, да, расширение возможностей, политика. Ты знаешь, то, что они вытворяют, влечёт за собой опасные последствия. Она роняет листик на стол. - Ты слишком много работаешь. Мы должны куда-нибудь сходить в этот уик-энд, в задницу Адама, мы найдем тебе милого… - У меня работа в этот уикенд. И йога по утрам в воскресенье, ты знаешь, я не тусуюсь вечером по субботам. А еще у меня айкидо в субботу днем, так что ни за какие коврижки я не буду пить пятничным вечером… - Тебе не обязательно работать каждый божий день. - Хорошо, Рейчел, ты же знаешь какой конкурс на твоей интернатуре? Теперь добавь к нему офис, который возводит стервозность до олимпийского уровня и да, мне действительно нужно работать. Да и в любом случае, это веселее чем шататься по отвратительным барам в поисках отвратительных парней. - Его глаза скользят по наброску, он исправляет угол, под которым плащ должен огибать плечо.- Ты хочешь мороженого или нет? - Прекрасный Принц просто так не упадет тебе на колени, Курт. Мы могли бы зарегистрировать тебя на одном из этих сайтов знакомств, там должны быть… - О боже, Рейчел, какая часть слова «нет» тебе не ясна, там всего один слог. В любом случае, над чем ты работаешь? - Ее обычно довольно легко отвлечь от попыток усложнить жизнь Курта еще больше. - Ты могла бы предпринять что-то по поводу непредвиденных последствий всевозрастающей реконструкции центральной части города, которая вытесняет неблагополучные слои населения. Он видит их постоянно, чистенькие винтажные магазины растут как грибы там, где раньше продавались вещи, которые людям действительно необходимы, чтобы жить. Не то, чтобы Курт не думал, что лейблы ретро дизайнеров не важны, но это вызывает иногда странное чувство вины. - Ты же знаешь, что я работаю над… - говорит она и хватает его ложку из ведерка, набирает маленький шарик из теста для печенья. - Преследованием дружинников в колготках. А ты еще говоришь, что это я одержим супергероями, - он закатывает глаза, переходит на другую вкладку. Облегание - это проблема, не у всех есть тело, которое выглядит так, как «должно» в практически нарисованной одежде. Утягивающие участки? Или просто «пошли вы куда подальше, это то, как моя задница выглядит, и если у меня нет с этим проблем, в чем ваша проблема?» Женщинам следует самим решать, что заставляет их чувствовать себя сексуальными, в конце концов. - Мой проект о привлечении суперов к ответственности, знаешь ли, они никогда не задерживаются, чтобы встретиться с последствиями того, чем они занимаются, они ни перед кем не отчитываются, они не подотчетны и не прозрачны, и мы не знаем… - Да, я уверен, что они ужасные люди, - он берет ложку из ее рук, соскребает по краям ведерка в поисках мягкого мороженого. - Возьми ложку и свой ноутбук. И тебе лучше сидеть тихонько, я на самом деле работаю, Рейчел. Она затихает на мгновение, а он прокручивает сайт и размышляет. Озарение настигает его слово луч света, пробивающийся сквозь тучи: объединить плотности переплетения тканей, распределить вес, чтобы обеспечить плащу правильное ниспадение и покачивание. Она обнимает его сзади, обвивая руки вокруг его плеч. - Ты найдешь правильного парня, Курт. Расставание посредством сообщения в стиле "Пошел на хуй" намного лучше, чем от разочарования. Он смотрит на свою клавиатуру и думает, что ему, вероятно, следует позвонить отцу.*
Костюм Призрака, разобранный на гифсете увеличенных фотографий, которые людям удалось урвать за последние пару лет: Его плащ, конечно же, тяжелый и с капюшоном, достаточно длинный, чтоб почти волочиться по земле. Он сохраняет его глаза скрытыми, и почти нет фотографий, которые показывают его нос - у него милый нос - еще на этом фото, снятом снаружи горящих зданий, видно, что он носит серую маску поверх своих глаз под капюшоном, так что, ага, он до чертиков скрытен по поводу своей личности. Хотя у него выразительный рот (может быть просто так кажется, потому что это единственная четко обозримая часть его лица), окрашенные теплым румянцем губы, сосредоточенно сжатая челюсть на большинстве снимков. Ну, он ведь на "работе". Его комбинезон более бледного серого цвета, и, Боже, он выглядит, будто он нарисован поверх кожи, лишь складки на локтях и коленях (и под этой восхитительной задницей) действительно выдают, что это ткань. Блейн не знает, из чего он сделан. Но он льнёт к его телу - его невероятно стройному телу, с крепкой грудью и плечами, выделяющимся сквозь материал деликатным ключицам, Боже, его талии и, ну, этому заду - будто он любит его. А кто бы не любил? Есть ночи, когда Блейн продал бы душу, лишь бы побыть этим комбинезоном. Более темные серые перчатки и сапоги до колена. Тёмно-серые пояса, один вокруг бедер, один перекинут через плечо, один застёгнут вокруг ноги, много маленьких пухлых пристежных кармашков. Внутри может быть всё что угодно. Его пояс с инструментами, его супергеройский набор, Блейн старается представить, что может понадобиться супергерою; он довольно быстро понимает, что разработка приличного костюма займет больше времени, чем одни выходные. Но по большей части это просто он. Этот костюм не обеспечивает никакой известной Блейну защиты, Призрак просто стоит, открытый и уязвимый, перед людьми с оружием, которые уже решили сотворить нечто неправильное, и он с тем же успехом мог бы быть в футболке и джинсах. Это не броня. Костюм не защищает его. Ладно, раз он неосязаем, когда пожелает, возможно, он не беспокоится о том, что ему нужно будет защищаться; а Блейн просто думает о щитах постоянно, что вполне понятно. В итоге он решает, что ему нужен костюм, который вначале никто особо не заметит. Пока он планирует, как это всё провернуть (он даже не знает, как ему найти неприятности, в которых людям будет нужна его помощь, ему просто ходить по городу в поисках?), ему нужно быть очень незаметным героем. Вообще не героем, нет, пока он не спасёт кого-то. Так что толстовка и джинсы на первых порах, черного цвета, и он пока не знает как себя назвать, так что не может даже обозначить себя каким-нибудь символом. Просто одежда, на которую дважды никто не посмотрит, пока он не сделает что-то, что бы заставило людей смотреть. Он найдёт неприятности, и Призрак уже будет там, а Блейн сделает что-то героическое – невзначай так «ага, смотри, что я умею», и Призрак скажет «Спасибо, что помог мне» («спас меня» - трепещет иногда воображение Блейна), и он посмотрит в его глаза из-под этого капюшона, откинет его, открываясь, прильнет к нему и... Не слишком достойная причина стать супергероем. Вспомни беспомощность, и ужас, и крики «нет нет нет». Есть другие причины.*
Финн сидит беспокойно на другом конце стола и, ладно, хоть он высокий как дерево, но в переполненной нью-йоркской кофейне даже он не слишком выделяется. - У меня могут быть большие неприятности из-за этого, - бормочет он, теребя сумку у себя на коленях. Курт делает глоток кофе, ставит чашку обратно. - Тогда не попадайся. Что у тебя есть для меня? Финн посылает ему строгий взгляд, и Курт невозмутимо смотрит в ответ. - Ты можешь попасть в большие неприятности. Ты знаешь, что этот Пакзилла сбежал из тюрьмы и направился обратно сюда? Как ты можешь просто сидеть здесь такой спокойный, как будто он не хочет оторвать тебе голову и поиграть ею в футбол? - Потому что он не здесь прямо сейчас, и если вы, ребята, выполните свою работу не так, как когда требовалось удержать его в тюрьме, то я никогда больше его не увижу, не так ли? Рот Финна кривится. - Не делай меня ответственным за каждого копа и тюремного офицера в этом штате, Курт. Курт отводит глаза в сторону. Ладно. Это было дёшево и жестоко. Он слегка наклоняет свою чашку из стороны в сторону, произнося тихо в качестве извинения: - Я принес тебе пончик. - Ты не можешь просто так подкупать копов пончиками! - На самом деле, до сих пор это довольно хорошо срабатывало, - говорит Курт, пытаясь поддразнить и встречая его глаза небольшой улыбкой. Финн просто пялится на него, затем потирает лицо и достает листок бумаги из своей сумки, ксерокопию с изображением наверху. - Последняя девушка, на которую напали в Верхнем Истсайде, дала нам этот фоторобот, - его рот снова искривляется, по-другому в этот раз, хуже, – этот парень – больной ублюдок. Курт разглядывает изображение, сохраняя спокойное лицо, затем поднимает свой телефон над ним и фотографирует. - Спасибо. Финн быстро запихивает листок обратно, берет последний кусок своего пончика и жует его, всё еще хмурясь. - Этот Пакзилла серьезно хочет твоей смерти, чувак. - Он может встать в очередь за каждым гангстером, суперзлодеем и жалким грабителем в этом городе, - говорит Курт и пожимает плечами, - он не может даже дотронуться до меня, ты же знаешь. - Я знаю, что его было непросто завалить в прошлый раз. - В этот раз я знаю как. Финн касается пальцем тарелки в нескольких местах, собирая крошки и не глядя Курту в лицо. Он говорит: - Ты звонил Берту в последнее время? – он обсасывает сахар со своего пальца и сглатывает. Курт продолжает держать руку на своей чашке, сохраняя спокойную позу. - Ты знаешь, что звонил, Финн. - Это все его чертовски беспокоит. - Пожалуйста, не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватым. Что ты хочешь, чтобы я сделал, выкинул плащ и позволил городу пойти в расход? Ты знаешь, что вы, парни, не сможете совладать с кем-то вроде - вроде того огромного ходячего чемодана, который придет за мной, ты знаешь, что я должен этим заниматься... - Ты знаешь, это до чертиков пугает всех остальных! - Я в порядке. Финн, они не могут даже дотронуться до меня, я в порядке. - Ты был в абсолютном порядке в тот раз, когда мне пришлось подбирать тебя с пола канализации посреди ночи, - бормочет Финн в свою чашку, и Курт тяжело выдыхает через нос, зыркая на него. Этот инцидент, помимо всего прочего, был унизительным, ведь он был так близок к реальной опасности из-за худшего суперзлодея, о котором когда-либо слышал. Серьезно, кто догадается назвать себя Розовым Кинжалом?.. - Ты ждешь благодарности или просто не хочешь, чтоб я звонил тебе в следующий раз? Он застал меня врасплох. - Знаешь, каково это - получить в полночь странное сообщение с просьбой прийти... - Финн оглядывает помещение, понижая голос, - подобрать супергероя? Ты хоть представляешь, каково это было - вытаскивать тебя в этом плаще? Из какого-то коллектора и тащить домой к некоему случайному парню... - Он - доктор. Он знал, что делал. - …И я не знал, выживешь ли ты, мужик, ты был просто... - Ты не должен был говорить отцу. На секунду рот Финна замирает открытым в тишине. - Какого черта, это не какая-нибудь мелочь... Курт потирает глаз: - Финн, я действительно не хочу говорить об этом здесь. - Ты не хочешь говорить об этом нигде. Ты никогда не хочешь об этом говорить. - Если ты не желаешь мне помогать, просто скажи. Финн потирает лицо рукой, говоря сквозь неё: - Нет, господи, нет. Того, что ты там в одиночку, и так хватает, я не хочу… У этого парня в Чикаго теперь есть помощник. Слышал о летающем парне, палящем световыми лучами? И еще какая-то девчонка, сделанная из камня, зависает с ним. - Что ты предлагаешь, подать объявление в Крейгслисте о поиске ассистента? Мне не нужна помощь. Он замедлит меня и сделает всё ещё сложнее. И Финн, серьёзно, моя соседка - твоя девушка, я так понимаю? - это безумная студентка-журналист, самое главное желание которой сорвать с меня маску; ни один парень в Нью-Йорке не согласен мириться с моим антисоциальным графиком; я потерял счет суперзлодеям, желающим моей смерти; ты, имея приказ арестовать меня на месте, спокойно сидишь напротив меня; а моя работа висит на ниточке непредсказуемых причуд моей психопатичной начальницы. В моей жизни достаточно сложностей, ты это осознаешь? Финн просто снова потирает глаз и смотрит на свои часы. - Мне нужно на работу. Курт кладет телефон в карман. - Спасибо тебе. За... - он прерывается, - просто спасибо. Финн одаривает его странной натянутой почти-улыбкой, лишь одним уголком рта. - Будь осторожен. Он уделяет особое внимание ответной улыбке. - Вы тоже, офицер Хадсон. Финн закатывает глаза, поднимается со своего сиденья и бредет прочь из кофейни. Курт постукивает пальцами по чашке и старается не думать о своём отце. Затем он осушает свой кофе и подбирает портфель, кидая чаевые на стол. Ему понадобится куда больше кофе, чтобы выдержать день. Осознает ли Финн, какая экономическая катастрофа ждет кофейни этого города, если Курт не будет на улицах до двух утра ежедневно?..*
Блейн делает реблог этого сообщения, когда оно появляется в интернете тремя ночами позднее. Все делают. Как цепь рассеивающих мрак зажженных свечей сквозь весь интернет, сеть крошечных огоньков по всему миру. Если вы это читаете, пожалуйста, передайте дальше. Я не знаю другого способа связаться с ним. Прошлой ночью я шла домой от метро, всего два квартала и не так уж поздно, когда мужчина толкнул меня в переулок, приставил нож к моему горлу и стиснул моё бедро так сильно, что остались царапины. Я умоляла его взять мою сумочку, потому что знала, что хотел он совсем не этого. Он был так близко, я чувствовала его дыхание. Я знала, что должно было случиться. Но затем *он* возник дальше по переулку, будто всё это время был там, и очень тихо попросил мужчину опустить нож. А тот схватил меня за шею и поклялся, что убьет меня, если Призрак сделает хоть что-то. Мне не удалось услышать "а иначе", потому что тот просто *исчез*. Насильник, паникуя, сжимал мою шею и я думала, что умру, я думала, что должна буду погибнуть, здесь мне придет конец, вот *так*. Затем я почувствовала другую руку вокруг своего запястья, хотя я и не могла её видеть, и я просочилась сквозь пальцы того мужчины. Я имею ввиду *сквозь*, просто, как будто их там не было, и Призрак стоял между нами, скрывая меня позади себя. Насильник ринулся на него с ножом. Призрак поднял руку. Это было всё, что он сделал, он просто поднял свою руку к голове того мужчины, и я никогда в своей жизни не слышала, чтоб кто-то так КРИЧАЛ. Мужчина свернулся калачиком на земле и подергивался, будто его сейчас стошнит, немного поплакал и потерял сознание. А Призрак просто стоял, наблюдая за ним, и, когда тот перестал двигаться, связал его руки за спиной и спросил в порядке ли я и смогу ли я позвонить в полицию, потому что ему, возможно, не стоит им звонить. И он улыбнулся. Большую часть его лица невозможно увидеть, но у него и правда очень симпатичная улыбка, я могу подтвердить для всех фандухов :) Он сидел со мной пока я звонила своему парню и в полицию, потому что меня всю трясло. Я была так потрясена, что когда приехал мой парень, я просто схватилась за него и заплакала, а когда огляделась, Призрака уже не было. И я не сказала спасибо, я так и не сказала спасибо. Поэтому мне нужно, чтоб вы сделали реблоги. Можете ли вы продолжать постить это, так далеко и широко, насколько возможно? Потому что я не знаю как еще сделать так, чтобы он это увидел. Знаю, я - лишь одна из множества для тебя, знаю, что ты, возможно, спасаешь людей от такого каждую ночь. Но я уверена, что каждый из этих людей так же благодарен, как я, потому что я хорошо знаю, что бы произошло, если бы тебя там не оказалось. Ты спасаешь *так* много людей. И комиссар Фиггинс - идиот, потому что хочет арестовать тебя, ты - *герой*. Большое тебе спасибо. Большое большое тебе спасибо, я не смогу передать, насколько я благодарна. Большое большое большое большое тебе спасибо. Я надеюсь, ты знаешь, как мы тебе признательны, всегда. Пожалуйста, продолжай приглядывать за нами так долго, как только сможешь ххх*
В полночь в пятницу у него назначено свидание. Единственное свидание, которое ему светит такими темпами. Он просачивается сквозь внешнюю стену здания, чтоб приземлиться с тихим стуком ботинок на тонкую крышу кухни, слегка наклоненную сбоку в сторону переулка. Он вздыхает и ненадолго оттягивает слегка свой капюшон назад, чтоб глотнуть свежего воздуха, закрывая глаза, поднимая лицо к беззвездному небу; он устал. Затем он садится, свешивая ноги в ботинках с края крыши, и зевает, прикрываясь рукой. Задняя дверь в кухню открывается, и выходит мужчина, напевая, с картонным стаканом кофе и бумажным пакетом в руке. Он глядит вверх на Призрака, сидящего на его крыше, и, сердобольно цокая языком, передает вверх свою ношу. - Долгая неделя, как я погляжу. Он греет руки о стакан, пакет еды покоится на его коленях. - Даже призраки устают, мистер Конти. - Мог бы устраивать выходные периодически. Призрак ухмыляется крошечной усталой улыбкой. - Так же, как и Вы. - Пф, я работаю, я получаю деньги. Кто платит тебе за это? Призрак покачивает стаканом кофе в его сторону. - Спасибо. - Кофе и выпечка. Это награда за сумасшествие каждую ночь? - Не какая-нибудь выпечка, - льстиво говорит Призрак, - лучшие слойки в Нью-Йорке. Мужчина вытирает ладони о фартук, складывает руки на груди. - Хорошая ночь? Призрак делает глоток кофе, выдыхая теплоту. - Ничего крупного. Всё по-старому. - Я видел побег Пакзиллы в новостях. - Ммм. - Они говорят не приближаться к нему. - Они также говорят звонить в полицию, если увидишь меня, - замечает Призрак, и мужчина внизу ухмыляется. - Что я вижу? Совсем ничего. Просто призрак, - Призрак смеётся, и мужчина качает головой. - Будь осторожен. Этот Пакзилла, он большой. Он глотает ещё кофе, открывает пакет. - Мм, я буду в порядке. Как Ваша семья? - Хорошо, хорошо. Сал начал учебу в колледже. Умный мальчик. Будет юристом. Призрак закрывает глаза, улыбается и кивает, устраиваясь удобнее со стаканом. Однажды ночью два года назад сын мистера Конти привлек ненужное внимание банды парней, ищущих неприятностей, и Призрак потом проводил его домой, плачущего от страха, держащего разбитый локоть, который Призрак опоздал уберечь на полсекунды. Его отец вылетел из кофейни в этот самый переулок, где у них случился быстрый, полный слёз разговор на итальянском. А затем мужчина обнял своего сына и, прежде чем тот успел стать неосязаемым, обнял Призрака тоже и поклялся, что ему всё равно, что говорит полиция, он убьёт любого, кто попытается его арестовать. Каждую пятничную ночь с тех пор он патрулировал эту часть города, и здесь его всегда ждал стакан кофе. Кофе здесь. Также есть место, где готовят карри в Грамерси, китайская кухня на вынос в Верхнем Вестсайде. Спасение жизней, говорит он себе, сжигает много калорий, и пока он ещё влезает в этот костюм, он не скажет нет тому местечку с суши в Сохо с официанткой, которую он однажды спас, и нигири из тунца, за которые умереть можно... - Сал встретил мальчика на своём курсе, - произносит мужчина снизу, и Призрак моргает на него, пока тот разглядывает свои руки, завязывающие шнурок на фартуке. - Приятный парень. - Рад за него, - говорит Призрак и кусает слойку. - Нашел ли ты приятного парня? С полным ртом он говорит: - Тайная личность, мистер Конти, - он не подтверждает и не отрицает догадку о своей ориентации, потому что он в курсе, люди "догадываются" об этом еще с тех пор, как ему исполнилось три. - Я лишь спрашиваю. Я беспокоюсь. Ты никогда не приводишь пару. Он сглатывает. - Не самое романтичное занятие, мистер Конти, гоняться за преступниками. - Всё равно, разве тебя убьет побыть счастливым? Оставь плащ на одну ночь, приведи парня. Повеселись немного, пока не состарился. Это происходит быстро, знаешь ли. Каковы шансы, думает он иногда, для него состариться? Он улыбается, а мистер Конти закатывает глаза и тычет в него пальцем. - Ты - будь осторожен. Призрак салютует ему стаканом. - Грацие, мистер Конти. Дверь на кухню закрывается позади мужчины. Призрак вздыхает, ложится на наклонную крышу, опираясь на одну согнутую ногу. Никаких звёзд наверху, слишком много света здесь, огни Нью-Йорка приглушают их сияние. Он немного напевает про себя. «Можем мы представить, что самолёты в небе - это падающие звёзды?» Ему, возможно, лучше без парней. Они никогда бы не стали мириться с его дерьмом, и, в конце концов, намного лучше, когда они сами сдаются, чем когда он говорит, что не может, без возможности даже объяснить почему. Потому что я должен каждую ночь выходить в плаще, преследуя преступников. Потому что иногда суперзлодеи хотят меня убить, и тебе бы не хотелось присутствовать при этом. Потому что я не могу быть тем, что ты хочешь, чего бы ты не хотел, поверь мне, поверь, я знаю, что не смогу. Потому что… что если я влюблюсь в тебя, и что-то случится с тобой из-за меня? Что если ты влюбишься в меня, и однажды ночью я просто не вернусь домой? Что случится, когда я расскажу тебе все, и тогда ты будешь знать?.. Он допивает свой кофе, сворачивает пакет, аккуратно выбрасывает их в мусорную корзину рядом с задней дверью. Затем он ставит ногу на кирпичную стену здания, тянется и хватается за верхние кирпичи, и начинает забираться вверх. Ещё часок и затем обратно. Посмотрим, какую неприятность он сможет найти. Это пятничный вечер в Нью-Йорке, определенно что-то ужасное происходит где-нибудь…